Czytaj książkę: «Чеховское ружье. Пьесы»

«Существует нечто, перед чем отступают и безразличие созвездий, и вечный шепот воли, – деяния человека, отнимающего у

смерти ее добычу».

Древнеегипетский текст

© Ильгар Сафат, 2022

ISBN 978-5-0059-0965-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧЕХОВСКОЕ РУЖЬЕ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 
РЕЖИССЕР
ЖЕНА РЕЖИССЕРА
ЧЕХОВ
РЕПОРТЕР
ЗНАМЕНИТАЯ АКТРИСА
МОЛОДОЙ АРТИСТ
ПОЛИЦЕЙСКИЙ
ДИРЕКТОР ТЕАТРА
УБОРЩИЦА
ШЕКСПИР
БЕККЕТ
АНУБИС
 

СЦЕНА 1

На театральной сцене появляются два человека: РЕЖИССЕР и РЕПОРТЕР. Садятся за столик, стоящий в груде реквизита.

РЕПОРТЕР

Почему вы назначили встречу именно здесь? На сцене! Тут как-то неуютно, и – сыро. Апч-хи! (Чихает)

РЕЖИССЕР

А вы – против? Будьте здоровы! Вам здесь не нравится?

РЕПОРТЕР

Благодарю. (Достает платок) Немного жутковато. Темно. (Сморкается) Того и гляди, накинется какой-нибудь Калибан.

РЕЖИССЕР

Вы правы. Сцена – магическое пространство. Сейчас здесь тихо. Но скоро начнется спектакль. И все оживет.

РЕПОРТЕР

Вы хотели сказать, «пустое пространство»?!

РЕЖИССЕР

Да, да, есть такая книга. Питер Брук. Но мне больше нравится, как описывает сценическое пространство Антон Павлович Чехов: (После паузы) «…черная бездонная яма, точно могила, в которой прячется сама смерть…»

В ворохе реквизита начинают бить часы с кукушкой. Кукушка хрипло отсчитывает время. В какой-то момент застревает в окошке.

РЕПОРТЕР

(Озираясь)

Вы задались целью меня попугать? Не удастся! Я, в силу своей профессии…

РЕЖИССЕР

(Перебивая)

Что вы? Я и не думал пугать вас!

РЕПОРТЕР

Тогда почему мы здесь?

РЕЖИССЕР

Видите ли, в чем дело? Сцена – это все, что у меня есть. Пусть это не прозвучит пафосно, но только сцена вносит в мою жизнь какой-то смысл. Хотя… (После паузы) Если честно, смысла этого все равно не достаточно для того, чтобы жить. Но здесь я, по крайней мере, не так одинок, здесь я не чувствую себя… тенью. Понимаете, о чем я?

РЕПОРТЕР

(Убирает платок)

Конечно, я вас понимаю, театр, сцена! Тут вы в своей стихии! Вы – демиург! Ну а мне, если честно, было бы уютнее в каком-нибудь тихом кафе. Под солнцем. Среди людей. Вы смеетесь?

РЕЖИССЕР

И не думал! Вам комфортно среди людей. Мне – среди призраков. У каждого своя компания.

Репортер брезгливо озирается по углам. Прислушивается. Внутри хлама слышится какое-то юркое копошение и писк.

РЕПОРТЕР

Здесь, наверное, полно крыс!

РЕЖИССЕР

Крысы? Конечно, крысы наши музы! Без них театр мертв! (Меняется в лице) Но не будьте так капризны! Впервые встречаю такого щепетильного щелкопера! Ведь вы, как уличные девки, идете, куда вас поведут!

РЕПОРТЕР

Что вы хотите этим сказать? Я не понимаю!

РЕЖИССЕР

Не обижайтесь! Это я фигурально!

РЕПОРТЕР

«Фигурально»? Гмм. Однако.

РЕЖИССЕР

Мы с вами существуем только рядом с каким-нибудь событием, лишь благодаря нашим персонажам! Вы, как журналист, я, как режиссер! Такова наша профессия, или лучше сказать – наша природа! Ни вас, ни меня, нас, самих по себе, попросту не существует!

РЕПОРТЕР

Говорите за себя одного. Апч-хи!

РЕЖИССЕР

Вот, я вам лучше налью рюмочку коньяка. Чтобы согреться.

Режиссер достает из бутафорского шкафа графин и рюмку. Делает вид, будто что-то в нее наливает. Передает рюмку Репортеру.

РЕПОРТЕР

Благодарю. И, правда, очень сыро.

Репортер берет рюмку. Хочет из нее выпить. Но содержимое из рюмки не вытекает. Он с изумлением смотрит на Режиссера.

РЕЖИССЕР

(Смеется)

Это театр! Нельзя быть таким простаком! Ха-ха! Реквизит!

Репортер раздраженно ставит бутафорскую рюмку на столик. Отворачивается. Втягивает голову в плечи.

РЕЖИССЕР

Ну, хватит дуться! Я ведь пошутил! Пошутил! Вот, это уже по-честному! Без дураков! Чтобы согреться! Глотните!

Режиссер достает из внутреннего кармана фляжку. Наливает коньяк в рюмочку-крышку. Протягивает ее Репортеру.

РЕПОРТЕР

Нет, благодарю! Давайте начнем! Я не намерен торчать тут весь вечер! Скоро начнет собираться публика! У нас мало времени!

РЕЖИССЕР

Ну, как хотите. А я выпью.

(Выпивает)

Репортер достает диктофон. Ставит перед Режиссером на столик. Включает. Режиссер выпивает из фляжки. Прячет ее в карман.

РЕПОРТЕР

Весьма странная идея – дать интервью за кулисами перед спектаклем! Вас это не отвлекает от работы? Все-таки Чехов, «Иванов»! Вы разве не должны настроиться, повторить текст с артистами? Обычно театральные люди неохотно общаются с прессой перед выходом на сцену!

РЕЖИССЕР

Вы правы! Считайте, что это наша дань театру, как таковому. Дань сцене. Театр – это мышеловка. В нее попадаются не только люди. И грань тонка: где призрак, где человек? Не разобрать! Сплошная путаница!

РЕПОРТЕР

Все так беспросветно? И нас ничто не избавит от этой путаница?

РЕЖИССЕР

Могли бы, конечно, помочь женщины. Но женщины устали. А когда они устают, все к чертям собачьим рушится! Мир останавливается! Рвется пуповина, и человек абортируется в абсурд! Понимаешь, приятель, о чем я? (Неприятно смеется)

РЕПОРТЕР

Звучит устрашающе. Вы действительно в это верите?

РЕЖИССЕР

Иначе я не стал бы об этом говорить!

РЕПОРТЕР

(С иронией)

Боюсь, мы не сможем проверить истинность вашей теории. Наши женщины никогда не устанут. Это выглядит слишком фантастично.

РЕЖИССЕР

Как вы наивны, молодой человек! К современным женщинам нужно приставлять полицейских, чтобы они занимались своими детьми! Разве так обстояло дело лет двадцать тому назад? Что будет дальше?

РЕПОРТЕР

И все-таки, вы сгущаете краски. Но почему «Медея»? Ведь вы решили взяться за Еврипида, насколько мне известно?! Не связано ли это с вашей недавней… с той трагедией…

РЕЖИССЕР

Притормози, дружище! Ты суешь нос слишком глубоко!

РЕПОРТЕР

Что вас так взбесило? Я еще и спросить ничего не успел!

РЕЖИССЕР

Для грязной газетенки, с которой ты кормишься, это, конечно, в порядке вещей, но в другом месте за подобные вопросы тебе набили бы морду! Усек?!

РЕПОРТЕР

Но нашим читателям интересно знать…

РЕЖИССЕР

Плевать мне и на тебя, и на твоих читателей. Смени пластинку.

РЕПОРТЕР

Может быть, трагедия была спровоцирована предродовой депрессией? Психологи давно подметили тот факт, что…

Но закончить фразу Репортер не успевает. Режиссер внезапно бросается на него. Ударом в челюсть сбивает Репортера на пол.

РЕЖИССЕР

Заткни свою пасть! Гнида!

Режиссер и Репортер падают, катаются по полу.

РЕПОРТЕР

Да вы пьяны! Маньяк, ты мне выбил зуб! Отпусти меня! Идиот!

Режиссер пытается Репортера задушить, но тот вырывается. Вскакивает на ноги. Хватает со стола диктофон.

РЕПОРТЕР

Не думай, что все это сойдет тебе с рук! У меня все записано! Встретимся в суде! Псих!

Репортер убегает. Режиссер начинает смеяться.

СЦЕНА 2

Режиссер катается по сцене. Смеется. Из-за декораций выходит ЧЕХОВ. На нем серый плащ, шляпа и знаменитое пенсне. В темном углу сцены появляется ШЕКСПИР, он одет по моде елизаветинской эпохи. Из противоположного угла выглядывает БЕККЕТ, сутуловатая фигура в костюме и водолазе. Режиссер их не замечает.

БЕККЕТ

Что нам с ним делать? Пьяная рожа.

ЧЕХОВ

Он страдает. Одышка. Печень. Подагра.

ШЕКСПИР

Не он один. Мы все страдаем. (После паузы) Мы для богов, что мухи для мальчишек, себе в забаву давят нас они…

БЕККЕТ

Разлегся в этой тесной коробке, и счастлив. Только безумцы могут любить этот выморочный мир, где все не настоящее.

ЧЕХОВ

Черная бездонная яма, точно могила, в которой прячется сама смерть! Брр! Холодно! Из залы дует, как из каминной трубы! Вот где самое настоящее место духов вызывать! Жутко, черт побери!

Чехов ежится, поднимает воротник плаща, глубже натягивает шляпу. Заметив Чехова, Шекспира и Беккета, Режиссер начинает смеяться еще громче. От его смеха призраки шарахаются в темноту.

РЕЖИССЕР

Вот, принесла нелегкая! А я уж думал, что сегодня обойдусь без ваших кислых рож! Хотя бы здесь могли бы не притворяться!

ШЕКСПИР

О том мы плачем, что пришли на сцену всемирного театра дураков…

БЕККЕТ

Пошли отсюда. Он не в себе. О чем с ним говорить? Кретин!

Режиссер снимает с ноги ботинок, бросает его в Беккета, однако, промахивается. В последний раз прыскает от смеха, и перестает смеяться. Шекспир и Беккет исчезают с недовольными гримасами на лицах. Чехов поднимает ботинок, приближается к Режиссеру.

ЧЕХОВ

А я, пожалуй, задержусь! Однажды, я помню, ты ставил «Чайку»! И мне понравилось, как ты увидел мой сон далекий! А сегодня решил потрясти мир моим «Ивановым»?! Любопытно!

Режиссер встает. Отряхивает пыль со штанины. Выхватывает у Чехова из рук ботинок. Отходит в сторону.

РЕЖИССЕР

Да, пьесы, пьесы, пьесы – пучки далеких снов!

ЧЕХОВ

Однако, что с тобой? Лютер бросал в своего черта чернильницей! А ты прогоняешь нас вонючим ботинком! Мелковато!

РЕЖИССЕР

Большего вы не заслуживаете! Вас мокрой тряпкой нужно гнать!

Режиссер присаживается на сундук. Надевает ботинок.

ЧЕХОВ

Слушай, а ты часом не сходишь ли с ума? А, HomoLudens? Симптомы налицо!

РЕЖИССЕР

(Сквозь смех) Еще бы, если я разговариваю с тенью Чехова! Какие еще нужны симптомы?!

ЧЕХОВ

Ну, почему сразу «с тенью»? Это не очень любезно с твоей стороны! Никто не знает, какой мы природы: кто из нас «тень», кто «свет»? Это все очень спорно! Все относительно!

РЕЖИССЕР

Свет, тень! Один черт!

ЧЕХОВ

Не чертыхайся! Накличешь! Вломится рогатый!

РЕЖИССЕР

Ты сам рогатый черт, чего же ты боишься? Ха-ха! Под шляпой что, рога? А ну-ка, признавайся! Хотя, в театре возможно все!

Чехов поглубже надевает шляпу. Отходит от Режиссера.

ЧЕХОВ

Ты прав. Но ведь ты не можешь жить без театра. Ты им отравлен. Ты не находишь связи с миром. От людей ты ушел, а к призракам, вроде меня, примкнуть боишься!

РЕЖИССЕР

Разве можно обвинять человека в том, что он утратил связь с миром?! Рано или поздно, все эту связь теряют! Разве не так?!

ЧЕХОВ

Обвинять, пожалуй, не стоит, а вот лечить надо бы! Это я тебе как доктор говорю! Лечись, дружище, пока не поздно!

РЕЖИССЕР

Помню я «Палату №6»! Ты сам едва в нее не угодил! А теперь меня с ума сводишь! Но то, чем болен я – не лечится! Разве что – веревкой! (Прыскает от смеха) А что, это было бы забавно! Как ты думаешь?! Забилась публика! Открывается занавес! И вот! Висит над сценой режиссер! Это многих обрадует! Сорвем аплодисменты!

ЧЕХОВ

Веревкой? Фу, как ты банален! Веревка это не интересно! Есть более эффектные способы прервать комедию! (Срывается на крик) Перестань ерничать! Шут гороховый!

Чехов достает из груды реквизита бутафорское ружье. Протягивает его Режиссеру.

ЧЕХОВ

Оно заряжено! Прострели себе голову! Много крови, много грязи на полу от твоих грязных мозгов! Шум! Это, по крайней мере, весело!

РЕЖИССЕР

Ты издеваешься?! Это муляж!

Режиссер берет из рук Чехова ружье. Рассматривает его.

ЧЕХОВ

Раз в год и муляж стреляет! Разве ты этого не знаешь?!

РЕЖИССЕР

Ты что, ведешь меня к самоубийству?! Вот, чего ты добиваешься, гадина, дьявольское отродье?! Наконец-то я тебя раскусил!

ЧЕХОВ

Расслабься! Я пошутил!

РЕЖИССЕР

Твои шутки меня достали! Бес!

ЧЕХОВ

А ведь раньше тебе нравился мой юмор! Тонкий «чеховский» юмор!

РЕЖИССЕР

А ты не просто бес, ты к тому же еще и глупый бес, если думаешь,

что я «терзаюсь» из-за каких-то пьесок! Да мне на них наплевать!

Как, впрочем, и на тебя, мятая ты шляпа!

ЧЕХОВ

Все равно ты не в себе! Ну, зачем ты набросился на этого несчастного репортеришку? Нажил себе еще одного врага! Мало их у тебя?! Чудак! Теперь он напишет о тебе какую-нибудь гадость! Разве ты не знаешь, как мстительны эти мелкие люди!