Czytaj książkę: «Красная шапочка»

У всего на свете есть своя история. Вам лишь нужно её уловить. Найти нечёткие, уплывающие из пальцев зыбкие крохи следов. В пустой жестянке, с грохотом прокатившейся на треснувшем тротуаре. В вожделеющей линзе камеры. В истрёпанной улыбке на лице безымянной матери. В запутанных дорожках кровавых капель на кафеле. Вы найдёте её. Мою историю.

Такой какая она есть.

Сколько помню всегда был один. Не то одиночество, о котором говорят, когда нужно привлечь внимание. Другое. Штучность. Будто, когда работал конвейер по твоей сборке что-то пошло не так и часть деталей просыпалась с ленты к ногам уборщика в серой робе, он лениво смёл весь этот мусор в шуршащий целлофановый пакет затем вышел за дверь с табличкой «Только для персонала». И получилось, что получилось. Внешне неотличимая от прочих, но бесконечно испорченная болванка человеческого мира. Мира больших надежд. Мира больших ожиданий и странных сказок.

Я всегда любил сказки. В детстве мама много читала мне. Одну я очень хорошо помню. Шесть лет прошло, с тех пор как он угас, а я всё ещё как наяву слышу её голос.

– То были смутные злые времена… На край опустился туман войны, и волки пели о скором приходе луны. И мороз расписывал окна голодными клыкастыми узорами.

Дверь отворилась, худой мужчина с потухшими глазами наступил на прямоугольник хрустящего света. В сухих мозолистых ладонях были зажаты ладошки поменьше. Та, что слева крепилась к девочке тринадцати лет. Та, что справа к мальчику восьми.

Они уходили в лес, чтобы не найти дороги назад. Девочка знала это. Она прочитала всё по золе. В которой сгорела последняя щепь их муки.

Мальчик о чём-то догадывался, но гнал от себя эти мысли. Ведь Смерть ещё ни разу не улыбалась ему.

– Страшно?

– Нет…

– Тогда почему же ты так сильно дрожишь?

– Я…

– Я боюсь, что они найдут дорогу домой…

– Правда? – Мягкое удивление гладит мою щёку – Но почему?

– Потому что… Потому…

Потому что чёрный бор трещит там откуда они начали свой путь мам… Ответил бы, не споткнись я о корни своих мыслей.

Потому что они, дети, улыбались мне тогда глядящему на них со стороны. И в улыбках этих не было ни капли света.

Сказки, которые видел я всегда были куда злее и глубже, чем нужно. Я видел свои сказки в глазах других людей. В их поступках. В их желаниях. В их тени роились осами скрипучие голоса. Рассказывающие мне чужие секреты. Маленькие серые тайны. Неспособные ничему научить. Не несущие ничего кроме грязи. Никогда не заканчивающиеся хорошо.