Czytaj książkę: «Три года октября»

Игорь Бер

Три года октября

Глава 1

Старые Вязы

1.

Моё имя – Алексей Родионов.

Моя жизнь была ничем не примечательной, пока я не переехал в посёлок под названием Старые Вязы. Именно об этом периоде я и хочу вам рассказать. Начну с самого начала.

Со своей будущей женой я познакомился на первом курсе медучилища. Она сразу привлекла моё внимание. Год упорных ухаживаний увенчался успехом: она ответила взаимностью. Тогда я считал себя самым счастливым человеком на свете и чувствовал безграничную уверенность в собственных силах. И не удивительно – она была девушкой необычайной красоты, вокруг неё вился целый хоровод поклонников. Чтобы закрепить успех, я предложил ей руку и сердце. Она согласилась.

Вскоре она забеременела. Дочку мы назвали Лерой. Наша семья из трёх человек просуществовала всего пять лет. В основном это были счастливые годы, пока мы не подали на развод. Мы не справились с давлением быта и постепенно начали отдаляться друг от друга. Даже рождение дочери не удержало нас вместе. К счастью, расстались мы почти без скандалов и взаимных обвинений. Суд, как это обычно бывает, постановил, что Лера останется с матерью, а мне разрешили навещать её дважды в неделю.

Самым трудным оказалось не пройти через бюрократическую волокиту и не выдержать разговоры с бывшей супругой в присутствии адвокатов. Сложнее всего было объяснить дочери, почему нам придётся видеться реже.

Я оставил квартиру бывшей жене, отказавшись от своей доли. К тому же мне пришлось уйти с работы: я был терапевтом в больнице, куда устроился после медучилища. Там же работала и моя бывшая супруга, и ежедневные встречи в коридорах, у регистратуры или в столовой давались нам тяжело.

После долгих раздумий я решил круто изменить жизнь – переехать в провинцию, где не хватало врачей, а государство предоставляло жильё и подъёмные.

Такое место нашлось в нескольких сотнях километров от моего родного города. Дорога занимала около десяти часов на поезде.

И вот, первого октября, собрав почти все свои вещи в две большие сумки, я купил билет до Старых Вязов. Не стану утомлять вас описанием дороги: как пахло в вагоне, кто сидел рядом или какие пейзажи проносились за окном. Всё это не имеет ни малейшего значения для моего рассказа. Скажу только, что за время пути я успел не раз пожалеть о своём решении и столько же раз убедить себя в его правильности.

Перрон на станции оказался старым, грязным и пустынным. Я вышел из вагона один. Когда поезд тронулся, увозя с собой клочья тумана, я остался единственной живой душой во всей округе. Сам посёлок и его жители находились почти в километре севернее, скрытые за густыми зарослями кустарника и деревьев, что росли по обе стороны железной дороги.

Когда щебёнка под ногами, наконец, сменилась потрескавшимся асфальтом, руки у меня ныли от усталости. Я мысленно проклинал себя за то, что взял две тяжёлые сумки вместо рюкзака с самым необходимым. Я был уверен: в Старых Вязах нет приличных магазинов одежды, кроме разве что комиссионок, а носить поношенное бельё с чужим потом в подмышках и протёртое в промежности не хотелось совершенно.

Первым жителем посёлка, которого я встретил, был побитый жизнью и жестокими подростками кот. Он глянул на меня единственным слезящимся глазом и протяжно мяукнул.

– Ну, привет, приятель. Как добраться до сельской больницы, не подскажешь?

Что и следовало ожидать, кот ничего не ответил, скрывшись в высокой, неухоженной траве, где наверняка водились клещи.

– Что ж, пойду поищу кого-то более сговорчивого.

Таковым оказался пожилой мужчина в старой, застиранной одежде. Он вышел мне навстречу из трёхэтажного здания, на стене которого расползлось жёлто-коричневое пятно, по форме напоминающее африканский континент. Мужчина уже собирался окликнуть какого-то Тимофея (изначально я решил, что это его собутыльник), но, заметив меня, запнулся.

– Приветствую вас, тов… сударь, – осёкся он, понимая, что обращение «товарищ» в наше время звучит чуждо, особенно для уха молодёжи.

– Добрый день, – ответил я, опуская сумки на край пыльного бордюра. Мне не хотелось их пачкать, но руки уже не держали тяжесть. – Не подскажете, где здесь больница?

– С вами или с кем-то из ваших близких случилось несчастье? – взволнованно спросил старик.

– Нет, – поспешил я его успокоить. – Со мной и моими близкими всё в порядке. Я ваш новый врач.

– О! – искренне восхитился местный житель. – В таком случае, вдвойне рад нашему знакомству. Люди вашей профессии достойны уважения. В Старых Вязах немало жителей, которым требуется помощь хорошего врача.

– На первый взгляд посёлок кажется пустынным.

– Возможно. Но нас больше, чем вам кажется. В шестидесятых годах здесь велись массовые стройки, пытались превратить деревеньку в районный центр. Поэтому кругом многоэтажки, развлекательные учреждения – правда, почти все давно закрыты и пустуют, – и даже есть парковая аллея… заросшая, конечно. Большая часть жителей – это те самые строители, что когда-то возводили стены несостоявшегося городка. Я, к примеру, участвовал в строительстве больницы. Она в двухстах шагах севернее. Если приглядитесь, увидите крышу за теми деревьями.

Я кивнул в знак благодарности. Мужчина подошёл ближе, слегка наклонившись вперёд, словно желая сообщить государственную тайну.

– Совет вам: пока не рассказывайте никому, кто вы и зачем приехали.

– Почему?

– Новые лица здесь редкость, а потому интерес к вам будет огромным. Но если узнают, что вы врач, прохода не дадут. В посёлке в основном старики, а значит, любимая тема – болячки. Я хочу сберечь ваше время. Скоро его будет в обрез.

– Спасибо за совет. – Я протянул ему руку.

– Боже, где мои манеры, – хлопнул себя по лбу старик и пожал мою ладонь обеими руками. – Фёдор. Фёдор Дмитрич Пахомов.

– Алексей Родионов, – представился я.

– А по батюшке?

– Моего отца тоже звали Дмитрием.

– Тёзки! Ну что ж, рад был первым вас встретить.

– Не совсем первым.

– Ах, вот как? Кто же меня опередил?

– Кот. Рыжий. С одним глазом.

– Тимошка, что ли?

– Не знаю, он не представился.

– А я его со вчерашнего дня ищу. Пройдоха не вернулся ночевать. Подскажите, где вы его встретили?

– Буквально в тридцати шагах отсюда… – я повернулся, чтобы указать направление, но не успел: из густой травы выскочил кот, пружинисто побежал к нам и жалобно мяукнул, завидев хозяина.

– Тимофей! – пожилой мужчина присел на корточки, протянув руки. Кот послушно подошёл к нему и заурчал, едва прижался к грубому ворсу овечьего свитера. – Вот ты разбойник. Пойдём скорее домой, я тебя молочком угощу.

Кот вдруг повернул голову в мою сторону и уставился своим единственным глазом, словно приглашая в гости. Я молча поблагодарил его за предложение, но вежливо отказался.

– Спасибо, что помогли найти кота. Он – единственное, что у меня осталось от прежней жизни.

– Я, собственно, мало чем помог.

– Отнюдь. У вас светлая аура, а коты это чувствуют. Будь вы плохим человеком, Тимошка бы так и не вышел из укрытия.

Я не стал спорить. Его слова были мне приятны.

– Хорошего вам дня, Фёдор Дмитриевич. И вашему коту тоже.

Старик кивнул и зашагал к подъезду, нежно поглаживая кота по голове.

Я же, держа в уме его совет, направился дальше. Однако общаться мне больше не пришлось: местные – в основном пожилые люди – смотрели с настороженностью и редко кто отвечал на моё приветствие хотя бы кивком. Даже подвыпившие спорщики у дверей магазина с облезлой вывеской «Продукты. Фрукты. Напитки» умолкли при виде меня, но стоило скрыться за углом – возобновили разговор.

Не сбавляя шаг, я приближался к больнице, уже видя её целиком, а не только крышу. Сумки оттягивали руки, заставляя спину ныть от усталости. Именно они, похоже, и вызывали недоверие сельчан. Видимо, решили, что я – свидетель какого-то религиозного культа и вот-вот начну раздавать буклеты с призывами спасти грешную душу.

Наконец я добрался до здания, над входом которого когда-то возвышался бронзовый силуэт Владимира Ильича. Самого вождя пролетариата давно не было, но его призрак ещё жил в этих местах, в виде бледной тени на выцветшем здании.

Внутри стоял холод, а в воздухе витало напряжение. Несколько десятков хмурых лиц, терпеливо ожидающих приёма, уставились на меня с одинаковым выражением: кто такой и что тебе тут надо?

Приветливо улыбаясь, я прошёл к регистратуре. За стойкой сидела маленькая худощавая старушка с белыми, как лунь, волосами. Глаза её скрывались за толстыми линзами, а голос дрожал, будто она скакала на своенравном жеребце.

– Сссергей Ссстепанович сссчитает, что это проссстое недомммогание, милая моя. Тттебе нужно ббберечь сссебя и вввсе…

– Здравствуйте, – перебил я. – Не подскажете, как мне найти…

Я не успел договорить.

– Вас здесь не стояло!

Я обернулся и столкнулся с суровой дамой лет шестидесяти. В ней читалась вся строгость бывшей учительницы старших классов.

– Мне только спросить… – попытался я объяснить.

– Ишь ты! Только спросить! Да ещё с этими своими сумками лезешь напролом! Ни проехать, ни пройти. Не хватало, что не местный, так ещё и хам! Надо записаться к врачу? Тогда жди очереди! А если просто спросить, то поезжай в свою Москву и там спрашивай!

Я не москвич, хотелось ответить, но понял, что это ничего не изменит.

– Правильно, Тамара Валерьевна, – подхватил старичок в панамке, опирающийся на самодельную кривую трость. Лет ему было под восемьдесят. Пальцы пожелтели от никотина. – Нахалов надо ставить на место. И кто знает, что у него в этих сумках? Вдруг что-то взрывоопасное.

– Террорист! – тут же взвизгнула другая дама, прикрыв ладонями рот. Следом раздались два крика.

– Я не террорист! – повысил я голос, пытаясь погасить разрастающуюся панику. – Вам следует поменьше смотреть вечерние новости. – «Это я вам как врач говорю», – добавил я про себя. – И даже не пациент. Мне просто нужно увидеться с главным врачом.

– С-с-сергей С-с-степанович з-з-занят, – протарахтела бабушка-регистраторша. – Он п-п-принимает п-п-пациентов. Не м-м-может уд-д-делить в-в-нимание в-в-всем р-р-разом. Ж-ж-ждите с-с-своей очереди. – При каждом слове её голос становился всё более дребезжащим и непреклонным.

Поняв, что я одинок в этом крестовом походе против стариков, я отошёл в сторону и опустил сумки на пол. Прижав их к стенке, я занял очередь за стариком в панамке. Передо мной было семь человек. Старушка-регистраторша работала с такой неторопливостью, что можно было подумать, будто она специально оттягивает мою встречу с врачом. Моё терпение подверглось серьёзному испытанию: за полчаса старик передо мной раз десять обернулся, глядя на меня то с опаской, то с откровенной неприязнью. Пару раз он хлопал ладонями по карманам брюк и жилета, проверяя, не украл ли я у него пачку сигарет или, на худой конец, СНИЛС.

– Ччего вам уггодно? – спросила старушка, когда я, наконец, оказался перед стойкой регистратуры. Она сурово глядела на меня через толстые линзы, слегка покачивая головой.

– Мне нужен главврач, – со вздохом ответил я. – Я могу его увидеть?

– Ммможете, кккак ттолько дддойдёт ввваша очередь.

– Опять очередь? И какой я по счёту?

– Я вввам не учитель м-м-математики, милый мой. Ххотите – ссчитайте сссами. Вввсе, кто зззаписан, ждут в кккоридоре.

– Но здесь пятнадцать человек! – возмутился я.

– И что? Вы мммолоды, у вввас вввремени мммного, а ссстарики ждать не мммооогут. Ккк тому же не фффакт, что пппятнадцать.

– Это как понимать?

– Очень пппросто. Есть тте, кто пппришёл по зззаписи, а есть сссрочные ссслучаи. Если вввам пповезёт, ттогда таких бббудет не бббольше трёх. Гггипертоники и дддиабетики пппринимаются вне очереди.

Я смиренно развернулся и направился к своим сумкам. Прислонившись к стене, приготовился ждать.

Ждать пришлось почти три часа. Как оказалось, главврач в Старых Вязах был также единственным терапевтом на близлежащие три села, а потому поток пациентов к нему не иссякал. Я даже поёжился, представив, что вскоре все эти люди начнут ходить ко мне за диагнозами. Чтобы хоть как-то скоротать время, я начал ставить диагнозы тем, кто громко обсуждал свои симптомы.

– Как самочувствие, Кларочка?

– Да вот, всё чаще чувствую слабость, не успею проснуться – уже уставшая. Голова болит, кружится. А ещё ноги и руки мёрзнут даже на солнце.

«У тебя, тётя Клара, явная бледность. А в совокупности с остальными симптомами могу с уверенностью сказать: у тебя анемия. Надо сделать анализ крови, проверить цвет, форму и размер эритроцитов. В лечении помогут продукты, богатые железом, фолиевой кислотой, витаминами C и B12. Следующий!»

– Уже и не знаю, что делать. Всё время хочется в туалет. А ещё живот ноет и ноет. Не хватало мне аллергии на цветы, так ещё и это… Всё, не могу больше терпеть, Ленок! Я в уборную, а ты придержи мне место.

«Так, пациентка страдает не только болями в зоне мочевого канала, но и аллергией, которая, возможно, вызвала цистит. Ей стоит сдать анализ мочи, сделать УЗИ брюшной полости, почек и мочевого пузыря, цистоскопию, бактериологическое исследование. Лечение – стандартное: Бисептол, клюквенный сок, никаких босых прогулок по холодному полу. И вообще – постельный режим. Не стоит благодарностей, а также конфет и коньяка. Я просто делаю свою работу. Следующий!»

– Чего чешешься? Блохи, что ли?

– У тебя самого блохи, Григорич! И псина твоя от тебя их подцепила!

– Да ладно, разобиделся! Уж и пошутить нельзя.

– Шутки у тебя дурацкие. Это не блохи, а вот что…

– Батюшки! Крапиву голыми руками рвал для щей и салата? Хотя и не сезон уже…

– Если бы… Не перевариваю крапиву ни в каком виде. В отличие от грибов. Кстати, вчера жарил грибочки. Айда ко мне после работы – рюмашку дерябнем, грибками закусим.

– Прекрасное предложение, Иннокентий.

«Не советую. Именно грибочки могли стать причиной крапивницы.»

Пока главврач принимал одного пациента, я успел поставить диагноз троим местным жителям.

Спустя три мучительных часа я, наконец, услышал своё имя. Причём регистраторша произнесла его с таким выражением, будто это было самое скверное ругательство, какое только можно себе представить. В тот день я, похоже, нажил себе злейшего врага.

– Сссумки оставьте здессьь!

– Вы за ними присмотрите?

– Ещё чччего! Это в мммои обббязанности не вввходит!

– До тех пор, пока в вашей больнице нет камер хранения или хотя бы охранника, обязанность следить за вещами пациентов и посетителей ложится на регистратуру. Так что будьте любезны – пусть мои сумки, а заодно и их содержимое, останутся в целости и сохранности.

Поставив старушку на место, я, довольный собой, направился в кабинет главврача. Была ли правда в моих словах? Понятия не имею. Да это и не важно – главное, что теперь мои вещи никто не растащит.

Постучав в дверь с табличкой «Селин Сергей Степанович. Главврач» и услышав бодрое «Да-да!», я вошёл.

Приёмная оказалась небольшой, но солнечной. Большое окно выходило на неухоженную площадь. За столом сидел человек плотного телосложения, черноволосый, коротко стриженный, с густой бородой. Халат его был ослепительно белым, а под ним скрывались синяя рубашка и широкий чёрный галстук, туго обхватывающий массивную шею.

– Добрый день, – настороженно произнёс главврач, окинув меня взглядом.

– Здравствуйте. Моё имя Алексей Родионов. Я по поводу работы.

– Работы? – переспросил он, нахмурившись. В глазах читалось недоумение. Но прежде чем я успел что-то объяснить, лицо его мигом изменилось. – А-а-а! – Селин вскочил и пожал мне руку, крепко сжав её обеими ладонями. – Да я уж и не надеялся, что министерство, наконец, найдёт желающего работать в нашем захолустье! Вы не представляете, как долго мы вас ждали! Простите, что сразу к делу, но когда сможете приступить?

– Да хоть сейчас. Только позвольте мне где-то переодеться и оставить вещи.

– Вещи?

– Да, сумки с вещами. Я оставил их за дверью. Их сторожит очень милая старушка из регистратуры.

– А, Мада… – усмехнулся главврач. – Она кажется милой, пока не узнаешь её поближе. Ответственная, но палец ей в рот не клади.

– Странное у неё имя… «Мада».

– Это не имя. Прозвище. – Селин понизил голос. – Только не вздумайте назвать её так в лицо, если не хотите нажить врага. Лучше обращаться по имени-отчеству: Магдалина Алексеевна Калинкина.

– Понял. То есть «Мада» – сокращение от Магдалины?

– И да, и нет. Это скорее аллюзия на «Мадагаскар». Знаете такой мультфильм? «Плохая киса!»

Я припомнил, и тут же всё встало на свои места. Магдалина Алексеевна и вправду напоминала ту самую старушку из мультика.

– Но да ладно, – продолжил главврач, – я действительно рад вашему приезду! Скажу честно, работы в Старых Вязах будет предостаточно. И переработки – тоже.

– Меня это не пугает. Я привык работать допоздна. Пациентов в приёмной много, но уверен, что справлюсь. Да и на чашечку кофе время останется.

– В приёмной? – недоумённо переспросил главврач, но спустя мгновение его лицо просветлело. – Ах, я же вам не сказал, чем именно вы будете заниматься.

– А разве не терапией? – теперь уже я перестал что-либо понимать.

– Терапией, дорогой друг, в этом посёлке пока есть кому заниматься. Я, например, хоть и главврач, но ещё и терапевт. И, не люблю хвастаться, весьма неплохой. Двадцать лет стажа! – Он положил ладонь мне между лопаток и мягко подтолкнул к столу, предлагая занять свободный стул. – В Старых Вязах не хватает специалистов немного иного профиля.

– И какого же?

– Патологоанатомов.

– Патологоанатомов?

– Да, патологоанатомов.

– Простите, но это какое-то недоразумение. Я никогда этим не занимался. Разве что в университете, на занятиях…

– Не волнуйтесь так, – поспешил успокоить меня главврач, хотя его слова, наоборот, заставили нервничать сильнее. – От вас никто не требует глубоких познаний в этой области. Достаточно базовых навыков. К тому же у вас будет наставник.

– Сергей Степанович, я первоклассный специалист. Могу даже показать вам рекомендации с прошлого места работы. Меня там не хотели отпускать, но я решился на этот шаг, покинул родные места, вышел из зоны комфорта, преодолел немалое расстояние – ради чего? Чтобы вскрывать трупы?!

– Профессии каждые нужны, профессии каждые важны, – почти пропел главврач. И, слава Богу, что почти – иначе я бы накинулся на него с кулаками. – Патологоанатом, друг мой, важнейшая фигура для Старых Вязов. Население у нас пожилое, здоровый образ жизни ведут единицы.… Так что не проходит и дня, чтобы кто-нибудь не отправился в гости к Богу.

Ну, тут он, конечно, преувеличил. Позже мне стало известно, что в Старых Вязах действительно часто умирали, но всё же не ежедневно – раз-два в месяц, а то и реже. Но в местный морг поступали тела и из ближних сёл, что увеличивало количество занятых каталок втрое.

– Нам, как и всем жителям земли, нужен свой Аид, который рано или поздно проведёт каждого по тёмному тоннелю к свету.

– Ваши лирические отступления не заставят меня изменить решение, – холодно бросил я. – Либо я буду работать терапевтом, кардиологом, пульмонологом, неврологом, педиатром – либо собираю вещи и уезжаю.

Я резко поднялся, собираясь покинуть кабинет, но главврач тут же поспешил усадить меня обратно, мягко, но настойчиво надавив ладонями на плечи.

– Тише, тише… Что вы так взбеленились? Чем вам мертвецы не угодили? Я, если хотите знать, наоборот, отношусь к данной стороне жизни с пониманием и смирением. Все там будем.

"Вот и проваливай сам в подвал препарировать трупы!" – едва не выкрикнул я вслух. Конечно, теперь я понимаю, что вёл себя не слишком профессионально. Патологоанатом – такой же врач, его обязанности куда шире, чем представляется большинству. И всё же моё негодование было вполне оправданным. Не каждый сохраняет самообладание, когда ему приносят гороховый суп вместо заказанного черепахового – да ещё и по той же цене.

– Ладно, – неожиданно смягчился Селин. – Я вам не рассказал самого важного. Давайте сначала обсудим все льготы, которые вы получите, если согласитесь остаться в Старых Вязах. А потом уже примите окончательное решение. Ну, так как?

Эмоции начали утихать, и я решил дать главврачу шанс. Не для того я ехал в этот медвежий угол, чтобы развернуться и тут же уехать.

– Я вас слушаю.

– Прекрасно. – Селин снова устроился в кресле, сплетя пальцы рук. – Первый плюс – заработная плата. Врачи-патологоанатомы в нашей стране, как вам известно, получают сущие гроши. Но у нас, благодаря, в том числе, моим стараниям, зарплата практически сравнялась с доходами коллег из Магадана и Камчатки. Вы будете получать пятьдесят тысяч рублей в месяц.

– На прошлой работе я получал восемьдесят.

Самодовольная улыбка сползла с его лица. Правда, ненадолго.

– Позвольте мне договорить.

Я иронично развёл руками, позволяя хозяину кабинета продолжить.

– Как сотрудник нашей больницы, вы сможете бесплатно обедать в столовой. Правда, только обед – завтракать и ужинать придётся дома или в местном кафе. Признайте, на прошлом месте четверть вашей зарплаты уходила на питание и проезд. Здесь вы сможете существенно сэкономить.

– Звучит заманчиво, но недостаточно.

– И самое главное, – продолжил главврач с нажимом, явно желая переубедить меня, – вы получите бесплатное жильё, расположенное в десяти минутах ходьбы от места работы. Вам только нужно будет платить за коммунальные услуги.

Всё в совокупности, не скрою, звучало неплохо, и всё же я не смог перебороть в себе ту неприязнь при мыслях о подвале, секционном зале и посиневших трупах. Уж слишком я привык к работе с живыми, пусть и не слишком здоровыми, людьми.

Главврач пристально глядел на меня в ожидании положительного ответа. К сожалению для него, я не смог его дать.

– Не стану тратить своё и ваше время, Сергей Степанович, и скажу прямо: я вынужден отказаться от всего предложенного и покинуть Старые Вязы. Надеюсь, какой-нибудь другой молодой специалист с радостью вольётся в ваш дружный коллектив и станет счастливым обладателем всех тех привилегий, что вы озвучили.

– Вы седьмой наш отказник, – тяжело выдохнул главврач. Мышцы его лица расслабились, а взгляд принялся блуждать по поверхности стола, спотыкаясь о бумаги, полки и канцелярию.

Я встал и попятился к дверям, надеясь, что Селин не станет больше доставать очередной козырь из рукава, дабы убедить меня остаться. И он не стал.

Попрощавшись, я вышел за дверь и тут же столкнулся с Мадой. На её лбу устроили соревнование морщины старости со складками недовольства.

– Ккак вам не ссстыдно! – воскликнула она своим дребезжащим, тонким голосом. – Даже сстарики не тттребуют к себе ссстолько вввнимания! За то вввремя, что вы пппробыли в кккабинете ггглавврача, Сссергей Ссстепанович усспел бы пппринять пппять пппациентов.

Это было громко сказано, так как по моим подсчётам, я пробыл там не больше двадцати минут, и всё же не стал оправдываться и что-то объяснять. Вместо этого я спросил:

– Надеюсь, мой багаж цел и невредим.

Она хотела что-то произнести, но запнулась, видимо, ожидала от меня иных слов.

– С ними вввсё ввв пппорядке. А вы, милый мой…

– Вот и отлично. – Я обогнул её стороной и пошёл к своим вещам, ступая широким шагом, чтобы старушка не поспела за мной.

– Нннадеюсь, бббольше не увидеть вввас в нннашей бббольнице! – крикнула она мне в спину.

– Уж это я могу тебе пообещать, старая карга, – пробормотал я, забирая сумки и направляясь к выходу.

С хмурым видом я побрёл обратно в сторону вокзала, пыхтя от тяжести сумок. Более или менее здоровые жители посёлка, которым в это утро не потребовался визит к врачу (в основном это были мужики, играющие в домино, да женщины, вывешивающие бельё сушиться), опять же с ехидством глядели в мою сторону. Видимо, посчитали, что я никому не смог продать коллекцию чудо-ножей или же циркониевые браслеты. До вокзала я добрался спустя двадцать минут, и всё это время размышлял о своих дальнейших действиях. Что теперь? Вернуться в родной город и поискать вакантные места в какой-нибудь частной клинике? Или же махнуть на всё и отправиться на Камчатку, в глухую деревеньку? И как мне тогда видеться с дочерью? После развода я и так физически почувствовал, как быстро отдаляюсь от неё в прямом смысле слова. А со временем стану и в переносном.

Мои размышления о дальнейших действиях оборвались, стоило мне добраться до перрона и увидеть знакомого рыжего кота, стоящего у будки кассира. Он смотрел на меня своим единственным глазом и немного нервно подёргивал хвостом.

– Тимофей?

Кот быстро подошёл ко мне и принялся тереться о мою ногу. Опустив сумки, я взял его на руки. Старый кот не воспротивился этому, а даже наоборот – вытянул мордочку вперёд, желая обнюхать моё лицо. Его седые усы были ломкими, у ободранного уха виднелся островок гладкой розовой кожи, где шерсть перестала расти. Под моими пальцами билось горячее сердце. Золотисто-зелёный глаз пристально уставился на меня в надежде ввести в гипнотический транс. Но хвостатый Кашпировский то ли оказался шарлатаном, то ли переоценил свои мистические способности.

– Ты опять сбежал?

Прежде чем кот успел ответить на мой вопрос, на перроне возникла группа мальчишек – пятеро человек. Самому старшему, явному лидеру местной шпаны, было около шестнадцати, в то время как младшему – не больше десяти. Они громко смеялись и предпочитали использовать в разговоре культурные и матерные словечки в соотношении пятьдесят на пятьдесят.

Лидер местной банды швырнул пустую стеклянную бутылку из-под пива в стену перрона под одобрительный свист и крики своих "вассалов". Никто не любит дворовых хулиганов (кроме их матерей), и я не был исключением. Не только потому, что вырос в благополучной интеллигентной семье, но и потому, что в детстве не раз сталкивался с такими. Приходилось прятаться, убегать, а порой возвращаться домой в порванной одежде или с синяком под глазом.

Как и утром, перрон оставался пустынным. Если кассир и был в будке, он не решился выйти и сделать замечание. Я тоже не стал читать хулиганам мораль – не из страха. Со временем, особенно человеку моей профессии, трудно найти что-то по-настоящему пугающее. Разве что судебный пристав или, что ещё хуже, тёща, приехавшая в гости на неделю. Однако неприятный холодок всё же пробежал по спине, когда взгляд главаря банды остановился на мне.

Сначала он замер, словно человек, наконец дождавшийся на перроне нужного пассажира. Затем его губы скривились в неприятной ухмылке. Его "свита" ещё пару секунд обсуждала силу и точность его броска, но вскоре затихла.

– Здравствуй, дядя, – произнёс парень, сплюнув под ноги сквозь щель в зубах. – Куда путь держишь?

– А тебе какое дело? – спросил я ровным голосом. К моей гордости, он звучал твёрдо. Этого оказалось достаточно, чтобы хулиган сбавил спесь.

– Да так, просто интересуюсь, – пожал он плечами. Достав из кармана чётки, он принялся их вертеть, словно пытаясь вернуть утраченную уверенность. Остальные мальчишки ждали продолжения. – Редко у нас незваные гости… А вот котяра мне знаком.

Интерес к моей персоне мгновенно угас. Тимофей, словно поняв, что речь зашла о нём, напрягся и, вытянув когтистые лапы, вцепился в моё плечо.

Хулиган двинулся ко мне, медленно протягивая руки. Чётки в его ладони делали его похожим на проповедника странной секты, где принимали исключительно дворовых мальчишек.

– Отдай его мне. Я отнесу его хозяину.

Прекрасно понимая, что в руках этой шпаны коту не светит ничего хорошего, я прижал его крепче к груди.

– Я сам знаю его хозяина. Спасибо, но я справлюсь.

Гопник скривил губы в усмешке. Руки он опустил, но останавливаться не собирался. Подойдя вплотную, он оглядел меня с ног до головы. Я сделал то же самое.

Передо мной стоял нагловатый юнец с россыпью воспалённых прыщей на щеках, с выбритой почти под ноль головой и нелепой рыжей чёлкой. Левую бровь рассекал тонкий шрам – возможно, сделанный нарочно, ради брутальности. Он был одет в чёрную майку с принтом незнакомой мне рок-группы, куртку цвета хаки и потёртые джинсы, стянутые ремнём с массивной бляхой. На ногах – пыльные, когда-то белые, кроссовки.

Никакой оригинальности.

– А в сумках что? – спросил он и пнул одну носком ботинка.

– Эй! – его выходка разозлила меня. Не держи я кота, схватил бы его за грудки и вытряс всю напускную храбрость.

– Да ладно, я ведь несильно.

– Неважно. Я не давал тебе такого права!

– А кто тебя спрашивать будет? – громко заявил он и повернулся к своим. Как по команде, остальные загоготали.

– Как тебя зовут? – спросил я, решив перехватить инициативу.

– А тебе зачем, дядя?

Это его "дядя" сводило мне скулы не меньше, чем глупая ухмылка. Хотелось тут же окрестить его "племяшом", но я сдержался.

– Потому что ты разговариваешь со старшим, – повысил я голос, чтобы и его свита услышала. – Хочу знать, с кем имею дело.

Мальчишка немного помедлил, но всё же выдал:

– Ну, Петя. И чё?

Гогочущий смех его спутников дал понять, что имя – ненастоящее.

– Слушай сюда, Петя. Когда ты в последний раз обращался к врачу?

– Чего?

– Как часто скрипишь зубами по ночам и просыпаешься с усталостью?

– Чего?

– Тебя беспокоят бурление в животе, неустойчивый стул, анальный зуд?

– Ты чего несёшь, дядя?! – опешил он, поймав неловкие взгляды своих.

– Ты замечал увеличение лимфоузлов под мышками и за ушами?

– Нет у меня ничего такого! – огрызнулся он.

– Я врач, можешь мне довериться. Судя по худобе, бледности кожи и шелушению на ладонях, ты страдаешь от гельминтоза. В простонародье – от глистов.

За спиной его быстро теряющего авторитет хозяина зашевелились мальчишки, кто-то едва сдерживал смех.

– Нет у меня глистов, понял ты… – Петя не договорил: в голосе прозвучали плаксивые нотки. А зарыдать сейчас, перед пацанами, означало потерять остатки репутации. Потоптавшись на месте, он буркнул:

– Мы ещё встретимся.

И, не дожидаясь ответа, заспешил прочь. Мальчишки засомневались, но двинулись за ним, обогнув меня стороной, будто опасаясь, что я и им поставлю диагноз.

Тимофей ослабил хватку, и я только теперь почувствовал, как его когти добрались до моей кожи.

– Всё хорошо, Тимошка. Пойдём, я отведу тебя к хозяину.

Вот так, из-за старого одноглазого кота и хулигана, страдающего от паразитов, я вернулся в Старые Вязы, чтобы остаться в посёлке на следующие три года.

2.

Главврач встретил моё возвращение с распростёртыми объятиями, а вот старушка Мада с регистратуры – с неодобрением. Ей явно хотелось заставить меня повторно отстоять очередь, но я уверенным шагом направился к кабинету Селина, не обращая внимания на недовольные крики за спиной. В кабинете был пациент, но стоило мне сообщить о причинах возвращения, как Селин любезно попросил его подождать за дверью.

– Уйти вы всегда успеете, – сказал мне Фёдор Дмитриевич Пахомов, когда я передал ему кота. – Вы ничего не потеряете, кроме времени. Но вы слишком молоды, чтобы переживать по этому поводу.