Czytaj książkę: «Азбука литературного творчества, или От пробы пера до мастера Слова»

Czcionka:

Боже, не дай мне только написать книгу о книгах!
Георг Лихтенберг

Уча, учимся.
Сенека Старший

От автора

Уважаемые читатели!

Книгу, которые вы держите в руках, я «увидел» задолго до того, как она вышла в свет. И посетило меня это видение не случайно. Тогда я готовился к встрече со старшеклассниками одной из школ моего города Балашихи – с теми из них, кто пробует свои силы в литературе. И пытался найти ответ на мучительный вопрос: как за один-два академических часа донести до ребят то, что изложено в «томах премногих», да еще рассказать обо всем так, чтобы наша беседа была интересной и принесла им практическую пользу? Думал-думал, и вот… Лекции, прочитанные мною в Школе стилистики и креативного письма; статьи, размышления и мнения известных, популярных, опытных, маститых – и, конечно, «просто» великих! – писателей; мой личный писательский и журналистский опыт; беседы с начинающими авторами в интернетовских чатах; участие в форумах любителей литературы – все это неожиданно сложилось у меня в голове в довольно пестрый, но гармоничный мозаичный рисунок.

Тогда и родилась книга.

Это не учебник. «Азбука…» ни в коем случае не претендует на полноту, строгость, а тем более, на научность раскрытия темы «Литературное творчество». В ней рассматриваются основные вопросы работы со Словом, стилистики и креативного письма – и подробнее всего те, без ответов на которые не может существовать не только художественная литература, но даже просто связное изложение мысли на бумаге.

По форме книга представляет собой цитатник – сборник высказываний писателей и литературоведов по разным аспектам литературной работы. В ней почти нет авторских ремарок – голос автора звучит в перекличке голосов участников им же самим развязанной дискуссии. Возможно, это не совсем привычная для вас форма подачи материала – зато, благодаря этому, книга хорошо структурирована: вы легко найдете в ней то, что вас интересует.

По своей сути «Азбука литературного творчества» – практическое руководство начинающего литератора. Причем такое, которое вовсе не способствует бездумному выполнению правил и следованию различным советам – «Азбука» заставляет думать, развивает авторскую самостоятельность. Из нее вы узнаете о творческом инструментарии писателя и журналиста; о том, как работать над произведением, с чего, например, начать, как продолжить; что для литератора в работе непреложно, а чем можно и пренебречь; о приемах усиления образности и выразительности речи; о том, как относиться к критике, и многое другое…

Вникайте, думайте – потом пишите, пробуйте! Творческих вам озарений и – удачи!

А, между прочим, моя встреча со старшеклассниками состоялась, правда, чуть позже – после выхода книги. И, знаете, по-моему, ребята слушали с интересом. И на все их вопросы ответы я нашел…

«Азбука» помогла… Так что читайте!

Часть I. Основы основ

1. Дело, которым мы занимаемся

Человек велик не тем, что он представляет собой в данный момент, а тем, что он делает для себя возможным.
Ауробиндо Гхош

Из выступления автора перед юными литераторами, учащимися общеобразовательных школ г. Балашихи:

«Дорогие ребята!
Наша встреча состоялась сегодня потому, что мы с вами, я и вы, занимаемся одним делом – работаем со Словом. Вы делаете первые шаги в литературном творчестве. И это прекрасно – то, что творчество в Слове интересует вас и подвигает на работу. Здесь ваша энергия, как пишет известный современный писатель Михаил Веллер, «обращается в активную внутреннюю жизнь. И приобретает характер интеллектуальный, вербальный, эстетический…»

Почему же это прекрасно? Потому, что таким образом вы ускоряете давно начатое вами движение к совершенству. Вы семимильными шагами уходите от невежества и сопутствующих ему грубости, слепоты и, в конечном итоге, слабости к Знанию, Красоте и Силе – пусть вас не пугают эти высокие слова. Чем цивилизация отличается от варварства? Тем, что варвар занят исключительно вопросами примитивной жизни и тела, а человек цивилизованный активно включает в жизнь работу высших частей своего внутреннего существа и отвечает их императивам. Интеллект и его тяга к Знанию, Этика и ее требование Блага для всех, Эстетика и императивы ее законов Красоты, Мораль и ее кодекс человека общественного, Эмоциональная сфера и Любовь, Милосердие, Сострадание, просто снисхождение к слабому и т. д. и т. п. – все это суть области жизни человека цивилизованного, культурного, существа Ментального.

Высокое предназначение человека – в максимальном саморазвитии и самореализации. И только Человек Ментальный – думающий, ищущий, делающий – может использовать щедрую и многообразную возможность к восхождению, которой является Земная жизнь. Только такой человек может созидать Гармонию.

Работа со Словом – один из возможных путей к трансформации в Человека Ментального.

Так что ваше увлечение, хобби, которое может стать делом вашей жизни, Законом вашего бытия, – очень важно. И сегодня я обращаюсь к вам не для того, чтобы чему-то учить, а для того, чтобы просто рассказать о том, на какое поле вы ступили, взявшись, образно говоря, за перо.

Любое дело в жизни мы должны делать сознательно. Ясно видеть те трудности, подводные камни, которые встретятся нам на пути. Тот объем работы, которую нам предстоит совершить, двигаясь к цели. Отдавать себе отчет за каждый сделанный шаг. Решить для себя, как действовать в трудных ситуациях, – где стоять насмерть, а где на время отступить или окончательно сдать позиции, изменив маршрут следования…

Вот об этом и поговорим.

Но сначала давайте поразмышляем: почему мы однажды взялись за перо?»

2. Почему пишет молодой писатель?

Я проклинаю тот день, когда взялся за перо. До этого у меня были одни друзья, а теперь сплошь враги.
Жан Жак Руссо

А вот что думают о начале творческого пути другие мастера литературы.

Из книги Яна Парандовского «Алхимия слова»:

«Что же за сила, что за непреодолимый импульс приводит писателя к его профессии? В поисках источников такого импульса нужно обратиться к одной из черт человеческой натуры, присущей всем людям… Этой чертой… является потребность выразить в слове всякое явление жизни и тесно связанную с этим потребность выразить самого себя. Она почти физиологична, а ослабление или полное исчезновение ее – что случается лишь у очень редких индивидов, – противоречит самой человеческой природе… Люди малоразговорчивые или молчаливые вызывают беспокойство или смех, смех – как разновидность беспокойства в форме самообороны. Все люди по природе своей болтливы. Разговаривают неустанно: о своей работе, о том, что делается на белом свете, о своих близких, а больше всего о себе самих. Рассказать о себе другим – это значит выбраться из самого себя, разорвать хотя бы на краткий миг путы собственного бытия, избавиться от мучительного одиночества, в котором мы от колыбели до могилы пребываем среди наших восприятий, мыслей, снов, страданий, радостей, опасений, надежд, поделиться, наконец, с другими свое удивительностью.
Да, удивительностью, ибо все люди удивительны. Все переживают поразительные приключения, в каждой душе мир преломляется в тысячецветных радугах чудесного блеска. Каждый, по крайней мере, в определенные моменты, отдает себе в этом отчет, но у большинства не хватает отваги признаться в этом даже себе. Люди в огромном их большинстве – существа робкие. Иногда нужны очень сильные потрясения, мучительные или радостные, чтобы сорвать с их уст печать молчания, и тогда даже с уст самых неразговорчивых падают слова откровений…
Писатель выражает всеобщее стремление, выражает себя и свой мир, и в этом он подчиняется природному импульсу человеческой натуры, а вместе с тем как бы становится выразителем тех, кто не может и не умеет высказаться сам.
Склонность к самовысказыванию, свойственная всем людям, у писателя обретает особую силу, кажется, что она является необходимым приложением к его жизни и как бы усиливает ее. Стремление увековечить явления в какой-то миг увенчивается небывалым триумфом: создаются новые ценности…»

Из статьи Михаила Веллера «Молодой писатель»:

«Почему пишет молодой писатель? Вообще от избытка внутренней жизни. Время молодого человека – плотно, ибо энергии много. Экстраверт совершает подвиги и хулиганит наяву, интроверт – в мыслях и мечтах. Молодой писатель – интроверт, по преимуществу. Либо же интровертный аспект его личности достаточно значителен – даже если он хулиган, то не тупой хулиган, а такой, который, кроме того, еще думает и мечтает, причем достаточно абстрактно.
Часть энергии молодого человека обращается в активную внутреннюю жизнь. И приобретает характер интеллектуальный, вербальный, эстетический, то есть формально литературный.
Потребность в какой-то переделке мира приобретает вид переделки мира внутреннего, воображаемого, виртуального, то есть литературного творчества.
В зачаточном, латентном состоянии литературное творчество свойственно, пожалуй, большинству. Меньшинство оформляет рождающиеся мысли, образы, коллизии в связные слова, предложения, абзацы, законченные отрывки – жизнеподобные изложения событий. События могут быть реальными, частично вымышленными или вовсе вымышленными – это уже следующий вопрос.
Молодой писатель пишет потому, что таким образом он совершает действия по переделке мира внутри себя, творит бытие внутри себя. Обычно начало этого процесса выглядит спонтанно, стихийно, неосознанно. Поводом может послужить любой внешний толчок, любое событие либо просто переживание, незначимое внешне.
Зачем пишет молодой писатель? Ряд целей присутствует в разной для каждого пропорции и выстраивается в разном порядке.
Он посягает на то, чтобы почувствовать себя причастным к литературному творчеству – это занятие, как ни крути, внушает ему почтение. Он хочет приблизиться к сонму признанных писателей и даже – а почему нет? – войти равным в стан великих.
Часто он подсознательно хочет проверить свои силы и возможности: он тоже способен писать, он сделан, в общем, из того же теста, что великие писатели.
Он хочет славы и денег. И как следствие – любви поклонниц, уважения окружающих и хорошей жизни.
Короче, он стремится к самоутверждению и самореализации (как правило, разумеется, подсознательно или вовсе бессознательно, никто не формулирует себе: вот реализую-ка я сейчас свои возможности).
Он хочет привлечь внимание друзей или просто позабавить их, хочет выделиться.
Ему это нравится. Ему это интересно. Это дает ему некоторое удовлетворение.
И до крайности редко он пишет для того, чтобы поведать человечеству некие новые, оригинальные мысли, которые его переполняют. Оригинальных мыслей у него, как правило, нет. (Редко, в незначительном меньшинстве случаев, они появляются позднее.)
Писатель-описатель, писатель-рассказыватель обычно начинает писать для того, чтобы изложить подразумеваемому читателю, то есть миру, то, что он, писатель, узнал и пережил – его познания и переживания представляются ему ценными и достойными общего внимания.
Писатель-создатель, придумыватель, фантазер замахивается на то, чтобы создать что-то вовсе новое, а уж если не новое – так самое лучшее в своем роде».

3. Необходимость грамотности литератора

Первая же страница, на которой автор откроет свою новую книгу, всегда содержит ошибку.
Артур Блох

Итак, мы начали писать. И, прежде чем продолжить, давайте зададимся вопросом: поймут ли нас те, к кому мы обращаемся, то есть читатели. В процессе письма мы должны думать об этом постоянно. Правильно ли мы выражаем свою мысль? Грамотно ли? Верно ли подбираем слова, используем правила орфографии и пунктуации, законы логики? Для того чтобы уверенно ответить на эти вопросы, нам необходимы грамотность в правописании и знание основ (хотя бы основ!) стилистики – без них никуда.

Настаивать так на вопросах орфографии кажется мелочностью, но, помимо того, что мы совершенно вправе судить о чьем-нибудь образовании по тому, как он пишет, мы можем справедливо предполагать, что если внимания недостает в мелочах – его должно еще более недоставать в больших делах. Одним словом, делать орфографические ошибки – это нечистоплотность; то же самое, как если бы ты сморкалась пальцами.

И. С. Тургенев. Письмо Полине Тургеневой от 27 марта (8 апреля) 1858 г.

Из интервью автора, данного участникам сетевого проекта «Журнал «Самиздат» (www.zhurnal.lib.ru):

«Дорогие авторы! Я призываю Вас к грамотности изложения материала.
Пишите без ошибок! Если вы хотите, чтобы редакторы издательств читали ваши работы, не фыркая в страницы ваших рукописей и не откидывая их по прочтении первых строк, прежде всего освойте правописание, это несложно. Поймите, что неправильное письмо вызывает у образованного читателя чисто рефлекторное отталкивание, трудно оценивать меру таланта человека, который не знает, как пишется слово «прилагательное» или «беспрецедентный». Я не говорю о том, что невозможно читать диалоги, если в них неправильно расставлены знаки препинания между прямой речью и словами автора. И еще. Не делайте литературных, то есть стилистических ошибок. Ваши тексты должны быть свободны от плеоназмов, тавтологии, мусорных слов, паразитных рифм и т. д. и т. п., должны быть фонетически благозвучны. Прочтите работу Святослава Логинова «О графах и графоманах» (она выложена на сайте www.rusf.ru, на странице писателя), вы поймете, о чем я говорю. А после этого купите учебник Дитмара Розенталя «Справочник по правописанию и литературной правке», учебник Ирины Голуб «Стилистика русского языка» и сделайте их настольными книгами. Читайте «Письма начинающим литераторам» Максима Горького… Грамотность – не достаточное, но необходимое условие вашего творческого успеха».

Из повести Константина Паустовского «Золотая роза»:

«Зимой 1921 года я жил в Одессе… Я работал тогда секретарем в газете «Моряк». В ней вообще работало много молодых писателей, в том числе Катаев, Багрицкий, Бабель, Олеша и Ильф. Из старых опытных писателей часто заходил к нам в редакцию только Андрей Соболь – милый, всегда чем-нибудь взволнованный, неусидчивый человек.
Однажды Соболь принес в «Моряк» свой рассказ, раздерганный, спутанный, хотя и интересный по теме и, безусловно, талантливый.
Все прочли этот рассказ и смутились: печатать его в таком небрежном виде было нельзя. Предложить Соболю исправить его никто не решался. В этом отношении Соболь был неумолим – и не столько из-за авторского самолюбия (его-то как раз у Соболя почти не было), сколько из-за нервозности: он не мог возвращаться к написанным своим вещам и терял к ним интерес.
Мы сидели и думали: что делать? Сидел с нами и наш корректор Благов, бывший директор самой распространенной в России газеты «Русское слово», правая рука знаменитого издателя Сытина…
– Вот что, – сказал Благов. – Это талантливая вещь. Нельзя, чтобы она пропала… Дайте мне рукопись… Клянусь честью, я не изменю в ней ни слова.
– А что же вы сделаете?
– А вот увидите.
Благов кончил работу над рукописью только к утру…
Я прочел рассказ и онемел. Это была прозрачная, литая проза. Все стало выпуклым, ясным. От прежней скомканности и словесного разброда не осталось и тени… При этом действительно не было выброшено или прибавлено ни одного слова.
– Это чудо! – воскликнул я. – Как вы это сделали?
– Да я просто расставил правильно знаки препинания. Особенно тщательно я расставил точки. И абзацы. Это великая вещь, милый мой. Еще Пушкин говорил о знаках препинания. Они существуют, чтобы выделить мысль, привести слова в правильное соотношение и дать фразе легкость и правильное звучание. Знаки препинания – это как нотные знаки. Они твердо держат текст и не дают ему рассыпаться.
…После этого я окончательно убедился, с какой поразительной силой действует на читателя точка, поставленная в нужном месте и вовремя».

Из работы М. Веллера «Технология рассказа»:

«а) Точка может стоять в любом месте. Предложение можно рубить на любые куски. Плавное течение речи сменяется отрывистым стуком забиваемых гвоздей: «Никогда. Я. Не. Вернусь. Сюда».
б) Можно обойтись вообще без знаков препинания, фраза полетит на одном быстром дыхании: «Воспоминания мучают меня в горячечных снах она возвращается глаза ее темны губы горячи нет мне покоя».
в) Многоточие, вопросительный и восклицательный знаки могут стоять в любом месте фразы, причем после знака она продолжается с маленькой буквы: «Наглец! мальчишка! как посмел он мне перечить? но он мой сын… в темнице…»
г) Вопросительный и восклицательный знаки могут быть поставлены в середине фразы после какого-либо слова или оборота и заключены в скобки, чем подчеркивается, что знак выражает авторское отношение к тексту: «Он получил задание от некоего высокого начальника (?) и для его выполнения собрал с предприятий сто тысяч (!), но тут его и обокрали».
д) Тире может выделять любое слово, любой оборот, членить фразу на отдельные обороты, интонационно подчеркивая их значимость. Достаточно раскрыть раннего Горького: «Дело – сделано, – мы – победили!» «Ну, что же – небо? – пустое место… Я видел небо».
ж) Двоеточием можно присоединять подчиненные предложения, обороты и отдельные слова: это более сильная и глубокая связь, чем посредством запятой. «Он вошел: его не ждали». «Он знал жизнь: имел хорошую память». «Жена таится от мужа: и так везде». «Сколько лет он верил: ждал». Допустимы в одной фразе два и более двоеточий последовательно: «В последний раз предупреждаю: оставь ее: ты ее не стоишь: я тебя насквозь вижу».
з) Точка с запятой может заменить едва ли не любой интонационный знак, усиливая паузу, дробя фразу на отрезки, но сохраняя ее непрерывность, единство. («Так глупо я создан; ничего не забываю; ничего!..»; «Сверхъестественным усилием она повалила меня на борт; мы оба по пояс свесились из лодки; ее волосы касались воды; минута была решительная». – Лермонтов, «Герой нашего времени».)