Czytaj książkę: «Конструктор миров: Конец конца. Том 12»

Ибратжон Хатамович Алиев

Czcionka:

Редактор Ибратжон Хатамович Алиев

Редактор Оббозжон Хокимович Кулдашов

Редактор Боходир Хошимович Каримов

Иллюстратор Ибратжон Хатамович Алиев

Иллюстратор Раънохон Мукарамовна Алиева

Автор обложки Ибратжон Хатамович Алиев

Литературный консультант Екатерина Александровна Вавилова

И. О. научного руководителя Султонали Мукарамович Абдурахмонов

Экономический руководитель Ботирали Рустамович Жалолов

Корректор Екатерина Александровна Вавилова

Корректор Гульноза Мухтаровна Собирова

Корректор Родион Михайлович Мамиев

ISBN 978-5-0064-3245-1 (т. 12)

ISBN 978-5-0056-2752-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Я думал, что прощание – всегда конец. Ныне же я знаю: расти тоже значит прощаться. И расти нередко значит покидать. А конца не существует.
Эрих Мария Ремарк

Оранжевый диск утреннего Солнца постепенно поднимался из-за горизонта, отражаясь в движущихся морских волнах. Океан потихоньку пробуждался своими первыми движениями, покрывая гребни своих волн небольшим слоем пены, который виднелся в этой полу дремлющей тихой атмосфере. Утренних туман окутывал берег, не давая возможности отчётливо увидеть то, что было где-то вдали, но в особенности близ острова можно было увидеть что-то большое, с тёмным оттенком металла. Это нечто было словно открыто, давая возможность его внутренности бросать взор в сторону парящим лучам Солнца вместе с потоком прибрежного ветерка.

Волны ударялись о берег и нижние уровни огромной металлической конструкции, отчего можно было услышать слабо доносящиеся звуки волн. Дальше продолжались поля, с которых также ещё не успела слететь лёгкая пелена утреннего тумана, хотя первые движения небольших тёмных фигур, подобные пешкам, на них уже можно было заметить – это труженики выходили для совершения своей работы. Рядом находились высокие горы, мирно смотрящие с высоты своей природной мудрости и стойкости на всё своё окружение, опираясь друг на друга, образуя этот удлинённый хребет, делящий весь этот весьма просторный остров.

Где-то вдали в лесных просторах, где начинали прорастать новые деревца, слышались первые звуки птиц, которые вылетали из своих убежищ и направлялись в дальнее путешествие по всему острову в поисках пищи. Покидали вместе с ними свои гнёзда и чайки, на удивление бесшумно взлетая с высоты близких к берегу выступов, облетая огромную водную гладь и так ловко кидаясь в морскую пучину, доставая оттуда аппетитный завтрак для себя и своих птенцов. Рыб же в этом гигантском резервуаре не становилось меньше и можно было только поражаться богатствам могущественной природы, думающая о каждом своём обитателе.

Взгляд устремлялся в сторону далёкого горизонта, который наконец стал более отчётливее виден, поскольку постепенно солнечные лучи всё больше и больше отгоняли эти странные неточности вдали на поверхности этой поначалу более изумрудной, а затем синеватой глади. Ветер приятно обдувал лицо, а лёгкие морские брызги доходили и до этой вершины, иногда отдавая лёгким солёным привкусом. Дыхание было размеренным и положение опирающегося на перила человека, после очередной бессонной, полной самой различной работы выражала покой.

Большие выразительные глаза, которые иногда покрывались пеленой, из-за чего приходилось надевать очки, особенно когда отсутствуют линзы не переставали выражать эту приятную природную тишину, словно соединяясь с ней в единое целое, но вместе с этим демонстрируя всё то, сколько пережил этот взгляд и как изменился. Небольшие мешки под глазами, отчасти превращающиеся в морщины, касались зрачков, которые покрывались при медленном движении век. Кончики усов и бороды слегка колыхались на ветку из-за чего приходилось их слегка протирать, отчасти заметив, что белые перчатки положены на стеклянный столик, вместе с красивым перстнем, рядом с коим опиралась трость. Лицо не смотря на климат было бледным, а щёки слегка впалыми, выражая скулы, хотя этот образ может даже дополнялся чёрной шевелюрой.

Подол длинного лёгкого летнего плаща-накидки чёрного цвета развивался на встречном прибрежном ветку, покрывающий только рубашку. Стоящий размышлял о предстоящих планах. Он думал долго, представляя перед глазами самые различные детали, иногда приподнимая края губ, иногда опуская взгляд, а иногда слегка приподнимая подглазничные мышцы. Мозг не переставал трудиться, но затем, взгляд упал в сторону небольшой книжки на книжном столике, которую учёный с лёгкостью взял в руки и с удовольствием принялся читать, быстро перебирая глазами по строчкам, поглощая страницу за страницей.

Мозг сейчас отдыхал и погружался в интереснейших сюжет, отчасти даже забыв о том, где находился сам изобретатель. Он пару раз сменил позу, но после, наконец прошёл в сторону кресла, стуча каблуками заострённых тёмно-коричневых туфлей по палубе, вспомнив, что это сиденье он занимал во время своих размышлений ещё вчера и с удовольствием откинулся на него. Никакой шум не доносился до изобретателя, который с таким удовольствием погружался в интереснейших сюжет, представляя, что совсем скоро возможно он лично встретиться с автором сих строк и даже отчасти думая о том, какая же всё же интересная у него судьба.

За вчерашний день было сделано в разы больше работ – титаническая территория, которую занимал особняк графов вместе электростанцией, лабораторией и садом уже приблизился почти вплотную, сэкономив целый день, благодаря чему было решено дать возможность рабочим несколько отдохнуть во всех сменах, чем, разумеется, каждый из них решил воспользоваться. Но это время не могло продолжаться слишком уж долго, поэтому уже теперь можно было услышать звуки шагов, передвигающихся высоких крановых механизмов и двигателей, которые открывали большой корпус для всё ближе подходящего и разделённого пласта Земли.

Утренний морской бриз

Услышав эти звуки и обдумав их дальнейшие планы, граф не успел занять своё место на кресле, как открылась дверь и показалась высокая фигура его дорого и близкого друга – графа Самуила Мура.

– Доброе утро, Амет, – поприветствовал вошедший.

– Рад вас видеть, граф, доброе утро, – отозвался изобретатель. – По звукам, которые доносятся даже до меня, могу сказать, что наш пласт Земли приблизился достаточно близко к «Султану», чтобы можно было начинать располагать пласты.

– Именно так, что буквально подарило нам время. Но скажу ещё то, что прибыл Михаил – камердинер барона Смерти и сообщил, что работы по постройки их небольшой станции также завершилась.

– Это радует.

– И поэтому они приглашают нас туда ближе к вечеру, я отправлюсь, но я думаю вы составите мне компанию? – отходя от двери и подходя ближе к Амету, который отошёл к перилам говорил Самуил.

– Конечно же, господин Мур. Но я думал о том, что прошло больше недели, как мы начали работу, но никаких известий от герцога Картвела всё же не последовало.

– Кажется он достаточно близко принял к себе ваш совет о том, что не стоило спешить и унял свой пыл.

– Но это же не может означать, что он опоздает или отменяет свои действия?

– Разумеется, что нет, это лишь небольшая отсрочка. Но дабы убедиться в том, что ничего подобного не произошло, мы можем навести справки об этом через господина Сангвина, который уточнит не было ли каких-либо известий из Люксургии в порту.

– В нашем?

– Разумеется, что нет, наш порт создан специально для «Султана», вместе со всей верфью, а прочие известия могут прибыть только со стороны порта близ замка, поскольку он не полностью окружён горными хребтами – там есть небольшое место, откуда можно пройти небольшую полость, где находиться берег – именно в той части острова находиться порт, куда пребывают прочие суда, поэтому о большинстве своём мы не замечали суда, проходящие с этой стороны острова.

– Должен полагать, что и покойный князь, вместе с маркизом прибыл именно оттуда, – решил уточнить изобретатель.

– Именно так.

– Кстати, говоря, нет ли каких-либо известий от Андрэ?

– Пока никаких, после того как он пришёл в себя он был отправлен в особняк маркизу, ведь как вы помните, нотариус и суд постановил о том, чтобы имущество князя, вместе с имуществом его покойного брата – герцога Бактрийского перешло ему, – уточнил Самуил Мур. – Но о его лаборатории, о которой он говорил нам даже думать не приходиться, он не в слишком хорошее состоянии здоровья, чтобы достигать хоть каких-нибудь результатов.

– Думаете мы зря выделили такую сумму?

– Мы даже для прочих трат выделяем в разы большие средства, поэтому думаю об этом даже жалеть не приходиться, – уточнил граф Мур, который владел в разы большими средствами, не только выделенными этому юноше Андрэ, но и по сравнению с Аметом, особенно учитывая так бешено меняющееся состояние учёного.

– В этом я с вами соглашусь. Признаться, у меня такое ощущение, как будто я бы отлучён от всего света за время своего прибывания здесь.

– Я вас понимаю, Амет, можете в этом не беспокоиться. Вы хоть и увидели немного, вам только 20 лет и хоть разница в нашем возрасте не столь большая, но всё же когда я перешивал не только такие, но и более худшие предательства, случайно, так как и вы, ввязывался в интриги и трудности – я переживал и более худшие состояния депрессии, главное, чтобы вовремя из него выйти.

– Благодарю вас, господин Мур и могу сказать, что покой – один из лучших лекарств в таком случае, вместе с природой, дорогим и близким другом, как вы.

– Спасибо, Амет.

– Но нет ли каких-нибудь известий от её величества или прочих участников тех событий, что так нас потрясли?

– Пока никаких известий нет.

– Ну в таком случае, нам пора отправиться к барону, по пути дав распоряжение господину Сангвину.

В ответ на это граф Мур только положительно кивнул, подходя к двери и открыв её, на что изобретатель также кивнул, по пути взяв свою трость и отложив плащ-накидку, заменив её на костюм. Они оказались в зале второго этажа каюты учёного, откуда они спустились на первый этаж, выйдя через зал в прихожую, а оттуда на палубу, на которой находилась каюта.

Покинув помещение, сразу можно было стать свидетелями тех масштабных изменений, которые производились со стороны товарищей в ходе всего этого действа, в особенности нельзя было не поразиться тому, что абсолютно все пожелания графа Амета учитывались. Более того, теперь, когда лично сам граф принимал непосредственное участие во всём этом формировании, самые различные дополнения, вышедшие из его уст и влияния, отдельно радовали.

Сразу же первоначально бросалось в глаза то, что размеры палубы значительно увеличились, появились новые отделения, новые части. Так, было решено подразделить все палубы на отдельные исследовательские центры, где становилось вполне возможным проводить исследования по тем или иным областям. На самой верхней палубе, как известно находилась полноценная обсерватория, которая могла подниматься и опускаться. Также здесь теперь вместо огромных и просторных залов имелись удлинённые, но широкие коридоры, по которым можно было почти путешествовать, заходя в сторону тех или иных отделений. Здесь были специальные части для ведения конструкторских работ и создания чертежей, были отделения, специально предназначенные для компьютерного моделирования, имелись части для проведения биологических исследований в самых различных областях и конечно же здесь уже имелись ускорители, на которых можно было осуществлять самые разнообразные реакции.

Могло показаться, что для всего этого не потребуется так много места и большой территории в 2 километра длиной и 700 метров в ширину даже на одной палубе будет достаточно, однако масштаб работ графа Амета вместе с его научными и научно-популярными интересами оказался настолько широк, на всём судне казалось не осталось даже клочка пустого места.

Также не без внимания осталась вся конструкция судна, ведь теперь, когда он так сильно модернизировался и совершенствовался, приходилось выделять отдельное внимание его управлению в самом широком смысле. Его большие моторы и генераторы, теперь выносились на основной корпус, а оставались в открывающихся и закрывающихся резервуарах, откуда получался допуск к океану, как это было ранее. Теперь они уже соединялись непосредственно с огромным металлическим корпусом, чуть ли не покрывая его и при этом совершая неимоверное количество оборотов при своём движении. Их конструкция также преобразилась так, чтобы можно было соприкасаться с большей поверхностью воды.

Для обеспечения большей силы отталкивания было решено сделать прочные держатели генераторов динамическими, то есть в раскрытом состоянии, все эти генераторы, установленные не только сзади, но и по бокам ближе к задней части судна, открывались в целом создавая иллюзию, словно у судна появлялись огромные каркасные или полупрозрачные плавники, либо крылья, на отдельных частях коих находились более сглаженные конусовидные части с генераторами. Вся эта система тщательна должна была контролироваться и кроме того, была добавлена отдельная система поворота каждого генератора в различных осях для улучшения маневренности всего судна и к тому же, к небу добавился хвост, позволяющий увеличивать подобные способности. Более того и нос судна стал более конусовидным с добавочными отсеками металла, которые могли открываться и можно было наблюдать за подводным миром прямо из капитанской рубки, хотя и от капитанского мостика не отказались.

Если во время первой постройки близ Люксургии «Султан» в виде огромного лайнера был просто закован в металлическую оболочку, то теперь он срастался с нею, становился единым целым, всё больше и больше объединяя различные особенности своей конструкции со своей многослойной кожей. Также была лучше налажена система электрического питания, были продуманы запасные системы с аккумуляторами, дополнительными генераторными установками и прочей техникой, для которой также выделялось место.

Всё это могло говорить о том, что графы и все господа не плохо потратились не только для рабочих, но и для создания новых трёхмерных принтеров, которые также как и трудящиеся не знали отдыха и продолжали создавать самую различную технику. Сам Амет также не знал покоя, выполняя массу работы и как же он был доволен, что различные его чертежи и компьютерные модели уже были заранее подготовлены, а при создании чертежей для многих из них помогал граф Мур или инженер Франц. Таким образом, вновь осматривая палубы через стеклянные стенки отдельного лифта и наслаждаясь этим чувством приближающегося, совсем близкого успеха, графы спустились на среднюю палубу верхней части, откуда они вышли, пройдя через некоторые залы, кои были оставлены в знак культурного наследия, но также были лучше украшены, как и большие залы, они прошли на главную палубу, к трапу.

Там им довелось встретиться с графом Годфри, который давал необходимые распоряжения прочим трудящимся. Можно было только поразиться, как за короткое время, почти недавно стоявшее в полной тишине судной, сейчас опять наполнилось шумом трудящихся. Отовсюду доносились звуки постройки, ударов молотков, переносящийся инструментов, привезённых груд металла, дерева, различных картин, элементов декора, различная мебель и техника. Для более пущей экономии времени также было решено скупать различные вещи сразу у достоверных поставщиков о чём лично распорядился барон Жан Барруа, казалось знающий каждого продавца всего красивого и интересного в лицо, отчего те бледнели от ужаса распродать свой товар по самой лучшей цене, которую не мог добиться практически никто иной.

Когда графы приближались к трапу, на них обратил внимание граф Годфри, с коим они перебросились парой слов и со свитой из пары стражей, они начали спускаться по собственному трапу к своим скакунам, коих уже успели подготовить по скорому приказанию графа Самуила Мура…

Глава первая. Беседы в пути

Как только господа спустились с трапа и оседлали своих скакунов, переговаривая между собой, они с удовольствием могли посмотреть снизу на всё это грандиозное строительство и на то, как на высоте 12 метров над землёй, удерживаемый на металлических балках всё ближе к ним надвигается огромный металлический короб, над которым виднелись большие деревья за прочным металлическим забором и верхушка особняка с электростанцией. Утренняя прохлада, навивающаяся под силами Индийского океана, который был прекрасно виден и отсюда придавала им ещё больше силы, как и бодрости их коням – Тулпару и Радже.

Не теряя времени, они отправились в путь, веря своим скакунам с большой выдержкой, даже во время их скорых путешествий на дальние расстояния. Графы порой даже так увлекались, что даже забывали о стражниках, которые на удивление порой даже умудрялись отставать от господ.

Скакуны мчались казалось даже быстрее встречного ветра. Глаза было трудно широко открыть, а на лице сияла улыбка, при одном только этом счастливом ощущении, продолжающаяся заливающимся хохотом обоих товарищей, словно от самой удачной шутки. Проходили смутные времена, впереди и изобретателя, и его дорогого друга ждало очень даже многое и интересное. Они смотрели по сторонам всё вновь и вновь поражаясь красотой природы.

Слева от них начиналась уже чаща, за которой возвышался высокий исполин – одна из средних гор в этой стороне острова. Они уже успели преодолеть то поселение, которое так сильно поразилось во время прошлых экспериментов Амета, в особенности близ «Султана», поэтому сейчас их встречали просторные поля, после которых они прибывали к огромной яме прямоугольной формы. Казалось, что это был или след от огромного великана или словно тот объект, который тут находился провалился под Землю или взмыл вверх, не желая более быть подчинённым поверхности Земли. Казалось, что именно здесь находился волшебный замок, который воспарил вверх в сторону нового своего владения – в сторону своей Икарии.

Проезжая мимо этой «ямы», которая осталась после поднявшегося особняка с электростанцией, графы лишь отчасти поддались этим фантазиям, уменьшив скорость хода своих скакунов. И теперь, они ступали по улице, которая когда-то была создана по их инициативе, когда они создавали эту электростанцию.

– Помните ли вы, мой дорогой друг, как была создана эта улица, когда мы впервые по вашей идее создавали здесь вашу электростанцию, после прибытия на «Митре» из нашего путешествия?

– Как же помнить, господин Мур, в памяти так и всплывают эти приятные моменты, когда мы созвали 12 000 человек, дабы собрать первые трёхмерные принтеры, построить здания, как решали мы тогда с Вениамином проблему ускорителя, как тогда леди Ханко дала нам нужный совет, как организовали тогда мы нашу конференцию, на которую прибыл доктор Флеминг, Шорт, Карпентер, сэр Рональд, барон Смерть, Стилус… Подумать только… Скольких не стало.

– Да, но такова жизнь, и мы должны это признавать, – мудро замечал Самуил Мур.

Вдали виднелся особняк паши Абдул Аль-Рахмана, где он и прибывал, всё-таки даже этот, не знающий усталости государственный деятель должен был хоть немного отдохнуть и насладиться своим покоем.

– А помните, как мы впервые прибыли сюда, когда его светлость, паша пригласил вас на свой день рождения? – спросил изобретатель.

– И как вы там устроили настоящее представление, после которого я решил вас охладить? – с иронией спросил граф Мур.

От этой удачной шутки и воспоминаний изобретатель также засмеялся, вспоминая, как они веселились с Самуилом в саду у паши Аль-Рахмана, и изобретатель благодаря своему товарищу неудачно угодил в фонтан.

– Но, с одной стороны, хорошо, что вы меня охладили, ибо потом сами с пашой чуть было не воспылали, – также со смехом ответил Амет, что также поддержал Самуил.

– И в этом вы правы, – подтвердил собеседник.

Дальние дороги средь полей казались бескрайними

Хорошо, что они вместе были в самых различных ситуациях, которые приятно вспомнить прежде, чем покинуть этот остров, где они провели не мало времени. Когда они закончили смеяться и перебросились парой фраз, не заметив, что уже отдалились от бывшей улицы, где ранее находилась электростанция, Амет продолжал:

– Понимаете, граф, мне не грустно и не жалко никого из них, ничуть. Я, кажется, дошёл до того возраста, когда смотрю на жизнь и удивляюсь различным её поворотам, различным судьбам, они кажутся мне интересными, странными, словно как урок. Такое состояние, когда ни единая мысль не подводит к действию, а лишь сама констатация, как-то странно отзывается в душе.

– Я проходил и через это, дорогой изобретатель. Во время моих путешествий в сторону Европы, когда я учился, знали бы вы со сколькими противоречиями сталкивался я тогда, не говоря уже о времени моего возвращения.

– Но благо, судьба решила распорядиться так, что мы все идём дальше и мне с каждой секундой всё больше и больше приятнее думать о том, что совсем скоро вы встретитесь со своей семьёй. Обнимите своих детей, прильёте щекой к щеке своей матушки, будете рядом со своей возлюбленной.

Эти слова учёный говорил достаточно тихо, почти шёпотом, что даже стражники ничего не слышали. При этих словах на лице Самуила Мура проступила приятная, добрая улыбка радости и счастья.

– Спасибо же вам, Амет, что вы, тогда будучи готовы пожертвовать собой спасли мою семью.

– Я неоднократно был и остаюсь в долгу перед вами, господин Мур, как же я мог не помочь вам, учитывая всё то, что вы сделали для меня.

– Но на тот момент…

– Вы прекрасно знаете, что я и на тот момент не мог ни секунду сомневаться в вас.

– Ещё раз благодарю вас, мой дорогой друг.

– И я также, – ответил учёный, сидя на седле и поклонившись.

Они продолжали свой путь, ведя активную беседу.

– Но нужно сказать, что сейчас у нас также имеются некоторые проблемы, господин Мур, – задумчиво заговорил изобретатель.

– Какие же?

– Начну с того, что после того, как мы покинем остров, мы не можем долгое время оставаться на судне или даже если оставаться на нём, то нам будет необходим дополнительный источник энергии.

– Ваш электрон генерирует электричество из изотопов лития, алюминия, бериллия и бора, а также можно использовать фтор, вместе с прочими элементами, ибо экзо-энергетические реакции можно осуществить также и вместе с ними.

– Относительно этого вы правы, сударь, особенно учитывая, что вчера я всё же решил вернуться к исследованиям по ядерной физике, к которым долго не возвращался.

– Чего же вы достигли?

– Мне удалось найти более совершенный способ их анализа, ведь если вспомнить хотя бы моё выступление с этой темой, то я говорил о том, что ядерную реакцию можно проанализировать давая информацию о продуктах одной определённой реакции, вместе с её различными параметрами, а уже потом мы переходили к возможным прочим вариантам, когда на то же ядро налетает эта же частица, но получаются другие ядра и другая вылетающая частица – иной канал реакции.

Я решил, что изначально стоит разобрать именно каналы реакции, а уже после переходить на дальнейших разбор и кроме этого, что преобразовало сам анализ, также убрав необходимость табличного выражения данных относительного каждого из каналов реакции. И ещё во время вычисления ядерного эффективного сечения, над которым мы так трудились вместе с вами, если вспомните во время создания первых ускорителей, я решил использовать скорость частицы ещё до прохождения барьера из-за чего отпала необходимость в координации полученных значений – результат вычисления параметра получается сразу!

– Восхитительно и я думаю это позволило вам разобрать ещё больше новых реакций, выявляя большое количество экзо-энергетических?

– Именно так, сударь.

– Получается вы сами ответили на собственный вопрос и беспокойство о недостатке энергии своим же новым анализом.

– Да, но я хотел сказать о другом.

– О чём же?

– Ведь мы не можем постоянно черпать ресурсы, все наши операции представляются как преобразование того, что есть.

– Но ведь мы не можем нарушать закон сохранения энергии.

– Это действительно так, но я думаю, нам нужен ещё более совершенный источник энергии, нежели «Электрон», потому что, когда мы покинем остров и если мы начнём масштабную стройку, нам будут необходимы ресурсы, которые возможно будет трудно раздобыть, как мы это делаем здесь.

– Морское дно полно своими богатствами, среди которых возможно может быть найдена и руда, вместе со своими пещерами.

– Но это может занять слишком много сил и времени.

– У вас есть более лучшее решение?

– Да, милостивый государь и я предлагаю получать материю из энергии, то есть использовать ядерный синтез.

– Направить дополнительную энергию тому или иному ядру, чтобы преобразовать его в другой элемент? Но тогда нам…

– Именно так, ваше сиятельство, нам нужно будет тратить слишком много энергии, которую мы и без этого берём из ядер. Мы просто преобразуем одни ядра в другие, поэтому нам будет необходимо найти новый источник энергии. Более того, сама технология преобразования материи в больших количествах для меня всё ещё остаётся загадкой, ибо я пока не могу задуматься о применении мега-ампер или тера-ампер тока, что само по себе будет слишком большим риском.

– Понимаю вас, Амет, – задумчиво прогладив бороду ответил граф Самуил Мур. – Эту проблему действительно нужно решить.

Их мысль прервало то, что они уже приблизились к перекрёстку, откуда уже был виден особняк барона Смерти. Тут граф Мур вспомнил о том, что не удосужился уточнить у прислуги место встречи с бароном, а только время, поэтому он обернулся в сторону стражей и отправил одного из них для уточнения точного места их встречи. Если же барон уже покинул своё поместье и находиться у водопада, то и до него не столь далеко отсюда – стоит только свернуть.

Пока графы ожидали стражника в уши изобретателя словно эхом ударилось дальнее воспоминание – пение почти что будущей народной итальянской песни, которую он слышал здесь несколько дней тому назад и поражался масштабам войны, в которую он ввязался. Эта музыка была невероятно приятной, словно уносящей с собой вдаль, но суть вместе со смыслом в глобальном плане были действительно страшными, что не могло не пугать учёного, особенно после всего того, что произошло за эти дни – сколько трагедий и как при всех этих обстоятельствах можно было не вспомнить то безмятежное время, в которое они прибыли сюда.

Он бросил взгляд в сторону графа Мура, который точно мраморный памятник замер на месте и только безмятежно колыхались кончики его пышкой чёрной шевелюры и возможно слегка двигались его большие зоркие зрачки со значительной периферией, углом его пронзительного взгляда. Точно также он стоял, гордо осматривая всё вокруг, когда они впервые спустились с «Митры», когда прибывал покойный герцог Бактрийский их встречать и когда им выделили экипаж, а любезный барон Барруа даже своего камердинера, недавно трагично окончивший свой жизненный путь. Все эти погибели, все эти случаи не могли не изменить Амета, который осматривал просторное поле, ощущал этот запах ветра и растительности, в которых он раньше видел безмятежность, а теперь он словно даже от них ощущал металлических запах и привкус.

Его сон, когда они вернулись из Люксургии, кажется, исполнялся в самом страшном ключе, но скоро это должно кончиться, а пока, покой в котором он пребывал давал возможность ему успокоиться и это состояние сейчас для него было очень даже ценным, которое не хотелось терять. Думая об этом, он даже думал о том, что ему следует усилить свою мизантропию, усилиться и стать циником, но постоянно сохранять такой настрой пред всеми для своей же безопасности достаточно трудно. Но сейчас, когда они находятся в меньшей безопасности и не в обществе, он мог позволить себе вольные и спокойные мысли и первой была весьма парадоксальная и странная мысль – как же молоды они были… Об этом Амет думал так, словно он прожил всю свою жизнь за эти 20 с небольшим лет, увидел и пережил через столько различных событий, трудностей и радости, что мог даже вспомнить о своей «молодости».

Сколько всего удалось достигнуть, о чём столько он мечтал, сейчас перед ним и теперь он вспоминает о прошлом. Какое же удивительно существо было порождено природой и случаем, которое всегда проситься вперёд, но оказавшись там, думает о том, что было до этого. Хотя, возможно, Амет ощущал это не сколько в виде цикла, а скорее в виде закрученной винтовой лестницы, ибо теперь он размышлял о своём детстве, как о «молодости», когда он порождал интереснейшие и наивные мысли, которые он должен реализовать ныне, но в большем масштабе.

Не обращая внимания ни на кого, он спустился с Тулпара, прогладив того по гриве, посмотрев в эти большие чёрные глаза и слегка похлопав по шее он развернулся и взглянул в сторону бескрайнего поля. Огромное небо, становившее всё более пасмурным, закрывая лик Солнца, представлялось во всё более интересном ключе. Обладатель интересного голоса – бас-баритона, как определил некогда Амет вместе с Вениамином, а сейчас как он думал драматического баса, изобретатель всё больше отходил в сторону высокой травы, отходя от дороги.

Он распрямил руки, словно желая взлететь и глубоко вдохнул в себя воздух, издав одновременно еле слышимый, но в то же время, раздающийся эхом удлинённый звук, который издаёт певец, проверяя акустику зала, в коем он выступает, но Амет и не думал, и не желал петь, хотя ощутить всю мощь собственного голоса, увидеть или точнее услышать собственные вокальные способности желанье есть всегда. Но или это появились его видения после инсульта или лёгкого помутнения рассудка или это были шалости фантазии, но он отчётливо видел перед собой себя же, вспоминал сколько всего было пережито, от его раздумий на крыше особняка или в лесу, до того, как он стоял где-то здесь, когда рубили леса с бароном Жаном или совсем недавно проездом. Поэтому изобретатель нисколько не задумываясь тихо заговорил:

– Оглянись незнакомый прохожий, мне твой взгляд непреступный знаком, – смотря на себя же в прошлом говорил Амет. – Может быть я это… только моложе, не всегда мы себя узнаём, – его голос тянулся длинным тихим эхом отдавая вокруг. – Ничто на Земле не проходит бесследно и юность ушедшая всё же бессмертна. Как молоды мы были.

Тут же он ощутил чьё-то касание у себя на плече.

– Как молоды мы были, – добавил незаметно подошедший граф Мур.

– Как искренне любили, – вспоминая Ицала и Вениамина почти со стеклянными глазами продолжал Амет. – Как верили в себя…