Czytaj książkę: «Человек в Замысле Бога. Книга первая»

Часть 1. Три души

1

Книга Бытия различает несколько уровней Божественного Деяния.

«Творение» означает возникновение Замысла, Мысли Бога о тварном и Его желание создать. В Замысле Бога человек сотворен существом двусторонним, «мужчиной и женщиной» вместе, в образе и как подобие Господа Бога. Другой уровень – уровень собственно «создания», формирования, моделирования, проектирования. На третьем уровне – уровне «делания» – изготовляется то, что смоделировано на втором уровне.

Человек не «сделан» до сих пор. В сверхземной Сад Эдема был помещен человек «создаваемый». Сад этот служил Богу лабораторией для доработки проекта человека. Здесь создавались и язык человеческий, и характер человека, и его плоть. Здесь же, в процессе доформирования модели человека, Бог создает женщину.

Человек при его помещении в Сад сформирован из двух начал. Одно из начал – животная душа человека – произведена по велению Бога Землею. Это – низшая душа человека. Другое начало человека – вдуновение Божье в человека (Быт. 2:7). Это – высшая душа Структуры внутреннего мира человека.

Высшая душа человека и низшая душа человека Сада Эдема равнодостойны, но разнофункциональны. Их разнофункциональность сохранена в человеке и поныне. Высшая душа владеет назначающей волей, является назначающим началом внутреннего мира человека, его управителем. Низшая душа обладает исполняющей волей, является исполняющим душевным началом, предназначенным для жизнедействия в той сфере обитания, в которую помещен человек.

Человек в Эдеме свободно выбирал то направление работы и своего развития, которое Бог через назначающую высшую душу сообщал низшей душе, обладающей относительной свободой исполняющей воли.

В мистическом Саду Эдема посажены «всякие Деревья», то есть разного рода начала, от которых человек мог питаться и которые он должен был «хранить и возделывать». В Саду были также «Древо жизни» и «Древо познания». Под этими названиями надо, по-видимому, разуметь те начала, которые, по Замыслу Бога, не должны быть (совсем или до некоторого момента) включены в человека, быть задействованы в его внутреннем мире, работать в нем.

«Местонахождение» Древа познания было сообщено человеку с условием, что он не будет «есть от него». «Есть» значит присваивать себе, делать собою. Человек не должен был включать в себя начало жизни, содержащееся в Древе познания. В этом состояло инициирующее испытание человека в лаборатории Сада. От того, выдержит он его или не выдержит, нарушит или не нарушит данную ему Заповедь, зависела стратегия осуществления Замысла Бога человеком и всё его дальнейшее жизнепрохождение.

Если в Эдеме не было бы «зла», то не могло быть и различения добра и зла. Адам не мог «познать добро и зло» до того, как в грехопадении внес зло в свое существование. Такое толкование грехопадения напрашивается само собой, но сомнительно хотя бы потому, что в Эдеме обитал носитель зла, Змий-искуситель. Толкователи не всегда замечают, что именно искусивший Еву Змий дал общепринятое смысловое наполнение «Древа познания добра и зла» (см. Быт. 3:5).

Змий-искуситель обещал людям раскрытие глаз и обманул их. Оттого, что они вкусили от заповедного Древа, у них действительно «раскрылись глаза», но отнюдь не на добро и зло. Напротив, всё спуталось и перепуталось в их нравственном мире, ведомым до того Богом. С тех пор люди склонны считать «добром» то, что сплошь и рядом оказывается «злом». Вместе с плодами от заповедного Древа люди обрели путаницу добра и зла, в которой с тех пор живут.

Зло творится как Добро, преступления как благодеяния, ненависть выдается за любовь, угнетение за порядок, ложь и обман за правду и истину, личина за лицо, бессовестность за совестливость, человеческие учреждения за Божественные установления, рабство за свободу, закон за справедливость, власть за Бога, бессмыслица за здравый (а то и высший) смысл.

Грех Адама состоял в том, что он в нарушение Запрета Бога включил в себя (или включил в себе) некоторую ему еще не данную в работу грань Творения. На такой случай Богом из Сада Эдема было заранее предусмотрено для человека четыре выхода, четыре «реки». Был предупрежден Адам и о том, что в случае нарушения запрета Бога он станет «смертным», более того, в его существование, в любое мгновение его жизни, войдет «смерть». Смерть и смертность не наказание за ослушание, а неизбежное последствие его.

В названии заповеданного Древа прежде всего зафиксировано «познание», «постигновение». Речь идет о самой по себе познавательной устремленности человека или, скажем точнее, его интеллекте и его интеллектуальной воле, которую, ослушавшись Бога, Адам присвоил себе на стадии эдемского формирования. Так в средние века понимал дело Абарбанель, так и в ХХ веке понимал Лев Шестов.

Адам самовольно внес изменения в ту модель Структуры человека, в соответствии с которой он должен был «делать» себя. После грехопадения интеллект накладывается на те непосредственные интуиции истины, на те прозрения и откровения, которые добывает высшая душа. Интеллектуальная воля становится второй назначающей волей, действующей на низшую душу параллельно с волей высшей души, и тем подменяет и затемняет ее.

Практика интеллектуальной жизни показывает, что не столько интеллект служит высшей душе, сколько интуиция и озарения последней обслуживают деятельность интеллекта.

В результате грехопадения Адам перестал быть зрячим, перестал очами высшей души «видеть» Бога (только «слышал» Его Голос в Саду) и более всего испугался такой слепоты своей.

Разум высшей души Адама ослаб. Его высшая душа перестала четко сознавать и различать, что есть добро и что есть зло. Зато он обрел новое чувство жизни – чувство узнания добра и зла, то есть моральное чувство жизни, которое неведомо ни высшей душе, ни животной личностности человека.

Это новое чувство жизни принадлежит прежде незнаемому Адамом началу душевной жизни, обладающему своей особой волей, под воздействием которой Адам и Ева испытали стыд вообще и, в частности, стыд вида наготы человеческого тела. И наготы – кого же? Мужа перед женой и жены перед мужем… По тексту Библии именно этот стыд с несомненностью свидетельствовал о нарушении ими заповеди в отношении Древа познания.

Адам и Ева в Саду душевно связаны так крепко, как никакая супружеская пара после них. Их свитые вместе высшие души способны на покаяние, но не на стыд. Жили ли они до грехопадения супружеской жизнью или не жили, они не стыдились друг друга. Для самой по себе животной личностности и нагота и секс естественны. Но в том-то всё и дело, что после грехопадения Адам и Ева вдруг испытали иное сексуальное напряжение, незнакомое животной личности как таковой.

Современные люди по легкомысленности усвоили взгляд, по которому всё, что относится к половой жизни человека, соответствует потребностям естества общеприродной и общеживотной жизни. Но как раз «естественного» в человеческом сексе мало, и чем больше сексуальная свобода, тем естественности в ней становится меньше. Сексуальное напряжение, в котором существует земной человек, колоссально, совершенно несопоставимо со всем тем, что происходит в этой сфере в животном мире и далеко выходит за границы естества. Высшая душа человека съеживается, как только сталкивается с этой, если и не антиестественной (сексуальные извращения, преступления, помрачения и прочее), то внеестественной всепоглощающей стихией.

Причина ужаса высшей души перед сексуальностью плоти в том, что естественное вожделение до чрезвычайности усилено в человеке его воображением. Это уже не либидо животного мира, а что-то совсем иное. Сексуально возбуждаясь, человек чувствует вместе с давлением природной половой сферы еще нечто, чего в естестве нет, что привиделось ему вместе с возбуждением и чему природное либидо служит только запалом, а то и предлогом. Это совсем иное, чисто человеческое либидо, возникающее само по себе, безотносительно к животной жизни, которая лишь предоставляет себя ему.

Высшую душу ужасает, помрачает и приводит в смятение не половое влечение, а похотливость «ночного» воображения. То, что после грехопадения Адам и Ева устыдились своей наготы, свидетельствует о наличии сознания постыдного, которое есть составная часть морального переживания. В результате грехопадения человек обрел ощущение постыдного, греховного в себе. Это величайшее потрясение. Люди до сих пор не могут оправиться от него и его до сих пор переживают.

Образ наготы тела другого пола нежданно-негаданно стал невыносимо распалять похоть воображения Адама и Евы. В их жизнь вошло новое начало, само появление которого требует морального обуздания, участия этического закона во внутридушевной и междушевной борьбе.

«Познание добра и зла» можно понимать в смысле чувственного (нравственного) узнания. Адам чувством познакомился с добром и злом. В названии заповедного Древа речь идет и об этической устремленности человека, о его несвободном нравственном чувстве, его моральной воле, основанной на сознании долженствования и чувстве долга.

Воля высшей души правит низшей душою человека (вернее, его животной личностностью) с позиции полноты своей жизненности. Ей не нужно делать «моральный выбор» и строить систему этики, встраиваясь в нее. Всё это необходимо моральной воле, которая стремится компенсировать свою слепоту силой установления, этического подавления и звучностью, заглушающей и подменяющей живое чувство, возникающее между высшими душами.

И еще одно новое чувство жизни вошло в первых людей. В чем-то существенном это чувство отвергало похоть сексуального вожделения. Бог создал Еву в подмогу Адаму, а она стала его возлюбленной и тем обрела поразительную власть над ним. Адам ослушался Бога потому, что «жена дала мне от Древа и я ел» (Быт. 3:12). Адам сам поражен своей беспомощностью перед Евой и ее властью над собой – властью, которая повергла даже запрет Бога в нем.

После того как Ева и Адам съели от Древа, которое было «вожделенно для глаз», мужчина вспыхнул страстью, влюбился в жену свою, полюбил ее любовью-влюблением, утверждающей себя на сексуальном бескорыстии. В стыде его и ее после грехопадения – страх темного сексуального воображения, противостоящего и губящего впервые возникшее человеческое влюбление.

Грехопадение произошло тогда, когда Ева, съев плод с вожделенного Древа, обрела способность возбуждать возвышенную и восторженную любовь Адама к себе. И Адам «пал» под властью свежей влюбленности, в первый раз испытанной человеком.

Внутренний мир человека до грехопадения состоял из двух начал – высшей души и низшей души. Находясь в лаборатории Сада Эдема, первые люди самовольно впустили в свой внутренний мир некоторое новое начало, которое сразу же заявило о себе как «добром», так и «злом». В результате грехопадения вскрыт новый пласт внутреннего мира человека, одновременно состыкованный как с высшей, так и низшей душою, и живущий собственной особой жизнью. Это новое начало и новый пласт – третья душа во внутреннем мире человека. Даже из того немногого, что мы сказали о ней, видно, что в ней действительно заключена величайшая путаница добра и зла.

Адам впустил в себя зло как добро. Третья душа есть место столкновения и путаницы (и в этом смысле место «познания») добра и зла.

Любой иудейский толкователь Библии без особого труда опровергнет наше объяснение грехопадения. Любой христианский толкователь Библии не может не возмутиться на то, что, по нашему предположению, Господь на Земле принял крестную смерть из-за того, что человек обрел творческую волю, интеллект и воображение. Да и с точки зрения учения о человеке как Работнике Бога, которое мы готовы предъявить читателю, такое объяснение грехопадения порочно, так как из него следует, что человеку было запрещено быть Работником Бога, и он сам, своевольно и незаконно, сделал себя им.

Библейский эпизод в Саду Эдема для нас не грехопадение и не миф о происхождение смерти и прочих бед человеческих, а описание возникновения филической души во внутреннем мире человека. Мы выделяем особое значение филической души в Структуре внутреннего мира человека, ибо она есть собственно человеческая душа, душа не эдемского, а земного человека. Вот это соображение мы хотели сразу донести до читателя и с него начать изложение.

2

Душевный мир человека связан или содержит в себе какую-то высшую точку, которой он как бы принадлежит и на которую душа в пределе желает встать. Душа человека в состоянии подняться на высшую точку себя, обозреть самое себя и с этой высоты судить себя.

Способность судить себя с высшей точки в себе называют совестью. Когда я сужу самого себя судом совести, то надо зажмуриться или специально извернуться, чтобы уверить себя в том, что судят меня во мне без меня или из источника надо мной.

На некоторую высшую точку себя душа подымается в момент, когда узнает или проясняет новую (для себя) истину. Без такого, переживаемого в откровении мгновенного подъема, не может быть рывка в постигновении истины.

Чтобы покаяться, душе необходимо встать столь высоко, чтобы обозреть себя целиком. Покаяние возможно тогда, когда сверху как бы обозреваешь свою душу, с вышины видишь ее малость, низость, ничтожество.

Чтобы быть искренним в себе, надо с высоты себя увидеть обман себя и побуждать себя не поддаваться ему. Человек способен не только на искренность, но и на саморазоблачение, на стыд самого себя и на сознание своего ничтожества.

Духовное страдание – одно из самых продуктивных состояний для духовного роста. В таком состоянии ищешь встать на высшую точку себя, с высоты ее обозреть всё в себе и вокруг себя и тем разрешить духовное страдание. В духовном страдании предчувствуется радость избавления от него на вершине, которая ощущается на горизонте себя и манит. Но она остается недоступной и ускользает.

Человек, способный на свободный духовный рост, рано или поздно достигает такого уровня духовного сознания и самосознания, что постигает: одним мощным усилием подняться на высшую точку внутри себя нельзя потому, что такой точки в душе твоей нет, что это не точка вовсе, не вершина на горизонте душевной жизни, а целый пласт ее, в который можно перенести себя. Пласт высшей жизни заявлял о себе потребностью встать на вершину себя, звал к себе, но ты прежде не понимал этот язык. Теперь постигаешь, где вершится духовная работа, к которой подталкивали духовные страдания.

Представления о высшем (духовном) и низшем (психофизиологическом) пластах душевного мира человека непосредственно возникают и при сравнении человека и животного.

Каково положение этих душевных пластов друг относительно друга в человеке? Кажется, что они то сходятся, то расходятся, иногда борются друг с другом, в другие моменты взаимопроникают, сливаются, перекручиваются, в третьи – разъединяются, существуют параллельно. Трудно поймать момент, чтобы всего себя погрузить в чистые высшие воды, не пересекающиеся с мутным потоком низшей жизни^*). И совсем нельзя всегда жить духовной жизнью.

^*) Люди почитали юродивых и дервишей, потому что, казалось, они живут одним высшим пластом души и на их поведении и восприятии не сказывается влияние низшей души.

В процессе духовного роста человек достигает духовной зрелости и тогда постигает, что два пласта эти не пласты вовсе, а две разные души: самобытийственная низшая душа и самобытийственная высшая душа. Духовный рост это всегда усиление, обогащение, увеличение веса и значения высшей души. Представление о высшей душе достигается не иначе как в опыте свободного духовного роста. В разных религиях опыт этот зафиксирован в понятиях пневма, нешама, буддхи, духовное существо, внутренняя Божественность, Божественная искра или дух. Высшая душа – «Божественная доля свыше» (Иов. 31:2) в человеке.

Но если считать, что душа в человеке одна, то неизбежно стремление раскрыть то, что в истоках души, в подсознании, в бессознательном (додушевном) состоянии или в экзистенции, – найти то, что, по сути, заменило бы высшую душу, взяло на себя ее роль в человеке.

Если душа в человеке одна, то в поисках рабочего места внутреннего мира человеку необходимо искать то, что «над» ним, что «под» ним, что «сбоку» от него, то есть что «вне» его. Вынесенное из внутреннего мира человека главное дело его жизни требует привлечения потусторонних сил и побуждает к поиску их. И человек занят не делом жизни, не назначенной ему духовной работой, а поиском каких-то сил, начал или инстанций, которые на правах ведущих должны исполнять вместе с ним (или за него) его дело жизни.

Если признавать существование только одной души, в которой идет борьба духа с плотью, то такую ситуацию человеческой жизни надо решать либо в пользу психофизиологической жизни (сколь угодно расширяя ее границы), либо в пользу духа, – в аскетизме, скажем, или приемами особых телесных или психических тренировок. Всё дело в том, как в том или ином учении структурно решен человек.

Высшая душа далеко не всегда проявлена в человеке (для чего обычно нужен труд и труд), и даже не всегда видна в глазах его. Но она – не подарок некоторым за веру или особые заслуги. Высшая душа есть в человеке, неустранимо содержится во внутреннем мире человека.

Человек добр и мудр не по природе, а в силу участия высшей души в его внутреннем мире.

Высшая душа есть носительница истинной и несмертной жизни. Низшая (животная) душа – носительница смертной земной жизни. Само это противопоставление двух душ еще не решает проблему строения Структуры человека, но уже закладывает основы учения о человеке и в конечном счете определяет общий взгляд на стратегию прохождения человеческой жизни.

Совесть гложет и тогда, когда человеку невозможно было поступить иначе, когда вроде бы быть не может претензий совести. Носителю совести, то есть высшей душе, нет дела до того, что и как происходит или происходило с тобой и в каких обстоятельствах ты действовал. Совесть не считается с потоком действительности, не включена в него, это не ее сфера жизни; она судит из одной души другую душу.

В акте покаяния я живу высшей душою и очистительно переживаю то, что совершил, когда жил низшей душою.

Низшая душа и высшая душа живут совместно, но по разным принципам. Низшая душа стремится к покою, гасит любые возмущения; ее закон – успокоение после возбуждения, неизменность после изменения, нуль в результате счета. Напротив, высшая душа стремится к постоянным переменам, переходам, взрывам, к постоянному ускорению процессов, к нарушению стационарности и спокойствия, ко всё большей и большей динамике своей жизни.

У высшей души есть своя воля. Это, например, воля, зовущая к отречению от блага низшей души, к самоотречению. Высшая душа занята добыванием истины, которая не нужна низшей душе. Высшая душа и низшая душа входят в состав человека, но мало зависимы друг от друга. В каждой из двух душ течет своя жизнь, и течет по-своему. Каждая любит по-своему и мыслит по-своему. В высшей душе чувствуешь себя живущим совсем не так, как чувствуешь свою жизнь в низшей душе и как привычно чувствовать подавляющему большинству людей.

В полную силу высшая душа действует в редких людях. Она лишь намечена в человеке.

Низшая душа оживляется стремлением к достижению желаемого и охлаждается, добившись своего. Все побуждения низшей души не имеют цели и назначения превыше нее. Ее любовь, психически возбуждая и радуя, сама по себе ни к чему не ведет и потому рано или поздно изживает себя. Высшая душа любит иной любовью, к которой не приложимы понятия достижения, разряжения, охлаждения.

Сознание нераздельности или единства – характеризующая черта высшей души и ее состояние жизни. Любовь высшей души осуществляет со-жизнь, в которой центры жизни двух или многих складываются и образуют общий и единый центр, не отменяющий составляющие его центры. Это – высший тип жизненности, непосредственно доступный человеку.

Низшей душе, направленной на другую низшую душу, любить «как себя» нельзя. Животная личностность низшей души сознает свою жизнь в отделенности от других животных личностей. Сознание отделенности – характеризующая черта низшей души и ее состояние жизни. Любить как самого себя при таком сознании себя живущим невозможно. Любовь к ближнему как к самому себе обретает смысл только в жизнедеятельности высшей души, где она не желаемое правило внешнего поведения, а заповедь, по которой человек стремится быть обращенным к другим людям своей высшей душой.

Внутренняя жизнь человека зажата между низшей и высшей душами и тяготеет то к одной, то к другой. Центр тяжести человека мечется между ними. От этих метаний – основное противоречие человеческой жизни, которое, по слову Толстого, состоит в том, что «человек хочет быть зверем или ангелом, но не может быть ни тем, ни другим». Противоречие это заложено в душевном мире человека и определяет побуждения его. Разрешение этого противоречия – в понимании того, кто есть человек и зачем он живет в этом мире.

Каждый человек непрерывно живет событийной жизнью, радуясь и страдая от того, что происходит с ним и в нем, веселясь или грустя, чего-то добиваясь или уступая или захватывая. Вся ежеминутная человеческая жизнь связана с переживаниями процессов жизнепрохождения. Но есть в каждом, хотя и урывками, другой род жизни, в моменты которой событийная жизнь останавливается и человек переживает само свое жизнепрохождение и то, что откликается на него во внутреннем мире.

Эта и есть духовная жизнь, поле которой не событийная жизнь, а то, что порождает событийная жизнь. Духовной жизнью живет высшая душа человека. В духовной жизни человек глядит на всё, что происходит с ним и с другими, на свое и других жизнедействие со стороны и высоты высшей души, осмысливая и судя, но не в целях явить себя другим, а для себя, судя и постигая самого себя, себе удивляясь, себя стыдясь, а то и восторгаясь собою.

3

Недостаток двухполюсной или двудушевной Структуры человека в том, что, опираясь на нее, мы вынуждены насильственно включать собственно человеческое – творческую жизнь человека, его художественную волю и его интеллект – либо в высшую душу, либо в низшую душу, либо двухмерную равнодействующую высшей и низшей душе. Одни ищут в низшей душе возможности проявления интеллекта и художества, слепо приписывают ей творческие способности, выуживают их из нее так же, как извлекают из нее и всё то, что содержит душевный мир человека. Другие считают творческую жизнь духовной жизнью и причисляют ее к духовной жизни высшей души.

Любовь и разум в высшей душе совсем не те, что в низшей душе. Но и в той и в другой – не те, что любовь и разум в третьей душе, в сфере творчества человека, его культуры, воображения и интеллекта.

* * *

По Библии, низшая душа выведена Землею, и мы вправе называть ее земною душою. Плоть человека и его земная душа слиты и образуют его психофизиологическую животную личностность, человеческую животность.

Надо разграничить сферы приложения понятий сексуального вожделения и любви животной личностности. Сексуальное вожделение – предусмотренный Природой избыток сил жизненности плоти. Страстность же любви животной личностности являет предельное напряжение психической жизни человека. Такая любовь есть самовыражение той жизненности, в поле которой обитает низшая душа человека.

Одна животная личностность по «симпатии» выбирает психофизиологический облик другой животной личностности и кипит желанием обладать ею. Берет в каждый момент такой любви кто-то один; другой, желает ли он того или не желает, – отдает. Впрочем, чтобы человеку выжить в жестких интерпсихических условиях жизни, его земная душа должна уметь поддаваться. Однако «поддаваясь» другому, она ничего не «отдает», а лишь позволяет легче взять у себя.

Обладание центром психической жизни другого и его накалом жизненности есть для земной души средство пополнить свою жизненность, разгорячить себя и тем усилить остроту самоощущения.

Воля любви животной личностности всегда одна и та же: брать себе. Таков основной мотив всей направленной вовне жизнедеятельности земной души и ее главная радость жизни.

Сексуальная стихия плоти активно ассистирует воле низшей души на захват, делая ее напор принудительным и алчным. Что опасно для жизнестойкости самой низшей души. В нормальной и здоровой животной личностности воля низшей души правит вожделениями плоти, ставит ей границы и пределы. Необузданная плоть крушит земную низшую душу, нивелирует и извращает ее.

Каждая душа в Структуре человека имеет свое сознание жизни. Низшая душа сознает свою жизнь в отделенности от других животных личностностей и земных душ. Любовь животной личностности – в соответствии с сознанием отделенности низшей души – индивидуализирована, пристрастна и избирательна. Объект этой любви четко отграничен и таковым остается для нее навсегда.

Высшая душа, в отличие от низшей души, сознает жизнь в себе в нераздельности или единстве с теми, с кем у нее образуется связь. Любовь высшей души – в соответствии с сознанием нераздельности высшей души – совершенно иного рода, чем любовь низшей души. Это и любовь-благоволение, и любовь, осуществляющая со-жизнь.

Третья душа любит не так, как низшая душа и высшая душа. Ее любовь – возвышенное, бескорыстное и надплотское чувство, обращенное не непременно к человеку, но и к любому явлению жизни и Мира. Верный образчик такого чувства – поэтическое влюбление или эстетическое любование. Вся культура человека держится на этой «идеальной», свободной от желаний обладания, восторженной и платонической любви. Такую любовь мы назовем филической любовью. А саму третью душу – филической душою.

Про филическую душу нельзя сказать, что она сознает свою жизнь в отделенности или нераздельности с другой душою. То, куда филическая душа стремится перенести себя или отдать себя, она по большей части сама создает себе. Филическая душа обладает сознанием отделенности, когда живет совместно с низшей душою, и сознанием нераздельности, когда живет вместе с высшей душою. Сама по себе филическая душа несет в себе сознание открытости, сознание входа.

Если любовь животной личностности – любовь «земная», то филическая любовь – надземная. Филически влюбленный обращен к тому же образу, что и пылающий земной любовью, но видит в нем не психическую личностность, а только ему видимое мерцание иного, сверхпсихического образа, переживаемое как «видение», к которому влечение плоти не приложимо. Видение это «вдохновляет», его можно «созерцать», но его нельзя «брать», взять. Объект филической любви воспринимается чем-то высшим, горним. Сюда – наверх – следует отдавать себя в филической любви.

Филически любящие глаза выражают готовность отдать жизнь из себя куда-то ввысь. Весь накал этой любви-влюбления определяется готовностью перенесения себя в горнюю сферу жизни другого, вливание себя в нее и служение ей. В роли этого «другого» может быть и Прекрасная Дама, и Наука, и Театр, и Поэзия, и Мудрость, и Народ, и Учение, и Сам Господь Бог.

Способность филической души представлять себя другим человеком (или животным, или деревом, или явлением Природы) не надо путать с переживанием «ближнего» в высшей душе. Филическая душа, чувствуя «за него», ничего не берет на себя, и брать не может. Высшей душе не нужно воображать, она чувствует – и не может не чувствовать! – по своим каналам жизненности, посредством которых высшие души изнутри сообщают (когда сообщают) друг другу о себе.

Основная воля филической души и выражающая ее сущность – творчество и творческая воля. Филическая душа знает высшее свое благо в том, чтобы плоды ее творчества – ее мечты и фантазии, идеи и идеологии, произведения искусства и ума – зажили в человечестве собственной жизнью. Филическая душа и творит ради того, чтобы что-то от нее обрело прочное бытие и укоренилось в человеческой жизни. Быть может, потому, что сама по себе филическая душа чувствует себя не укорененной в действительности и мучается этим.

4

В молодости князь Дмитрий Нехлюдов, герой толстовского «Воскресения», завел короткую интрижку с Катюшей, молоденькой безродной воспитанницей его тетушек, не принуждал ее, не обманывал и ничего не обещал. Эпизод этот мог и не иметь для Катюши драматических последствий. Но случилась так, что именно с него началась цепь роковых обстоятельств, жертвой которых стала Катюша. Так распорядилась жизнь. Она забеременела, родила, потом потеряла ребенка, много испытала и в конце концов стала проституткой. По недоразумению Маслову обвинили в убийстве клиента и осудили.

Нехлюдов, будучи присяжным на суде, узнал ее. В нем неожиданно заговорило то, что, несмотря ни на какие соображения и оправдания, возвестило ему, что он виновен в случившемся с ней, да так, что теперь он во искупление вины должен не только помочь, выручить ее из беды, но посвятить ей жизнь. Поведение Нехлюдова и его чувства морально чрезмерны, но так работает свободное нравственное чувство высшей души отдельного человека. Чувством этим, улавливающим и разоблачающим не очевидную всем и каждому безнравственность, высшая душа фундаментально отличается от чувства жизни животной личности, даже сколь угодно облагороженной и цивилизованной.

Свободное нравственное чувство – чувство жизни высшей души. Свободным нравственным чувством высшая душа знает себя живущей.

В элементарном виде чувство это знакомо особо нравственно чувствительным людям, когда они душевной болью реагируют на низость или морально некрасивый поступок, регламентирован ли он этически или большинство людей сочли бы его мелочью, не заслуживающей нравственного возмущения.

Установления морали отталкиваются от недолжности причинения общественного или личного вреда и выработаны не высшей душою отдельного человека, а этическими соображениями общества. Свободное нравственное чувство высшей души исходит из нравственной интуиции, непосредственно опирается на свободу нравственного чувства: не делай ничего, что не соответствует своей совести (своей, а не чужой или всех), то есть свободному нравственному чувству.

Звучность, полнота и достоинство свободного нравственного чувства – своей совести личнодушевной жизни человека – зависит исключительно от уровня нравственного духовного сознания высшей души, от проявленности ее чувства жизни. Что при этом одобряют или осуждают установления этики для своей совести, не имеет значения.

Этическое сознание текуче и податливо. Его можно обмануть. Построенное на нравственной интуиции свободное нравственное чувство обмануть нельзя.