Czytaj książkę: «Потерянный светлячок», strona 2
– Здесь так мрачно и даже страшно, – звонкий голосок Натали выдернул Влада из потока странных, нахлынувших воспоминаний, – а кто все эти герои, что они сделали?
Не дождавшись ответа, она подбежала к одному из портретов:
– Ой, Макс, там повешенная девушка, на фото под портретом!
– Да, она была партизанкой, там еще были описания пыток, ее жги огнем и насиловали, ей выкололи глаза, а потом повесили, она ничего не рассказала, место и правда жуткое, пойдемте быстрее, – ответил ей Макс, ускоряя шаг.
– Но это ужасно, вы на это все смотрели, сколько лет вам было? – Натали поравнялась с Максом.
– Мне почти семь, а Влад уже переходил во второй класс, мы были в младшем отряде.
– И дети здесь гуляли? – Натали не могла поверить и с сомнением смотрела на Макса и Влада.
– Да, когда было свободное время, отведенное для прогулок.
– Что значит свободное, а остальное время? Я думала, дети здесь просто отдыхали.
– Нет, дети здесь жили по очень строгому расписанию с утра до самого вечера. День начинался с подъема под звуки горна, потом зарядка, линейка и поднятие флага, завтрак, уборка комнат. Потом разные отрядные мероприятия, обед, тихий час, потом занятия спортом, ужин, вечером кино или дискотека. Макс, я ничего не забыл?
– Еще вечерняя линейка, флаг каждый вечер опускали, – добавил Макс.
– В свободное время ходили в библиотеку, кружки, я занимался авиа моделированием, – вспомнил Влад.
– А ты? На какой ты кружок ходил? – спросила Натали Макса.
– Макс тогда увлекся лепкой, – ответил за брата Влад.
– Как интересно! И что он лепил?
– Это был кошачий период в его творчестве, – засмеялся Влад, – я потом дома еще долго натыкался на пластилиновых кошек.
Наконец аллея закончилась, и дорога уперлась в мраморную лестницу. И спустя годы она выглядела торжественно и даже величественно. Поднявшись, они оказались на плацу с флагштоком, рядом здание с надписью «Клуб». Когда-то прекрасное белоснежное строение с колоннами выглядело жутко, на стенах ломтями свисала штукатурка, оголяя кирпичную кладку, как будто кожа трескалась и отваливалась, выставляя напоказ коричнево-красные каменные мышцы и скелет металлических балок.
Плац был выложен бетонными квадратными плитами. Главное место в лагере теперь заросло травой, флагшток проржавел и наклонился, готовый упасть в любую минуту.
– Влад, а помнишь, как раз в неделю нам выдавали ножницы, и мы подрезали траву между плитами под самый корешок, но за неделю упрямые сорняки прорастали вновь.
– Да, борьба человека с природой закончилась его полным поражением.
***
– Странно, – подумал Влад, он никогда не вспоминал то лето в лагере.
Все это казалось давно забытым, выброшенным из памяти, как и другие мелкие события, но нет, оказывается это просто где-то припрятано, в каком-то дальнем уголке сознания, но стоит только потянуть за краешек – и вот все начало всплывать в памяти, сперва какими-то обрывками, постепенно окрашиваясь подробностями и даже эмоциями. Как когда заходишь в холодную воду, ты дрожишь и неохотно проверяешь ее кончиками пальцев, потом идешь глубже и глубже, вода обволакивает тебя и уже не кажется такой холодной, и вот ты уже с восторгом погружаешься в нее. Он уже был рад, что поддался искушению подколоть брата и поддержал безумную идею Натали.
– А вон и наш корпус, самый дальний. Окна спальни на первом этаже, совсем низко и вылезти из них на улицу, а потом также незаметно вернуться не составляло никакого труда. Мы дожидались пока во всем лагере погаснет свет, и наши воспитатели уснут, потом тихонько одевались и, стараясь не шуметь, выбирались на улицу, – продолжил вспоминать Влад.
– И куда же вы шли в темноте? Только не говори, что на вашу жуткую аллею героев, – удивленно спросила Натали.
– Убегали за территорию – это было одно из самых главных лагерных приключений, помнишь, Макс?
Макс совсем не разделял восторгов от вынужденной экскурсии, но ему нравилось удивление, с которым девушка слушала рассказы о таком необычном для нее детстве.
– Мы с Владом несколько раз даже ходили ночью на кладбище, – как бы между прочим произнёс Макс.
– У вас что здесь и кладбище было? – Натали вытаращила глаза.
– Ну не в самом лагере конечно, – улыбнулся Макс, – «Гвоздика» имела странное соседство с психбольницей, моргом и кладбищем, а также с заброшенным крематорием. Это рождало множество лагерных страшилок, вечером, после сигнала «отбой» мы лежали в темноте, и кто-нибудь рассказывал страшную историю, а остальные слушали, затаив дыхание. Я, кстати, считался лучшим рассказчиком отряда.
– Ой, а расскажи что-нибудь.
– Расскажи ей про тонкого человека, помнишь? – подхватил Влад.
– Ну, хорошо, – как бы нехотя начал Макс:
ИСТОРИЯ ПРО ТОНКОГО ЧЕЛОВЕКА.
Рассказывали, что по ночам из трубы крематория идет дым, и пепел падает с неба, как черный снег, и на этом пепле растет яблоня, ее ствол белый и сухой, как мертвые кости, на ветвях ни единого листочка, а только огромные алые, как кровь яблоки, и когда человек видел эти яблоки, он уже не мог устоять перед искушением и обязательно срывал спелый сочный плот. Но стоило ему только надкусить его, как он превращался в тонкого человека – полупрозрачную тень, не человек, и не мертвец – узник этого места, которому нет пути в мир мертвых и уже не вернуться в мир живых. Ночью эти тени бродят по крематорию, воя на луну и прося о помощи, а иногда даже заходят в лагерь, заглядывая в окна.
– Ужас какой! Вам не страшно было?
– Ну, мальчишки, есть мальчишки. Один раз, мы с Владом и еще двое ребят из нашего отряда, Арсен и Роберт, решили пробраться на территорию крематория и посмотреть что же там на самом деле. Воспитательнице мы сказали, что идем на кружки, а сами осторожно перелезли через ограду и, укрываясь за деревьями и кустами, побежали, наслаждаясь свободой.
– Место действительно было неприятное. Я помню, там тек ручей, от которого шел ужасный запах, Роберт тогда пугал нас, рассказывая, что несгоревшие останки выгребают из печи и выкидывают в воду, – улыбнулся Влад.
– Как бешенные мы носились по двору, вначале просто заглядывая в окна, а затем, осмелев, зашли в само здание. Внутри была белая комната, вся выложенная плиткой, посередине стоял такой же белоснежный кафельный стол с раковиной и торчащим медным краном, от которого тянулся толстый резиновый шланг, и огромная-огромная пила, – глядя на Натали страшным голосом проговорил Макс.
– Да не было там никакой пилы, это мы уже выдумали, – усмехнулся Влад. – На втором этаже были обычные одинаковые комнаты, абсолютно пустые и давно покинутые, мы уже хотели вернуться и вдруг увидели небольшую темно-зеленую дверь в углу зала на первом этаже, она была выкрашена в тот же цвет, что и стены и почти сливалась с ними, поэтому мы и не сразу заметили её. Дверь была не заперта, и мы с опаской вошли в длинную, без единого окна, комнату.
Арсен включил свой фонарик. Это была его гордость и предмет зависти всех мальчишек, настоящий армейский, темно-оливковый, спереди мощная стеклянная линза, сбоку металлический переключатель для настройки яркости. Арсен вывернул рычажок на максимум, и яркий луч осветил мрачное помещение. Вдоль серых стен тянулись металлические стеллажи с пустыми пыльными полками. В центре комнаты находилась массивная печь для кремации. Печь имела строгую, угловатую форму, на передней панели находилась тяжёлая чугунная дверца, закрытая на большой запор. Над печью возвышалась труба для вывода дыма. Труба уходила вверх, через потолок на крышу здания. Перед печью стоял длинный стальной стол, на который вероятно помещали гроб, перед тем как задвинуть его внутрь. Арсен залез на стол и, с трудом отодвинув ржавый запор, толкнул дверцу, освещая длинный погрузочный отсек, выложенный огнеупорным кирпичом. Мы стояли, затаив дыхание, уже представляя, как будем хвастаться нашим приключением перед ребятами.
Арсен спрыгнул со стола, но неожиданно старые гнилые доски пола проломились, и он провалился куда-то вниз, прямо в подвал. Вот тут-то мы перепугались
по-настоящему. К счастью пол в подвале был земляной, и наш приятель ничего не повредил себе при падении, сейчас конечно думаю, что можно было и шею себе сломать, знали бы только наши родители, чем мы занимались, – продолжил Влад. – Битый час мы пытались как-то достать его, но бесполезно, в конце концов, пришлось бежать в лагерь за помощью. В лагере оказалось, что за нами приехал дед и мама и нас везде ищут. Всю обратную дорогу дед ругал нас, что мы носимся, бог знает где, и нашу воспитательницу, что она не следит за детьми…
– А как же Арсен? – спросила Натали.
– Ну как, посидел немного в яме, Роберту пришлось за всех нас отдуваться. Может мы наконец уже продолжим поездку? – вздохнул Макс.
***
– Ой, смотрите, там памятник! – крикнула Натали, указывая на большую темную скульптуру.
Рядом с клубом стоял Ленин, чугунный Ильич возвышался на постаменте из бетонных плит, одной рукой он указывал в лес, из обломка второй торчал металлический прут. На позеленевшей медной табличке хорошо сохранилась надпись: «Анализируя ошибки вчерашнего дня, мы тем самым учимся избегать ошибок сегодня и завтра!».
– Странное воззвание для детей, – заметил Влад, – вероятно памятник был списан с завода и презентован лагерю. Помню, мы любили сидеть на прохладных плитах в ожидании сеанса фильма или субботней дискотеки, греясь на солнышке как воробьи, из громкоговорителя играла музыка…
– Да, обычно что-то революционное, военное или во славу труда, воспитание будущего поколения никогда не стояло на паузе, – с раздражением продолжил Макс.
– А кто это? – Натали поднялась на нижнюю ступень постамента и запрокинула голову, вглядывалась в лицо скульптуры.
– Ты что не видишь?! Это Ленин, наш вождь, он показывает путь в светлое будущее, – ответил Макс.
– Я не понимаю, какой вождь? – Натали перепрыгнула на ступеньку выше.
– Хорошо, это наш президент Владимир Ильич Ульянов, так понятно, ты в школе вообще училась или в вашей деревне не построили, а далеко ходить не у всех в семье ботинки были? Ну куда ты забралась, ты что ребенок?!
