Czytaj książkę: «Татарин»

1. Данияр

– Данияр, не смей приближаться к Никитину! – вопил дядя Тимур.

В ярости он стучал по столу кулаком и едва не выпрыгивал из кресла. В гневе его голос срывался, становясь похожим на ультразвук, который неприятно бил по ушам, вонзаясь в мозг тысячами ржавых игл.

Он вызвал меня в свой кабинет, как нашкодившего мальчишку, как сопливого пацана, которого пытался отчитывать и наставлять на путь истинный. Так частенько бывало в детстве. Дядя Тимур не заметил, что я давно не мальчик? Да и вопросы теперь ко мне далеко не детские.

– Я ждал этого часа пять лет, дядя! – напомнил я. – Пять долгих лет я грезил о мести! И сейчас, когда этот подлый шакал вернулся, ты говоришь мне не трогать его?

Михаил Никитин, подло бежавший из страны пять лет назад, набрался смелости и вернулся. Это лучшее, что случалось со мной за эти годы. Это просто подарок Аллаха!

Мысленно я уже держал в руке его чёрное сердце, буквально ощущал, как оно продолжает биться в моей окровавленной ладони, видел, как корчится эта мразь в предсмертной агонии, испытывая ни с чем не сравнимый кайф. Никто не посмеет встать на моём пути, когда мой заклятый враг пришёл прямо в мои руки, даже дядя Тимур.

– У нас бизнес с Никитиным! Ты забыл об этом, глупый мальчишка? – продолжил верещать дядя.

– У тебя, – поправил я его.

Лично я с Никитиным на одном поле срать бы не присел, а для дяди Тимура деньги не пахнут. Мне было откровенно плевать на деньги, особенно на чужие.

– Мы одна семья, Данияр! Или ты решил выйти из бизнеса? Так и скажи. Хочешь остаться ни с чем? Хочешь оставить сестёр нищими? Что бы сказал твой отец? О, горе мне! Горе!

Излюбленные угрозы и манипуляции дядюшки пошли в ход. Больше всего на свете он любил прикрываться семьёй, вменяя мне раз за разом долги перед ней. Перед семьёй, которой у меня никогда не было.

– Мой отец ничего уже не скажет. Он мёртв.

– Хочешь последовать вслед за ним, Данияр? Хочешь так же сгинуть, не оставив наследников? – дядя понял, что взболтнул лишнего, намекая на моё происхождение, и вскочил из кресла. – Прости, сынок, вырвалось. Конечно же, ты полноценный член нашей семьи, достойный сын своего отца.

Эти слова дяди Тимура больно ударили меня в самое сердце. Много лет меня шпыняли, как незаконнорожденного сына Сулеймана Буслаева, принижая мою значимость, тыкая этим мне в рожу. Но в то же время спрашивали с меня, как с наследника, будто я у Буслаевых вечный должник только потому, что ношу эту же фамилию.

Я устал.

Я больше не хочу ничего этого. Мне не нужны деньги дяди Тимура, не нужно покровительство семьи Буслаевых – такие не нужны. Что это за семья, которая не поддерживает меня в решающий момент?

– Я лишь хочу уберечь тебя, сынок! – положил руку мне на плечо дядя. – Ты последний мужчина в роду. Мне Аллах не дал сыновей, может быть, тебя он любит больше?

Слова дядюшки показались мне лживыми и совершенно неискренними, поэтому я пропустил их мимо ушей.

– Не мешай мне, дядя Тимур. Не лезь в это дело! – предупредил я его.

– Хочешь войны, Данияр?

Дядя Тимур убрал от меня руку и напрягся. Я не был готов к такому повороту событий. Родной дядя объявляет мне войну? Серьёзно? Шакал Никитин, который воткнул нож мне в спину, плюнув тем самым Буслаевым в лицо, оказался дяде дороже племянника? Пусть неродного, пусть я бастард, но всё же…

– А ты хочешь? – дядя ничего не ответил, лишь смотрел теперь на меня с какой-то жалостью. – Оставайся последним из Буслаевых, – спокойно произнёс я, хотя голос предательски задрожал. – Я ухожу из бизнеса и из семьи ухожу. Моли Аллаха, чтобы наши пути не пересеклись.

Повернувшись к двери, я пошёл прочь из кабинета дяди, боясь наговорить ещё более неприятных слов или сделать непоправимое. Я был сейчас не в том состоянии, чтобы говорить вообще с кем-либо, о чём-либо. Всё, чего мне хотелось сейчас – убивать!

– Данияр! – крикнул мне вслед дядя, но я не стал оборачиваться. – Ты ещё пожалеешь об этом, неблагодарный щенок! Не смей возвращаться, пёс безродный! Ты такой же никчёмный, как и твоя мамаша!

На секунду я замер. Кулаки непроизвольно сжались до хруста в костяшках. Я всё мог стерпеть и терпел, но прямое оскорбление моей матери не мог проглотить. Оно встало поперёк горла, как большая рыбная кость, мешая дышать.

Нестерпимо захотелось развернуться и врезать этому зарвавшемуся говнюку. Втащить по его сытой роже так, чтобы зубами подавился, чтобы кровью начал харкать, вызывая охрану на помощь, потому что этой жирной свинье со мной и в мечтах не справиться.

Он же этого хочет? Дядя Тимур намеренно провоцирует меня на это?

Сука!

Нельзя! Не сейчас! Только не сейчас!

Сначала я вырву сердце Никитину, а потом уже с дядей разберусь, если у него реально хватит духа бросить мне вызов, объявить войну.

Ничего не отвечая и не оборачиваясь, я вышел в коридор, где меня ждала моя охрана. Мрачнее тучи я вывалился на улицу, захлёбываясь ураганом в душе, который поднял во мне дядя Тимур.

Отдышался уже сидя в машине, успокоился и сосредоточился на главном, проверил заряжен ли ствол. Он всегда заряжен. Заглянул в магазин чисто на автомате, чтобы в себя прийти и отвлечься.

– Куда едем, Даня? – спросил меня мой подручный и телохранитель по совместительству Матвей Воронцов по кличке Ворон. – За Никитиным?

Ему тоже не терпелось разделаться с моим заклятым врагом, потому что на протяжении последних дней все бойцы были на взводе от надвигающейся бури. Я безразлично уставился в окно, погружённый в собственные мысли.

Неужели сегодня всё закончится? Пять лет ада перечеркнутся одним выстрелом в голову Никитину. Не маловато ли? Не слишком ли быстрая смерть для этой гниды? А как же мои страдания? Одна смерть не перевесит мою чудовищную боль.

Неожиданно мне стало чертовски мало. Я хотел, чтобы Никитин не просто сдох, чтобы мучался, корчился, умоляя меня о пощаде. Я почти отдал приказ ехать к нему домой, как вдруг меня осенило.

– Дочка Никитина… Что по ней?

– Нахуя тебе его дочка, Данияр? – удивился Матвей.

– Я, кажется, задал вопрос? – одёрнул я его.

– Её зовут София, девятнадцать лет, учится в универе… Начала учиться…

– Где она сейчас? – перебил я Матвея.

– Должна быть на парах, – бросив взгляд на наручные часы, ответил он.

– С неё начнём, – решил я, когда новый план моей мести начал обрастать вкусными картинками и подробностями. – Едем в универ!

2. София

– Никитина, ты идёшь к Ярославу на днюху? – окликнула меня подруга Вика в коридоре. – Он тебя позвал?

– А? Что? – выбралась с трудом и своих мыслей.

Мы вышли с последней, не самой лёгкой пары, поэтому моя сильно перегруженная голова соображала туго. Только начало учебного года, а я уже устала от учёбы. Резкий переезд из Америки обратно в Россию тоже давал о себе знать. За пять лет в англоязычной стране я немного отвыкла от русскоговорящих.

Сначала пришлось долго привыкать к английскому, теперь приходится привыкать обратно к русскому языку. У меня даже лёгкий акцент появился. Сама я его не замечала, но вот для Вики, с которой мы дружим почти с детства, он был очевиден.

– К Мельникову идёшь на вечеринку? – повторила свой вопрос подруга.

– Не знаю… – растерялась я. – Если папа отпустит. Ты же сама знаешь, какой он строгий в этом плане.

На самом деле изначально я не собиралась ни на какой день рождения к однокурснику, потому что железобетонно знала отношение папы к молодёжным вечеринкам. В театр там, или в ресторан он ещё мог отпустить. О вечеринке в ночном клубе или тем более у кого-то дома, где не будет взрослых, можно было даже не заикаться.

– Дядя Миша просто параноик! – возмутилась Вика. – Ему и раньше везде мерещились бандиты, которые хотят тебя украсть, а теперь когда тёти Ани не стало… – она запнулась на полуслове, поняв, что сболтнула лишнего, затронула больную тему. – Прости, Соф, я не хотела…

– Да, ничего страшного! Не бери в голову, – успокоила я подругу.

Я продолжила идти рядом с ней по коридору как ни в чём не бывало, а в груди кольнуло так, что дышать стало нечем. Смерть мамы подкосила не только папу, но и меня.

Она заболела так внезапно, что даже папа, который всегда знал, что нужно делать, растерялся. Лечение было доступным только в Америке. Пришлось всё бросить и срочно уехать туда на постоянку. Папа устроил маму в лучшую клинику, много лет оплачивал дорогостоящее лечение, но болезнь всё равно победила.

Когда не стало мамы, жизнь в чужой стране утратила смысл, вот мы и вернулись домой. Я надеялась, что вернувшись в дом, где я провела всё детство, где мама была энергичной и жизнерадостной, я снова почувствую себя счастливой, испытаю какое-то облегчение, но легче не становилось. Потеря самого дорогого и близкого человека стала ударом для нашей семьи.

Папа замкнулся в себе и ударился в бизнес с головой, а я чувствовала себя никому не нужной сиротой. Конечно, папа любил меня, но он не мог заменить мне маму, даже частично.

Слушая вполуха трёп Вики по поводу именинника, я вышла на улицу. Зябко поёжилась, запахнув кофту, жалея, что не надела брюки вместо юбки. К погоде в России тоже приходилось привыкать заново.

Соврав подруге, что я попытаюсь отпроситься у отца на вечеринку, я зашагала к парковке, где обычно меня ждала машина с охраной. Странно, но чёрного внедорожника, на котором меня возили в университет и обратно, на привычном месте я не обнаружила. Повертев головой во все стороны, я достала мобильник, чтобы позвонить водителю, попутно прикидывая, чем занять себя, пока за мной не приехали. Наверняка водитель просто перепутал время, поэтому придётся подождать.

– Никитина? – услышала я рядом с собой грубый мужской голос, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности. – София?

Я подняла голову, оторвавшись от телефона, и по спине пробежал неприятный холодок. Рядом со мной стояли двое мужчин отталкивающей наружности. Оба коротко стриженные, почти лысые, здоровенные, будто из качалки не вылезают. Их каменные лица с квадратными подбородками не выражали ни одной эмоции, а вот глаза жадно сканировали меня с головы до ног.

Мне стало страшно и неприятно от этих взглядов. Мужчины будто приценивались ко мне, как к вещи. Насмешливые слова Вики эхом прозвучали в моей голове. Это те самые бандиты, которые хотят меня украсть? Нет, не может быть. Это же всё папины страшилки?

– Н-нет, – заикаясь, севшим от страха голосом ответила я. Английские и русские слова смешались в голове, так что вообще стало трудно говорить. – Вы меня с кем-то с-спутали.

– Не думаю! – предупреждающим тоном сказал один из головорезов. – Нас Михаил Сергеевич прислал, София. Мы отвезём тебя домой.

Я ему не поверила. Если у меня новая охрана, почему папа меня не предупредил об этом? Да и не мог он нанять этих мужчин, похожих на бандитов.

– А где дядя Валера? – спросила я, назвав вымышленное имя. Никакого дяди Валеры у нас и в помине не было.

– Заболел. В машину садись! Мы торопимся, – уже настойчивей сказал второй мужчина.

– Я папе позвоню?

– Не стоит. Садись по-хорошему, или будет по-плохому! – пригрозил первый.

Бежать! Нужно бежать прямо сейчас! – вопило моё сознание.

Ноги отказывались подчиняться. Они будто к асфальту приросли. Всё тело сковало от ужаса, а руки заходили ходуном. Я начала пятиться, но едва сделала шажок, как один из мужчин схватил меня за руку.

– Помогите! – заорала я во всё горло, коря себя за нерешительность.

Начала дёргаться, пытаясь вырвать руку, но бандит сжал моё запястье пальцами, будто тисками.

– Помо…

Мой рот тут же был запечатан огромной потной ручищей. Телефон упал на асфальт, и второй бандит с размаху наступил на него ногой. Послышался хруст стекла и его зловещий хохот.

– Я же просил по-хорошему, сука ты такая! Митяй, тащи быстрее эту стерву в тачку, пока мы шума не навели!

Меня подхватили так, что ноги оторвались от земли. Я беспомощно трепыхалась, перебирая в воздухе ногами, но мне было не по силам вырваться из цепких и сильных рук. На мгновение я потерялась в пространстве, а потом меня грубо запихнули в салон внедорожника, швырнув на заднее сиденье.

Я буквально влетела в того, кто там сидел, больно ударившись лицом о плечо ещё одного мужчины. Дверь позади меня захлопнулась, щёлкнула блокировка на дверях, и машина тронулась с места.

Отскочив назад, я забилась в угол, вжавшись всем телом в дверь. Всё случилось так быстро, что я толком ничего понять не успела, а теперь у меня началась самая настоящая истерика.

Что происходит? Кто эти люди?

Подняв глаза, я наткнулась на тяжёлый, равнодушный взгляд мужчины, вальяжно раскинувшегося на заднем сиденье. Таких холодных, до жути ледяных глаз я никогда не видела. Серые, как небо в грозу, будто дождь сейчас пойдёт с колючим снегом.

Кажется, я забыла, как дышать. Сердце остановилось. Я на секунду умерла. Меня поглотили эти глаза в своей пучине, сковали льдом весь мой организм.

– Сядь нормально! – донёсся до меня глубокий, бархатистый голос с нотками хрипотцы, и я очнулась.

С трудом оторвав взгляд от завороживших меня глаз, я оглядела всего мужчину. Такой же крепкий, как схватившие меня амбалы, короткая стрижка, аккуратная светлая борода, бычья шея с толстой золотой цепью на ней. Одет он был в деловой костюм, но галстука на нём не было. Верхние пуговицы белоснежной сорочки небрежно расстёгнуты, поэтому отчётливо видна верхняя часть груди, на которой красовалась татуировка. Что там за рисунок, я не могла видеть, потому что выглядывал только её край, да и не хотелось особо вникать, не до того было.

Широкое, скуластое лицо мужчины мне показалось даже красивым, каким-то благородным, будто из всей этой шайки псов он один породистый кобель. Но шрам на брови и горбинка на носу, прямо указывала на то, что он преступник, который не прочь подраться.

– Вы главный? – догадалась я.

Превозмогая страх, я примостила попу на сиденье, стараясь всё так же максимально быть подальше от бандита. Одёрнула юбку, насколько это было возможно, чтобы прикрыть голые ноги. Сердце начало колотиться так быстро, что грозилось проломить грудную клетку.

– Да, – коротко ответил бугай, продолжая смотреть мне в глаза.

Он не ощупывал меня взглядом, как его подручные, не скользил по фигуре, хотя у него была возможность рассмотреть меня вдоль и поперёк.

– Куда вы меня везёте?

– В лес.

– Зачем? Кто вы такие? Что происходит вообще? – начала сыпать вопросами, как из пулемёта.

– У меня был не лучший день, и очень болит голова, так что прекращай пиздеть, София! Вякнешь ещё хоть слово, и я вышибу тебе мозги!

У меня было ещё столько вопросов к этому амбалу, но я будто онемела вмиг. В его угрозах я не сомневалась. Чтобы ни в коем случае не разозлить его, я отвернулась к окну. Меня начал бить озноб, как от лихорадки. Пришлось стиснуть зубы, чтобы они не стучали. Судя по пейзажу, проносящемуся мимо нас, мы действительно ехали в лес.

Зачем – было нетрудно догадаться. Сначала эти отморозки пустят меня по кругу, а потом убьют и прикопают под ёлочкой. Боже, неужели это на самом деле происходит? Я думала, только в кино такое бывает. Почему именно я? Почему со мной это случилось?

Где папа? Он уже должен был хватиться меня. Только бы он что-то предпринял, только бы спас меня!

Михаил Никитин не последний человек в городе. Если этим уродам объяснить, что папа может заплатить за меня щедрый выкуп, то они меня ему продадут, не причинив вреда?

Но как они узнают об этом, если их главный не даёт мне и слова сказать?

3. София

Пока я мнусь, боясь открыть рот и расспросить всё-таки что происходит, мы выезжаем за город и останавливаемся возле какой-то заброшки. Теперь мне становится по-настоящему страшно. Ощущение, что меня ждёт что-то настолько ужасное, что не приснится даже в кошмарах, а потом смерть, стало настолько явным, что мне стало худо. Тошнота подступила к горлу, голова пошла кругом, а сердце, не успокаивающееся ни на минуту, снова забилось, как пойманный воробей.

Не глядя на меня главный вышел из машины, как и его водитель, а затем дверь с моей стороны открылась, и меня выволокли наружу. Бандиты были на двух машинах, я насчитала пятерых вместе с главарём. Не говоря ни слова, меня подхватили под руки и потащили в сторону заброшки. От этого зловещего молчания было только хуже. Лучше бы они глумились надо мной и что-то говорили по пути, например, что собираются делать со мной, чтобы я уже точно знала, что меня ждёт. Но они будто языки проглотили.

Главный амбал шёл впереди, медленно и вальяжно, словно прогуливается здесь, наслаждаясь прекрасными видами. Двое лысых, что поймали меня возле университета, вели меня под руки следом за этим мужчиной. Ещё двое шли где-то позади. Я их не видела, но чувствовала, как они смотрят мне в спину.

Где же папа? Неужели он меня не спасёт? В мире современных технологий, имея связи, можно отследить любую машину по камерам, людей, по сигналам телефонов. Он же должен был уже обнаружить, что я пропала? Его охрана наверняка доложила о том, что я потерялась? На парковке валялся мой рюкзак и разбитый мобильник. Хоть кто-то начал меня искать?

Мы пришли за заброшенное здание. Где-то вдалеке виднелся железнодорожный мост. Я плохо запомнила дорогу, но примерно понимала, где мы находимся. Это была самая окраина города, глухая и заброшенная, как здание позади нас.

Главный остановился и долго смотрел куда-то впереди себя, превратившись в каменное изваяние из плоти и крови. Остальные тоже остановились и смотрели теперь на его широкую, как взлётная полоса, спину, ожидая приказа или чего-то ещё. Эти минуты тянулись мучительно бесконечно, а он всё не поворачивался, будто сейчас, именно в этот момент, решал мою судьбу.

Нервы не выдержали, я хотела окликнуть его, спросить, что он решил, но торопить главаря или отвлекать было самоубийством. Мне нужно было как-то потянуть время, чтобы папа успел меня спасти. Я уже начала сомневаться в том, что это случится, и что мне на помощь кто-то спешит, но я была обязана попытаться.

Наконец, главарь повернулся. Его подельники отпустили меня и разошлись в стороны. Стальные, ледяные глаза прямо сейчас пронзали меня насквозь, и я поёжилась от холода. Быть может, это было из-за ветра, колыхавшего мою юбку, быть может, я преувеличивала от страха воздействие этих дьявольских глаз?

Ещё с минуту этот мужчина смотрел мне в глаза, будто пытался залезть мне в мозг и понять, о чём я думаю. Впрочем, об этом было несложно догадаться. Меня колотило от ужаса, так что зубы стучали и губы дрожали оттого, что я вот-вот разревусь от отчаяния.

Не сводя с меня взгляд, здоровяк оттопырил полу пиджака, и я увидела у него пистолет. Сердце замерло, когда он потянулся к нему рукой, но совершенно внезапно он вытащил пачку сигарет из внутреннего кармана, а потом зажигалку из кармана брюк. Мужчина прикурил сигарету и прищурился, выдыхая дым. Все остальные притихли, будто их и не было.

Всё! Не могу больше!

– Зачем вы… – не выдержав произнесла я.

– Т-с-с! – громко шикнул на меня главный, снова заставив заткнуться. – Помолчи ещё минуту! Слышишь, как твой папочка мчится тебе на помощь? Как ревёт движок мотора на его "Мерине"? Слышишь?

Он закрыл глаза и, запрокинув голову назад, выдохнул сигаретный дым с таким удовольствием, будто у него самые вкусные в мире сигареты. Он выглядел таким спокойным и таким счастливым. От этого мороз по коже. Маньяк какой-то! Чокнутый, съехавший с катушек мужик!

У меня всё внутри перевернулось от радости. Неужели, папа правда уже на подходе?

Я прислушалась изо всех сил, пытаясь различить звук подъезжающей машины или что-то в этом духе, но не услышала ничего, кроме шума ветра и стука собственного сердца, бьющегося в агонии.

– Я ничего не слышу! – жалобно проскулила я.

– Я тоже! – хмыкнул бандит и снова посмотрел на меня. – Что-то твой папаша совсем не торопится тебя спасать, – заметил он, жадно затягиваясь сигаретой. – Как думаешь, малыш, он вообще приедет? Папа любит тебя?

– Он приедет, – с полной уверенностью ответила я. – Позвоните ему. Он просто не знает, где я.

– Твой папочка в курсе, где тебя искать, – устало произнёс амбал, вселяя в меня ещё большую надежду. – Мы его подождём, София, – пообещал он и отбросил окурок в сторону. У меня вырвался вздох облегчения. Значит, убивать прямо сейчас меня не станут? Слава богу! – А пока мы ждём, давай поиграем во что-нибудь интересное, чтобы не было так скучно? Есть идеи, малыш, как нам всем весело скоротать время?

Остальные бандиты громко заржали, ощупывая меня плотоядными взглядами, напоминая о своём присутствии, и я снова впала в истерику. Что он имеет в виду? Что им от меня нужно? Это же не то, о чём я думаю? Нет, я такого не переживу! Лучше пусть убьёт прямо сейчас!