Czytaj książkę: «Тяжёлая реальность. Игры благородных», strona 2
Эльфы сдержанно относятся к накоплению. Если корона звенит слишком густо, хранитель снимает часть империалов и отправляет их в “Сады доверия” – общинные фонды с прозрачным сводом. Каждый житель может прийти ночью, приложить ладонь к стволу и слышать, как свет его рода помогает мостам, больницам, песенным мастерским. “Деньги должны петь.” – говорят они. И если монета замолкла, её перенастраивают. Меняют опеку… Цель… Ритм…
В быту эльф не щёлкает монетой. Это считалось дурным тоном. Он успокаивает её, как птенца, коротким касанием ногтя. И империал гасит яркость до мягкого фосфора, после чего “засыпает”. Дарить монету – почти как давать имя. По традиции жених приносит не россыпь, а один империал с родовой нотой, вписанной поверх – знак, что его личный свет теперь звучит в гармонии с домом невесты.
Гоблины связывают с этими монетами рычаг, скорость, и даже игру. Гоблины любят империалы не за поэзию и не за честь. А именно за предсказуемость. Монета – единственное, чему можно верить, когда врёшь всем остальным. Поэтому их станции гудят от “световых бирж”. Это длинные галереи с прозрачными лотками, по которым ползут ленты империалов. Каждая лента привязана к сделке. “Топливо”… “Карты штормов”… “Охрана”… “Неделя аренды”… Гоблин-брокер сидит, сосредоточившись на своём ухе. В ушной раковине у него кристальный слухач, настраиваемый на частоты свода. Он не смотрит… Он именно “слушает” рынок.
Проверка подлинности у гоблинов театральна и мгновенна. На стол ставят птичку-сверчка – механического зверька с полой грудкой. В неё вкладывают монету, щёлкают руной – и если империал истинный, сверчок запускает песню резонанса и отстукивает лапками правильный узор. Если нет – он чихает искрами и умирает с обиженным писком. Дёшево и эффектно. А публика такое всегда любит.
Гоблины ненавидят, когда деньги просто лежат. Поэтому придумали свидетельства отсвета – записи о долях света конкретных монет, хранящихся в “узле” станции. Узел – это толстостенный сейф, где империалы уложены в соты и держатся в непрерывном гуле. Против каждой соты – панель с руной. Дёрнул руну – “переписал отсвет” на нового владельца в реестре. Отсветы бегут быстрее монет и умножают оборот. Так рождаются их любимые игрушки. Ставки на шторма – пари на время и силу эфирных бурь, где выплатой служит заранее связанный отсвет… Канаты риска – договоры, где ты продаёшь часть будущего отсвета своей ленты в обмен на скорость сейчас… Зеркала – симметричные сделки. В которых отражалось то, сколько отсвета потеряет один док, и столько приобретёт другой…
За всё это гоблины расплачиваются нервами. Их рынки иногда “свистят” – резонанс узлов входит в обратную волну, и пол-станции на миг слепнет. Тогда по залам бегут “лампьеры” – мастера тишины, гасят лишние ноты, переносят горящие ленты в запасные соты.
В быту гоблин не прячет такую монету. А даже наоборот – хвастается ею. На воротничке – мини-кадка-соты, в ней один тонкий империал на виду. Это не богатство. Это реклама:
“У меня есть доступ к узлу, и у меня есть скорость.”
На свидания они дарят не монету, а право на её песню на один вечер. Вместе сидят под вывесками, слушают, как их личные отсветы накладываются и рисуют на стене общий узор. Если узор красив – будет сделка и роман.
Смешно думать, будто империал – “всего лишь средство”. У орка он царапает ладонь, как шрам, и напоминает о долге. У эльфа он ложится в листья, как капля росы, и подпевает саду. У гоблина он стрекочет, как механический кузнечик, и превращается в рычаг, скорость, игру.
И всё-таки это одна и та же монета – крошечный осколок мёртвой звезды, в котором гномы заперли не только свет, но и возможность понимать друг друга без слов. Потому что какой бы песней она ни отзывалась – рыком клана, шёпотом рощи или свистом биржи. Она всегда скажет главное:
“Здесь есть доверие.”
А дальше – клинки, песни и сделки сделают своё остальное. Но это ещё не всё. Обитаемые миры слишком многочисленны, чтобы всё ограничивалось только империалами. Так как все разумные понимали, что империалы, не смотря на свою уникальность, делают всех зависимыми от гномов. Что хранили свои секреты слишком старательно. Так что было ещё кое-что, что разумные, обитающие в этом мире магии и технологий, также считали своеобразным прообразом валюты.
В чёрных глубинах космоса, среди осколков погибших планет, иногда находили вещи, которые сами звёзды будто бы оставили в наследство. Камни души. Их форма никогда не бывает одинаковой. Один может напоминать слезу… Другой – многогранник с тысячей острых граней…Третий – идеальную сферу… Они светятся изнутри мягким, почти живым светом, и этот свет никогда не одинаковый. Иногда – холодно-голубой, иногда – густо-зелёный, будто в глубине спрятан лес. Иногда – красный, как угасающий закат. И каждый оттенок – отражение той силы, что заключена внутри.
Говорят, что камень души – это не просто минерал. Это кристаллизованная смерть мага, сильного одарённого, чья энергия оказалась слишком велика для мира, в котором он жил. Когда его плоть распадается, а дух растворяется в звёздном ветре, нечто тяжёлое, слишком плотное для исчезновения, остаётся. И это самое “нечто” кристаллизуется в магии самой планеты или астероида, где произошла гибель. Камень души – это словно отпечаток последнего дыхания.
Даже самый скудный из них – тусклый и дрожащий в свете – ценится дороже, чем десять тысяч империалов. А лучшие из них, те, что сияют как маленькие солнца, считаются бесценными. За них заключают союзы, открывают войны и предают друзей. Ведь это не только богатство – это возможность. Такой камень можно использовать как аккумулятор магии. Он отдаёт силу медленно, послушно, и если не высушить его до конца, через века он восстановит часть потерянного. Словно дыхание ушедшей души всё ещё продолжает идти, не позволяя себе угаснуть.
Орки видят в камнях душ добычу и силу. Они верят, что поглотив энергию камня, можно прикоснуться к силе павшего воина. У них есть легенды о шаманах, которые, раздавив камень в ладони, впитывали его сияние и на время становились подобны Богам битвы. Для них такие кристаллы – не деньги, а оружие и дар предков, способ пробудить в себе ярость, которую нельзя достать никаким другим путём. Орочьи вожди носят лучшие камни в ожерельях, прямо на груди, как доказательство своей власти.
Эльфы смотрят на них иначе. Для них камни души – это трагедия и реликвия. Эльфы верят, что в каждом таком кристалле действительно заключена душа, или хотя бы её обрывок. И потому обращаться с ними нужно бережно, с почтением. У эльфов есть храмы, где хранят лучшие из этих камней. Жрецы прислушиваются к ним в тишине – и утверждают, что могут слышать слабые голоса погибших. Но вместе с тем, эльфийские аристократы используют камни и как валюту в самых изысканных сделках. Ведь признать, что ты способен заплатить камнем души, значит показать, что ты владеешь не просто богатством, а даже чужими судьбами.
Гоблины же относятся к ним цинично. Для них камень души – это товар. Чистый, редкий, и невероятно дорогой. На их станциях есть целые рынки, где покупатели торгуются за кристаллы, рассматривают их при свете магических ламп, проверяют с помощью приборов ёмкость магической энергии. Гоблинские синдикаты разработали даже свою шкалу ценности. От “пепельных” – слабых, почти угасших камней, до “коронных”, сияющих так ярко, что их приходится держать в специальных контейнерах. Для гоблина это не душа и не предок, а эквивалент власти, самый удобный инструмент для взятки, обмена или инвестиций.
Даже гномы, создатели кристальных империалов, почитают камни души. Они признают, что их собственная валюта прочна и неуязвима, но всё же понимают. Империал – это золото, а камень души – алмаз. Монета – основа торговли, а камень – то, что стоит за её пределами. Гномы собирают их в хранилищах, словно драгоценности, и говорят:
“Тот, у кого есть камни, владеет будущим.”
И так во всей галактике. Корабли пересекали туманности… Караваны шли через червоточины… Экспедиции ищут обломки умерших миров… И всё только ради того, чтобы найти ещё один камень души. Ведь каждый такой новый кристалл – это новая легенда.
Это был космос, раскинутый в вечную ночь, где плавают обломки мёртвых миров, подобно обугленным костям гигантов. Именно туда уходили те, кого называют добытчиками душ. Их корабли не похожи на гордые флотилии эльфийских крейсеров или на громоздкие боевые суда орков – это скорее сплав кладбищенских барж, буровых станций и храмов. Корпуса их покрыты десятками оберегов, руническими кольцами и магическими зеркалами, ведь никто не знает, что хранит в себе погибшая планета. Остатки тьмы… Забытые духи… Или даже отголоски чужой воли…
Они заходят в систему, где когда-то сияла звезда, и первым делом выстраивают круг – невидимую сеть из маяков и кристаллических гарпунов. Так они запирают пространство, чтобы ничто не ушло незамеченным.
– Мир умер, но его сердце может ещё биться. – Говорят добытчики, глядя на фиолетовые тени, что дрейфуют в вакууме.
Сам процесс поиска – это сплетение науки и магии. Сенсоры выдают бесконечные данные. Тепловые следы, плотность материи, остаточную энергию. Но решающее слово всегда остаётся за магами-следопытами. Они садятся в особые капсулы, прикладывают руки к прозрачным панелям и закрывают глаза. Тогда их души словно выходят в пространство. Тонкие нити сознания скользят по разломам мёртвой коры, спускаются в тёмные вены остывшей планеты, ищут там искру, которая не угасла.
Иногда это похоже на музыку. В тишине космоса слышится едва различимый звон, будто капля хрусталя упала на камень. Следопыт открывает глаза и указывает направление. Корабль разворачивается, а буровые дроны, похожие на стальных насекомых, высыпаются из чрева. Они кусают пустоту, пробираются сквозь пласты раскрошенной планеты и вытаскивают наружу чёрные обломки.
И вдруг – вспышка. Камень души всегда выдаёт себя светом изнутри. Даже если он погребён под тысячей тонн породы, в момент прикосновения к нему магической энергии он загорается, словно уголь, в котором притаилась вечная заря. От самых скромных камней исходит мягкое свечение, приглушённое, как дыхание старика. От великих же – столбы света ударяют в космос, и целая команда бросается их укрощать. Возводят защитные круги, обматывают рунами, чтобы не дать силе вырваться и разорвать корабль.
Цена такой добычи – кровь. Многие погибают. Кто-то сгорает от перегрузки, соприкоснувшись с чужой душой. Кто-то теряется в пространстве, когда иллюзии погибшего мира затягивают его в собственные кошмары. Потому на каждом добывающем корабле есть Зал Памяти. Стены из чёрного стекла, на которых вырезаны имена всех, кто “остался в камнях”.
Когда такой “дикий” камень души извлекают и заключают в хрустальный контейнер, вся команда замирает. Даже самые грубые орки-добытчики снимают шлемы и склоняют головы. Камень души – это не просто богатство. Это чужая жизнь, чужая сила, пережившая смерть. Его можно носить, использовать, продать, но в момент находки каждый ощущает дыхание бесконечности, будто чья-то ладонь легла на плечо из-за грани.
А потом снова начинаются расчёты, шум, сделки и риск. Но в памяти всегда остаётся миг – тьма космоса, треснувший мир, и светящийся камень, бьющийся в руках, как сердце.
И каждый народ вкладывает в них не только практический смысл, но и философию – ведь это не просто ресурс, это осколки чужих жизней.
Орки видят в камнях душ прежде всего силу для сражений. В их кузницах шаманы вырезают руны на камне и вплавляют его прямо в боевое оружие. Легендарное. Топоры… Клинки… При ударе такие артефакты не просто режут плоть – они пробуждают чужую ярость, и враг ощущает на себе натиск целого легиона.
Некоторые крупные воины иногда вживляют подобные камни себе в грудь или под кожу. Такой орк становится “живым идолом битвы”. Так как его собственная душа срастается с чужой, и он уже не чувствует боли, пока камень сияет. Но часто после боя они погибают – перегруженные чужой силой, словно факел, сгоревший за одну ночь.
Для орков смерть добытчика или воина, “сгоревшего на камне”, считается честью. Их воины даже иногда добровольно дарят свои души шаманам, чтобы после гибели в битве быть заключёнными в камень и послужить будущим поколениям.
Эльфы же видели в них “Песнь вечного сияния”. Для эльфов камень души – это сакральный сосуд памяти. Они используют их в своих Хрустальных Садах. Каждый камень помещается в особую арку, и из него начинают звучать мелодии. Это не звуки в привычном понимании – скорее вибрации, вызывающие в сердце слушателя картины и воспоминания давно умерших миров.
Великие мастера вплетают камни в арфы и лютни. Струны, касаясь камня, рождают музыку, которая способна исцелять боль или пробуждать воспоминания предков.
Есть у них и боевое применение. Элитные стрелки эльфов вставляют маленькие камни душ в своё оружие. Выпущенный из него снаряд не просто пронзает тело врага. Он вонзается в саму душу, пробуждая в противнике невыносимый груз вины, страха или воспоминаний. Многие враги падали, не получив ни единой раны, но умерев от воспоминаний, которых у них никогда не было.
Но самое главное – эльфы верят, что каждый камень души “заполняет пустоты в их вечности”, и потому они собирают их не для выгоды, а для того, чтобы их цивилизация сохраняла связь со всеми, кто когда-либо жил.
Гоблины видят в них “Топливо для безумных машин”. Ведь они смотрят на камни душ совсем иначе. Для них это батареи и даже полноценные двигатели. В их мастерских камни дробят и вставляют в механизмы. Огромные боевые машины, “паровозы войны”, движутся именно на этой энергии. Именно камни душ обеспечивают бесконечное вращение шестерён, искры для тяжёлых орудий и огнемётов, питание для взрывающихся бомб.
Гоблины редко задумываются, что внутри камня есть остатки чьей-то личности. Но иногда их машины начинают странно “вести себя”. Танк сам отворачивает пушку… Корабль “отказывается” взлетать или начинает лететь туда, куда указывает невидимая рука. Тогда гоблины лишь ругаются и швыряют новые руны поверх – мол, “ещё один глючный камень”.
Самые чокнутые из них, этакие инженеры-колдуны, любят соединять несколько камней в полноценные “реакторы”. Это соединение создаёт чудовищное энергетическое поле, которое буквально ломает пространство вокруг машины. Для других народов такие эксперименты выглядят как святотатство, но для гоблинов – это естественный путь прогресса.
Гномы видят в них “Живые артефакты”. Так как они относятся к камням душ как к основе великого ремесла. Для них каждый камень – это зерно, которое можно “прорастить” в артефакт. Они не используют их прямо, а медленно “срастают” с металлом, камнем, золотом и даже адамантитом.
Их лучшие кузнецы заключают камни душ в печати рунных наковален. Там, десятилетиями, артефакт “пьёт” душу, пока не становится одушевлённым предметом. Такие вещи разговаривают со своими хозяевами, предостерегают от опасности, и даже сами выбирают достойного владельца.
В древних крепостях гномов есть целые “залы камней”. Там вросшие в стены кристаллы светятся, словно глаза. Считается, что эти души поддерживают защиту города, и пока камни горят – крепость не падёт.
Но у гномов есть строгий кодекс. Камень души нельзя использовать ради выгоды или без уважения. Они считают, что “любая душа достойна быть услышанной”, и перед тем как заключить камень в артефакт, кузнец трижды спрашивает разрешения – в медитации, с закрытыми глазами.
Полурослики и другие жители обитаемых миров, как всегда, оказались самыми разнообразными. Для одних это валюта. На рынках великих столиц камни душ продаются и покупаются. Как обычное золото. Маги-колдуны используют их как ингредиенты в заклинаниях, магических устройствах и даже артефактах. Например, для вызова духов, для некромантии, для усиления амулетов. Монахи считают их осколками истины. Медитируя на такой камень, можно пережить чужую жизнь, пройти путь от рождения до смерти за одно мгновение. Многие сходят с ума, но немногие – становятся мудрецами.
Для любых, особенно имперских войск, камни душ – стратегический ресурс. Их встраивают в оборонительные башни, в ядра воздушных крепостей, в защитные барьеры.
Но есть и самые тёмные варианты применения камней душ. Заключение душ живых врагов в камень. Это запрещено большинством кодексов, но именно люди чаще других нарушают запреты.
Таким образом, один и тот же камень души может стать топливом для пушки, струной для арфы, сердцем артефакта, молитвой монаха или яростью воина. И в этом – вся драма. Каждый народ видит в чужой душе своё отражение…
……….
Они всегда появляются там, где и сама тишина звучит иначе – среди осколков мёртвых планет, распавшихся миров, чьи обломки вращаются вокруг вымерших солнц, похожих на тёмные угли в костре Вселенной. Они занимаются тем, что называется поиском камней душ. Но этот процесс не был простым, и похожим чем-то на работу каких-то рудокопов. Всё куда сложнее. Так как процесс такого поиска весьма тяжёлый и многоступенчатый.
Сначала идёт подготовка. Добытчики называют её “прислушиванием к пустоте”. Их корабли не похожи на тяжёлые боевые фрегаты орков или сияющие, как огромные рыбы, крейсера эльфов. Нет, это суда, собранные из стальных рёбер, обросшие множеством антенн и кристаллических приёмников. Их трюмы невелики, но каждая панель корпуса пронизана магическими узорами и глифами-ловушками. Они улавливают отзвуки того, что невозможно ощутить обычными приборами – шёпот кристаллизованных душ, которые ещё долго после гибели мира не смиряются с молчанием.
Добытчики выходят к планетарным обломкам осторожно. На внешней обшивке кораблей загораются прожекторы, отбрасывающие мягкий фиолетовый свет. Он нужен не столько для освещения, сколько для того, чтобы не потревожить эхо разрушенной жизни. Маги-навигаторы прикладывают ладони к кристаллам управления и медленно “щупают” пространство. Ведь камни души часто прячутся в трещинах астероидов, внутри каменных глыб, и лишь слабое биение силы выдаёт их присутствие.
Эта работа на самом деле была похожа на археологию и на охоту одновременно. Если сигнал обнаруживается в космическом пространстве, то поисковая группа выходит в скафандрах, больше напоминающих панцири жуков. Только обрядившись в надёжную защиту добытчики выходят в пустоту. У каждого опытного, и достаточно обеспеченного, при себе имеется “песнь-сфера”. Этакий небольшой шар, издающий низкие вибрации. Если где-то поблизости спит кристалл души, шар начинает резонировать, отдаваясь дрожью в руках. Опытные добытчики говорят:
“Чем мягче вибрация, тем чище душа, что спит в камне.”
Но опасность в том, что эти кристаллы – не просто находки. Многие из них хранят в себе не только магическую силу, но и осколки памяти, фрагменты воли или даже остатки ярости погибших магов. Дотронешься неосторожно – и можно услышать чужой голос в собственной голове, впустить в себя шёпот, от которого сводит зубы. Потому каждый найденный камень сразу заключают в гномьи печати – металлические браслеты с выгравированными рунными сетями.
Иногда добыча выглядит почти будничной. Когда находят треснувший обломок планеты, где на тёмной поверхности мерцает, словно свеча, крошечный кристалл. Добытчик бережно снимает его, помещает в контейнер, и судно спокойно возвращается на базу.
Но чаще приходится лезть в самую глубь разрушенных миров – туда, где гравитация ещё капризничает, где каменные бури рвут металл, а магнитные поля трещат, как неуправляемая магия. Именно там, в сердцевине, и встречаются самые дорогие находки – камни, сияющие словно миниатюрные звёзды. Такие камни могут стоить целое состояние. Даже десятки миллионов империалов. А иногда и больше.
Среди добытчиков ходят легенды. Говорят, есть камни, в которых до сих пор дремлют души магов, настолько могущественных, что их сознание не распалось и не угасло. Эти находки зовут “поющими” – и те, кто приносил их на рынок, исчезали без следа. Одни уверяют, что такие камни сами выбирали новых хозяев. Другие – что синдикаты гоблинов или тайные ордена эльфов убирали слишком удачливых.
И всё же поток охотников не иссякает. Их привлекает не только золото и слава, но и сама магия поиска. Каждый добытчик верит в то, что однажды именно он наткнётся на тот камень, что изменит не только его жизнь, но и судьбу целого народа… А заодно обеспечит не только его до конца жизни. Но и его потомков на пару-тройку поколений… Но каждый новый поиск не был похож на тот, что был раньше. И процесс изъятия нового камня души, что врос в основу, где находился долгое время, был настолько различным и многогранным, что можно было подумать, что сами поисковики просто маялись дурью, придумывая свои собственные ритуалы, чтобы обезопасить себя и получить желаемое…
……..
Они спускались медленно, словно ныряли в чрево мёртвой звезды. Корабль – длинный, чёрный, как клинок, с зазубренными ребрами стабилизаторов, – двигался осторожно, почти бесшумно, хотя в этой пустоте звук давно умер. Под ними лежала планета, или то, что от неё осталось. Расколотая, словно гигантский плод, когда-то дышавший лесами и реками, а теперь – холодная пустыня трещин, из которых всё ещё клубился голубой дым магии.
Команда искателей – шесть существ, разных рас, объединённых жадностью и удачей. Впереди, как всегда, шёл орк Хроган, тяжёлый, широкоплечий, с дыхательным шлемом, больше похожим на железную пасть. За ним следовали двое гоблинов-близнецов, хрупкие и быстрые, их пальцы дрожали в предвкушении, а глаза поблёскивали, отражая свет мигающих датчиков. Чуть позади – эльфийка Мэлиор, в тонком скафандре с выгравированными рунами. Именно она держала в руках посох-сканер, способный уловить магический отклик. Последними шли двое молчаливых карликов, мастера-карьерники, чьи рюкзаки гремели инструментами, будто миниатюрными кузнями.
Когда шлюз открылся, в лицо ударила тишина. Не ветер, не холод – а именно отсутствие чего бы то ни было. Здесь, на осколках погибшего мира, воздух давно превратился в прах, а сама магия медленно уходила в трещины, словно вены, ведущие в пустоту.
– Здесь пахнет смертью. – Глухо пробормотал Хроган, ступая на потрескавшуюся корку грунта, и под сапогами шевельнулись хрупкие кристаллы, засветились тусклым светом и тут же погасли. – Но и золотом тоже.
Эльфийка подняла посох, замкнула на нём кольцо рун. Воздух вздрогнул – едва уловимое свечение пошло волнами, будто круги по воде.
– Есть отклик. – Тихо прошептала она. – Глубоко. Очень глубоко.
Гоблины переглянулись, один из них хихикнул:
– Чем глубже, тем дороже. А чем дороже… Тем меньше нас вернётся.
Они двинулись вперёд. Дорога была тяжёлой. Трещины зияли, как пасти, и приходилось перебрасывать мостки из энергопластин, чтобы переходить с одного осколка на другой. Иногда внизу вспыхивало странное пламя – синее, без тепла, и от него по телу пробегала дрожь, будто огонь пожирал не плоть, а воспоминания.
Когда они достигли главного разлома, карлики достали инструменты. Огромные буравы, украшенные резьбой рун, вонзились в камень. Работали они молча. Каждый удар отзывался гулом, который эхом расходился по пустым пещерам планеты. И чем глубже вгрызались они, тем сильнее было ощущение, что нечто наблюдает за ними. Магия здесь не исчезла – она стала вязкой, густой, словно кровь, засохшая в артериях мира.
И вдруг из-под камня пошёл свет. Не простой – свет, который пробирался прямо под веки, свет, который заставлял сердце биться быстрее. Карлики отступили, а Хроган навалился всем телом, выломал пласт камня.
Перед ними оказался кристалл. Небольшой, размером с кулак, но сияющий так, будто внутри горело солнце. Его цвет постоянно менялся. Он был то золотым, то фиолетовым, то чёрным. И в каждой вспышке словно мелькали лица, чьи-то крики, обрывки памяти.
– Камень души… – Выдохнула эльфийка, и её голос дрогнул. – Свежий. Он ещё помнит смерть.
Хроган протянул руку. Но прежде, чем он успел коснуться, гоблины одновременно зашипели:
– Осторожно! Такие камни живые. Если он голоден – высосет из тебя всё.
И правда. От кристалла слишком ощутимо шёл холод, но не физический. Казалось, сама душа тянулась к нему, словно камень пытался вдохнуть жизнь.
Карлики осторожно достали хрустальный сосуд с гравировкой. Поместили камень внутрь, и тут же запечатали магическими замками. Когда крышка захлопнулась, пространство вокруг будто стало легче.
Все замолчали. Они понимали, что этот трофей стоит целой крепости, а, может, и планеты. Его можно продать за миллионы империалов или обменять на корабль с гиперпрыжком. Но каждый знал и другое. Теперь они стали мишенями. Так как любой, кто узнает, что у них на руках Камень души, пойдёт по следу.
– Мы его нашли. – Сказал Хроган, внимательно глядя на остальных, и его голос был похож на грохот шторма. – Но ещё неизвестно, что он сделает с нами.
Они снова двинулись в путь, но шаги стали тише, дыхание короче. Потому что каждый из них уже слышал внутри себя что-то новое. Тихий зов… Едва различимый шёпот, который исходил из того кристального сосуда… Камень души не был просто находкой. Он был полноценным пассажиром их корабля…
……..
Их корабль дрожал, медленно пробираясь сквозь искорёженную пустоту. Когда-то здесь был мир, полный гор и морей, но теперь – лишь холодные глыбы материи, обугленные куски литосферы, скрученные в клубки металла и камня. Найденная ими планета погибла давно. Её разорвало на сотни осколков. Но именно здесь, в этих разломах и пещерах без воздуха, добытчики и искали главную для них ценность – кристаллы души.
Внутри шлюза старого, но надёжного и проверенного корабля царила тишина. Орки, обтянутые тяжёлыми скафандрами с резонансными пластинами, проверяли закреплённые на поясе жгуты и магические датчики. Один из них – главный, широкоплечий и угрюмый – держал в руке сферу-маяк. Её свет колыхался, словно мерцающий огонь, и едва заметные линии магии уходили от неё в пустоту. Сфера улавливала следы остаточной духовной силы, ту невидимую дрожь, что оставалась после гибели сильных одарённых.
– Здесь. – Пробормотал он, когда маяк зазвенел глухим, как из-под воды, колоколом.
Они решительно шагнули в темноту разлома. Камень здесь был странный: потрескавшийся, будто прожаренный молниями, и в то же время хрупкий, словно стекло. Каждый шаг отдавался эхом в костях, хотя воздуха не было. Магия планеты – выдохнутая и холодная – держала в себе отголоски погибших жизней.
Цель их поиска первым увидел гоблин. Он тут же ткнул в нужном направлении своим длинным пальцем. Между плитами торчало нечто похожее на кусок прозрачного кварца. Но он светился изнутри мягким фиолетовым светом. Это был камень души. Маленький, но живой. Даже через скафандр можно было ощутить, как его излучение царапает сознание, словно кто-то шепчет забытые слова
Осторожно, словно вынимая сердце из груди поверженного врага, они закрепили камень в герметичном кристаллическом ларце. В тот же миг воздух – точнее, сама пустота вокруг – сжалась, и тонкая вибрация прошла по скалам. Будто чья-то память не желала отпускать добычу.
– Быстрее. – Тут же скомандовал орк.
Потом они углубились дальше. Каждый шаг был словно борьба с невидимыми призраками. В кромешной тьме вспыхивали короткие миражи. То силуэт мага в мантии… То обрывок крика… Но добытчики были привыкшие к подобному. Им было не впервой идти по мёртвым мирам. Они знали, что всё это обман, отголосок душ, застигнутых катастрофой.
Во второй пещере нашли кристалл больше – размером с кулак. Его свет был зелёным, густым, почти вязким. Камень будто дышал. Когда один из орков коснулся его перчаткой, в наушниках скафандра прошёл шёпот – чужая память, боль и отчаяние. Камень сопротивлялся. Пришлось использовать резонансный ключ. Гоблин вставил металлическую вилку, начертанную рунами, и прогнал вибрацию. Только тогда камень затих и позволил взять себя.
Чем глубже они уходили в разлом, тем сильнее становилось ощущение, что планета ещё жива, только смотрит на них из-под щелей. Иногда им казалось, что эти самые камни души – это её глаза.
Но через несколько часов добытчики вернулись на корабль. За их спинами трещины снова закрывались, осыпаясь пылью, будто сама мёртвая земля пыталась скрыть следы их присутствия. В контейнерах теперь лежал почти десяток кристаллов. Маленькие, как ноготь, и большие, тяжёлые, излучающие мягкий свет. Каждый из них стоил целое состояние. Но цена была не только в деньгах. Каждый раз, вынося камни из погибших миров, добытчики знали, что уносят с собой чьи-то души, обрывки жизни, память, когда-то бывшую бесконечной.
И всё же они возвращались снова и снова. Потому что ни одна валюта, ни один металлокристалл не сравнятся с ценностью камня души. В нём содержалось не золото – в нём горела сама концентрированная эссенция магии.
Обломки мёртвых планет – это не просто скопления пыли и камня. Это кладбища цивилизаций, раздавленных временем или катастрофой, и в их развалинах, как в застывших костях великана, иногда бьётся последнее эхо – кристаллы душ.
Поиски таких камней – дело не только рискованное, но и почти ритуальное. Добытчики – особый народ в космосе. Среди них можно встретить полукровок, гоблинов с приборами вместо половины лица, эльфов-отшельников, потерявших связь со своими родами, орков, чьи кланы давно отказались от них, и даже редких дроу, скрывающихся от своих теневых домов. Эти люди – и изгои, и первооткрыватели. Их корабли больше похожи на движущиеся мастерские. Переплавленные корпуса, обшивка из собранного лома, десятки сенсоров, прикрученных прямо на ржавых креплениях.
Когда добытчики входят в зону обломков, воздух в трюмах становится напряжённым. Внешний космос – чёрный, мёртвый, но местами озарён багровыми вспышками умирающих энергий. У датчиков на пульте начинают подрагивать стрелки, иногда стрелки исчезают вовсе – пространство вокруг мёртвых планет искажено, словно сама ткань реальности надорвана.
Искать камень души, значит слушать тишину. Специальные сканеры ловили странные импульсы. Мягкие вибрации магического поля, которые для опытного уха звучат как дыхание. Но обычные приборы редко помогают – камни души не подчиняются законам материи. Поэтому каждый достаточно обеспеченный добытчик носит с собой особые артефакты. Ожерелья с кристаллами-резонаторами, камни-настройщики, вырезанные из метеоритного кварца, или даже простые обереги из костей древних тварей.
Почти всегда они работают в парах или малых группах. Один сидит за управлением, осторожно маневрируя сквозь обломки, другой сидит в медитации, “слушает” пустоту. Он закрывает глаза, держит на коленях кристалл-настройщик и ждёт – иногда часами. А вот когда удаётся уловить вибрацию, начинается самая опасная часть. Камни души прячутся глубоко. Внутри расколотых планетарных ядер, в чёрных кратерах, среди руин городов, которые очень давно обнулились до пепла. Иногда камень лежит прямо в открытом пространстве, как светляк среди мрака. Но чем ярче он светится, тем больше вероятность, что на него уже положили глаз другие… Или что рядом обитают вещи, которые не должны были выжить…
