Czytaj książkę: «Рассказы Джо»

Восприятие

Урок

Профессор Трульз поинтересовался чувствую ли я голод.

Будь мне известно, что моя честность окажется инициативностью, я бы как пуганная мышь забился под парту. С другой стороны, вспоминал я, голодная мышь как раз таки рискнула бы из под стола выползти.

Профессор Трульз уточнил у моего оппонента сыт ли он.

Мы с незнакомцем изредка переглядывались. Спортивного телосложения парень наивно кривил морду, делая вид что понимает в происходящем. Кажется цель его потугов – некий приз за участие.

Профессор Трульз подобно фокуснику сдёрнул темный шифоновый платок со столика. Между мной и вторым добровольцем оказалась тарелка с фруктами.

Не стесняйтесь угоститься, заявил преподаватель. От чего я встал и отхватил спелый банан.

Профессор Трульз повернул усатое довольное лицо к аудитории в предвкушении своего триумфа. Одна бровь стремилась ввысь, вторая ликуя застыла. Десятки недоумевающих взглядов ждали моего приговора.

– Чего же вы ничего не берете? – спросил Трульз, оказавшись интимно близко к парню напротив.

– Спасибо, – отвечал он, – я ведь не голоден.

Трульз выхватил из моих рук банан, протер его салфеткой, затем хирургически усадил в родное место. Не прилагая никаких усилий, он нежно обернул столик на сто восемьдесят градусов.

– А так? – уточнил он, – Так я и думал, – заключил профессор, на отрицательный жест испытуемого.

Почему же так? Точно такой же вопрос артистично выкрикнул Трульз. Он говорит – ведь объект один и тот же! Или в самом деле – не так?

Толпа разочарованных маменькиных сынков, и девиц, думавших, что посилят один из самых пристижных институтов страны, недовольно вытекали из аудитории. Получвший – "Нет!" на вопрос – "А мне оценка полагается?" мой партнер по эксперементу так же слился с общим потоком и вытек отсюда.

Я спрашиваю у Трульза, чего же это было? Он притворялся деловитым ученным, выдающим секрет своей жизни. Однако его счастливая мордашка выдавала детскую радость, спровоцированную моей любопытностью.

– Восприятие! – говорит он, чертя звезду на доске. – Восприятие, – повторяет он, выводя такую же на моем затылке, – интересовался ли ты, почему некоторым людям так страшно получить по лицу?

Я был в силах предположить, но были ли причины прерывать увлеченного преподавателя?

– Мы с тобой ведь можем напрудить от страха, только на нас замахнись кулаком! – довольно кричал Трульз. – А кому-то по барабану! Кому-то нравится получать по лицу! – с поразительным взглядом утверждал он. – Чего уж там! Кто-то без этого не может заняться любовью!

Квартира в стиле "Ар-деко".

Фрэнк пристально смотрел в экран дорогого ноутбука.

– Ну что, ребята, погнали? – ребячилась взрослая голова, занявшая всю ширину монитора. – Ощущения волнительные!

По щекам Фрэнка поползли слезы. Человека с экрана расщепило на миллионы кварков и разнесло по огромному стальному саркофагу.

Центральный офис

Офисные черные туфли на высоком каблуке отбивали приятный стук.

Люди за пластиковыми окнами по обе стороны руки, то кричали в номеронабиратели, которые, кстати сегодняшним гостям казались дикостью захороненной в прошлом, то держались за голову, пытаясь перевести дух в получасовом перерыве.

Из под стекол доносились неотчетливые фразы, до нее доходил лишь тембр и недовольство, в голом виде нервы и ненависть. Однако по ту сторону окна происходила полноценная сделка.

Офисные черные туфли на высоком каблуке, стали быстрее отбивать приятный стук.

Люди по ту сторону окон казались животными. Все происходящее походило на зоопарк. Хотя, думалось ей, скорее на вет-клинику, в зоопарках животные не сходят с ума по то сторону окон. Может быть, тюремные камеры, думалось ей, если в тюрьме, допустим, происходит некий бунт.

Черные офисные туфли на высоком каблуке затихли. Тонкая женская рука, лишенная каких либо татуировок или аксессуаров, как и подобает корпоративной сотруднице, приоткрыла нужную дверь. Множество бородатых голов, замотанных в платок, окружали овальный стол. Приятный американский мужчина с подкупающим взглядом незаметно кивнул своей морщинистой головой, затем велел проходить.

Сияющий от уверенности мужчина аккуратно вынул папку из рук молодой длинноногой красавиц, затем проговорил после очередного одобрительного кивка:

– Спасибо, Анна, можете присесть.

Папка распахнулась, и доброжелательный мужчина средних лет, в простой клетчатой рубашке красного оттенка, мелом вычертил довольно крупно: 7 000 000 000 000. Замыкал цифру невнятный значок доллара, мужчина шепотом извиняясь вздыхал и подтирая его кончики, пытался привести к правдоподобному виду.

– Мы очень надеемся уложится в эту сумму, – уточнил он, выжидая хоть какую то реакцию в нависшей тишине.

Двадцатилетняя Анна, четно пыталась сосчитать нули в нависшей над кабинетом цифре. Ее лицо выглядело особенно сексуально в столь сосредоточенном виде, приоткрытый рот, широко распахнутые глаза, животный интерес. Она бегала пальчиком по доске, думая про себя. Тысячи, миллионы, триллионы, биллионы.

– Мистер Стив, – неловко сказал один из арабских представителей, с очень неприятным акцентом. – Мистер Стив, – повторил он, после небольшой паузы. – Я не уверен что сумма подъемна, я бы сказал, не понятно откуда она берется.

Тысячи, миллионы, триллиарды, триллионы. Мучилась Анна.

– Попрошу вас, Азим, позвольте повторить, мы говорим об окупаемости, либо мы говорим о комфорте? – мужчина в рубашке переменился со счастливого в расчетливого. Он все еще выглядел уверенно.

Широко открытые глаза на бородатых головах переглядывались, гуляли по интерьерам, задумавшись прожигали стену.

Тысячи, да. Миллионы, да. Триллионы? Да. Биллионы . . .

– Попрошу, господа, туннель, протяженностью четырнадцать тысяч километров. Чуть ли не в трое длиннее европейского. Вы же понимаете что подобная конструкция имеет экспоненциальный рост стоимости?

Бородатые головы хмуро доходили до ценообразования. Медленно мирились с не произнесенной суммой.

Тонкий пальчик с коротким тускло-розовым маникюром бегал по доске, поочередно закрывая многочисленные нолики. Тысячи. Миллионы. Триллионы. Триллиарды.

– Насколько мне известно, господа, – пригрозил некогда доброжелательный мужчина, – Итоговое решение принимает его величество принц. Прошу донести до него всю исчерпывающую информацию.

Бородатые головы липли в потолок, как приговоренные к смерти, ожидали тупого лезвия топора.

– Семь триллионов. Хотите строить сами, – говорил он, все с тем же упреком. – Пятьдесят триллионов за технологию.

Папка с расчетами захлопнулась под натиском руки мужчины в красной клетчатой рубашке.

Милое личико Анны недовольно схмурилось, губы вытянулись трубочкой, а былой интерес утих. Тысячи, миллионы, миллиарды, триллионы.

Лекция

– Сейчас, дорогие друзья, – объявляет преподаватель. – Лекцию проведет некогда выпускник нашего любимого университета, ныне Доктор наук квантовой физики, Фрэнк Лоурен!

Фрэнк неловко подошел к доске, торопливо пожал руку, представившего его, мужчине. Он в некоторой степени волнительно поправлял свою серую бабочку, с другой стороны неряшливость, казалось, вызвана отсутствием какого-либо энтузиазма.

– Добрый день, – пробубнел Фрэнк. – Сегодня поговорим о нейро-эксельваторном циркулировании сознания в мозге.

Фрэнк обернулся на аудиторию. Ничуть не заинтересованные в происходящем студенты сонливо ждали окончания лекции. Ужас, подумал он. А ведь мои учителя так надрывались, пытаясь хоть кому-нибудь донести прелесть наук.

– Так же известная как душа! – выкрикнул Фрэнк. – Господа, мы говорим, ни о чем другом, как о первом шаге к бессмертию!

Фрэнк принялся ловко выводить толстым мелом неровную фигуру. Это, друзья мои, говорил Фрэнк – Душа!

Гул и топот за спиной Фрэнка утихомирился, и послышалось стеснительное "Кхм-кхм"

Улыбка Фрэнка непокорно растянулась, а сам он будто согрелся от того что его потревожили.

– Да – да, мадмуазель, – обратился он к испуганно глядевшей на него студентке. – Что-то интересует?

Излишне высокая, не особо привлекательная, хотя казалось, найдись у нее пару часиков привести себя в порядок и будет вполне себе ничего, молодая леди нервно спросила:

– А что же является тогда смертью? В конечном счете, отсутствие души или же все таки отсутствие биологических процессов?

Фрэнка переполняло успешно скрываемое счастье, лицо его сделалось такое, будто он уже слышал этот вопрос, хотя он лишь сдерживал наглую улыбку.

– Мозг, – говорит Фрэнк, рисуя овал на доске. – Волшебная вещь! Он не только обитель анимо-циркулиса, но еще и его родитель! Видите ли, при биологической смерти, – призадумался Фрэнк. – Клинической смерти, в отсутствии биологических процессов не предрасполагает к функционированию "ани-цирка". То есть души.

Довольное лицо Фрэнка уставилось на девицу, в предвкушении напрашивающегося вопроса.

– Следовательно, – призадумалась она. – отсутствие души не мешает душе родиться заново?

– Милая леди, вы схватываете на лету! У вас талант! – лукавил средних лет ученный. – Знаете, а вы ведь немного торопите научный прогресс. Всего через два месяца в нашей лаборатории, центральной, "ЦНКЛ", – уточнил Фрэнк. – Будет проведен эксперимент по расщеплению "ани-цирка". Если вам очень интересно, я бы мог предоставить вам билет для прессы.

Удивленное и счастливое лицо студентки не столь волновало Фрэнка, сколько ее уши.

– Сейчас, полагается, из сегодняшних расчетов. Как физик теоретик, – уточнил он, стремительно приподняв одну бровь, вторую ликуя заморозив. – При расщеплении Души, она мгновенно соберется вновь, возродив подопытную мышь.

Подкаст

– Как ты, старик? – спросил лысый спортивный мужчина около пенсионных лет.

Микрофоны и наушники, миленький полупрозрачный столик, отовсюду торчат провода. Милые улыбки и неестественно повышенная энергетичность собеседников подсказывала, что мы лицезреем подкаст.

– Привет Майк! – отвечает ему очень старый, но на удивление бодренький худощавый дедок. – Привет, Майк, – повторяет он. – Как сам?

– Бэн, ты видел, они собрались строить второй чертов Портал! – радостно кричит Майк, его рот пугающе, хоть даже искренне, расплывается.

– Да, Майк, этот будет куда дороже!

Майк выкатывает глаза так, будто увидел единорога, жестикулирует так будто он дорожный регулировщик, так, будто от него зависит чья-то жизнь. По природе своей, смеясь, он неестественно краснеет, приобретая пятнистый бурый оттенок.