Czytaj książkę: «Укумал разжигает костер. Сибирские хроники»
© Григорий Зарубин, 2024
ISBN 978-5-0059-9172-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
УКУМАЛ РАЗЖИГАЕТ КОСТЕР
Сибирские хроники
Мы не ведаем будущего,
не вправе менять прошлое,
но можем достойно прожить
сегодняшний день…
Часть первая
Великий Тайджи Гирей стоял на холме и смотрел завороженно, наблюдая, как пылают сотнями костров в долине Катуни аилы кумандинцев. Самих кыштымов с их нищим скарбом джунгары погнали на юг.
На корявый сук старой сосны подвесили за правую ногу старика. Левую ступню отрубили. Укумал отказался подчиниться приказу…
– Здесь моя земля. Здесь жили и умирали мои предки, умру и я. Тому свидетелями будут Великие Ульген и Эрлик…
– Что ж, ты сам выбрал свою смерть. Будешь висеть, – пока ветер не растреплет твою кожу в лохмотья и гнус не выпьет кровь до последней капли!
– Да будет так, – улыбался старик, качаясь вниз головой из стороны в сторону.
– Ты радуешься?
– Да! я вижу и твою смерть.
– А ну-ка расскажи! – захохотал Гирей, – я сегодня не тороплюсь.
– Что ж, слушай!
– В тот день, когда повернет Катунь свои воды вспять, вырвется из-под земли Гриф Золотой. Расправит крылья огненные. И в этот же миг ты умрешь!
Через три луны веревка оборвалась, избавив старика от жестоких мучений…
***
1705 год от Рождества Христова.
В этом году что-то пошло не так. Весна – так себе. Холодное дождливое лето. Теплая осень. И сейчас даже сильные морозы не смогли сковать могучий Енисей. Точно в громадной бане парит от синей водной ряби, да в середине реки проплывают местами тонкие искристые льдины.
А на берегу возле добротного дома Васьки Котлова столпились людишки. Озябли малость, ожидая хозяина здешних приисков. Оттого и громко переругивались.
Но вот вышел на резное крыльцо купчина. Погладил бороду, поцарапал брюшко. Дюжина мужичков притихла.
– Вот вам, «детушки», за труды ваши и старания, – побросал им сверху маленькие холщовые мешочки с денежкой и добытым великими трудами золотым песком.
– Точно собакам! – Гаврилка, – в выцветшем зипуне и рваных лаптях, – недовольно подобрал плату с рыхлого снега.
– Приходите по весне. Работа будет, – будто не слышал бурчания мужичков Котлов, – по весне приходите. Да не к дому, а сразу на новый рудник.
Собрался было уходить, но углядел, что инородец топчется в сторонке.
– Ну? а тебе-то чего? Иди с Богом! Кормил тебя, поил, обул, одел. И довольно…
Тунгус низко поклонился и уплелся восвояси.
А Гаврилка, беглый каторжник, с острыми скулами, стоял недвижно, дерзко задрав загорелый подбородок.
– А тебе чего еще, межеумок?! – махнул рукой купец, – иди, иди отсель!
Тот, взглянув презрительно, зашагал вдоль берега вверх по течению…
***
– После ужина, мыслю, поедем! – дюже довольный уселся на лавку хозяин большого дома.
– Василий Мелентьич! С какой стороны начнем-то? – подручный купца Никодим уже заряжал, проверял пистоли.
– С северной, пожалуй, – крякнул Котлов, – думаю, что те охламоны увяжутся за тунгусом. Тогда – ищи-свищи по всей тайге.
Пришел сосед, тоже промышленник знатный Енисейских землиц, Прошка Авдеев. Перекрестился на иконы…
– Здоровенько!
– Ага! И вам не хворать. Уехал твой голландец-то?
– Нет. Дик хочет еще пушнины подкупить.
– Никак, на охоту собираетесь?!
– Ага…
– На медведя?
– На «горбачей»…
– Хорошее дело! А вдруг как воевода прознает?!
– Своих-то всех выловил? – хитро прищурился Василий.
– Всех почти. Сидели на опушке у костра. Грелись. Один сбег. Утоп в болоте.
– Жаль, наверное?
– Конечно, язви: на ем сапоги новые были, да три рубля за пазухой!
***
Уже затемно вооруженный конный отряд, скрипя снежком, выехал за ворота.
– Ребятушки! Пол-алтына дам – за каждого.
Никодим ощерился. Племянники захихикали промеж себя.
– Мало что ли?!
– Василий Мелентьевич! – приказчик нагнал хозяина, – дюже обидно слышать от вас такие речи. Все цельно преданны мы вам и без платы…
– Ну—ну! – пристально взглянул на подручного Котлов, – ладно! По рублю дам!
– Другое дело! – племяши стеганули лошадок. Рысцой исчезли в морозной ночи.
***
Нагнали «горбачей» быстро. Всемером сидели на бережку, грелись у костра. Что-то жарили на длинных палках.
Охотники спешились. Привязали в ельнике коней. Разделились. Котлов с приказчиком крались вдоль берега. Молодежь, как более резвая, ушла в обход в сторону леса…
Не прошло и четверти часа – из черного ивняка загремели выстрелы.
Котлов прицелился из-за валуна, пальнул из пищали так, что в ушах зазвенело.
– Пороху пересыпал, зараза! Никодим, дай пистоль!
Никодим не слышал. Побежал, спотыкаясь на скользком льду, к костру добивать уцелевших.
Пока добрался хозяин, дело было кончено. Племянники уже вовсю орудовали: шарили по одежде, снимали с мертвяков сапоги, вытряхивали на снег из мешков скарб…
– За остальными, Василий Мелентьевич, нынче же, или поутру?! – Никодим протянул семь мешочков с деньгами.
– А тунгус-то был с ними?! – снял шапку купец, вытер рукавом взопревший лоб.
– Там, вон, лежит. Итого – восемь. Осталось – пяток…
– Утречком тогда, рано. А то я чегой-то приустал…
***
С утра, напившись душистого чаю с пирогами, охотники снова двинулись в путь.
Следы указывали на южную сторону. Видимо, шли до Казачинского Луга. Однако же, у первой заимки в березняке нашлись абсолютно голые мертвецы.
– Никодим, Мелентий, Яшка! – почернев от злобы, ревел купец, – а ну выволакивай всех на улицу, живо!!!
Через полчаса обитатели четырех избенок выстроились у колодца. Мужиков не было, одни старухи да дети малые.
– И кто тут такой смелый, что дерзнул меня обокрасть?! – гарцевал на вороном жеребце перед строем Васька.
Люди угрюмо молчали.
– Замерзнут, Василий Мелентьич, раздетые, да на морозе, – Никодим с опаской подъехал к хозяину.
– Ну и пущай!
Вдруг из копны выпрыгнул мужичок. Подбежал к вооруженным до зубов грозным всадникам. Упал на колени. Протянул мешочки с золотом…
– Так, три, – выхватил Котлов свое добро, – а где еще один?!
– Нету больше! – взмолился мужичек, тряся патлатой, – грязной с соломой, – бородой.
Подъехал Никодим, – Василий Мелентьич! И то, правда, там трое и лежат.
– А где четвертый?! – раскраснелся от злобы Котлов, – еще-то, где один?!
– Убег! Богом клянусь! – запричитал мужик, – убег. Зарезал брата моего – насмерть, и убег! Не губи! Прости великодушно…
– Ладно, прощаю, – купец спрятал мешки в кожаную суму, слез с коня, потянулся сладко, – веди в избу, что ли. Заодно и обскажешь – как дело было…
***
Как и предчувствовал купец, удрал от расправы тот самый беглый Гаврилка. И где его теперича сыскать? Следы в тайге замело пушистым глубоким снегом. А по тракту, что до Красноярского острога, снуют туда—сюда уймища народу. Каждый обоз не обыщешь. И вполне может статься, что пистоль или карабин сыщется и за пазухой тулупа какого-нибудь проезжего. Сам тогда бесследно сгинешь…
***
У дома воеводы Енисейской крепости повстречалась карета, поставленная на сани, запряженных в тройку добрых коней. Тут же беглый Гаврилка сидел в снегу, закованный в кандалы и цепи.
– Реттет ин! – вывалился из двери пьяненький иноземец в камзоле под казацким тулупом нараспашку. Замахал руками Котлову, – реттет ин!!!
Четверо путников приостановились, переглядываясь.
Из избы неспешно вышел незнакомый офицер в дорогой соболиной шубе до пят.
– Эй! Не ты ли Васька Котлов?! – прихватил крепко узду купеческой лошадки.
– Ну, я, – немного оторопел купчина, – а что?
– Дело до тебя имеется. Слазь-ка, давай!
– Какое еще дело? – рявкнул Котлов.
Местные казаки, что стояли в сторонке, наблюдая за сценой ареста, на всякий случай сняли с плеч карабины.
– Не балуй! Сам знаешь, за что, – погрозил пальцем офицер.
– Реттет ин!!! – заорал немец.
– Говорит, что б тебя немедля повесить! – закивал одобряюще офицер, переводя иноземную речь, – я, я! Гут, гут! Опосля, обязательно повесим!
– Дак за что?! – вскрикнул Котлов.
– Реттен ин! Битте хелфен зи мир! Зи кеннен михь тетен! – обнося перегаром, кинулся к Котлову немец.
– Нет, нет, нет! Ваше превосходительство! – поймал за воротник вельможу офицер, – самоуправство – ни к чему! Сие есть беззаконие!
«Ваше превосходительство», смертушка ко мне пришла – за грехи мои тяжкие! – застучала кровь в висках купца. Васька чуть не упал в обморок…
***
– А как Вас по батюшке величать?! Может, договоримся, а? – прошептал побелевшими губами купец.
– Имя мое – тебе знать ни к чему! А по «Артиклу» – капитан я, – офицер с удовольствием уселся в удобное хозяйское кресло, – мзду предлагаешь, подкуп мне учинить?!
– Да какую там?! Господин капитан! Гостинец! Десять рублев. А?!
– А знаешь ли ты, Василий Никодимович, что князь Гагарин, – заговорщицки подмигнул офицер дрожавшему, точно в лихорадке, Котлову, – нынче привез в Тобольск аж цельный обоз всякого «инструменту пыточного»?!
– Так я, так я, – заёкал купец, – следом и отправлю те подводы, что утаил от казны! Богом клянусь!!!
– Ну, не знаю…
– Не губи! – брякнулся на колени купец.
– А что я в Тайную канцелярию отпишу? – капитан хрустнул пальцами. Встал. Заходил по горнице. И по лицу видно – довольный.
– Дак что возможности не было раньше мне долг исполнить…
– Сто!
– Что, сто?
– Сто рублей давай! – прищурился хитро офицер.
– Где ж я возьму – сто?! Экая сумма!
– Тогда собирайся! Собака! – капитан больно пнул Котлова под дых, – «повискаришь» на дыбе, да над огнем!
– Ой, ой, ой! – застонал купец.
– Впрочем, может и повезет тебе! Сразу башку отрубят…
***
Через четверть часа карета на санях, взрыхляя снег, лихо умчалась по Енисейскому тракту.
Васька, громко охая, лежал на лавке. Хоть и потратился премного, но счастлив был безмерно, что жив остался.
Утречком пришел навестить, прознавший о горестях старого приятеля, Прошка Авдеев…
– Как ты, Васенька?
– Да, – только и вздохнул купец. Уселся на лавку, царапая затылок.
– А нашего воеводу кто-то в погребе запер. Всю ночь просидел. Вот смеху-то…
Котлов не ответил. О чем-то задумался крепко…
– Прошка! А твой гость еще не уехал?!
– С обеда собирается.
– А ну-ка пошли…
***
– Что по-немецки, означает: «реттет», иль: «риттет»?!
– «Спасите», – ответил голландец Дик.
***
– Ну, Федька! – Гаврилка Фирсов, освобожденный от холодного тяжелого железа, примерял сапоги. Гоготал радостно на весь лес, – ай да, Федька!!!
Федор Зудилин чинно восседал в карете, считывал, – делил монеты. Соболью шубу отдал обратно немцу. В казацкой-то одежде сподручнее орудовать пистолями…
– Может и мне в казаки записаться?! – Гаврилка заплясал вприсядку, быстро перебирая тощими ножонками в новой обувке.
Darmowy fragment się skończył.
