Czytaj książkę: «Dragon Age. Не отпускай меня»

Пролог. Лавеллан

Прошло несколько недель с тех пор, как Инквизиция разбила лагерь на Штормовом Берегу. После пышных полей Внутренних земель это место казалось Лавеллан землёй, оставленной Создателем и богами, во власти воды. Впервые за долгое время Лавеллан испытала чувство холодного одиночества, которое вновь проникло в её сознание вместо крепкого сна. Она ворочалась в постели, и мысли о её положении, долге перед чужим народом и пугающих чувствах к Соласу не давали ей покоя.

Лавеллан наблюдала за угасающим огоньком в жаровне, натянув тонкое одеяло до самого носа. Ее окружала тяжелая темнота, дождь барабанил по ткани палатки, а сквозняки посвистывали во мраке. Где-то вдалеке гулким раскатом по земле прокатился гром, и Лавеллан, не дожидаясь, когда последний источник света в палатке окончательно потухнет, закрыла глаза.

Ей нравились теплые вечера, когда, после выполненных заданий, все, уставшие и измотанные, собирались у костра. Наступал момент, когда мысли о долге, обещаниях и планах сменялись беззаботной суетой. Варрик подтрунивал над Кассандрой, а она так мило подбирала слова и путалась в них. Солас обычно держался в стороне: прислонившись к палатке и прикрыв глаза, делал вид, что ему больше по нраву тепло от далекой жаровни, чем дружеский обмен историями у костра. Однако в эти минуты он находился не настолько далеко, чтобы не слышать милых перебранок старых друзей. Как-то Лавеллан заметила его быструю улыбку и моментальное самообладание, которым он ее подавил. В тот момент ей казалось, что она случайно стала свидетелем большой тайны, известной только им двоим.

За время, проведенное с Соласом, она привыкла к его отстраненности во время вылазок и после них. В этом было что-то притягательное для нее, что-то, что вызывало больше вопросов, чем ответов. Но ее любопытство чаще всего оставалось с ней. Ей не хотелось докучать там, где, возможно, ее не ждут. Тем более, на ее губах еще не остыл их поцелуй в Тени, а в памяти сохранялись последующие сожаления Соласа. Это был момент, который она вспоминала с теплым чувством желания большего, но горькое послевкусие мешало ей сполна отдаться этим воспоминаниям.

У нее не было большого опыта в отношениях и не у кого было спросить совета, поэтому ей было непросто разобраться в том, что случилось между ними. Она оказалась одна, на чужой земле, с непрошенной меткой, въевшейся под кожу, без своего клана и внутри чужой веры. От нее зависела судьба континента, но как она могла справиться с этой задачей, если не могла разобраться в собственных чувствах? Одно Лавеллан знала наверняка: ей было хорошо рядом с ним, и это осталось неизменным даже после всего, что он сказал в ротонде.

Ей нравилось видеть Соласа за работой в Скайхолде, и поэтому она часто выбирала путь к башне через его кабинет. Ей нравился запах штукатурки и краски, который слегка щекотал нос. Однажды в ее мыслях промелькнул вопрос: остается ли этот запах на его одежде после окончания новой фрески? Она тут же смутилась до кончиков ушей.

Её размышления привели к тому, что отчасти она винила себя за тот поцелуй, но не могла не признать, что ему это однозначно понравилось. Несмотря на это, Лавеллан решила больше не совершать пылких и безрассудных поступков, как тогда, в Тени. Она боялась оттолкнуть его, и если он решит больше не переходить черту, то это точно не будет связано с ее напористостью.

Лавеллан не нравилось следовать этому решению, и она тайно надеялась на проявление тепла с его стороны. Ей нужно было чувствовать взаимность. Поэтому вылазка на Штормовой Берег показалась ей хорошей идеей. Что могло пойти не так, когда единственный шанс спрятаться от непогоды и побыть наедине – это забраться в теплую палатку и говорить до самого утра без лишних ушей? Идеальный романтический план. Влажная одежда, усталый взгляд, уют мерцающего огня…

На деле же ледяной дождь не прекращался ни днем, ни ночью, острые капли жгли кожу, а броню пробивали ледяные порывы ветра. Разговоры в такой обстановке были невозможны. После длительных вылазок каждый расходился по своим палаткам, пытаясь справиться с холодом, въевшимся в кожу, и мокрой одеждой, которая иногда не высыхала за ночь из-за влажности. Ничего романтичного и ничто не предвещало сближения между ними. Лавеллан довольно быстро поняла, что Штормовой Берег – жестокая земля, наполненная одиночеством и болью, и именно поэтому это место оказалось таким притягательным для групп разбойников и наемников.

Здесь ни у кого не возникало желания собираться у костра. По вечерам каждый был способен на пару-тройку фраз, не больше. В момент, когда после долгого пути все забирались под навес, чтобы перевести дух, Лавеллан поглядывала на Соласа, пытаясь уловить его настроение, но приручить высокого дракона было проще, чем понять, о чем он думает. Он здоровался, делился соображениями о находках во время вылазок, а потом прощался. Ей этого было мало. Катастрофически мало. Чувство отдаления становилось все отчетливее и громче с каждым днем, как усиливался стук дождя по кожаной ткани шатра.

Лавеллан не смогла найти предлог, чтобы остаться с ним наедине больше трех минут в первые дни, и не смогла найти его этим вечером. Впрочем, Солас тоже не делал никаких шагов для сближения, да и зачем ему это делать? Он ясно дал понять, что поцелуй был ошибкой и не должен повториться. Тогда почему мысли о нем так настойчиво преследовали ее, особенно в снах?

Пролог. Солас

"Чем она занята?" – нежданная и простая мысль вторглась в сознание Соласа, поставив под угрозу его неспешное чаепитие. "Я мог бы поговорить с ней о Якоре. Возможно, у нее много вопросов," – подумал он, возвращая нетронутую чашку на блюдце. Сплетя пальцы, он глубоко вдохнул теплый влажный воздух, надеясь, что интерес быстро исчезнет. Но это не помогло. Как и в прошлый раз. Десять минут назад.

Их поцелуй в Тени так неожиданно стер долго выстраиваемые границы, что потянул за собой в бездну все то, что он старался выстроить только для себя. С тех пор образ Лавеллан все чаще вторгался в его мысли без предупреждения. И чем сильнее он пытался изгнать ее из сознания, тем глубже и прочней она там устраивалась.

В Скайхолде он часто видел ее, слышал ее голос, отвечал на ее вопросы о Тени и своих путешествиях. Каждый новый вопрос вызывал у него все более сильную привязанность, но разум твердил ему, что это ошибка. Привязанность и интерес не входили в его планы.

Поэтому Солас осторожно принял приглашение Лавеллан отправиться вместе с ней на Штормовой Берег. Он разрывался между желанием помочь ей, быть рядом и необходимостью подавить свои чувства любой ценой. Солас был уверен, что обстановка на Штормовом берегу поможет ему собраться с мыслями.

Солас не ошибся только в нескольких вещах: его помощь была необходима, и они действительно стали отдаляться. Но во всем остальном его теории рассыпались в прах. Каждый день он видел ее, следовал за ней, но чаще всего они проводили вылазки в молчании. Когда ты насквозь промок и продрог трудно вести беседы. По прибытии в лагерь он замечал, как Лавеллан быстро уходила к себе. И если поначалу его это устраивало и возвращало самообладание, то спустя неделю это стало проблемой.

Ему вдруг стало не хватать ее вопросов и присутствия рядом, даже мимолетных встреч, когда она просто проходила через его кабинет в башню. Однажды утром Солас с горечью осознал, что его первая мысль была не о том, что он нашел в Тени, а о том, что начинается еще один день, когда он снова будет смотреть ей вслед, не видя ее лица, а потом они разойдутся, обменявшись парой усталых фраз.

Тогда он решил, что при первой возможности поговорит с ней первым, спросит о ее клане и семье, которую ей пришлось оставить. Влюблена ли она в кого-нибудь?.. Эта мысль вызвала в нем отголоски колкой ревности. Еще одно чувство, давно спящее, проснулось в нем с удивительной ясностью. Он не имел на него права по отношению к Лавеллан, и сознание нашептывало ему, что ему будет проще забыть свои чувства, если ее сердце принадлежит другому.

Несмотря на сомнения, он был уверен, что ему следует поговорить с ней, потому что скучал по ней. Но во время привала Солас заговорил с Варриком о Зове камня и похвалил мастерство Кассандры. Он сожалел об этом, но убедил себя, что так будет лучше.

Теперь, когда мысль о том, что их разделяет всего несколько метров, становилась все более навязчивой, он запретил себе об этом думать. Ему нужно было довольствоваться тем, что дела Инквизиции шли хорошо, у него был доступ ко всем необходимым ресурсам, он изучал мир и все больше убеждался в необходимости вернуть сферу и исправить свои ошибки. Его окружал покой и тепло палатки, умиротворяющий звук дождя, огонь, отбрасывающий танцующие тени на стол, книги и записи по исследованиям Бреши. Что же может быть лучше?

Но сколько бы Солас ни пытался обмануть себя и подавить мысли о Лавеллан, она снова и снова одерживала верх. Так и сейчас, он отвлекся от ритуала погружения в Тень, чтобы вспомнить о ней.

Его разум быстро восстановил недавний момент в Скайхолде, когда Лавеллан попросила его отправиться с ней на Штормовой Берег. Ее легкий шаг, звенящая пряжка ремня от каждого шага; он с палитрой в одной руке и кистью в другой, притворялся, что поглощен работой и не размышляет о том, справился бы он с ее ремнем и пряжкой быстро или все-таки рассеяно неловко?

Но Солас знал, что стоило бы повернуться сразу, как только она вошла. Однако он дождался, пока Лавеллан сама нарушит молчание, произнеся его имя.

– Хардинг прислала письмо с Штормового Берега. Там все очень неспокойно, и Каллен обеспокоен этим. Нам нужно проверить, что происходит.

– Штормовой Берег всегда был неспокойным местом. Конечно, я отправлюсь с тобой, Инквизитор.

С губ Лавеллан сорвалась благодарность, она попрощалась и ушла, а Солас вновь вернулся к фреске.

Только сейчас, восстановив этот момент в памяти, он понял, почему Лавеллан ушла так быстро и почему почти больше не говорила с ним.

"Мой тон задел её? Даже после того, как я назвал поцелуй ошибкой? После всего, что между нами было и… остаётся, называть её по титулу слишком жестоко? Или это именно то, что я должен делать?" – Солас открыл глаза и тяжело вздохнул.

Чувство отчаяния и боли от собственной неискренности пронзило его так же молниеносно, как и то тепло, что он испытывал к Лавеллан, всегда приходящее прежде.

Он приказал себе больше не думать об этом. В конце концов, так он должен был поступать, несмотря на собственные желания и порывы. Он не мог позволить чувствам выйти из-под контроля. Поэтому Солас решил не задавать Лавеллан вопросов о прошлом и не искать ее. Он поднес остывшую чашку к губам и одним глотком выпил чай. Сейчас ему нужна Тень, а он нужен ей, чтобы не потерять себя окончательно.