Czytaj książkę: «Сказки полнолуния. Сборник новелл», strona 2
***
Меня разбудил сам Норвилл. Он энергично тряс мое плечо, как будто я обещал ему подняться на ноги точно в определенное время и не выполнил своего обещания.
– Вы спали одетым? – спросил он меня, когда я перешел из горизонтального положения в вертикальное.
– Да, некоторым образом.
– Вы обещали сказать мне, кто убил мою жену.
– Я помню об этом. И хотел бы сначала задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.
Он улыбнулся как-то не по-доброму, но согласился.
– Вы можете спрашивать. Что вас интересует?
– Кто живет в соседнем доме?
Норвилл очень удивился. Возникла пауза. Он думал.
– Там проживает мистер Ричардс, Дэвид Ричардс.
– Сколько ему лет?
– Тридцать два года.
– Он живет там один?
– Да.
– Как давно?
– Около шести лет.
– Нет ли у него на лице каких-нибудь шрамов?
Джулиан Норвилл был просто потрясен этим вопросом.
– Откуда вы знаете?
– Я не знаю, а всего лишь спрашиваю.
Мой наниматель молчал, тяжело вдыхая и выдыхая, как будто я только что заставил его выполнять тяжелую работу. Сейчас он напоминал кита, собравшегося выпустить струю воды.
– У него есть шрам на щеке, небольшой, но очень заметный.
– Как он его получил?
– Ричардс рассказывал, как десять лет назад служил в Ирландии, ему крепко досталось во время беспорядков при разделении острова. Он был ранен, на лице остался шрам. Через несколько лет он получил хорошее наследство, вышел в отставку и поселился здесь, купив дом по соседству с нами. Но почему вы спрашиваете меня о нем?
– Только потому, что этот Ричардс и есть тот человек, который повинен в смерти вашей жены.
Джулиана Норвилла едва не хватил удар. Он даже присел рядом со мной, чтобы не упасть в обморок.
– Как вы это узнали? – спросил он, наконец, когда дар речи вернулся к нему, а голова, вероятно, перестала кружиться.
Сейчас наступил самый трудный момент. Мне нужно объяснить то, что разумно объяснить почти невозможно. В случае, когда я возвращаю своим клиентам похищенные у них вещи, все гораздо проще. Я отдаю находку и объясняю, где я ее нашел. В данной ситуации, все было по-другому.
– Я просто прочитал имя убийцы в ваших картинах, мистер Норвилл. Не требуйте от меня большего. Я сделал все, что мог.
Мой клиент долго переваривал в уме то, что услышал от меня, а потом произнес целую тираду.
– Я не знаю, как вам это удалось, но, все же, у меня есть большие сомнения в том, что Ричардс имеет хоть какое-то отношение к смерти Аделины, ведь он хороший сосед и я еще ни разу не пожалел, что он живет рядом со мной, и поэтому я хочу знать, есть ли у вас какие-нибудь доказательства его вины?
– Нет, сэр.
Я впервые обратился к нему так официально.
– Нет?
– Вы нанимали меня, чтобы я нашел вам убийцу вашей жены. Я назвал вам его имя, а его адрес вы знаете и так. Что же вам еще нужно?
– Да, но я не могу привлечь его к ответственности тем или иным способом, пока не имею в руках хоть какие-то факты. Неужели вы рассчитываете получить пять тысяч фунтов только за слова?
Я улыбнулся. Старый скряга проявил себя в полной мере. Вот почему жена разлюбила его.
– Конечно нет, мистер Норвилл. Я только нашел убийцу и с меня будет достаточно еще сотни фунтов за эту услугу. Если же вы хотите убедительных доказательств вины мистера Ричардса, я знаю, как поступить. У меня есть приятель, бывший инспектор Скотланд-Ярда, а ныне частный детектив, Фредди Слоун. Я вызову его и он поработает по части доказательств. Думаю, ему хватит и недели, чтобы собрать нужный вам материал. Если я оказался прав и Дэвид Ричардс виновен, тогда обещанные вами пять тысяч мы разделим со Слоуном пополам. Вас устраивает такое предложение?
На этот раз он думал недолго.
– Да, это хорошее предложение. Я согласен.
Дальше все было как в сказке. Он принес мне еще сто фунтов и, поблагодарив меня за работу, проводил до дверей. Я обещал ему, что дам знать, когда ждать мистера Слоуна. В этом доме мне больше делать нечего.
***
Мой скромный автомобиль был весьма снисходителен ко мне, и я бы даже сказал, вполне дружески настроен. Вероятно, он догадывался, что я заработал хорошую сумму и теперь потрачу кое-какие деньги на то, чтобы привести его в порядок. Он отлично завелся, и я покинул поселок, где жил Норвилл. Перед отъездом я мельком посмотрел на дом Ричардса. Он и правда был уродлив.
***
В конторе Джона Морсби я застал своего друга в состоянии крайнего нетерпения. Без лишних слов я выплатил ему его комиссионные с тех двухсот фунтов, что получил от Новилла.
– Неужели ты нашел его? – спросил Джон, очень довольный, что все получилось.
– Да и это был тот редкий случай, когда сам клиент сделал большую часть работы, а мне оставалось всего лишь расшифровать несколько его картин.
И я рассказал Джону все, что случилось со мной с той минуты, как я постучался в дом на приморском шоссе. В самом конце своего рассказа я открыл все карты. По моему мнению миссис Норвилл завела себе любовника, более щедрого, чем ее муж. Именно так я растолковал подарки с неба и ветер в голове. Рана на щеке у Ричардса совпадала с раной на лице висельника на картине. Дом, нарисованный Норвиллом, также указывал на Ричардса. Оставалось лишь найти доказательства.
– Ты действительно вызовешь детектива Слоуна? – спросил Джон.
– Я уже был на телеграфе и послал ему телеграмму в Лондон. Думаю, если он свободен и не побрезгует суммой в две с половиной тысячи фунтов, то конечно приедет, возможно, даже завтра утром.
Джон оценил мою шутку про деньги, рассмеявшись. Две с половиной тысячи фунтов огромные деньги. Любой детектив с радостью согласится вести частное расследование хоть целый год, чтобы получить такой гонорар.
– Уверен, он приедет.
***
Фредерик Слоун действительно приехал на следующий день, правда, не утром, а в середине дня. Я посвятил его во все детали и он с великим рвением принялся за работу.
Слоун тайно поселился у Норвилла и следил за Ричардсом день и ночь. У Фредди были свои методы и, надо сказать, они были на грани законности, хотя он никогда не переступал эту незримую черту.
Моему другу удалось выяснить, что среди вещей Аделины Норвилл оказалось несколько красивых украшений, происхождение которых ее муж не смог объяснить. Фредди быстро придумал, как это использовать. Он стал слать Ричардсу анонимные посылки с таинственными записками, намекающими, что отправитель хорошо знает, кому и за что это было подарено. После второй посылки, Ричардс запаниковал и собрался бежать с побережья. Он купил билет до Ливерпуля на завтрашнее число и быстро паковал вещи. Фредди был не промах и без промедления посетил дом Ричардса. У них состоялся серьезный разговор, в ходе которого Ричардс выхватил пистолет и стал угрожать Слоуну оружием. Здесь в дело вступила полиция, которая благоразумно ждала за дверями. Хозяин дома сдался и полицейские провели обыск. Были найдены письма Аделины Норвилл, адресованные Ричардсу. Кроме того, полиция нашла пузырек с ядом и те самые ботинки, оставившие след в гостиной в доме художника Джулиана Норвилла. Этих доказательств оказалось более чем достаточно для стороны обвинения.
Вскоре состоялся суд. Дэвид Ричардс признал свою вину, сообщив, что был любовником Аделины Норвилл и нарочно подсыпал быстродействующий яд в ее бокал после того, как она решила разорвать с ним все отношения и рассказать обо всем своему мужу.
Дэвид Монтегю Ричардс тридцати двух лет был признан виновным в убийстве Аделины Норвилл и приговорен судом к повешению. Приговор был приведен в исполнение через две недели.
***
Как-то раз, мы с Фредди встретились в Лондоне, в баре на Кавендиш-стрит. Я уже получил от него свою половину гонорара, чем был очень доволен. Мы немного поговорили об этом деле. Фредди сказал мне:
– Попробуй угадать, что попросил Дэвид Ричардс в качестве последнего желания, незадолго до казни?
– Пари?
– Да! Ставлю бутылку французского коньяка «Мартель», что ты не угадаешь.
– По рукам!
Фредди очень хитро улыбался, показывая мне свое превосходство. Я не спешил с ответом, изображая из себя простачка, хотя мы прекрасно знали друг друга.
– Ну же, старина, попробуй угадать!
– Он попросил принести к нему в камеру портрет миссис Норвилл, – просто ответил я.
Видели бы вы, какое кислое лицо стало у Фредерика Слоуна.
НОЧНОЙ ПОЕЗД
Люк Лэнг выбежал на улицу, выходившую к железнодорожной станции и остановился, чтобы хотя бы немного восстановить дыхание. Впереди виднелся тусклый фонарь, лениво раскачивавшийся на слабом ветру. Люк торопливо подошел к нему и вытащил карманные часы. Заиграла музыка, молодой человек увидел, что было без пяти минут полночь.
«Ни один поезд не поедет с этой станции после полуночи».
Это было так очевидно. Конечно, ведь пригородные поезда не ходят по ночам, а ночные поезда дальнего следования не останавливаются на таких маленьких станциях. И Люк, собравшись с силами, побежал, рассчитывая выскочить на перрон еще до наступления следующего дня.
Примерно три минуты он потратил, чтобы оказаться на одиноком полустанке. Поезда не было. Он присел на корточки, с шумом вдыхая свежий ночной воздух.
– Мне не уехать из этого города, – прошептал он.
Среди пения птиц и монотонного стрекота насекомых, он услышал музыку своих часов. Если не открывать крышку, она играет только два раза в сутки, в полдень и в полночь.
Каким далеким ему показался полдень минувшего дня! Как будто это было не в этой жизни, а в одной из предыдущих, согласно представлениям некоторых восточных народов.
Едва только музыка стихла, как зазвучала новая, но на этот раз такая, которая привела Люка в неописуемый восторг. Это была музыка стука колес приближающегося поезда. Большой черный паровоз тянул с десяток длинных спальных вагонов. Когда он поравнялся с платформой, не снижая при этом скорость, Люк подумал, что остановки здесь не будет. Его охватило отчаяние, но оно длилось всего мгновенье. Поезд неожиданно притормозил и остановился. Это невероятно, но из всего состава открылась только одна дверь и именно та, что была напротив Люка Лэнга. Из полумрака тамбура выглянуло сердитое лицо проводника. Он махнул рукой, приглашая войти в вагон. Люк шагнул в темный проход, дверь сзади захлопнулась и поезд тут же стал быстро набирать скорость, будто стараясь наверстать упущенное.
Удивительно, но проводник даже не попросил показать билет. Он молча отвел Люка в купе, где было одно свободное место на нижней полке и сразу же ушел.
Это была самая настоящая удача. В это невозможно было поверить, но Люк Лэнг, к своим двадцати четырем годам, иногда испытывал на себе благосклонность фортуны и был к этому готов.
***
Поезд, мерно постукивая колесами, двигался по ночной долине. За окном, при полной луне медленно вырастали и проваливались в бездну ночи холмы и косогоры.
Глаза быстро привыкли к полумраку ночного купе. Напротив, лежал какой-то тучный господин. Его брюхо свисало с полки вниз, угрожая в один прекрасный момент перевесить. Он не спал, а всего лишь лежал с закрытыми глазами. Словно почувствовав на себе чужой взгляд, он открыл глаза и довольно бесцеремонно спросил у Люка:
– Как вас зовут?
Люк опешил.
– Это вы мне? – удивленно спросил он.
– Да, черт побери, именно вам! Остальные здесь спят…
С верхней полки, что была над толстяком, послышался недовольный каркающий голос:
– Ошибаетесь, милейший. Я и не думаю спать. Говорите только за самого себя.
С другой полки тоже раздалось какое-то раздраженное ворчание.
– Так как вас зовут? – настойчиво повторил вопрос толстый пассажир.
– Люк Лэнг, если вам угодно.
– Я так и думал, – сказал он насмешливо.
Люк снова удивился.
– Вы так и думали? Вы знали, что я поеду на этом поезде? Но это попросту невозможно! Еще четверть часа я и сам этого не знал, уверяю вас.
– Я и не знал, что вы поедете на этом проклятом поезде, черт побери! Но я знал, что ваша фамилия начинается с той же буквы, что и имя.
– Почему же?
– Очень просто. В нашем вагоне едут только такие. В противном случае, вас не пустили бы, ни в наше купе, ни в какое-либо другое в этом гнусном вагоне.
– Что за странные порядки в этом поезде?
С верхней полки послышался все тот же каркающий голос:
– Да, этот поезд необычный. Вы и сами должны были это знать. Посмотрите на свой билет, он в один конец. В один, черт возьми, да еще какой!
Люк чуть было не ответил, что у него нет билета, но сдержался, опасаясь быть изгнанным из этого странного поезда. Он попал сюда по счастливой случайности и теперь очень дорожил этим. И все же, любопытство имело над ним какую-то необъяснимую силу.
– А что же там написано на билете?
– Ваше имя, фамилия, когда и от чего вы умерли, – ответил толстяк.
– Умер? Как так?
Со всех сторон раздался злорадный смех. И громче всех смеялся тот, кто еще не проронил ни слова, если не считать злобного ворчания. Тот самый пассажир, что лежал на верхней полке прямо над Люком Лэнгом.
– Умер самой настоящей смертью, – важно заявил толстый джентльмен. – И удостоился чести перед попаданием на суд божий немного прокатиться на поезде мертвецов.
Люк не верил своим ушам.
– Что вы такое рассказываете? – чуть слышно пролепетал он.
Над головой у Люка Лэнга появились две свесившиеся ноги в стоптанных башмаках. Его сосед сверху лежал на своей полке в обуви!
Поезд немного подскочил на рельсах и незнакомец, воспользовавшись этим, ловко спрыгнул на пол. Он уселся рядом с Люком. Это был неприятный старик, плешивый, с плохими зубами и мерзким запахом изо рта.
– Что, приятель, все еще играете с нами в кошки-мышки? Где ваш билет, черт побери?
Люк не нашелся что ответить. Кажется, здесь подобралась скверная компания. Они разыгрывают его и насмехаются над ним.
– Действительно, где ваш билет, любезный? – спросил толстяк, приподнимаясь. Он с большим трудом повернулся и сел. Каждое движение ему давалось нелегко.
– У меня нет билета. Я просто запрыгнул в этот поезд и проводник привел меня на свободное место. Я, разумеется, заплачу, сколько потребуется. Наверное, нужно позвать проводника и, поскорее, рассчитаться с ним?
– Не торопитесь, малыш, – сказал старик. – Проводник едва ли придет сюда скоро. Он всего один на весь этот паршивый поезд. Вы действительно не знаете, почему здесь оказались? – спросил он гадким язвительным голосом.
Люк подумал и тихо ответил:
– Я всего лишь увидел поезд и вскочил на подножку…
– Куда вы собирались ехать?
– В Лондон.
– Неужели в Лондон?
– Именно так.
– На кладбище Кенсал Грин или на Бромптонское? – насмешливо спросил толстяк, рассматривая Люка в полумраке ночного купе. Здесь светила всего одна слабая лампочка, что позволяло видеть всего лишь очертания людей и только того, кто сидел рядом с ним, Люк мог видеть лучше.
– Какое кладбище? – все еще ничего не понимая, спросил Люк Лэнг.
Толстяк, похоже, терял последние терпение, общаясь с Люком.
– Повторяю для тех, кто не понимает английского языка, в особенности с легким шотландским акцентом. Наш поезд мчится в бездну небытия. Все, кто здесь едут – мертвецы. Умерли за последние двадцать четыре часа. Свежая смерть…
– Вы… вы мертвы?
– Разумеется. Меня хватил удар, сегодня пополудни, на веранде собственного дома. Врач всего лишь смог констатировать мою смерть. Мне, как и всем здесь, дана последняя отсрочка, проехать на поезде мертвецов до конечной станции – Божьего суда.
– А вы? – спросил Люк у старика.
– Какой нелепый вопрос. Вы же видите, что на моей шее зияет огромная рана. Пьяный матрос в питейном заведении, приревновал меня, дряхлого старика, к одной местной красотке, и я получил удар ножом в шею. Убийца тут же был схвачен, но мне от этого не легче. Я собирался поутру ехать в Дерби на два дня, посмотреть на скачки. Теперь этот план не осуществится, и я еду в совсем другом направлении.
Обладатель каркающего голоса не стал дожидаться вопроса и сам рассказал про себя.
– А я, повесился сегодня утром в парке. Кредиторы просто доконали меня, и я сделал это, чтобы не попасть в долговую тюрьму. Взял веревку у своего соседа Боба Райта, выбрал местечко, где не было людей, закинул ее на старый дуб и вздернул самого себя. Видите, моя шея тоже не в порядке. Веревка так сильно впилась в горло, что я умер даже раньше, чем рассчитывал.
Он засмеялся своим вороньим голосом, от души веселясь над собственным остроумием. Этот человек был единственным из всех, кто не сидел сейчас внизу. Впрочем, он сообразил, что ему неудобно все время кричать сверху и тоже спустился на нижнюю полку, немного подвинув толстяка. На вид ему было лет сорок, и выглядел он неважно. Впалые щеки, длинный нос, искривленные в нелепой улыбке губы. Похоже, что он не брился несколько дней и это тоже не добавило ему обаяния.
Люк почувствовал, что настало время рассказать о себе больше.
– Как я уже сказал, меня зовут Люк Лэнг. Я из Ньюкасла. Работаю в порту, на таможне.
– Я Донован Данн, художник, – представился каркающий джентльмен.
– Гарри Гаррисон, пьяница и сумасброд, – сообщил о себе ценные сведения старик.
– Френсис Фергюсон, шотландец, – сказал толстяк. И тут же спросил:
– Итак, вы работали в порту?
– Почему же «работал»? Я и сейчас там работаю, меня никто не увольнял. Я на хорошем счету. Скажу даже больше, меня ожидает повышение…
Вмешался старик. Он был недоволен тем, что Люк такой непонятливый.
– Вы забыли, что вы умерли, черт побери.
– Нет, я жив. Ведь я дышу и разговариваю.
– В этом поезде все дышат и разговаривают как Цицерон или лучше. Вы видите мою рану? Она смертельна. Или вы считаете, что можно запросто жить с таким увечьем на шее?
Люк осторожно придвинулся к старику и осмотрел рану. Даже в полумраке было понятно, что она ужасна. Казалось, что этого беднягу ударили ножом не один раз, а сразу трижды, при этом без промаха попадая в одно и то же место. Кровь не текла, но рана, без всякого сомнения, выглядела смертельной.
– Может вам лучше взглянуть на мою шею? След от веревки никуда не делся. Вот, посмотрите, мистер Лэнг, какая синюшная полоса обвивает мое горло. Красота!
– Да, действительно, у вас на шее какая-то полоса, – проговорил Лэнг, осмотрев каркающего пассажира. – Ума не приложу, как можно было это сделать.
– Я же говорю, посредством веревки. Какой же вы непонятливый человек!
– А меня осматривать нет смысла. Вы попросту не сможете увидеть мою смертельную болезнь. Она внутри моей головы, – важно сообщил толстяк и неожиданно расхохотался.
Люк на минуту поверил, что мистер Фергюсон и вправду мертвец и с ужасом представил, как этот мертвец изрыгает из себя дьявольский смех. Выглядело это ужасно.
Толстяк закончил свое веселье и глумливо сказал всем присутствующим:
– Теперь, когда мы так хорошо узнали друг друга, нас осталось понять, отчего умер наш новый пассажир.
Ему гадливо закивали в ответ.
Он посмотрел на Люка и ехидно спросил:
– Вы что-нибудь чувствуете, сэр?
– Нет, совсем нет, – испуганно ответил Люк, глядя на других пассажиров как на инквизиторов.
– Нет ли у вас заметных следов на шее или каких-либо ран еще где-нибудь?
– Не было и нет.
Длинноносый мистер Данн вплотную приблизился к Люку Лэнгу и стал довольно бесцеремонно принюхиваться, словно старался угадать, что молодой человек ел на ужин накануне вечером. Долго ждать не пришлось. Мистер Данн отвел свой нос в сторону и торжествующе произнес:
– Я так и думал, джентльмены!
– В чем же дело? Яд? – спросил шотландец.
– Разумеется. Цианистый калий. У этого юнца прямо разит изо рта этим прекрасным ядом. Да… сколько проблем можно решить при помощи обыкновенного с виду пузырька…
Люк Лэнг был не на шутку напуган. Ему приписывали смерть от яда и сейчас, он почему-то начинал верить, что все это правда. Истинная правда, а не розыгрыш или просто дурной сон, который снится после позднего ужина, когда, как говорят, желудок отягощен излишней работой, что вызывает кошмары.
– Меня отравили?
– Никаких сомнений, – весело ответил толстый шотландец.
– Повезло, как я считаю. Никакой боли. Быстро заснул и больше не проснулся. Прекрасная смерть!
Эти слова произнес старик. Его тон был завистливым, а лицо расплылось в улыбке.
– Но кто мог отравить меня и зачем?
– А это, любезный друг, вам лучше знать самому. С кем и когда вы пили в последний раз?
Люк немного подумал. Удивительно, но он не сразу вспомнил, когда утолял жажду в чьем-то присутствии. И все же, память выдала нужные сведения.
– Мэри! Ну конечно Мэри Робертсон! Работает в конторе порта. Это она поила меня кофе у себя дома.
– Прелестно, молодой человек. Как должно быть приятно выпить кофе в обществе знакомой девушки, особенно если она еще и работает вместе с вами и уважает вас настолько, что кладет вам в чашку вполне достойный яд.
Шотландец язвил, как только мог, но его старания прервал мистер Гаррисон.
– Однако, джентльмены, мы забываем, что мистера Лэнга отравили быстродействующим ядом, а значит, тело нужно было куда-то спрятать, дабы не навести на себя подозрение полиции.
– Верно, – сказал мистер Данн, художник, – его труп, вероятно, спрятали или закопали. Он повернулся к Люку. – Что вы помните из того, что произошло после кофе?
– Ничего… мне стало вдруг дурно, и я сразу заснул, как после сильного снотворного…
– А потом?
– Я помню только, что проснулся на скамейке в каком-то пригороде, где никогда прежде не бывал и увидел указатель в сторону станции. Было очень поздно и я поспешил куда было указано в надежде попасть на последний поезд.
– Да, черт побери, – проговорил шотландец, – все сходится одно к одному. Выпил кофе, провалился в пучину небытия и попал на поезд, едущий в преисподнюю. Странно только одно. Почему у вас нет билета?
– Я не знаю сам. Откуда бы ему взяться? – пролепетал Люк, все еще не веря, что его отравили и вся эта страшная история чистая правда.
– Я, к примеру, обнаружил его у себя в кармане. Кто-то весьма ловко подсунул мне этот хрустящий корешок.
Шотландец показал свой билет. Люк осторожно взял его в руки с разрешения хозяина. Ему подсветили маленькой зажигалкой. Он долго всматривался в буквы, плохо пропечатанные на жестком куске бумаги. Все было так, как толстяк сказал ранее. Там было написано: «Френсис Фергюсон, умер двадцать первого сентября от апоплексического удара.»
– Я тоже нашел у себя в кармане.
– И я.
Люк похолодел. А что, если у него в кармане лежит точно такой же билет с его именем, фамилией и указанием, что он умер от отравления ядом?
Рука онемела от страха, но, невероятным усилием воли он заставил ее ощупать сначала внешние карманы пиджака, затем оба кармана в брюках. Билета не было. Люк уже успел выдохнуть с облегчением, как вдруг вспомнил об еще одном кармане, внутреннем. Он зажмурил глаза и наугад пробрался пальцами в узкую щель из плотной материи. Там внутри что-то было!
Не помня себя от страха, все еще с закрытыми глазами, Люк Лэнг вытащил этот кусок бумаги наружу. Вокруг раздался смех. Люк открыл глаза и увидел в руке пятифунтовую банкноту. Он снова полез в карман. Больше там ничего не было.
– У меня нет билета, – произнес он, не зная, радоваться или огорчаться. Ему казалось, что отсутствие билета еще не спасает его от смерти, которую ему приписывали попутчики. И в самом деле, из его рта пахло ядом, а это о чем-то говорило. Если, конечно, этот длинноносый джентльмен не пошутил над ним.
– Странно ехать в этом поезде и без билета. Я, как и другие, еду тут впервые и не знаю, бывало ли такое прежде, но, мне думается, это необычно для поезда мертвецов, – сказал мистер Данн.
Люк, все еще думая о своем, спросил у него:
– Вы уверены, что от меня пахнет ядом?
– Еще бы, милейший мистер Лэнг. Пахнет ядом так убедительно, как от пьяного матроса разит ромом. Вы, что же, не верите мне?
– Я просто сомневаюсь.
– Тогда как вы объясните, что с вами случилась эта метаморфоза во время питья кофе? Я ведь не знал об этом… Что же это, если не действие яда?
– Но зачем ей травить меня ядом?
– Такие вещи, любезный мистер Лэнг, следовало бы знать самому. Может быть, она претендовала на то место, которое вы собираетесь занять?
– Нет, безусловно, нет.
– Есть ли у нее друг.
– О да, Джек Слейтер, он работает вместе с нами.
– Мог ли он рассчитывать на это место?
– Пожалуй, да. Мы почти одинаково претендовали на повышение, но начальство склонялось больше к моей скромной персоне.
– Теперь понятно. Вас отравили, чтобы этот Джек занял вакантное место.
– Но зачем это нужно Мэри?
– Вероятно, она сделала это небескорыстно или возможно влюблена в этого Слейтера.
– Но как они собирались скрыть свое преступление? Если бы я умер у Мэри дома, куда бы они дели мое тело?
– А это мы сейчас посмотрим.
Мистер Данн снова зажег зажигалку для лучшего освещения и довольно бесцеремонно стал рассматривать одежду Люка. Для этого ему понадобилось некоторое время. Осмотр был закончен, и новоиспеченный судья вынес свой вердикт:
– На вашей одежде, добрый мистер Лэнг, есть следы пыли и грязи. Я как заправский сыщик могу сказать вам, что ваше тело долго волочили по какому-то пыльному покрытию. Должно быть, хотели спрятать или закопать. Как вы сами можете объяснить следы земли на ваших рукавах и пыль на вашей спине?
– В самом деле?
– Да.
– А что, если меня просто усыпили и оттащили куда-нибудь заснувшего?
– Глупости. Зачем так развлекаться? Вы проснетесь и припомните этим шутникам такую насмешку над собой. И запах яда…
– Ах да, запах яда. Вы уверены, что это яд?
На этот раз Люка обнюхивали поочередно все трое джентльменов. Три носа шмыгали как у голодных собак. Согласие было полным. Это яд и ничто другое.
– Похоже, все это правда, – упавшим голосом сказал Люк. – Я действительно отравлен и умер. И теперь вместе со всеми мчусь в преисподнюю.
Люк посмотрел в окно. Там мелькал обычный пейзаж, равнина и редкие деревья.
– Когда же будет остановка?
– Этого никто не знает, – задумчиво произнес мистер Данн.
– Как же вы сами узнали, что умерли?
– Вот забавный малый, – засмеялся шотландец. – Я же прекрасно помню, как меня хватил удар, и я свалился у себя на кухне. Не было никаких сомнений, что я умер. Очнулся я уже здесь. Билет был в кармане, и я прочел надписи на нем. Все стало ясно. Другие джентльмены тоже запомнили свою смерть и тоже очутились здесь с билетами. Про имена и фамилии я уже говорил. На весь поезд здесь только один безбилетный пассажир и именно вы.
В дверь их купе постучали. Не дожидаясь ответа, вошел проводник.
– Через десять минут мы прибываем, джентльмены.
– Куда? Как называется эта станция? – почти закричал Люк Лэнг, насмерть перепуганный.
– У этой станции нет другого названия кроме как «Конец». Конечная остановка. Никто из вас дальше не поедет.
Он ушел, закрыв за собой дверь.
Люк пробрался к окну и увидел там, впереди, какое-то зарево. Казалось, будто они приехали к краю Земли и оказались совсем близко к восходящему солнцу.
– Боже мой! Что же теперь будет? – крикнул он в ужасе.
– Ничего особенного, просто Высший Суд, – спокойно ответил старик Гаррисон.
– Может быть, можно еще сбежать с этого поезда? Может быть, возможно, как-то вырваться отсюда?
– И не пытайтесь, милый друг. Вы не сможете покинуть даже своего купе. Исключено. До полной остановки поезда мы не сможем выйти из этого проклятого купе.
– Почему? Ведь здесь не заперто!
На этот раз ответил шотландец. Его голос звучал тихо и очень уверенно.
– Мы уже не раз пробовали выйти отсюда, но какая-то непреодолимая сила удерживает нас внутри этого купе, – сказал он. – Отсюда нет выхода, пока поезд не придет к самому концу. Нас всех ожидает один и тот же Конец.
– И все же я попробую, – срывающимся голосом сказал Люк. – Ведь у меня нет билета…
Его пытались удержать, но он успел открыть дверь и попробовал переступить порог. Это далось нелегко, но Люк смог перешагнуть незримый барьер. Он закрыл за собой дверь, успев увидеть объятые ужасом лица своих попутчиков. Они даже стучали в дверь, но никто так и не смог открыть ее снова.
В темном коридоре не было ни одной христианской души. Только розовые отблески приближающегося пекла иногда освещали сумрачное помещение. Люк быстро пошел в обратную сторону. Возле тамбура ему попался проводник. Тот не мог скрыть своего изумления.
– Что ты тут делаешь, черт побери?
Люк набрался смелости и оттолкнул его. Еще мгновение и он был в тамбуре. Потом был следующий вагон, с таким же пустым коридором, как и предыдущий. Там никто не побеспокоил Люка. Он быстро прошел еще три вагона и добрался до задней двери. Она была заперта. Молодой человек еще никогда не был так взволнован. Ему еще не приходилось ломать дверь, но здесь не было другого выхода. Он навалился всем телом, затем несколько раз пытался протаранить дверь плечом, пока она наконец не открылась. Люк едва не вывалился наружу.
Зрелище было фантастическое. Темная ночь и розовый рассвет, с другой стороны. Поезд как бы въезжал на территорию, залитую розовым светом. Нельзя было терять ни секунды. Люк видел, как поезд осторожно притормаживает и решительно прыгнул в сторону от рельсов.
Он завертелся как волчок, ударяясь всеми частями своего тела о насыпь, пока не остановился в своем безумном движении. Он замер в ожидании чего-то страшного и увидел яркий свет полной луны.
И лишился чувств.
***
Он открыл глаза и только для того, чтобы увидеть перед собой Мэри Робертсон.
– Ты зайдешь ко мне после работы, Люк? Я угощу тебя кофе.
– Конечно, как ты пожелаешь.
– Я уйду раньше и буду ждать тебя.
– Хорошо, Мэри.
Через два часа он действительно зашел к Мэри. Она ждала его, как казалось с большим волнением. Девушка долго возилась на кухне и принесла уже разлитый в чашки кофе.
– Угощайся, Люк.
– Спасибо, Мэри, но я не буду пить этот кофе, извини меня.
– Отчего же? – испуганно спросила она.
– Потому что он отравлен ядом.
– Отравлен ядом?
– Да, отравлен ядом, и я постараюсь это доказать, – сказал полицейский инспектор Уилкинс, выходя из-за занавески. В комнату вошло еще несколько человек.
Люк Лэнг с благодарностью посмотрел на полицейского инспектора. Еще бы, ведь тот откликнулся на его телефонный звонок и ловко устроил для Мэри ловушку, поверив Люку на слово.
В присутствии свидетелей кофе взяли для химического анализа, а мисс Робертсон сопроводили в полицейское отделение. Во время допроса, она призналась, что хотела отравить мистера Лэнга, чтобы ее приятель Джек Слейтер занял вместо него вакантное место. Сам Слейтер вскоре был арестован. Дело было раскрыто.
***
Люк Лэнг получил повышение, хотя эта история и попала в газеты, вызвав ненужную шумиху. Молодой человек пока еще только осваивается на новом месте, но уже заслужил похвалу своего начальства за старание.
Да, он больше не пьет кофе. С недавних пор этот напиток вызывает у него отвращение. И всем понятно почему.
Однако никто не может понять, почему Люк Лэнг панически боится поездов? В чем же причина его страхов?
