Cytaty z książki «Книга о друзьях (сборник)», strona 2
Женщина как сюжет - неисчерпаема!
Писатели редко находят материал у собратьев по перу, преподавателей и прочих интеллектуалов; материал приходит из низов, из потенциально нечистого и преступного мира.Я оскорблял не только редакторов и издателей, но и читателей. Я с презрением высмеивал их кумиров и идолов, стараясь персонально объяснить каждому маменькиному сынку, какой же он на самом деле тупой и бесчувственный ублюдок. (Да я и сейчас этим занимаюсь в свои лучшие минуты)И он сообщил мне, что, учитывая мою безрассудную страсть к женщине гораздо старше меня, они не могут предсказать, что еще я могу выкинуть.
— Да что такого я могу сделать с вашим банком? — взбешенно заорал я.
— Например, ограбить его, — сказал менеджер ласково.
Вламинк с раздражением сформулировал это так: «Видел я Пикассо „негритянского периода“, Пикассо „периода кубизма“, Пикассо такого и Пикассо этакого, но никогда я не видел Пикассо „периода Пикассо“!»Жозеф Дельтей как-то писал, что тот, кто не любит свою мать, чудовище. Я бы сказал то же самое о Кнуте Гамсуне.Похоже, ты достаточно псих, чтобы сойти за художника. Тебе не хватает только таланта.Алек мог одолжить мне и пять долларов, но по ощущениям это напоминало сеанс у зубного врача.
Джек обладает острым как бритва умом и горячим сердцем — редкая комбинация! Послушайся он своего рассудка, непременно стал бы знаменитым раввином, а прислушайся к зову сердца, стал бы святым, еврейским святым, bien entendu. Но он, как уже было сказано, человек прошлых эпох… Сегодня из нас происходят великие грамотеи, ученые мужи, исследователи, даже музыканты, но нет настоящих отзывчивых людей. Образованным людям случается быть монстрами, религиозным — обманщиками. Все, к чему мы прикасаемся в современном мире, тронуто фальшью, это век пластика, ничто не есть тем, чем кажется.Сюрреалист — это тот, кто мочится в ваш напиток, прежде чем подать его на стол.У меня так и не возникло желания жить своим трудом, которое якобы рано или поздно появляется у каждого. Я родился с серебряной ложкой во рту и не собирался её выплёвывать.Кто не голодал в Париже, тот не знает этого города.
«Лучше всего в моей памяти запечатлен Бруклинский мост — прямо-таки как сцена из ночного кошмара. Как часто я пересекал его, умирая с голоду?! Пейзаж на каждом конце моста был мне досконально знаком, как актеру, писателю, живописцу или музыканту знакомы слова, краски или ноты его роли или произведения. Хуже всего было возвращаться домой, так ничего и не раздобыв, потому что тогда приходилось шляться по друзьям в Манхэттене. Нередко я начинал обратный свой маршрут где-нибудь с Семидесятых-Восьмидесятых улиц. Не буду даже и говорить, что надеяться, будто кто-то подвезет тебя в Нью-Йорке, — дело безнадежное. Впрочем, я никогда и не пробовал голосовать на улице. Как законченный идиот я просто брел, понурив голову, — подавленный, в глубокой депрессии.»
«Разбитое сердце! Как хорошо я прочувствовал, что это значит! Неужели все люди в этом возрасте проходят через такую боль? Неужели первая любовь всегда столь болезненна, неуклюжа и бесплодна, как моя? Или же я — особый случай, романтик чистейшей воды?»
Я постоянно знакомлюсь с новыми людьми, изучаю их и становлюсь частью их жизни. Не важно, откуда они родом, какое у них образование, ведь, в общем, все люди одинаковы и все разные. Странный парадокс! Все доступно и подлежит купле и продаже. Те, кто отбывает срок в тюряге, зачастую оказываются куда лучше, чем те, кто их туда посадил. Воры и сутенеры куда интереснее, чем проповедники и учителя — или чем большинство психологов. Никого нельзя презирать. Кого-то стоит убить, например, не дрогнув, но не все убийцы являются киллерами по призванию. Я всегда пытался посчитать, сколько же людей я повстречал за свою долгую жизнь. Хотя бы даже за четыре с половиной года работы в «Вестерн Юнион» я повстречался и побеседовал с доброй тысячей. И все равно я считаю себя одиночкой, хотя никогда не остаюсь по-настоящему один.Как я уже писал где-то, «в крайнем случае со мной всегда посидит Господь».
Ни мужчины, ни женщины почти не изменились. А вот чувства-да, сейчас любовь действительно умирает. Она живет только в песнях, но не в сердцах. Быть от кого-то без ума — теперь это не модно. Просто-таки редкость. Теперь мужчинам не приходится спрашивать разрешения. Если девушка хочет и любит трахаться и все, что надо, при ней, остаться старой девой ей не грозит. Даже брак уже не имеет значения, а в мое время, если ты приводил в отель проститутку, нужно было выглядеть прилично и записаться как мистер и миссис такие-то.Теперь же хорошая шлюха — девушка по вызову, скажем так, — может заработать пару сотен в день, не натирая спины. В мое время чужую задницу можно было снять за пятьдесят центов, а теперь эти шустрячки разъезжают в машинах, покупают себе милые квартирки, ничем не болеют и не опускаются до перепихона на улице. Нечего стесняться, если ты хочешь повести ее поужинать или сыграть с ней в гольф. Некоторые из них так спортивны и начитанны, что их сложно заставить подумать непосредственно о деле. Они с большим удовольствием рассуждают о Хемингуэе и Толстом и выдают факты биографии Мухаммеда Али и Джо Фрейзера. Это уже не просто шлюхи, это яркие образованные молодые женщины, которые зарабатывают себе на жизнь приличным сексом, но только с теми, кто им нравится, кого они считают джентльменами.Сейчас на девственницу восемнадцати лет смотрят как на неполноценную. Большинство наших деток начинают совокупляться по углам в двенадцать или четырнадцать. К двадцати одному многие девушки успевают сменить около сотни партнеров. Не думаю, что они от этого счастливее, чем их сестры по разуму пятьдесят лет назад. Сейчас даже не обязательно обладать красивой грудью и попой, достаточно просто быть готовой в любое время. Ну и уметь считать до ста. Складывать уже не надо, не говоря о высшей математике. Незачем читать Шекспира, Гомера и Данте. Вспомните о кинозвездах, вышедших из низов. Кого это волнует? Она возбуждает тебя? Только это и важно.
Большинство людей рождаются слепоглухонемыми и почему-то воображают, будто знакомство с так называемой культурой восполнит их врожденные недостатки. Они запоминают имена писателей, актеров, композиторов, принимая это за настоящее знание. Лекции им нравятся больше всего — самый легкий путь впитать культуру. Я всегда относился к культуре с подозрением, а из Макса она прямо-таки сочилась в чистом виде. Однажды он выдал потрясающую фразу: «Солнце встает и садится прямо в жопу моей матери». Видимо, культура сделала то же самое и с его собственной задницей. Поразительно, насколько важной частью тела была для него задница. Слышать, как он бредит той или иной славной попкой, лично для меня приравнивалось к тому, как если бы Вергилий самолично читал вслух «Энеиду».
Любовь - это пламя, которое питается всем, ее может вдохновить что угодно и кто угодно.
