Czytaj książkę: «Белые ночи чёрной вдовы. Психологический детектив»

Геннадий Кожемякин

Czcionka:

Фотограф Жанна Бердан

ISBN 978-5-4474-7722-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

К Уважаемым Читателям, с наилучшими пожеланиями!

НАРОДНАЯ АРТИСТКА РОССИИ Л. В. ЗАЙЦЕВА

С удовольствием хочу представить читателям остросюжетный психологический детектив моего друга Геннадия Кожемякина

Людмила Зайцева и автор книги.

То, что пишет он профессионально, ярко, не вызывает сомнений. По первому образованию, я журналист, приходилось и мне много писать, общаться с выдающимися нашими писателями, так что, как сейчас говорят – я в теме. Познакомились мы в экстремальной и трагической обстановке осени 1993 года. С тех пор и общались и мне приятно сказать, что я горжусь нашей дружбой, нашей неизменно схожей политической позицией; общаясь, обсуждая различные события в жизни как нашей страны, так и всего, что происходит в мире, мы помогаем друг другу убедиться, что всё именно так, а не иначе. Конечно, бывало, спорили между собой… Геннадий Кожемякин глубоко знает историю России, искренне любит нашу Родину, он патриот в лучшем значении этого слова. Человек интересный, разносторонний. Ну, и самое главное – он действительно хорошо и интересно пишет! Но, к сожалению, очень редко! Как сказал ему, много лет назад один сценарист и режиссёр:

– Я, Гена, видел людей, которые не умеют писать, но пишут. Но я впервые вижу человека, который может писать и должен бы, но не пишет!

Я прочла этот детектив. Переосмыслила. Пропустила через себя. И поняла, что делает просто хорошее литературное изложение – поистине талантливым. Мастерство помноженное на уверенность в своих силах! Геннадий пишет смело. Чётко, размашисто, задорно! Он не боится сбиться с курса, выйти за рамки, он уверенно владеет пером! Так ведёт себя на театральной сцене – мастеровитый, опытный артист! Так катает свою программу классный фигурист! Чётко, спокойно и на кураже! Так творят люди уверенно владеющие базовым мастерством! Именно оно позволяет им импровизировать и искать новые пути! Так работает Геннадий Кожемякин! Я рада, что Геннадий вновь пишет книги, потому что он хорошо и со вкусом умеет это делать! Читайте, дорогие мои! Вам судить!

2.04.2016г Л. Зайцева, Народная артистка России.

Глава первая. Ограбление инкассации

«На одного Робина Гуда приходятся миллионы и миллионы
всяческого сброда: беспринципных убийц, алчных грабителей и прочих проходимцев»
(данные статистики)

Бодрый московский пенсионер со стажем, можно даже сказать пенсионер с большим пенсионным опытом, Владимир Михайлович Петров недавно справил юбилей. Стукнуло ветерану труда семьдесят пять. Не бог – весть, какой возраст по сравнению с иными старожилами, но учитывая, что всю жизнь Петров горбатился на вредном производстве – изготавливал лаки и краски – и этот возраст – большое достижение. По нашим-то временам. Пенсионная жизнь его большим разнообразием не баловала. Каждый день, был похож на предыдущий, и был он всегда, какой-то полусонный. А ночь наоборот – бессонной.

Приобрёл по случаю щенка. Петров любил говорить, что тем, что он жив до сих пор, – обязан собственной собаке.

– Бывает, – говаривал он, лежишь в постели и не знаешь на каком ты свете – так плохо. А тут, Шерхан (это его пёс, породы доберман) подбежит, одеяло стянет, мол, пошли гулять, хозяин и – вперёд! Кое-как с тахты сползёшь, оденешься с грехом пополам, а через пять минут уже трусцой бежишь, как миленький!

Собака за собой тащит! Домой вернёшься окрепший, пропотевший и сразу же душ контрастный запустишь! А потом целый день, как заводной, движешься, словно батарейки тебе заменили! Правда, к вечеру они садятся».

В это утро Владимир Михайлович как всегда бодро трусил за ретивым псом, обмотав для верности поводок вокруг кулака, а то, не ровен час вырвется – проблем не оберёшься: прохожих собака жаловала через раз. Правда, их по утрам мало, но всё же… Думал Михалыч о всякой бытовой всячине: о пенсии в конце недели, о футбольном матче по телевизору; о гречке, которую перед прогулкой кипятком залил, чтоб поднялась…

Он не сразу сообразил, что происходит: утреннюю тишину разорвали хлопки одиночных выстрелов, словно где-то неподалёку завязался бой. Повинуясь инстинкту, Петров остановился как вкопанный, невзирая на собачий протест, выраженный в яростном подёргивании поводка. Сквозь проплешины в листве кустарника, растущего вдоль трассы, он заметил, как от инкассаторской машины, одиноко притулившейся на пятачке, чуть в стороне от дороги, отделилась некая фигура и устремилась к стоящему у обочины синему «Жигулёнку». «Фигура» сгибалась под тяжестью небольших, но пузатых мешков. Секунда – и человек скрылся в кабине, завёл мотор и резко, «с места в карьер» – стартанул вниз по шоссе. В эту пору оно ещё было свободно от автомобильных потоков.

Бронированная инкассаторская машина не подавала признаков присутствия жизни: боковая дверь была приоткрыта, а около неё, на земле, темнел чей-то неподвижный силуэт; похоже, этот человек был мёртв.

…Кто и как заманил их в эту сауну с омерзительными, древними проститутками и самогоном, который почему-то все присутствующие черпали кружками прямо из огромного оцинкованного ведра, майор уголовного розыска Фёдоров уже и сам не мог понять. Очевидно он оказался здесь по оперативной необходимости. В глазах его рябило, а тело было ватным…

Ясно было одно: отсюда надо линять! И в первую голову спасать попавшего вместе с ним в переплёт престарелого и немощного полковника Режимова – своего прямого начальника.

Когда же выяснилось, что их табельное оружие уже кем-то похищено, остался лишь один выход: как есть в простынях сигать в окошко предбанника и попытаться скрыться затерявшись среди немногочисленных в это время суток прохожих. Ситуация идиотская, но ничего другого уже не оставалось! А жить хотелось. Первым из окна сумел выбраться тщедушный полковник, а вот габаритный, широкоплечий Фёдоров застрял в узком проёме. Но он упрямо лез и лез, что есть сил, и уже почти вырвался наружу, когда почувствовал, что множество цепких рук схватили его за ноги и, остервенело, пытаются втащить назад. Майор отбивался как пан-филосов – Хома Брут от вурдалаков. Последнее, что он успел увидеть, это скрывшийся во тьме силуэт Режимова во всём белом.

– Хорошо хоть полковник ушёл! – только и успел подумать спелёнутый простынёй Фёдоров, и в отчаянии, задрыгав ногами, проснулся. Всё чаще майору снились подобные сны. Служба психологической разгрузки сотрудников повышенной группы риска была у них – не на высоте.

Саднил большой палец правой ноги, которым он от души приложился в стену.

– Ещё после последней чеченской командировки, собирался же обложить пространство у кровати широкими пуфиками, – нет, всё руки не доходят! – сердито думал офицер.

Всё тело майора ныло и покрылось испариной. Оказывается, что во сне он, буйно ворочаясь, и впрямь запутался в тонком и влажном одеяле. А тут ещё жара! Дурацкие сны снились майору довольно часто, в особенности после бурных возлияний, и просыпался он тогда, мягко говоря, не в настроении. Так было и сейчас. Сердито протерев глаза офицер, прищурившись, уставился на циферблат будильника, силясь разглядеть в полумраке, который час. Ему показалось, что около шести. Если так, то можно смело поспать ещё пару часов. Согнув ногу в колене, он подтянул к себе ступню и помассировал пострадавшие пальцы. Однако боль не унималась. Кровь в ушибленном месте запульсировала толчками и майор, чертыхаясь, запрыгал на одной ноге в ванную, чтобы сунуть стопу под холодную воду.

– Хорошо ещё, что в последнее время хоть сплю один, а то б заехал зазнобе ногой! Как тогда кулаком Полинке! – думал он, подставив ногу под ледяную струю и осторожно пошевеливая покрасневшими пальцами. Сотни иголок вмиг закололи в месте ушиба, и это означало, что «процесс охлаждения ударенной поверхности» стопы протекает надлежащим образом. Как и учили их когда-то – на семинаре по оказанию первой доврачебной помощи. Когда ступня почти потеряла чувствительность он, уже довольно уверенно опираясь на пятку больной ноги, вернулся на кровать и снова подумал, что не худо бы всё же доспать пару часов. Устроившись поудобней, в успевшей приятно подостыть постели, майор попытался отключиться. Когда неясные видения приближающегося сна, крадучись, взялись, наконец, обволакивать его сознание, на тумбочке, у изголовья дивана, предательски зарокотал мобильник.

– Кто бы это с утра пораньше!? – сердито подумал полицейский, хватая трубку. Нажав кнопку ответа, Фёдоров услыхал:

– Доброе утро, товарищ майор! Помощник дежурного – прапорщик Кучин. На Таллинской ограблена инкассация. Есть убитые!

– Когда случилось!? – рявкнул майор. Он включил громкую связь и, не прерывая разговора, уже торопливо одевался.

– Пока ничего толком неизвестно! Кто-то позвонил, сообщил, не представившись, пару минут назад. Женский голос.

– Выезжаю! Машину за мной не высылать! Хотя…

Отправьте её за Кожановым! А то два года – сам добираться будет! Звонили ему уже?

В трубке воцарилась секундная пауза. И тот же голос вновь зарокотал:

– Это… Как же… Вам первому полагается звонить!.. Сейчас остальных оповестим и его само собой.

– Вот и действуйте!

Спал похоже, помошничек дежурного, не проснулся ещё! – подумал майор сердито.

– Всё ясно, товарищ майор! – Трубка залилась короткими гудками.

* * *

Когда звонок дежурного разбудил майора полиции, было уже начало седьмого утра. К месту преступления, он подъехал, прямо из дома, на собственной, видавшей виды – «Опель-Омега». «Прокурорские», в смысле – «следственники», ещё не приехали, и это было уже хорошо. Как полушутя говаривал майор, после них бедному менту – делать уже нечего, да и ещё отметят в рапорте – как долго полиция добирается до места происшествия.

На долгом веку начальника уголовного розыска отделения полиции г. Москвы Игоря Фёдорова хватало разного рода криминальных событий. Случались и так называемые резонансные преступления, когда непременно приезжает высокое начальство из министерства и прокуратуры, громкие ограбления и много чего ещё. Но с подобным коллапсом ему приходилось сталкиваться впервые.

А именно: в непосредственной близости от отделения «Росскредбанка» (прозванного в народе «Объебанком», так как раньше он носил название – «Объединённый банк»), на улице Таллинской ограблена инкассаторская машина – типовой бронированный «Фольксваген». Такие нынче, повсеместно, используются, для перевозки солидных денежных средств и материальных ценностей.

Типичное на первый взгляд (но – лишь на первый!) ограбление. Инкассаторы нарушив инструкцию, сами открыли дверь грабителям; и именно в этот раз, они, как выяснилось, перевозили особенно солидную сумму денег. То есть тут явно не обошлось без «наводки»; все они расстреляны на месте. Одним словом, всё – как и должно быть при «нормальном» нападении. Если бы не одно но! Около распахнутой дверцы ограбленной машины ничком примостился труп одного из грабителей с пулевым отверстием в голове.

Вроде бы всё ясно: бандиты атаковали инкассаторов. И кто-то из тех успел перед собственной гибелью застрелить одного из разбойников. Друзья бросили убитого на месте преступления, так как, видимо, очень торопились или что-то их спугнуло. Понятно, что надёжней бы для них было прихватить этого «свидетеля», хотя бы и мёртвого – с собой. Даже не слишком искушённые в подобных делах бандиты должны понимать, что иной мёртвый свидетель, способен «рассказать» куда больше живого!..

Отсюда ряд предварительных выводов: нападавшие или совсем уж дилетанты, лишённые элементарного соображения, хладнокровия и расчета, – тогда перспектива скорого раскрытия дела – имеет место быть. Или преступников что-то спугнуло, заставив без оглядки рвать когти. Вероятнее всего, внезапное появление кого-то, представляющего для них опасность. Это, конечно, тоже в плюс потенциальному раскрытию. Но кто может представлять для них опасность?

Все первичные умозаключения полетели прахом, после предварительного вывода экспертов: пуля, которой убит один из нападавших, выпущена не из табельного оружия бойцов инкассации (более того – они не успели сделать ни одного выстрела), а убит он с приличного расстояния из снайперской винтовки Драгунова, по полицейской терминологии – так называемым «третьим лицом».

Случайный, а равно и преднамеренный выстрел кем-то из своих исключался: пуля прилетела издалека.

И пулю-то злодей получил не в спину, что было бы ещё более или менее понятно – свои, по какой-то причине убрали, а в лоб, когда находился лицом к инкассаторской машине. Причём по предварительному заключению экспертов выстрел был произведён с расстояния, приблизительно ста метров.

Таким образом, столь милая сердцу опера хрестоматийная картина, когда во время ограбления завязалась перестрелка, в которой погибли два инкассатора и водитель, а кто-то из них успел застрелить одного из нападавших – рассыпалась в прах! Выслушав обстоятельный доклад старшего эксперта, майор отправился в райотдел, поручив разбираться в деталях на месте, очень кстати подъехавшему старлею Кожанову, своей «правой руке». Фёдоров всегда был убеждён, что в подобной ситуации лучше не «устраивать совещание», а поразмыслить обо всём отдельно друг от друга.

И уж потом делиться результатами – «кто и чего намыслил». Приехав в отделение, он заперся в своём кабинете, отключил все телефоны, по обыкновению, заварил себе крепкого чаю и не спеша, прихлёбывая из «фирменной» кружки с логотипом «МУР», уставился в свой предварительный набросок. Лист – «схему происшествия», которые всегда рисовал сам для себя, в подобных случаях. Для пущей, так сказать, наглядности.

– Дурацкое какое-то ограбление! – сердито думал офицер. – Как и сновидение утреннее… Опять же – оставили нам покойничка. Изучайте личность, мол!…

Кстати, надо подождать результатов дактилоскопии. Наверняка этот молодец, где-то засвечен. Да… Оставили нам труп своего кореша, ещё и набитого трофейными инкассаторскими пистолетами … (в карманах убитого лежали два инкассаторских «ИЖа»).

– Это что же должно случиться, что бы так сигануть с места преступления?! – размышлял майор, неспешно прихлёбывая близкий к чифирю напиток. – Допустим испугались неизвестного стрелка… это ещё понятно, но… Опять же… А он-то откуда нарисовался – стрелок этот!? – Робин Гуд задрипанный. Идиотизм, какой-то!» – размышлял майор, сердито набрасывая на схеме разные стрелочки и кружочки. Сейчас Фёдорову вспомнился известный эпизод с начальником гестапо Броневым из «Семнадцати мгновений…»; а именно – слова взбешённого Мюллера в связи с нежданным убийством негодяя – гестаповца, хорошим эсэсовцем и последующим бегством русской радистки:

– «А вообще всё так глупо, непрофессионально и бестолково ими сделано, что просто невозможно нормально работать!»…

– Так и здесь! – Напали в оживлённом месте на инкассаторскую машину. Оставили нам «для облегчения поисков и экспертизы» труп своего подельника. А вместе с тем и два ствола, которые тот успел изъять у убитых им инкассаторов…

А уж оружие-то лишним для бандита не бывает. Снайпер какой-то опять же! Явно их враг или конкурент…

А может убитого изначально, как «куклу» вели? Прямо Шекспир сплошной, а не ограбление! Без фантазёра милицейских будней – Корецкого, не разберёшься…

С самого начала Фёдорову было ясно, что если он выйдет на этого загадочного «Робин Гуда», то на девяносто процентов раскроет и общую картину преступления. Но где его искать? Эксперты пока не могут указать место, откуда произведен выстрел… Винтовку до сих пор найти не могут. Унёс он её с собой, что ли!? На плече!?

Наверное, хорошо бы было, вместо всего этого бесконечного грязного спектакля, просто ездить инспектором по объектам банка (куда давно приглашают). Проверять знания охранниками статей «Законов РФ «Об Оружии» и «О частной детективной и охранной деятельности»… И зарплата – не в пример моей, и ночью (подумать только!) сон спокойный…

И, кстати, никаких ушибленных во сне ног!

Расследование осложнялось тем, что событие произошло в раннее время, что-то – около шести утра. Хотя по идее «час собачников и физкультурников» уже наступил, и вполне вероятно, что у преступления были свидетели. Даже – скорее всего – они есть! Уже не говоря о том, что неподалёку от кровавого пятачка пролегает довольно оживлённая трасса, а прямо напротив расположен многоэтажный жилой дом. Трасса…

– А не мелькнул-ли тут полицейский патрульный автомобиль? А? – Банду спугнули, подъехали, увидели пару брошенных бандитами мешков с деньгами, прижали их себе, и – ноги в руки! И молчок! С них станется, с этих патрульных соколов…

Вместо того, чтобы сообщить о преступлении – испарились с места и сейчас добычу делят. «Ничего не видели, ничего не знаем».

Ряд нюансов по этому делу вполне позволял допускать подобное развитие событий.

– Или – та же банковская группа оперативного резерва это провернула, а не наши бедные, «увешанные всеми собаками „полицейские“? Вполне ведь – тоже могли!» В банковских опергруппах – лихие ребята работают…

Немного пораскинув умом, Фёдоров сделал в блокноте ряд пометок, в которых не специалист бы ничего не понял:

«1) работа с опергруппой банка – ночные выезды; куда выезж. Кто дежур. 2) менты. проверка – кто, когда по какому маршруту нёс караулку в наших краях. Сверить с записью дежурного в книге деж.

Опрос дежурного – на дому – Кожанов». Опрос дежурного – опергруппа банка – я.»

Краткая, на первый взгляд, пометка – «сверить с записью дежурного» означала на самом деле, развернутый допрос этого самого дежурного на предмет точности и соответствия, регулярно вносимых в «Книгу выездов» записей, с одновременной многоплановой проверкой его самого как возможно находящегося с разъездной группой в сговоре. И своими липовыми записями, покрывающего злоумышленников. Возможен так же вариант липовых записей и без состава преступления. О, Божееее!

Это к тем случаям, когда эти деятели из опергруппы, к примеру, выпивают «на базе», едут по бабам или просто дрыхнут, а дежурный по-дружбе отмечает им в журнале всякую туфту… Бывали и случаи когда водила банковской оперативной машины всю ночь тупо «бомбит» на ней, приработка ради, а считается, что группа в поте лица по Москве колесит, объекты проверяет и тд. Самое паскудное, что в любом случае – дежурный будет умело вилять и юлить, стремясь уйти если не от уголовного преследования, то от взыскания по службе. Пойди же – разговори такого умника, когда на кону – шутка ли – его месячное жалование, а то и увольнение!

Нюансов масса и, если их не знать или, по меньшей мере, не уметь предугадать логикой человеческого поведения – нечего и соваться в опера!

За этими мыслями Фёдоров забыл про чай, и тот немного остыл. С досадой отодвинув чашку (он всегда говорил, что – чай должен быть или горячим или холодным, но никак не тёплым), майор вновь взялся за блокнот. Испещрив новыми пометками ещё пару страниц, он решил снова выехать на место преступления, благо было недалеко. Решил ехать на своей «Омеге», без всякого официоза и, естественно, «по-гражданке». Было около одиннадцати утра, и на улицах – почти никого. Подъезжая к месту происшествия, Фёдоров всматривался в особенности прилегающей местности и силился понять, что же могло в реальности происходить здесь ранним утром. Что заставило таких дисциплинированных, строго контролируемых и многократно проверенных людей как инкассаторы, подъехать сюда в шесть утра, в то время как инкассирование объекта никогда не проводилось раньше восьми ноль – ноль! Ну, – восьми двадцати? (это он выяснил сразу, пообщавшись со старшим охранником отделения).

И, главное – кто и зачем выпустил из гаража раньше времени инкассаторскую машину? А ведь оттуда до офиса, где они загрузились, а потом и до места событий, ещё и доехать надо. А это, как минимум, сорок – пятьдесят минут даже с учётом относительно свободных в это время дорог…

Далее! – Жилой сектор. Он тут неслабый. События происходили прямо напротив двенадцатиэтажного дома, который, между прочим, метров сто в длину. Беглый поквартирный обход, «по горячим следам» ничего не дал: никто, разумеется, как всегда, ничего не видел и не слышал. С начала 90-х, наши люди вообще как-то перестали видеть и слышать. По крайней мере – бесплатно.

Однако, со слов начальника Департамента Безопасности банка вот-вот должно быть растиражировано сообщение о солидном вознаграждении тому, кто поможет какой-либо информацией, способствующей раскрытию ограбления. Как это всегда и происходит, когда затронуты интересы банка или какой-то солидной компании.

Правда, по опыту Фёдоров знал, что подобные приманки часто привлекают не вполне адекватных людей и ему непременно придётся выслушать пару-тройку бабулек, для которых понятие ночь и день давно и безнадёжно смешались. Однако вполне вероятно, что среди соискателей награды окажутся и действительно ценные свидетели, чья гражданская позиция позволяет им помалкивать о преступлении, если за информацию не платят и развязывает язык, когда за неё светит вознаграждение.

Понимая, что ничего нового он уже не высидит, Фёдоров отложил листок – «план действий» и включил мобильный. И тут же его трель нарушила тишину кабинета. Фёдоров взглянул на дисплей.

Вместо номера на табло навороченного телефона нарисовалась сияющая физиономия его молодого приятеля – Лёши Ветрова, в народе – Ротана, которого он не так давно обещал пристроить инструктором по спорту в ГУВД. Парень был спортсмен, весельчак, балагур и неисправимый бабник – всё это в одном флаконе. Общаться с такими хорошо, когда ты в отпуске.

А сейчас майору было не до него, и он хотел сбросить звонок, но подумал: этот так просто не отстанет – будет весь день названивать! С явным неудовольствием он нажал кнопку ответа.

– Да, Леший, что у тебя?

– Ну вот! Это вместо «Здрасьте», да!? Сразу видно сурового милицейского начальника. Ему друг звонит пригласить на рыбхоз, а он – «Что там у тебя!?» – Ротан был явно в хорошем расположении духа. Впрочем, как и всегда. В здоровом теле – здоровый дух!

Фёдоров сейчас не разделял его оптимизма и решил особо не церемониться.

– Слышь, деятель! Во-первых, не милицейского, а полицейского, привыкнуть пора бы. А во-вторых, если б у меня по работе были лишь твои будущие заботы, – как сосчитать сколько раз подтягивался толстый сержант, до того, как похудеть, я бы тоже век вековал со спиннингом на рыбхозе. Я ща занят по горло. Освобожусь – звякну! Всё, давай…

– Вас понял, господин майор! Созвонимся попозже! – веселье явно не покидало Ветрова.

Но на самом деле не было, наверное, сейчас в Москве человека более взволнованного и напряжённого, чем он, весельчак и балагур Ветров. А всё потому, что он уже давно знал про ограбление и знал куда больше, чем сотрудник уголовного розыска, майор Фёдоров.