Czytaj książkę: «Три шага в неизвестность. Роман», strona 2
Глава 2. В плену сомнений
Толмачёв сидел за рулём машины, погружённый в свои мысли. Но не результаты курса гипнотерапии и не планирование в связи с этим своих дальнейших действий занимали его голову. Об этом-то как раз думать совершенно не хотелось. Напротив, было желание выбросить всё из головы, положить информацию куда-нибудь на полочку, чтобы вернуться к ней позже, уже в спокойном состоянии, и всё трезво обдумать. Короче говоря, возникла острая необходимость отвлечься и развеяться.
Ехать домой не было никакого желания. Он мог заранее наизусть процитировать всё, что ему скажет Валентина – все её вопросы и последующие за ними советы. В общем, требовалась нейтральная территория, тихая гавань. Такое место имелось.
Он включил мобильник, который был отключен перед сеансом, и сделал звонок.
– Слушаю вас, господин губернатор! – пропел в трубке мелодичный женский голос.
Толмачёв засмеялся.
– Льстишь, моя хорошая. Увы, Лариса, пока я возглавляю не область, а лишь департамент образования.
– Это вопрос времени, – сказала она с наигранной беспечностью. – Мне приятно, что ты не забываешь про меня.
– Как я могу забыть тебя, маэстро?
Теперь она засмеялась.
– Тоже льстишь? Увы, я не маэстро. Всего лишь даю частные уроки музыки.
– Возможно, это тоже вопрос времени.
– Так звонишь или дело есть? – спросила Лариса.
– Дело. Вернее, несколько дел.
– Я слушаю.
– Первое: хочу слышать твой голос.
– Ты его слышишь.
– Второе: хочу увидеться с тобой.
– И третье?
– Не только увидеться…
– Ага, запросы стремительно растут, – она немного помолчала, потом спросила: – Какая необходимость? Валентина держит тебя на голодном пайке?
Он скептически хмыкнул.
– Нет, конечно. Просто соскучился. Ты не рада?
– Я рада, но… стоит ли рисковать? До выборов осталось не так уж и много времени. Давай не будем совершать опрометчивые поступки. Поизображай из себя пару месяцев примерного семьянина. Сам же убеждал меня, что сейчас не время рушить семью.
Она, конечно же, была права. Но внутреннее напряжение не давало покоя, требовало разрядки.
– Рискнём один раз, – сказал Антон. – Мы ведь уже не первый месяц с тобой вместе. Пока всё обходилось. Почему же теперь?..
– Теперь твои портреты по всей области развешены.
– И всё же рискнём, – настойчиво повторил он.
– Как знаешь, – не стала спорить она. – Когда приедешь?
– Примерно через полчаса.
– Хорошо. Жду.
Антон вновь выключил телефон. Затем запустил двигатель и выехал со стоянки. Предостережение подруги не изменило его планов, но всё же заставило задуматься над элементарными мерами предосторожности. Требовалось как-то замаскироваться. Кардинально изменить внешность он сейчас не имел возможности, но прикрыть своё лицо козырьком кепки не помешало бы. Он подъехал к магазину головных уборов. Но едва Толмачёв вошёл в помещение, продавщицы, приветливо улыбаясь, бросились ему навстречу.
– Антон Владимирович, что желаете приобрести? У нас широкий выбор товаров.
Он слегка стушевался и ляпнул первое, что пришло в голову:
– Спасибо, девушки. Я заглянул к вам по служебным делам. Хочу убедиться, что у вас нет нарушений в вопросах обслуживания посетителей.
И хотя департамент образования не имел к торговле никакого отношения, а должность губернатора была лишь в перспективе, женщины наперебой стали уверять его в том, что у них обслуживание клиентов на высшем уровне. Они достали из шкафчика журнал отзывов покупателей, предложили позвать администратора. Толмачёв поспешил их успокоить:
– Спасибо, не нужно. Я и так вижу, что у вас всё замечательно.
Он вернулся к своей машине и поехал искать другой такой же магазин. Найдя подходящий объект, загнал автомобиль на стоянку и, опустив стекло, окликнул проходящего мимо паренька:
– Слышь, приятель, дело есть. Подойди.
Парень остановился и развязно спросил, сунув руки в карманы:
– А мне оно надо?
– Если деньги не нужны, то, конечно, не надо.
Парень вразвалку подошёл к машине.
– Ну, давай, батя, озвучивай тему.
Антона покоробила его наглая манера разговаривать. Но он сдержал эмоции. Сейчас не до апломба.
– Дело такое, – сказал он. – Я даю тебе «штуку». Ты идёшь в магазин и покупаешь мне кепку. Сдачу забираешь себе. Кепка должна быть с большим козырьком. И постарайся с размером не ошибиться.
– А сам чё не сходишь? Западло, что ли?
– С левой ногой проблема, – соврал Антон. – Операцию делали.
– Ладно, замётано!
Парень взял деньги и ушёл. Не прошло и десяти минут, как он вернулся, протягивая Толмачёву чёрную бейсболку. Антон гневно сверкнул глазами.
– Ты что мне принёс? Я заказывал кепку, а не эту фигню. Взял то, что подешевле?
– Тебе что – деньги жалко? – попёр парень в атаку. – Боишься, что простому человеку лишняя копейка достанется? Не жмись, батя. Твой «мерс» лимона на четыре тянет. А ты на бедных людях экономишь.
– Да не в деньгах дело…
– Тогда я ваще не понял, что тебя не устраивает? Заказ твой я выполнил, хотя мог просто свалить с деньгами. Цени поступок! Бейсболка ему не нравится…
– Но ведь не по сезону она. Сентябрь на дворе.
– Зато козырёк большой. И размер регулируется.
Спорить не имело смысла. Антон взял головной убор и поднял стекло. Выбравшись со стоянки, он поехал к дому, в котором жила Лариса.
У подъезда на лавочке сидели три старушки. Антон потянул козырёк вниз, стараясь прикрыть им лицо, и зашагал к входной двери.
– Дома Лариса, – сообщила ему одна из бабушек. – Я её недавно в окошке видела.
– Спасибо! – машинально ответил Толмачёв.
И тут же почувствовал досаду. Конспиратор, мать твою ети! Впрочем, эти бабки любого агента в два счёта разоблачат. Тут уж удивляться нечему. Он подошёл к двери и стал набирать номер на пульте домофона.
– Давно его не было видно, – сказала полушёпотом другая старушка. – Я уж, грешным делом, подумала, что больше не появится здесь.
– Зато другой зачастил, – поддержала разговор третья. – Почитай, через день да каждый день к Лариске наведывается.
Антон резко обернулся на разговорчивых старух.
– Что?!
Они отчаянно замахали руками.
– Это мы так, о своём судачим. Не обращайте внимания. Ступайте-ступайте! Дома Лариса.
В это время раздался протяжный писк домофона. Толмачёв распахнул дверь и вошёл в подъезд.
* * *
Его гневную обвинительную речь Лариса терпеливо выслушала до конца. Потом спокойным голосом спросила:
– Ты закончил?
Эта её манера спокойно воспринимать любую ситуацию очень нравилась Антону. Лариса никогда не повышала голоса и не перебивала собеседника. Но сейчас её сдержанность вызвала в нём совсем иную реакцию.
– Прекрати издеваться! – прикрикнул он.
– А ты прекрати кричать.
Она смотрела на него своими ясными серыми глазами. Антон невольно залюбовался ею. Красивая! Очень красивая умная женщина тридцати двух лет, ни разу не побывавшая замужем.
Впрочем, Валентина в свои сорок два, пожалуй, по внешности ничуть не уступала Ларисе. И ведь тоже отнюдь не глупа. Но с ней всё как-то было не так. В отношениях постоянно чувствовалась наигранность, неискренность. Прожив вместе двадцать один год, они так и не научились полностью доверять друг другу. Внешнее семейное благополучие и отсутствие настоящего душевного тепла толкнули Толмачёва на поиски этого самого тепла на стороне. Во всяком случае, этим аргументом он успешно успокаивал свою совесть.
С Ларисой он мог позволить себе быть откровенным, не боясь, что она его неправильно поймёт или посмеётся над ним. Именно душевная близость, а не поиски приключений удерживали его рядом с ней. Они уже начинали строить планы на совместное будущее. Да, ради неё он готов был разрушить свою семью.
И вдруг такое предательство!
– Не ожидал, что ты воткнёшь мне нож в спину, – сказал Антон, ещё не успокоившись, но уже заметно остудив первоначальный пыл.
– Нож в спину? – она удивлённо вскинула бровь. – Не говори глупости. Я тебя не предавала.
– Неужели? – спросил он язвительным тоном. – И сколько же раз ты меня не предала?
Она поднялась с дивана и спросила:
– Чаю хочешь? Или, может быть, кофе? У меня есть конфеты – пальчики оближешь.
– Любовник принёс? – угрюмо спросил Толмачёв.
– Ты имеешь в виду Серёжу? Да, он. Но уверяю тебя, конфеты от этого ничуть не стали хуже.
– Ну, ты даёшь!
Лариса подошла к нему вплотную и, глядя в глаза, заговорила неожиданно жёстко:
– Послушай, Антон, прекрати этот спектакль! Мы с тобой встречаемся около полугода. Вроде бы, всё у нас прекрасно: чувства, доверие, внимание и понимание. Однако есть одно маленькое «но».
– Любопытно! Прежде у нас никаких «но» не возникало.
– Я говорю о вопиющей несправедливости. Сам посуди, ситуации у нас неравноценные. На что мне жаловаться? Живу так, как хочу. Ни от кого не прячусь и не завишу. Имею любовника с большими возможностями. А каково тебе, бедняге? Ведь на два фронта воюешь! Вот я и решила взвалить на себя дополнительную нагрузку, чтобы всё честно было.
– Понятно! – он с досадой покачал головой. – Захотелось компенсации. Но ты ведь должна понимать, что в данный момент ситуация вынуждает меня сохранять видимость семьи. Иначе бы я…
– Боже мой, Антон! – горячо воскликнула она, не сдержав на этот раз эмоции. – Это ты чего-то не понимаешь. У тебя семья: жена, с которой прожил больше двадцати лет; взрослый сын. Захочешь ли ты кардинально менять привычный образ жизни или всё закончится одними разговорами – это мне неведомо. А моё время уходит. Я одна, совсем одна. Понимаешь? Я тоже хочу иметь семью. Детей хочу. А Сергей любит меня. По-настоящему любит. И предлагает мне руку и сердце.
– А ты его любишь?
Она повернулась и пошла на кухню, бросив на ходу:
– Идём!
Толмачёв вдруг успокоился. Это было спокойствие человека, который потерял нечто очень важное и теперь вдруг смирился со своей потерей. А если так, то чего сцены разыгрывать и изображать из себя обиженного? Значит, надо просто плюнуть на всё, расслабиться и получать удовольствие. Сначала попить чай с Серёжиными конфетами – почему бы и нет! А потом увести в постель Серёжину невесту.
Вслед за Ларисой он зашёл на кухню.
Ларисина голова лежала у него на плече. Антону очень нравилась эта её привычка. Всякий раз после близости она ложилась так, гладясь щекой об его плечо, словно котёнок. В груди у него вдруг остро кольнуло. Чёрт возьми, неужели он так легко и просто уступит её? Ведь эти неполные шесть месяцев они были счастливы вместе. По-настоящему счастливы. И вдруг… Боже, зачем же она так поступила? Зачем?!
Он поймал себя на мысли, что опять поддался эмоциям. Заставив себя успокоиться, спросил:
– Это наше последнее свидание?
Она пожала плечами, не меняя позы.
– Как решишь, так и будет.
– А как же твой Серёжа? Захочет ли он терпеть наш треугольник?
Лариса слегка приподнялась, оторвав голову от его плеча. Сказала тихо:
– Антоша, у меня с ним ничего не было.
– Не было?! – удивлённо воскликнул Антон. – Но он же регулярно бывает здесь. Чем вы занимаетесь?
– Пьём чай с конфетами. Или кофе.
– И всё?
– Ещё разговариваем.
– И всё?
– Может быть, ещё какие-нибудь мелочи. Ничего серьёзного.
Он резко поднялся, сел на кровати.
– Лариска, это же совсем другое дело! Прямо камень с души свалился. Только не пойму, зачем тебе это нужно?
– Что – «это»?
Она села рядом с ним, прижалась к плечу.
– Ну, встречи с этим Серёжей. Зачем морочишь мужику голову, если не собираешься строить с ним отношения?
– А я, Антоша, ни с кем не собираюсь строить отношения. Строительство – не моя стезя. Я хочу создать семью на основе любви, взаимопонимания и доверия.
– Ладно, пусть так, – согласился он. – Тогда тем более непонятно. Человек приходит, на что-то надеется. Ведь получается, что ты его за нос водишь.
Она решительно помотала головой.
– Нет, не так. Я ничего ему не обещала и ни в чём не обманула. И он ни на что не претендует, хотя и надеется. Ему хорошо со мной, вот и приходит. А мне с ним интересно. Он очень хороший, интеллигентный, приятный человек.
Толмачёв почувствовал острый укол ревности. Стараясь придать голосу оттенки безразличия, сказал:
– Почему бы тебе не выйти за него замуж? Вполне подходящая кандидатура. Смотри, упустишь шанс.
Лариса разгадала его маневр. Засмеялась.
– Не хочу за него замуж. Понимаешь, Сергей моложе меня на шесть лет. Зачем мне такой юноша?
– Зато я старше на целых двенадцать.
– Мужчина и должен быть старше.
– Прямо-таки должен? Кто тебе такое сказал?
– Это моё личное мнение. На объективность не претендую.
Антон осторожно обнял её, уткнулся лицом в её волосы.
– Лариса, родная, я не передумаю. Клянусь тебе! Хочешь, будем продолжать встречаться? Чем я рискую, в конце концов? Губернаторским креслом? Подумаешь! Невелика потеря. Ты мне дороже всех и всего.
– Но ведь ты очень хотел стать губернатором, – возразила она.
– Да, хотел. И сейчас хочу. Я бы мог много полезного сделать для области. В голове роятся планы, задумки, проекты. Но если передо мной встаёт выбор…
Антон замолчал, захлёстнутый волной чувств. Лариса с нежностью смотрела на него влажными глазами.
– Не надо тебе выбирать. Пусть лучше тебя выберут, – сказала тихо, почти шёпотом. – И рисковать не стоит. Ты должен достичь своей цели. Для тебя это важно. Значит, и для меня тоже. А я подожду. Сколько нужно, столько и буду ждать.
Впору было самому прослезиться от её готовности пожертвовать собой ради его интересов. Однако Антона слова возлюбленной насторожили. Да, для него очень важно стать губернатором. Он стремился к этой должности, мечтал о ней. Но, несмотря на это, только что выразил готовность пожертвовать своей мечтой ради любви. Ради неё – Ларисы. Так почему же она не ухватилась за такую возможность, не пошла навстречу? Напротив, стала убеждать его в необходимости продолжать борьбу за высокий пост. Выходит, он не сам по себе дорог ей, а лишь в сочетании с высокой должностью?
«Любовник с большими возможностями»…
* * *
Возвращаясь домой, Антон тщательно готовился к ответам на сердитые и дотошные расспросы супруги. К его удивлению Валентина не стала устраивать разборок, лишь осторожно спросила:
– Ты был очень занят весь день?
– Нет, – сказал он. – Просто решил развеяться. Поехал в бор, побродил среди сосен в одиночестве.
– Ты был недоступен всё время, – напомнила жена.
– Да, я отключил телефон перед сеансом. А потом… не то, чтобы забыл его включить, просто хотелось в спокойной обстановке поразмышлять над свежей информацией.
Валентина либо поверила в его объяснения, либо сделала вид. Вела она себя как-то очень уж сдержанно и осторожно. С некоторых пор такое с ней случалось время от времени. Чем это объяснялось, было непонятно. Да Антон и не задавался подобными вопросами.
– Как прошёл последний сеанс? – спросила жена.
– Сюжет другой, но финал всё тот же, – ответил он.
– Ты погиб от руки друга?
– Да.
– И он… был похож на предыдущих?
– Похож.
Валентина взволнованно походила по комнате, потом подошла к окну и стала глядеть сквозь стекло во двор. Не оборачиваясь, сказала:
– Тоша, мне очень тревожно. Кто-то в твоём близком окружении представляет для тебя смертельную опасность. Не исключено, что это связано с предстоящими выборами. Ты уже предполагаешь, кто это может быть? Твой последний убийца кого-нибудь напомнил тебе?
Толмачёву показалось, что его навязчиво к чему-то подталкивают. Это ему очень не понравилось и насторожило. Заводить откровенный разговор не было ни малейшего желания.
– Не знаю, – сказал он. – Мне было трудно сосредоточиться. В голове постоянно слышался какой-то шум.
Валентина повернулась к нему.
– Но это вполне объяснимо. Когда человек чувствует смертельную опасность, у него поднимается давление. От этого возникает шум в ушах.
– Он больше походил на чей-то голос, бубнящий в моей голове.
Жена удивлённо подняла брови.
– Голос? Что за чушь?! Тоша, тебе, вероятно, показалось. Скорее всего, это был шум. Просто шум. Причину я тебе объяснила.
– Нет, дорогая, это был голос. Невнятный, неразборчивый, но всё же голос.
– Глупости! Ну, сам подумай, откуда он мог взяться?
– Понятия не имею. Хотя… – Антон вдруг замер, поражённый внезапной догадкой. – Чёрт возьми! А что, если…
Валентина резко подалась к нему.
– Что – «если»?
– Да так, глупости, – он небрежно махнул рукой. – Прости, я не готов продолжать эту тему. Мне ещё надо подумать.
Теперь ему действительно было над чем подумать. Голос! Да, именно голос менял всю картину. Почему же он раньше не сообразил? Ведь может статься, что его просто разводят как лоха. Но если это спектакль, то у него непременно должен быть режиссёр. А ещё сценарист и автор идеи. И, конечно же, лицо, заинтересованное в этом спектакле…
Валентина прервала его мысли, сообщив:
– Звонил Саша Борщов. Сказал, что не может никак с тобой связаться. А у него к тебе важное дело.
– Что за дело? – спросил Антон.
– Я в ваши мужские дела нос не сую. Позвони ему сам и всё узнаешь.
Толмачёв включил телефон и позвонил Борщову.
– Саня, что там у тебя стряслось?
– Стряслось, Антоша, стряслось, – весело балагурил Александр. – Завтра суббота – банный день. Предлагаю поехать ко мне на дачу и, так сказать, «дать жару». А заодно отметить кандидатскую.
– Кандидатскую? – спросил Антон. – Кто защитился?
Борщов громко расхохотался.
– Ага, попался на мою уловку! Нет, Антон, мы другую кандидатскую отметим. У нас же на пост губернатора три кандидата: ты, Паша и я. Вот я и предлагаю собраться втроём – накрыть стол, баньку затопить. У меня шикарная баня. Ты, кажется, ещё не бывал на моей даче?
– Нет, не доводилось.
– Много потерял, Антоша! Но мы это дело поправим. Попаришься в моей баньке – сам такую же захочешь построить. Ну что, друг, принимаешь приглашение?
– Охотно, – сказал Антон.
– Договорились! – бодро воскликнул Борщов. – Завтра в одиннадцать заеду за тобой.
Связь прервалась. Антон продолжал стоять посреди комнаты с телефоном в руке. Он и в самом деле был не прочь попариться в бане в вышеупомянутой компании. И не только для того, чтобы немного развеяться. Ему хотелось кое в чём убедиться.
– Значит, ты решил завтра поехать в баню? – спросила Валентина.
– Да, – ответил он, с любопытством глядя ей в лицо. – А ты как узнала про баню? Я этого слова не произносил.
Она засмеялась.
– Но ведь Саша его произносил?
– При чём здесь Саша? Рядом с тобою нахожусь я.
– У тебя очень громкий звук на телефоне. Всё слышно.
– Разве?
– Тоша, что за придирки? – обиженно воскликнула Валентина. – Я беспокоюсь за тебя, проявляю о тебе заботу. А тебя, оказывается, всё это раздражает. Уж и не знаю, как тебе угодить.
– Ладно, извини, – сказал он.
Устраивать разборки не имело смысла, хотя и возникли подозрения, что Валентина всё же совала свой нос «в мужские дела».
Глава 3. Предбанник
На дачу они ехали вдвоём на внушительном джипе Борщова. Управляя машиной, Александр Михайлович оживлённо расхваливал своё новое роскошное приобретение и подчёркивал преимущества внедорожников перед чисто городскими автомобилями.
– Так что ты, Антоша, неправильно выбрал себе машину, – говорил он. – Покупай джип – не пожалеешь.
– Меня мой «Мерседес» вполне устраивает, – сказал Антон.
– «Устраивает»! – усмехнулся Борщов. – Нет, я не спорю: машина красивая, мощная, шикарная. Но куда на ней поедешь? Только по асфальту годится.
– А мне и надо только по асфальту. Я в городе живу.
– А что – на природу не выезжаешь?
– Выезжаю. Бываю иногда в сосновом бору, – сказал Толмачёв с улыбкой. – Но туда я и на своей могу проехать.
– «В сосновом бору»! – опять передразнил хозяин джипа. – Ну а рыбалка? Охота? Или хотя бы по грибы ходишь в лес?
– По грибы хожу иногда. Но для этого у меня есть старый «Жигулёнок».
Борщов пренебрежительно хмыкнул.
– «Жигуль» – это не машина. Я бы в такое корыто даже садиться не стал. Не те времена. Ну ладно, по грибы на ней можно поехать. А на охоту?
– Да не любитель я. Мне в городе комфортней. Не понимаю, чего вас тянет комаров кормить?
– А что тебе комары? Вот проблема! Ты же, вроде, бывший деревенский парень?
– Ну да. Рос я в деревне. И всё время мечтал сбежать оттуда. Наелся досыта деревенской жизни. И сбежал – сразу, как только появилась возможность. Я и в институт-то, наверное, поступил только для того, чтобы в город уехать. Это в старых песнях деревня по ночам снится. Оно, может быть, когда-то так и было. Тянуло людей в их «заповедные места». Только всё давно изменилось. Не та ныне деревня, совсем не та. Погрязла в пьянстве, воровстве, хулиганстве. Развратили её.
Борщов удивлённо покачал головой.
– Странно. Очень странно. Вот вы с Пашей Коржиным старые друзья, а такие разные. Пашка вон в тайге себе избушку соорудил. В самой глухомани. Впрочем, тебе ли не знать об этом.
– Да, я слышал.
– То есть как это – слышал?! Ты что, ни разу там не был?!
– Нет.
– Ну, ты!.. – шокированный только что услышанной информацией, Александр так и не смог подобрать нужного слова, лишь сказал: – Ладно, об этом мы ещё поговорим.
– А ты там бывал? – спросил Антон.
– Да, в прошлом году мы славно поохотились с Павликом. На зверя не ходили, но дичь хорошо постреляли. Места там сказочные. Правда, увлеклись, забрели далеко от домика, а тут дождь, как нарочно. Промокли, промёрзли, пока добрались. Время-то к октябрю шло. Но у Паши там банька тоже имеется – маленькая да жаркая. Спасла нас от простуды. Странно, что он тебе об этом не рассказывал.
Они подъехали к массивным раздвижным воротам, встроенным в высокий глухой забор. Борщов заглушил двигатель.
– Подождём Пашу здесь, – сказал он. – А пока потолкуем с глазу на глаз – о том, что меня очень беспокоит.
Толмачёв понимающе кивнул.
– Догадываюсь, о чём речь. Тебя интересуют результаты моих сеансов у гипнотизёра.
– Верно! Дело-то серьёзное. Я ведь, Антоша, не просто так любопытствую. И не только тебе задаю вопросы. Боря Смыслов передо мной отчитался по полной программе. Но он, вероятно, не всё знает? Так ведь?
– Не всё, – Антон повернулся к собеседнику всем корпусом. – Только я одного не пойму: если опасность грозит мне, то ты-то чего суетишься?
Борщов резко переменился в лице.
– Ты меня обидеть хочешь?! – гневно выкрикнул он. – Скажи честно: захотелось в душу человеку плюнуть? «Чего суетишься»! – передразнил он с сарказмом. – Мы сколько времени вместе работаем?
– Чуть больше двух лет.
– И что? Мало, по-твоему? Мне-то подумалось, что мы с тобой стали друзьями. Или я что-то неправильно понимаю?
– Правильно понимаешь, Саша, – примирительно сказал Антон. – Ты всё правильно понимаешь. Но также постарайся понять, что я сейчас немного не в себе. От всей этой ерунды голова идёт кругом. На носу выборы. Дело напряжное, хлопотное. А мне вдруг сообщают о смертельной угрозе со стороны близкого друга…
Александр Михайлович отчаянно взмахнул руками.
– Да, понимаю, чёрт возьми! Всё я, Антоша, понимаю. Борька мне тоже говорил, что тебе грозит такая опасность. Только вот кто это может быть? Ведь если связать угрозу с выборами, то получается, что опасен для тебя кто-то из нас двоих: либо я, либо Паша. Но это же бред! Ну, сам посуди, Антон – это бред! Мы тебе не враги.
– Не враги, – согласился Антон. – Вы мне всего лишь соперники в борьбе за кресло губернатора.
– Да не соперник я тебе! – голос Борщова опять поднялся до крика. – Не знаю, как Павлику, а мне не нужно это кресло. Зачем мне такой хомут на шею? Я в своём кресле чувствую себя куда как комфортнее. И при этом имею не меньше, чем губернатор. Увидишь мои владения – сам убедишься. Я ведь, Антоша, уже восемь лет в первых замах у Гаврилова. Чувствую себя на этом месте как рыба в воде. Предвижу твой закономерный вопрос: зачем же я ввязался в выборную кампанию? Да всё очень просто: меня Старик попросил об этом. Чтобы было не менее трёх кандидатов. Для легитимности выборов, так сказать. Вот и всё.
Антом внимательно посмотрел ему в глаза.
– Но ведь тогда получается, что мне угрожает Павел – мой друг со студенческой скамьи.
Борщов отвернулся от него и стал смотреть куда-то через лобовое стекло. После некоторой паузы сказал:
– На Пашу я бы подумал в последнюю очередь. Да чего там – я бы вовсе на него не стал бросать тень. Мы с ним дружны уже почти три года. С тобой вот как-то не сразу нашли общий язык, а Павел оказался человеком более открытым. Честный, порядочный, надёжный мужик! Зря ты его подозреваешь.
Антон грустно усмехнулся.
– Ну ты, Саня, даёшь! Разве я сказал, что кого-то подозреваю? Я вообще не уверен, что мне реально кто-то угрожает. Мало ли из-за чего могла возникнуть тревога. Может быть, съел чего-нибудь… – попытался он пошутить.
– Значит, методам Бори Смыслова ты не слишком доверяешь?
– Нет, почему же? Результаты очень убедительные.
– Но всё же тебя что-то смутило? Что, если не секрет?
– Всё было на высшем уровне, – успокоил его Антон. – Борис Алексеевич показал себя мастером своего дела. Просто мне осточертело размышлять на эту тему и неизвестно кого бояться. Хочется отвлечься и развеяться.
– Вот это я тебе твёрдо обещаю, – бодро отозвался Александр. – Всё будет, как ты сам только что изволил выразиться, на высшем уровне, – он взглянул в зеркало, расположенное на лобовом стекле. – А вот и Паша подъехал. Пойдём, встретим друга.
