Часть пятая
Не то уже Хотьково
28
Мы продолжим нашу повесть,
Опустив почти семь лет.
В петербургский новый офис,
В свой просторный кабинет,
Я созвал большой совет:
Наш хотьковский филиал,
Что и так едва дышал,
Влез в финансовый скандал.
Долго думали, рядили,
Так и этак покрутили,
Наконец совет решил,
Что спасать там производство
От развала и банкротства
Будет Благов Михаил.
Да, конечно же, друг Миша —
Бывший лучший программист,
А теперь, бери повыше,
Главный наш экономист,
Из моих надёжных замов
Самый умный и упрямый,
Но по-прежнему тот самый
Холостяк и гитарист.
29
Там средь стареньких избушек
Встал помпезный магазин,
Будто в стае кур-несушек
Распустил свой хвост павлин.
Здесь меж серых легковушек
Припаркован лимузин —
Как меж сгорбленных старушек
Встрял во фраке господин.
Тихий вечер. С Мишей снова
Мы идём по слободе.
Да, не то уже Хотьково,
Да и мы уже не те.
Как там дед и баба Рая,
Антонина и Вадим?
На крыльце, невозмутим,
Рыжий кот лежит, зевая.
Дверь открылась. Вылетает
Нам под ноги, звонко лает
Замечательная псина —
Золотистый колобок
Чуть крупнее апельсина.
И выходит на порог…
Неужели Антонина?
Та же яркая краса,
Те же ясные глаза,
Только стало всё контрастней
И острее во сто крат —
И лицо ещё прекрасней,
Выразительнее взгляд!
Главный наш экономист
Как-то вдруг отпрянул вниз.
Нет, так дело не пойдёт!
Мне пришлось шагнуть вперёд,
Улыбнувшись для почина:
– Здравствуй, Тоня–Антонина!
Убери свою собаку —
Миша еле жив со страху.
– Что же он такой пугливый? —
Говорит она игриво, —
С виду же ка-а-кой мужчина —
Представительный, красивый…
Да не Тоня я, Полина.
А сестра четвёртый год
За границею живёт.
Из сеней за дочкой вслед
На широкое крыльцо
Выползает Петя-дед —
Как осунулось лицо…
Взгляд же прежний, петушиный,
Да и голос – ровный, чинный:
– Вы откуда, молодёжь,
От какого кандидата?
– Пётр Фомич, не узнаёшь?
Жили мы у вас когда-то.
Глаз сощурил добрый дед:
– Ну-ка, выйди-ка на свет…
Братцы! Мишка! Вот так гости!
Жаль, Раиса на погосте,
Вот бы рада-то была.
Да уж нету… Померла.
30
Тот же дом добротный, старый,
Тот же, вроде, да не тот —
Нет родного самовара,
Из угла исчез комод.
Где буфет и табуретки,
Домотканый половик?
В доме вазы, статуэтки,
Мебель новая, салфетки,
Пианино, стопки книг…
Лишь Николы тёмный лик
Сохранил в углу старик.
Стол Полина накрывает,
Миша свёртки достаёт.
Вот ведь как оно бывает,
Тот же дом, да и не тот —
Бабы Раи не хватает,
Антонина не зайдёт…
Да не будем мы о грустном.
Тут таким запахло вкусным
Настоящим пирогом,
Будто нынче баба Рая,
На часок сойдя из рая,
Свой пирог нам испекла —
Как внесла его Полина,
Тёплых запахов лавина
Всё вокруг заволокла.
Дед расплылся до ушей:
– В пирогах, ребята, сила!
Да уж, Поля, угодила —
Как прознала про гостей,
Из каких таких «Вестей»?
С ночи тесто замесила,
Напекла, глядите сами,
И с капустой, и с грибами…
– Всё должно быть как при маме.
– Так какими же судьбами
Вас на старые круги
Занесло на пироги?
– Пётр Фомич, небось слыхал,
Тут наш местный филиал
Пузыри пускать вдруг стал.
– Да уже который год
Загибается завод…
Ходят слухи по Хотьково,
Едет, мол, директор новый.
Вы-то что слыхали сами?
– Вот директор, перед вами —
Боевой мой первый зам,
А теперь назначен к вам,
Чтобы вытащить завод
Из финансовых болот.
– Это новость – так уж новость!
Неужели в нашу волость,
До кривых хотьковских грядок
Вдруг дотянется порядок?
Я же рад удаче редкой:
Миша, ты – и вдруг директор!
Значит, снова заживём,
Снова песни запоём!
31
Рыжий кот свился клубком
С апельсиновым щенком,
В тёплой рыжей тесноте
Дремлют оба на тахте.
Славно так сидеть у деда,
Льётся чай, течёт беседа,
Дед в уютной полутьме
Вспоминает годы те:
– Зять тогда нам удружил,
Будто ос разворошил,
Ведь у нас народ – беда,
На язык остёр всегда.
Пусть зятёк меня простит,
Стал он «Вадик – Кран свистит».
Улыбнулась нам Полина:
– Мне писала Антонина,
Тут народ её «достал»,
Мол, Вадим – транссексуал.
Всяк приклеить норовит —
Кто «кастрат»,
Кто «трансвестит»,
Потихоньку «трансвестит»
Перешили в «кран свистит».
Дед вздохнул:
– Мы все тогда
Натерпелись с остряками,
Кабы не мои года,
Лез бы в драку с кулаками.
Что теперь таить греха,
С дочкой я тогда повздорил,
Мол, уйди от дурака,
Не живи в таком позоре.
Грешным делом думал я
Мишу получить в зятья,
Видел же, что много дней
Ты, бедняга, сох по ней.
О! Полина встрепенулась,
К Михаилу повернулась:
– Михаил Петрович, вы
Были в Тоню влюблены?
Друг мой Миша-Михаил
Очи долу опустил.
Понял дед, не то сказал
И руками замахал:
– Дело прошлое теперь,
Слава богу, без потерь
Обошлось. Спасибо Мише,
Помнишь, из больницы вышел,
В свой любезный интернет
С головой ушёл чуть свет.
И ушёл, да не пропал,
То, что надо, откопал —
То ли в Йене, то ли в Вене,
Уж в какой, не помню, хрени,
Обнаружился приют,
Вроде частный институт,
Где желающим за деньги
Хоть лицо, хоть пол заменят,
Там отрежут, тут пришьют,
Хочешь – сердце, хочешь – почку,
Только деньги ставь на бочку.
Как узнали, в ту же ночь,
Чтоб сородичу помочь,
Полетели телеграммы,
По межгороду звонки —
Ой вы, доченьки–сынки,
Вам поклон от папы–мамы,
Повод грустный и смешной
Всей родне тряхнуть мошной.
Трудно Рая их растила,
Кое в чём помог и я.
Но зато какая сила,
Коли дружная семья
Да великая родня!
И к концу второй недели
Переводы подоспели
Да из клиники ответ —
Пригласительный пакет.
В этих хлопотах–заботах
Мы вас, братцы, проглядели,
Как вы сделали работу,
Как в свой Питер улетели.
– Не до нас тогда вам было…
– Да что было, то уж сплыло…
Вскоре Вадику пришили
Орган, присланный из Конго
От какого-то Мумбонга,
Что расшибся там на гонках.
Мы уж с бабкою решили,
Будут внуки–негритятки —
Гладки, кругленьки да сладки,
Как конфетки–шоколадки.
Только чуда не случилось,
Ведь на то и божья власть,
Вскоре двойня народилась,
Оба-двое в нашу масть.
Девочку назвали Рая,
Это бабке честь такая,
А мальчонку – Михаил.
Так Вадим постановил —
Мол, когда б не Благов Миша,
Я бы, может, и не выжил,
Да и не было б ребят,
Словом, он мне кровный брат.
Так что, Миша, в твою честь
У меня внучонок есть —
Это веская причина
Мне считать тебя за сына.
Улыбнулась вновь Полина:
– Вам отец как сыну рад,
Значит, вы теперь мой брат,
Самый младший брат, шестой,
И пока что холостой.
А сестра, что та же мать,
Не позволю вам скучать,
Буду вам жену искать.
Друга Мишу не узнать —
Не нашёлся, что сказать.
32
Старых ходиков не видно,
Стук их заменил собой
Бой часов больших, солидных,
Из каких-то снов старинных
Полнозвучный, ровный бой.
Дед вздохнул:
– Я б затянулся,
Да Полина не даёт,
Всё следит, чтоб не загнулся…
Да, представьте, в тот же год
Прикатил тот самый янки,
Что сбежал с дурацкой пьянки.
Повинился чин по чину,
Перевёл на зятя счёт,
Отписал ему машину
И в Америку зовёт —
В свою фирму на работу.
Мол, имеет он заботу
Подобрать себе людей
Для рождения идей.
И уже нашёл двух умных,
Рассудительных, не шумных.
Тем двоим в противовес
Нужен третий, сущий бес —
И бедовый, и азартный,
С головою нестандартной.
А таких как Вадик-зять
Во всём свете не сыскать.
Вот ведь как всё повернулось —
Заглянуло горе в дом,
Всё поставило вверх дном,
Крутанулось, кувыркнулось
Да удачей обернулось.
Долги были разговоры
Но не долги были сборы,
Ребятишек похватали
Да и поминай как звали.
Вновь остались мы одни,
Как на месте леса пни.
Сели с Раей на крылечке,
Две бесхозные овечки.
Ан на этот случай бог
Нам Полину приберёг.
К тому времени она,
Мать и верная жена,
Нажилась да натерпелась
С мужем, горе-скрипачом,
Алкашом да трепачом.
Поля вспыхнула, зарделась:
– Папа, это тут причём?
– Да уж, Полюшка, притом,
Так судьба распорядилась,
Чтоб ты с сыном в отчий дом
Очень кстати возвратилась.
Тут уж я не удержался
И поинтересовался:
– Где же, милая Полина,
Вы от нас укрыли сына?
– Мой Петруша-Петушок,
Дедов тёзка и дружок,
Улетел в Иокогаму.
Их компьютерный кружок
Сделал лучшую программу.
Днём учитель нам звонил,
Очень Петушка хвалил.
Миша ожил:
– Я читал,
Там у них сейчас финал!
Наша детская команда…
Значит, сын ваш… Это ж надо!
Программист… Не ожидал…
Вижу, друг совсем пропал.
* * *
Дремлет в кресле Петя-дед,
Ласково укутан в плед.
За раскрытым пианино
В платье шелковом Полина
Звуки чудные творит.
Миша рядом с ней стоит,
Опершись на инструмент,
Слушает дивертисмент.
Где душа его парит?
Часть шестая
С поля брани возвратясь
33
Горы, как рука в перчатку,
Входят в воды океана,
На песке Копакабана
Развлекает негр мулатку,
А вокруг танцует Рио
Беззаботно и игриво!
Где-то сбоку тут и мы —
Первый день как из зимы.
…Ночь в Бразилии. В отеле
Я ворочаюсь в постели:
День по Питеру шагает,
Там – одиннадцать часов.
Организм не поспевает
Вслед за сменой поясов —
Здесь у нас лишь третий час,
Вот такой вот перепляс.
На балконе в кресло сяду.
Рио спит. Лишь иногда
Прошуршит машина рядом
Ниоткуда никуда.
Улочка Отавиано
Подо мною, а за ней
Старый форт Копакабана.
Лижут волны океана
Соль его крутых камней.
Зыбкой ниточкой огней
Светит город Нитерой.
Где-то слева за горой
Как за пазухой у бога
Приютился Ботафого,
Фешенебельный район,
Где Спаситель вознесён
Над утёсом Корковадо.
Смотрит он отцовским взглядом
На коттеджи и бульвары,
На простор Гуанабары,
В мир ребячливый и старый,
Смотрит пристально и строго.
В этом самом Ботафого
И назначен тот конгресс,
Что имеет интерес
К нашим праведным трудам.
Ждут нас с Мишей завтра там.
Спят безлюдные балконы,
Ни огня до самых крыш.
За спиною вдруг знакомый
Слышу голос: «Что не спишь?»
Миша на своём балконе
В белоснежном балахоне
Улыбнулся: «Раз не спим,
Заходи, поговорим».
Тёмной ночи посредине
Как в подвешенной корзине
Над Бразилией парим,
Пиво тянем, говорим.
Вспоминаем, как когда-то
Попросились к деду в хату.
Пётр Фомич… Уже пять лет,
Как оставил белый свет
Этот добрый, мудрый дед.
– Миша, помнишь то преданье
Про Мстислава и Еланью?
Между делом я, нет-нет,
Вспоминаю тот сюжет…
Что там дальше? Воевода,
Он вернулся из похода
Или без вести пропал?
Дед ведь так и не сказал…
– Ты, наверное, забыл,
С тестем я два года жил
И, конечно же, финал
Той истории узнал.
До сих пор тревожит душу
Эта сказка…
В общем, слушай.