Czytaj książkę: «Окно в жизнь. Психология онкозаболеваний. Как помочь себе и близким»

Czcionka:

* * *

Предисловие

Столкнувшись с онкологией, в какой-то момент поняла, что никуда не деться от лечения. А еще поняла, что совсем не типично воспринимаю происходящее, смотрю на все не только изнутри как «пострадавшая», но еще и могу объяснить с точки зрения устройства психики человека.

Если взять практику любого терапевта, личная история имеет глубокий смысл. Психолог, у которого был опыт созависимых отношений, выбравшись из них, будет опираться не только на базовые знания, но и на свой опыт. Любые обстоятельства, которые мне удавалось преодолеть, становились потом темой, которую не имею права оставить себе и не показать, что может быть по-другому. Собственно, с диагнозом все то же самое. Думаю, через нас мироздание передает то, что необходимо другим. Эта книга для меня и есть то, что я не имела права не сделать.

Помню свое неаккуратное движение на занятии йогой, после которого рука начала болеть. Несильно, просто неприятное ощущение в предплечье. Первое время боль чувствовалась редко и только при попытке сделать определенное движение.

Через девять лет после того случая мне поставили диагноз.

Могла ли травма стать причиной болезни, могла ли я на что-то повлиять тогда – неизвестно. Но с этого все началось.

Прошло порядка четырех лет с редкими вспышками боли. Она становилась ощутимее, но всегда пропадала. И каждый раз, когда напряжение стихало, я тоже успокаивалась.

Переломным стал Новый год, полный сомнений и тревоги. Мы с семьей за городом, у нас непростой эмоциональный период. Я измучена самой собой и отношениями и к тому же не могу уснуть, потому что дико болит рука. Просто лежать на левом боку уже не получается, и я безуспешно пытаюсь найти такое положение, при котором боль бы утихла.

Вернувшись домой, в очередной раз пошла по врачам. До официального диагноза оставалось три года.

Мне назначали исследования всего, что только можно: МРТ позвоночника, УЗИ, рентгены, анализы. Я уже была сильно ограничена в движениях – закрыть в машине дверь левой рукой не могла, поднять и вставить карточку в картоприемник на выезде из парковки – тоже.

Невропатолог направил на занятия лечебной физкультурой, и я начала ходить к спортивному реабилитологу. Многие движения приходилось делать через сильную боль, но я продолжала активно заниматься.

Улучшений не было.

Спустя год заметила что-то непонятное в предплечье. Как будто под кожей что-то выросло. Врач поставил предварительный диагноз «закапсулированная мышца» и отправил на МРТ. И тут случилось нечто совершенно для меня нетипичное – я просто не дошла до исследования. Не смогла. Уровень тревоги был уже настолько высокий, что она начала работать против меня, вызывая паралич воли.

Это был ноябрь, а в феврале образование на руке было видно уже невооруженным глазом. Я вернулась к врачу с этой выросшей шишкой, и обследования пошли по новому кругу. На УЗИ подтвердили, что образование есть, с чем, конечно, уже нельзя было поспорить. Однако заверили, что оно точно доброкачественное и совсем не похоже на нехорошее. Но на МРТ, до которого, я наконец дошла, специалист сделала большие глаза и сказала, что нужно к онкологу. Ну что ж, значит, к онкологу.

Надо отметить, что слова «онкология» и «рак» всегда вселяли в меня дикий ужас. Раз в полгода я исправно ходила к гинекологу и маммологу, сдавала анализы и делала УЗИ. Но знала обо всем этом не так много. В моей картине мира рак мог быть только по женской части, ну разве что еще желудка, мозга, крови и кожи. Я и мысли не допускала, что мягкие ткани тоже могут быть в этом списке. Возможно, будь оно по-другому, была бы более внимательна к своему состоянию и значительно раньше оказалась бы у профильного специалиста. Но думала, да что такого там может быть? Ну связку потянула, с суставом что-то. Ничего страшного. Мозг с задачей убеждения в том, что все более-менее нормально, справлялся замечательно, а мне было гораздо проще верить ему, чем сомневаться и бояться.

Первое обследование у онколога тоже ничего страшного не показало. Просто липома – необходимо ее удалить и сдать материал на гистологию. Вполне позитивный результат, с очевидным планом действий. Я даже была в приподнятом настроении, когда готовилась к операции. С облегчением думала о том, что все закончится и рука болеть не будет.

Профессора, который меня должен был оперировать, увидела вечером, накануне операции. Разговор был коротким и по делу – будет такой-то наркоз, столько-то времени займет операция, до встречи утром.

Однако с утра, перед самой операцией, он снова зашел, что было вообще не по плану, и обстоятельно осмотрел мою руку. Сказал – это онкология, и операция пройдет по онкологическому стандарту. Необходимо будет убирать максимум ткани вокруг опухоли, но он будет стараться сохранить функциональность руки.

Это был шок. Я только успокоилась и поверила, что скоро все будет позади. Как будто уже закончилось это время со всеми тяжелыми переживаниями, где один врач успокаивает, другой пугает. Как будто я могу наконец расслабиться и собраться для последних, заключительных действий. Как будто эти месяцы жизни в слезах, страхах и неизвестности канули в прошлое, и вот опять.

Профессор попросил показать ему старое МРТ, и когда через час диск был у него, подтвердил, что образование есть и на той записи. То есть образование было видно еще полтора года назад, но реабилитолог, к которому я ходила восстанавливаться после травмы, ничего не заметил. Никакой надежды на то, что образование доброкачественное, уже не было, хотя конечно, мне говорили: «Вот вскроем, и будет видно. Вот будет проблема – тогда и будем решать».

Несколько часов провела в сильнейшей тревоге, и лишь после обеда меня забрали на операцию. Длилась она около пяти часов.

И первое, что я спросила, выйдя из наркоза: а рука на месте?

В ту ночь я спала лучше, чем когда-либо за несколько последних лет. Не было боли ни в руке, ни в шее. Причем последнюю я, как оказалось, не замечала, и только когда отпустило, осознала, что было больно и здесь. Мне не потребовались никакие сильные наркотические обезболивающие, хотя они готовились, что естественно после такого вмешательства.

С утра, когда сняли повязку во время ежедневной перевязки, смогла осмотреть свою руку. Мне удалили приличную часть мышцы, и конечно, она не выглядела как раньше. И хоть изменение внешнее тревожило меня меньше всего, принять это все равно было непросто. Нужно было время, чтобы согласиться с тем, что идеальная форма утрачена, что теперь все иначе.

А через две недели после операции пришел результат гистологии.

В тот день с самого утра я была в прекрасном настроении. Поехала на обед с подругой, и мы обсуждали, как же нам в выходные отметить хорошие результаты исследования. В том, что они непременно будут хорошими, я не сомневалась. И мы будем танцевать, пить шампанское, петь в караоке и праздновать эту жизнь.

Звонок врача выдернул меня из послеобеденного сна и обрушил все планы на выходные и саму жизнь. «Там самое хреновое, что могло только быть, – сказал он. – Впереди долгое и тяжелое лечение».

Книга – помощь для огромного количества людей, имеющих шанс если не на исцеление, то как минимум на полноценную жизнь. Потому что то количество чувств, которые поднимаются в нас после постановки диагноза, то, как мы все это воспринимаем, стереотипы, а также то, как лечат, да и вообще поток информации о том, как устроена вся эта система, не дают человеку жить полноценно. Слишком много всего, слишком обострены или, наоборот, притуплены чувства, чтобы даже постараться без паники решить, как будет лучше в этой ситуации, как помочь себе справиться.

Я дипломированный психотерапевт, практикующий уже больше девяти лет. Хорошо знакома с травматерапией, телесной терапией, символдрамой, работой с утратой, психодиагностикой, сексологией, психосоматикой и многими другими психотерапевтическими методиками и направлениями. Поэтому могу рассказать о том, что со мной происходило с точки зрения не просто пациента, но и опытного психотерапевта.

В этой книге делюсь своей историей, ощущениями и изменениями в жизни. Я не похожа на человека, который мучается, страдает и бесконечно лечится. Моя жизнь не превратилась в бессмысленное нечто. И я могу стать ролевой моделью для тех, кто тоже столкнулся с онкологией.

Безусловно, и раньше понимала, что делаю что-то важное и значимое своей работой. Но ведущий мотив и главная мысль были простыми: я должна работать, поэтому и работаю. Все работают, и я работаю. Сейчас, благодаря диагнозу, смотрю на это несколько иначе. Моя работа, моя книга – это помощь.

И эта книга, собственно, про то, что в жизни бывает по-разному – и замуж можно выйти, и развестись. Можно детей родить, можно – не родить. Можно заболеть или не заболеть.

И необязательно оказываться на краю жизни, чтобы понять – нет никаких гарантий.

Естественно, у меня нет дара пророчества и не буду брать на себя смелых обещаний, что любой, кто прочитает эту книгу, к последним строчкам резко исцелится. Однако если заниматься поиском, исследованием жизни, связыванием причин и следствий своей биографии, осмыслением, то оставить все как есть уже не получится. Ты в любом случае станешь другим человеком. А значит, шанс на изменения и, конечно, в плане физического состояния в том числе, есть.

Прочтешь книгу, сходишь на группу, поработаешь с психологом – и результат будет. Чем ты спокойнее, стабильнее, адаптивнее, тем больше шансов выкарабкаться. Чем меньше ты погружен в болезнь во всех аспектах, тем быстрее пойдет выздоровление.

Моя книга будет интересна не только тем, кто столкнулся с раком, но и в том случае, если есть какое-то другое заболевание, требующее постоянного внимания. Да и в целом те мысли, которыми делюсь здесь, будут полезны каждому. Ведь всем нужны здоровая психика, внутренний ресурс и устойчивость.

Эта книга – и дружеское плечо, и доброе слово, и поддерживающее объятие. Я задумала ее такой и верю, что она поможет многим.

Darmowy fragment się skończył.