Czytaj książkę: «Нарика и Серая пыль»

Галина Сергеевна Замай

Czcionka:

Стихи Анна Сергеевна Кичкайло

Редактор Инна Михайловна Харитонова

Корректор Индира Салихова

Иллюстратор Дарья Андреевна Саморукова

Дизайнер обложки Дарья Андреевна Саморукова

Фотограф Татьяна Николаевна Кулешова

Модель на фото Екатерина Денисовна Потапова

ISBN 978-5-0060-3197-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарности

Эта книга появилась благодаря Алексею Шеину. Он вывел меня из лабиринта сомнений, помог разбудить голос и показал дорогу к Свету.

Когда будет грустно, больно и страшно – пойдем.
Я покажу тебе Песню.

Пролог

С незапамятных времен на Ойне, помимо людей и зверей, обитала Серая пыль и Белые вихри.

Белые вихри произошли из звездного ветра, а Серая пыль – из пыли погибших галактик.

Существа Серой пыли – Тени и Твари – питались людскими страхами, унынием и злостью. А существа Белых вихрей – Души, Всадники и Птицы радости – получали энергию от счастья, великодушия и доброты. Издревле они жили в мире на своих землях, и никто не нарушал чужих границ.

Но двести лет назад между людьми началась война: правитель Восточного континента Грокан решил захватить власть над жителями Южного и Северного континентов и стать единственным хозяином людских земель. Многие годы длилось противостояние, но никто не мог одержать победу – силы людей оказались равны.

Тогда Грокан нарушил древний уговор и привлек на свою сторону короля Морка, правившего в то время Серой пылью на Нехоженых землях. Морк вывел армию Тварей из своих владений и приказал им атаковать жителей Северного и Южного континентов. Люди, ослабевшие от многолетней войны друг с другом, не смогли одолеть более страшного противника, и Пыль вскоре заняла их города.

Но Морк обманул Грокана и не передал ему власть, как обещал, а армия Тварей после захвата Севера и Юга двинулась на Восток.

Часть 1.
Королева Серой пыли

Глава 1

⠀

Снег шел все сильнее. Дневное светило Ифус скрылось за горизонтом, и теперь отчетливее стали видны огни большого рынка. Ветер кружил снежинки, и они, словно мотыльки, бились о стекла керосиновых ламп и фонарей, освещавших деревянные прилавки. Все постепенно покрывалось тонким мягким покрывалом, которое только тронь – останутся четкие следы, а пальцы станут мокрыми и прохладными.

Продавцы собирали оставшиеся товары в мешки и ящики, закутывались поглубже в меховые воротники и шапки, гасили свет и второпях покидали рынок.

Все покупатели давно разошлись, и только одна молодая девушка, совсем еще подросток, в серой шубе и пушистой кроличьей шапке, продолжала ходить от прилавка к прилавку, выискивая что-то глазами.

Наконец, оказавшись у последнего, ближнего к лесу деревянного ларька с пестрой тряпичной крышей, прогнувшейся от нападавшего снега, она остановилась. Крупная незнакомая продавщица упаковывала в ящики берестяные и деревянные бочонки с медом, а другая, помоложе, ставила их в запряженные лошадьми сани.

Девушка сняла рукавицы, вынула из кармана три семиугольных монеты и положила на прилавок. Медяки тихо звякнули, блеснули в свете керосиновой лампы и утонули в мягком снегу.

– Фиалковый мед еще остался?

Продавщица скривилась, хрипло кашлянула в руку и продолжила упаковывать бочонки.

– Остался! Но он куда дороже стоит!

Денег у покупательницы больше не было, но она не отступилась:

– Продайте за три! Пожалуйста! Ящик легче будет. Моей маме, болеет она.

Продавщица замешкалась и вдруг спросила ласковее:

– Одна, что ли? Чего потемну-то ходишь?

– Отец только недавно с войны вернулся, слабый еще, да и мерещится ему всякое. А мать с весны не встает.

Тетка махнула рукой:

– Ладно уж, бери! Только не говори никому, а то набегут на даровое! Знаю я вас, приходите под вечер и начинаeте торговаться! – Она вынула из ящика маленький берестяной бочонок и, обернув его холщовой тряпицей, протянула девушке со словами:

– Тебя как звать-то, милая?

– Нарѝка.

– Уж не дочь ли ты Алая и Милисы, чей дом находится за этим лесом?

Девушка кивнула, а продавщица встревоженно округлила глаза.

– Ох, не к добру. Чует мое сердце, прилетят скоро Серые вихри. Ночью страшно тут! Лес такой густой и уж больно темный!

Молодая, закончив накрывать ящики тканью, подняла голову и с упреком сказала:

– Да что ты все каркаешь, Зуна! Иди, дитя, не бойся! Главное, не бояться, а там уж… Помогут Святые души!

– Души! – ухмыльнулась тетка. – Помощи от них – вот уже двести лет как не дождешься!

Нарика положила бочонок в сумку, висевшую у нее через плечо, и, поблагодарив женщин, пошла по широкой, укатанной санями дороге в сторону леса.

Высокие сосны вздымались из земли, как скалы, и в темноте не различить было ни стволов, ни ветвей. Но вот в ночном небе, прямо над хвойными верхушками, показалась красная Тенида, а с другой стороны, над рынком, городской площадью и тесно стоящими домами взошел белый полумесяц Нериды. Он был меньше, но зато ярче, и в его свете заснеженные деревья заиграли мириадами искр.

В розоватом сиянии спутниц дорога выглядела торжественно и нарядно. Снег под ногами уютно скрипел, вторя дыханию Нарики, а знакомый исхоженный лес казался совсем нестрашным, несмотря на то что становился все выше и гуще.

Нарика продвигалась вперед, тьма меж тем сгущалась. Но вот со стороны реки подул ветер, и маленькая белая Нерида укрылась плотными кучевыми облаками. Где-то вдалеке ухнула сова, с ветвей мягко и разом упал снежный покров, а из чащобы послышался нарастающий низкий гул.

Девушка обернулась. Тенида красным фонарем осветила клубы Серой пыли, протягивающие к дороге округлые длинные щупальца. Они выползали на тропу из-за деревьев и, будто бы чувствуя тепло Нарики, медленно приближались к ней.

Девушка вскрикнула и побежала. Валенки вязли в снегу, заиндевевшие локоны выбились из-под шапки и путались возле лица. Ветер усилился, сосны закачались, заскрипели, как старые чердачные двери, к горлу подступил страх. «Беги же! – повторяла она себе. – Быстрей!»

Несмотря на собственные уговоры, Нарика вскоре устала и остановилась, громко глотая ртом холодный воздух. Она не могла бегать одновременно долго и быстро – дыхания не хватало, в груди начинало колоть.

Между тем гул стих, и Нарика, немного отдышавшись, продолжила путь. О Пыли и о том, что происходило за спиной, она старалась не думать, чтобы не бояться лишнего и не накликать на себя беду.

Вдруг прямо перед ней, словно из ниоткуда, возник темный человеческий силуэт. Девушка остановилась и как можно увереннее сказала:

– Тень, уйди! Я тебя не боюсь!

Тень плавно покачивалась, совсем как трава под водой, и вовсе не торопилась исчезать.

Нарика закрыла глаза. «Тьмы нет, есть только темнота, она скрывает свет. Кажется, так говорил отец?» Она вдохнула поглубже, стараясь успокоиться, но мельчайшие частички Пыли обожгли легкие, и она закашляла. Когда приступ прошел, Нарика расстегнула верхние пуговицы шубы и вынула из-под ворота маленькую деревянную флейту – окарину, висевшую на шее на кожаном шнурке. Она поднесла выточенное гладкое дерево к губам и, превозмогая боль, заиграла.

Когда мелодия из грустных мотивов перешла в звонкие трели, страх постепенно отступил, и его место заняла легкая светлая радость, но боль не утихала. Напротив, Пыль проникала все глубже в легкие, раня и сжигая их изнутри.

Тень еще оставалась на месте, но контуры ее стали менее явными. Только черные круглые глаза зияли на сером лице, как две дыры в страшную бездну. Нарика набрала побольше воздуха и заиграла быстрее и громче, тогда Тень бесшумно опустилась на землю, обняла себя руками, и вдруг тысячи мельчайших пылинок, составлявших ее силуэт, разошлись в стороны и затерялись меж сосен.

Полгода спустя

Нарика лежала в кровати и, повернув голову, смотрела в окно. С улицы доносился стрекот кузнечиков, еле слышно возились по окну ветви яблони. Сладкая тягучая дрема находила на девушку, но она ежеминутно отгоняла ее, размышляя: «Огнецветы распускаются всего три раза в год. Сегодня последний перед началом осени. Их настой отгоняет печаль и серая тоска ненадолго отступает. Они должны помочь маленькой Тин!»

Небо за окном все еще было темным, не считая россыпи звезд над лесом, но вскоре нежный белый свет озарил половицы – всходила Нерида.

Девушка откинула одеяло и встала с кровати. Стянула ночную сорочку, повесила на спинку стула и надела приталенное платье с широким, до колен, подолом и пуговицами. Поверх она накинула короткий плащ с капюшоном и перекинула через плечо сумку.

– Ах да, – шепнула девушка себе, – флейта!

Она взяла со стола маленькую деревянную окарину на кожаном шнурке, повесила ее на шею и вышла из комнаты. На цыпочках прошла мимо спальни родителей, сбежала по лестнице на первый этаж, пересекла залитую светом Нериды кухню и, обувшись, вышла за дверь.

Не оглядываясь, она быстро пошла вперед.

Трава, успевшая покрыться серебристыми каплями росы, отдавала влагу высоким зашнурованным ботинкам и омывала приятной прохладой оголенные икры. Ненавязчиво пахло цветами, влажной землей и еще чем-то особым, неповторимым. Тем, чем пахнет перезревшее лето, уже готовое к встрече с холодной, звенящей дождями осенью.

Нарика прошла хвойный лес и следующий за ним цветочный луг, перепрыгнула через узкий ручей, обогнула глубокий овраг, заросший репьем и колючками, и снова подошла к лесу. Но только он был не таким знакомым и добрым, со свежим запахом хвои, а казался наполовину умершим. По сторонам тропы блестело болото. Широкие, без веток и листьев стволы деревьев покрывал густой мох. Кое-где торчали почерневшие коряги, а между ними рос низкий кустарник с переплетенными ветвями.

Не замедляясь и не оглядываясь, Нарика продолжала идти дальше.

Вскоре запахло свежестью, и сквозь деревья стал виден высокий лесной водопад. Слева и справа от него возвышались крутые откосы, поросшие короткой травой и рыжими, как огонь, цветами. По краям полян стояли молодые деревья и высокая густая поросль кустарника. Нарика посмотрела на небо. Нерида и Тенида всходили все выше и были почти рядом, но красная спутница поднималась заметно быстрей и вскоре догнала белую. Тогда огнецветы стали один за другим раскрывать бутоны, и деревья озарились теплым оранжевым светом, идущим от их пылающих сердцевинок.

Нарика вскарабкалась на откос и начала аккуратно срезать цветы у самого основания. Срезанные, они не гасли, а продолжали мерцать, кидая теплые отсветы на лицо, руки, длинные волосы и плащ девушки. Набрав охапку цветов, она собралась спускаться вниз, но вдруг услышала за спиной низкий протяжный гул. Послышался шорох и будто бы шепот или даже тихий хриплый смех. Нарика убрала цветы в сумку и, напряженно вглядываясь в листву, шагнула назад. Темнота среди деревьев сгустилась, заклубилась и превратилась в темный женский силуэт. Девушка нащупала на груди флейту и поднесла к губам, но внезапно раздавшийся голос не дал начать игру:

– Я так давно не видела тебя, дитя! Не торопись убегать! И знай, флейта тебе не поможет – ведь я же не Тень.

Женщина вышла на поляну, подставляя ночному свету серое, похожее на человеческое лицо. Волосы, сотканные из тысяч пылинок, танцевали над ее головой, словно черное пламя, а подол длинного платья кружился как вихрь.

Нарика продолжила отходить к водопаду, а женщина плавно, словно паря над землей, последовала за ней.

– Ты очень повзрослела.

– Кто ты?

Глаза женщины сверкнули синим пламенем.

– Разве ты не помнишь меня? Разве ты не видела меня во снах?

– Нет! Я тебя не помню и никогда не видела!

Женщина рассмеялась.

– Врешь! Все врешь. Ты меня видела и помнишь. Я – королева Серой пыли! И имя мое Уруула! – выкрикнула она, вскидывая к небу руки.

Из чащобы раздался низкий протяжный гул. Засвистели вихри Серой пыли, вторя ее голосу.

– У-ру-у-ула, У-у-у-ру-у-ула, – слышалось отовсюду. – У-у-у!

Девушка поднесла флейту к губам и громко заиграла.

Королева закрыла уши руками и крикнула:

– Хватит! Хватит, перестань! Я не выношу этих писков! И потом, я же сказала, что дудка тебе не поможет!

Она взмахнула руками, и со всех сторон Нарику окружила Серая пыль. Оборвав мелодию, девушка закашляла.

– Зря ты гуляешь так близко к Нехоженым землям! – вскричала королева. – Люди меня не победили!

– Ты не имеешь права заходить в Замшелый лес! Это нейтральная территория! – неровно дыша, ответила Нарика.

Уруула засмеялась:

– Равно как и ты!

Нарика выпрямилась и посмотрела королеве в глаза.

– Война закончилась! Ты проиграла!

– Проиграла? – усмехнулась королева. – Вовсе нет!

Из-за ее спины поползли клубы Серой пыли, а из них стали выглядывать темные, покрытые чешуей морды с круглыми, горящими синим пламенем глазами.

Нарика разбежалась, спрыгнула с откоса и покатилась по траве и камням. Резкая боль пронзила тело. Девушка ухватилась рукой за камни, но они посыпались вниз, увлекая ее за собой все быстрее, а из поцарапанного запястья потекла кровь.

Мшистая земля приняла ее мягко и упруго. С трудом поднявшись на ноги, Нарика посмотрела наверх: Уруула стояла на откосе и ухмылялась. И в красном свете Тениды, оставшейся на небе полноправной хозяйкой без белой Нериды, укрывшейся в плотном облаке, лицо королевы казалось еще более зловещим – страшным, если не сказать уродливым.

– Иди! – крикнула она. – И передай всем, что я жива! И моя армия зверушек в полном порядке!

* * *

Когда Нарика подошла к дому, Ифус уже окрасил небо у горизонта нежным розовым светом.

Девушка поднялась по деревянным ступеням, потянула на себя дверную ручку и тихо переступила через порог.

Но родители уже проснулись: мать ходила по кухне из угла в угол, а отец возился у печи. Увидев дочь, Алай воскликнул:

– Воротилась! Мать вся уже извелась.

Милиса обернулась и сдвинула светлые брови над серыми, потемневшими от злости глазами.

– Ну?! И где тебя недобрые носили на этот раз?

В ответ Нарика не смогла произнести ни слова и только тихо всхлипнула.

Милиса мгновенно смягчилась, подбежала к дочери, обняла ее за плечи и бережно усадила за стол. Потом, не говоря больше ни слова, сняла с печи чайник, налила из него отвар в большую глиняную кружку и поставила перед Нарикой.

– Пей.

От чая шел крепкий пар и приторно пахло. Пить не хотелось, и Нарика, опустив голову, молча следила за тем, как всплывали со дна и снова опускались вниз крошечные зеленые ошметки листьев. Внезапно они сбились в одно зеленое пятно в центре кружки и разошлись в разные стороны, четко обозначив лицо Уруулы.

Девушка ахнула и оттолкнула кружку. Та со стуком опрокинулась, и чай разлился по белой скатерти.

– Ты что? – удивленно вскрикнула мать.

Отец, стоявший у окна, вздрогнул и обернулся.

Нарика посмотрела на родителей.

– Я видела ее в лесу рядом с Нехожеными землями.

– Кого? – удивился отец.

– Королеву Серой пыли.

– Нари! – воскликнула мать. – Ты была в Замшелом лесу? Но туда нельзя! Зачем? Что ты там делала ночью?!

– Я… – протянула она, – ну в общем, мам, ты только не волнуйся, все же хорошо, я уже дома!

Милиса облокотилась на стол и сердито посмотрела на дочь.

– И все-таки?

– Собирала огнецветы для Тин.

Милиса взялась за голову и, охнув, опустилась на стул.

– Глупая! Вот ведь глупая! – вздохнула она. – Цветы не спасут Тин, как бы мы этого ни хотели! А ты могла умереть! Задохнуться прямо там! В Замшелом лесу, полно Серой пыли, не зря людям запрещено заходить туда.

Милиса замолчала, закрыла лицо руками и вдруг заплакала. Алай отошел от окна, встал позади супруги и ласково погладил ее плечи.

– Ну-ну. Она жива, жива. Не надо.

Нарика виновато посмотрела на мать.

– И вовсе там не было пыли. Ее там вообще не бывает обычно.

Милиса отняла от лица руки.

– Обычно? И что же ты там делаешь обычно?

Нарика ойкнула и прикрыла рот рукой, поняв, что проговорилась.

– Ну, не обычно. Только иногда. Очень редко. – Она смущенно почесала висок и наклонила голову, заглядывая в глаза матери.

Милиса побледнела.

– Говори же, ну!

– В общем, я там рву цветы тебе для сборов. Такие, что в нашем лесу не найти.

Мать встала, молча убрала со стола кружку и стянула промокшую скатерть.

– Думай, что говорить! – отрезал отец. – Ее нельзя волновать, забыла?

– Я не хотела. Само так вышло!

– Хоть война и закончилась, королева никуда не делась. Просто мы заметно ослабили ее армию, и она затихла на какое-то время. Убить же ее можно только мечом из Хрустальной горы. Ну ничего! Двести лет заточения Душ уже истекают. Скоро мир восстановится!

Нарика пожала плечами и улыбнулась смешной отцовской наивности. Ни она, ни ее родители не видели того мира, что был раньше, поэтому и верилось в него с трудом.

– И что будет тогда?

– Тогда Души снова займут свои земли. Над Ойной начнут летать Птицы радости, а города от Пыли будут охранять Белые всадники.

– Да, конечно, точно! Как я могла забыть. И кто только придумывает все эти сказки?

– Это не сказки, а древнее пророчество, – ответила Милиса, вручая дочери скатерть. – На вот! Испачкала, теперь стирай!

Нарика развела руками.

– Но я не могу. Я должна отнести огнецветы Тин! Пока они не завяли.

Милиса вздохнула, но спорить не стала.

– Конечно! Если уж ты собрала их, иди. Потом постираешь, когда вернешься, ясно?!

Неожиданно раздался громкий стук в дверь, и сразу, не дожидаясь ответа хозяев, в дом вошел высокий молодой мужчина в темно-синем костюме и серебристом жилете. «Городской страж», – догадалась Нарика. Из-за спины мужчины торчал арбалет, у пояса с одной стороны висел черный каменный рожок, а с другой – мешочек с немеркнущими стрелами. Нарика знала: они загораются, как спички, когда их выпускают из арбалета, и, пока не найдут свою цель, горят зеленым пламенем – она видела такой у отца, когда тот собирался на войну с Серой пылью.

Дочь и родители притихли и удивленно переглянулись – городские стражи не ходили по домам.

Мужчина достал из сумки конверт, протянул хозяевам и сухо сказал:

– Возьмите. Послание от правителей.

Милиса подбежала к нему, схватила письмо и тут же разорвала тонкую желтоватую бумагу.

– Святой очаг, что там? – испуганно спросила она. – Да проходите же вы, не стойте! Неужто снова будет война?

Но страж не собирался ничего объяснять.

– Читайте, там все написано, – сказал он и, развернувшись, ушел.

Глава 2

Ифус поднимался все выше, освещая реку, лодку и сидевшего в ней подростка с удочкой. В тихой глубине тот отчетливо видел и камни, лежавшие на дне, и стайки электрических змеек, вьющихся внизу.

Най насадил на крючок червя, закинул удочку в реку и тихо запел. Так он сидел довольно долго, глядя, как пляшут под водой мерцающие красные полосы, но ни одну из них, казалось, приманка не интересовала. Первая и вторая песни уже закончились, а улова все не было.

Гадая, почему змеек не интересует червяк, и заметно раздражаясь, юноша запел в третий раз, и вот наконец одна из змеек подплыла к приманке и резко схватила ее зубастой пастью. Осторожно, продолжая напевать, он вытянул удочку из воды, но змейка сорвалась и плюхнулась в реку. Най замолчал, с досадой топнул ногой по днищу, оглянулся на садок, в котором поблескивала всего пара электрических змеек, и вздохнул. Утро в самом разгаре, он пришел сюда еще затемно, но так почти ничего и не поймал! Он вынул из банки нового червя и собирался насадить его, как вдруг услышал с лесистых берегов напротив нарастающий низкий гул.

Най поспешно бросил удочку, схватился за весла и поплыл вперед. Гул усилился, а между деревьями показались клубы Серой пыли. Они выползли из леса и струйками потекли вперед, обгоняя его. Юноша ускорился, но Пыль неожиданно сменила направление и поползла на середину реки. Достигнув лодки, она зависла над водой плотным облаком. Най сильнее навалился на весла и нырнул прямо в серую завесу, надеясь преодолеть ее раньше, чем оттуда полезут Тени или Твари, но не успел: Пыль плавно осела, а под водой началось темное движение.

Най продолжал грести не останавливаясь, но усталость сковывала и дрожащие от напряжения руки, и спину. Плыть быстрее он уже не мог.

Наконец участок мути остался позади, и юноша, немного расслабившись, сбавил темп. Внезапно прямо за ним из реки начали выпрыгивать большие черные рыбы. Одна из них перелетела через лодку и плюхнулась впереди, а следом за ней прыгнула другая, побольше. Она клацнула над головой Ная зубами, пролетела вперед, расправив костистый плавник, но до воды не долетела и упала на дно лодки. Най с отвращением отпрянул.

– Вот зараза!

Он опустил весла, наклонился и хотел поднять рыбу, чтобы выбросить ее обратно в реку, но та внезапно забила хвостом, согнула тело дугой, а затем, распрямив его, ухватила Ная за руку. Он вскрикнул, схватил рыбу второй рукой за хвост и попытался отодрать от себя, но ладонь соскользнула, а рыба вновь замахала хвостом и сжала челюсти еще сильнее. Тогда Най принялся бить ее о борт, и это продолжалось до тех пор, пока рыба не обмерла и не упала сама в реку.

Рукав рубахи потемнел от крови, но медлить было нельзя. Из воды то там, то тут продолжали выпрыгивать рыбы, и ему ничего не оставалось, кроме как грести.

Вскоре за скалой показался пологий спуск к воде и широкий берег, усеянный двухэтажными деревянными домами. Юноша вытащил лодку на каменистый пляж и торопливо обернулся, но ни пыли, ни жутких черных рыб уже не было. Тогда Най вытащил садок со скудным уловом и пошел домой.

* * *

Мать сидела за столом, положив руки на толстую деревянную столешницу. Когда пришел сын, она только рассеянно глянула на него, словно и не заметив вовсе, и опять уставилась в стену. Най не удивился – она часто бывала такой, с тех пор как заболела Тин. Он затворил за собой дверь и прошел в дом.

Рядом с печью на низком чурбане сидел отец и бесцельно ворошил кочергой остывшие угли.

– Принес рыбу? – коротко спросил он.

Най кивнул на садок, который поставил у двери.

– Не совсем. Рыбы не было. Только пара электрических змеек, и все.

Дион отложил кочергу, медленно встал, придерживаясь за стену, и с явным неодобрением посмотрел на сына.

– И все? Я говорил тебе, что нужно быть терпеливым, отплывать подальше от города! Еще даже не полдень, скажи, почему ты так рано вернулся?

– Пап, да просто… Да неважно!

– Ты знаешь, что я не могу ни охотиться, ни рыбачить. Придется тебе этому научиться.

Дион схватился за бок, сморщился и все так же, опираясь на стену, дошел до стола и сел напротив жены.

– Бери лук и стрелы и иди в лес! – сурово добавил он. – Пришла пора становиться мужчиной!

Най вздохнул и закатил глаза.

– Но ты же знаешь, что я не хочу убивать зверей!

Возглас сына пробудил Талинию. Она встрепенулась, с укором посмотрела на мужа и, чтобы переменить давно надоевшую ей тему, сказала, повернувшись к Наю:

– Утром, когда ты ушел, приходила Феа. Ничего не помогает. Тени уже добрались до нашей улицы.

Юноша сел за стол рядом с матерью.

– Да уж. Одно хуже другого. Тин спит? Мне можно зайти к ней?

– Не надо, пусть отдыхает.

В комнате наверху послышался стук, отворилась и хлопнула дверь, на ступенях послышались легкие шаги. На пороге кухни появилась девочка лет пяти с длинными рыжими волосами. Увидев брата, она радостно вскрикнула, подбежала к нему, привычно взгромоздилась на колени и крепко обняла за шею.

Най погладил сестру по голове и прижал к себе так ласково и осторожно, будто боялся повредить. Тин заметила на его руке рану и сочувственно вздела вверх тонкие бледные бровки.

– Больно?

Он сморщился:

– Что ты, уже зажило! Только не трогай.

Сестра не ответила. Она побледнела, а губы вмиг стали синими.

Талиния резко сорвала с плеч пуховую шаль и укутала девочку.

– Ох, милая! Да что же это! Сейчас налью тебе травок, станет полегче. Сиди! Эх, только бы еще немного огнецветов! Но я обошла все окрестности, все! И не нашла ни одной поляны! А ведь раньше они были повсюду.

Продолжая сокрушаться, Талиния насыпала в чайник горсть ароматных трав, залила кипятком, положила внутрь сухие красные ягоды и мед.

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появилась Нарика с мерцающими огненно-рыжими цветами, обернутыми мокрой тряпицей.

– Вот. Остались еще там, в лесу… – запыхавшись сказала она.

От удивления Талиния выронила из рук глиняную крышку от чайника и воскликнула:

– Как! Где ты взяла их?

– Это не так уж важно. Все равно в этом году цвести они больше не будут!

Талиния выхватила у нее из рук огнецветы, положила в глиняный кувшин и залила водой. Затем она взяла деревянную скалку, тщательно все растолкла и перемешала.

– Ну хватит! – заметно приободрившись, сказала она, налила в стакан мерцающей рыжеватой воды и протянула дочери.

Тин быстро, не отрываясь, выпила живительный напиток и поставила пустой стакан на стол. Впавшие щеки девочки залил румянец, а глаза, прикрытые оттененными синевой веками, будто бы посветлели и засияли изнутри.

* * *

Нарика, Най и Тин, прижавшаяся к брату, сидели на деревянной скамье перед домом. Нарика чувствовала на лице теплые лучи Ифуса. Тин дремала. Най молча думал о чем-то.

– Прости, – вдруг сказал он, продолжая смотреть перед собой, – сегодня я не смогу пойти на косогор с тобой. Я должен идти рыбачить. Обещал отцу.

– На реку? – удивилась девушка, – но там же Твари! Ты сказал ему об этом?

– Нет, зачем? Он и так сам не свой последние дни, да и потом… Он бы отправил меня на охоту. Терпеть не могу этих убитых зайцев! Пойду на озеро. Там водятся пучеглазые ерши и водяные звезды. Конечно, сложно назвать их вкусными, но если побольше посолить и посильнее зажарить, чтобы только угольки от них остались, то почему бы и нет!

Тин проснулась, хихикнула и скорчила гримасу.

– Бе-е, тогда-то точно выйдет гадость!

Най улыбнулся.

– Ну-ка, сестренка, сядь! Вот так. А теперь закрой глаза и вытяни руку!

Он достал из кармана гладкий фиолетовый камень и положил Тин в ладонь.

– Это фенит. Редкий камень. Он очень красивый, а еще обладает особой целебной силой!

Малышка подняла камушек и принялась разглядывать его на просвет. Занятие это так увлекло ее, что она долго молчала, а потом сказала восторженно:

– Да в нем целый мир! И облака, и горы, и моря! Да, хотелось бы и мне посмотреть весь мир.

– И мне, – ответил Най. – Сказать по правде, я вообще хотел бы уехать отсюда. В печенках уже сидит эта рыбалка каждый выходной и эти змеи!

Нарика и Тин удивленно посмотрели на него и почти в один голос спросили:

– Уехать? Куда?

– Куда-нибудь подальше! А лучше на юг. Там столько всего! И зелень, и фрукты круглый год. Всегда тепло и море. Голубое и прозрачное, а уж сколько там видов рыб! Сотни три, если не больше, а не три, как у нас!

Нарика толкнула его в плечо.

– Да будет тебе выдумывать!

Най улыбнулся и тоже легонько толкнул ее в ответ.

– Я не выдумываю. Позавчера ночью я дочитал ту книгу, там все правда. И картинки есть!

– Теперь понятно, почему ты на уроках спишь. Ты по ночам читаешь!

Нарика засмеялась, а Тин вдруг скривила губы, собираясь заплакать. Най наклонился и посмотрел в ее нахмуренные глазки.

– Эй, ну ты чего?

– Ты хочешь уехать. А как же мы? Как же наш дом? Ты что, хочешь нас бросить?

– Ну, будет тебе! Да нет, конечно! – вздохнул он. – Но даже если и уеду, то возьму вас с собой! Но не сейчас. Когда закончу школу.

Тин и Нарика не ответили. После некоторых размышлений Най продолжил:

– Северный цветок почти погиб. Очаг больше не охраняет нас от Пыли. Дойдет до того, что Тени скоро будут жить в наших домах. Спать в наших кроватях, сидеть с нами за ужином, а потом и вовсе поработят нас! Хотите вы этого? Я – нет. Но что мы можем сделать? Не лучше ли жить там, где Пыли нет? Точнее, есть конечно, но там она живет только на своей земле и к людям не выходит!

Нарика покачала головой.

– Я одного не пойму, как ты в этом уверен, если никогда не был там?

Тин, не слушавшая старших, невпопад спросила:

– А все-таки почему он погибает, наш Цветок? Может, его как-то полечить?

Най потрепал Тин по голове и встал напротив нее, разминая затекшие ноги.

– Говорят, что когда-то давно, когда Морк заточил Души в Хрустальную гору, они дали людям радужные камни, ладины. Те камни они прежде зарядили энергиями молний во время Великой грозы. Люди построили в центре каждого города большие Очаги, положили туда ладины, и тогда произошло чудо! Над каждым Очагом выросло красивое разноцветное сияние, оно-то и защищало людей от Серой пыли. Но Уруула, дочь Морка, запустила в наш Северный цветок Черный вихрь, и теперь он пожирает ладин. Это ты уже знаешь. Можно ли его вылечить? Понятия не имею, но сильно в этом сомневаюсь.

В глазах Тин появилась неожиданная надежда.

– А давайте, – воскликнула она, – давайте раздобудем новый радужный камень, зарядим его и положим в очаг! Тогда все снова станут счастливыми и перестанут болеть!

– Ну… – задумчиво протянул Най, – я не уверен, что это все правда, про Души. Да, так нас учат в школе, но никто их никогда не видел, и уж тем более никто не знает, где достать ладин.