Czytaj książkę: «Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий», strona 3

Лишь позднее, уже с XVII в., писцы стали чувствовать себя менее стесненными традицией и стали расширять название саги, добавляя к нему то имя отца Ингвара Эймунда, то прозвище «Путешественник», а иногда еще и упоминая сына Ингвара – Свейна. Стоит обратить внимание на то, что список D, восходящий к независимому от С протографу, содержит лишь патроним («Эймундарсон»), как в заголовках большинства исландских саг (например, «Сага об Олаве Трюггвасоне», «Сага об Эгиле Скаллагримссоне» и др.).

Таким образом, из сказанного ранее следует, что заглавие «Сага об Ингваре Путешественнике» возникло в результате осмысления сюжета позже того времени, когда была сложена сага. Первоначально данное произведение именовалось, по-видимому, так, как указано в самом тексте, – «Сага об Ингваре», и, строго говоря, именно под этим названием следовало бы публиковать сагу и ссылаться на нее. Историографическая традиция, однако, ввела эту сагу в научный оборот под поздним, расширенным заглавием.

История создания «Саги об Ингваре»

Проблема авторства

Для большинства исландских саг, особенно созданных в XIII в. и позже, характерно отсутствие упоминаний имен их авторов. Для XII в. ситуация несколько иная: имена создателей либо приведены в самом тексте, либо известны нам по ссылкам на их сочинения в других источниках. Авторство «Саги об Ингваре», на первый взгляд, не вызывает сомнений: в финальной ее части содержится фрагмент, в котором упоминается человек, на основе трудов которого сага и была написана, а также приводятся имена людей, связанных с ним:

«А мы слышали, как рассказывали эту сагу, и написали ее на основе древних сказаний тех книг, которые монах Одд Мудрый велел сложить по рассказам мудрых людей, о которых он сам говорит в своем письме, посланном Йону Лофтссону и Гицуру Хальссону. А те, кто считает, что они знают [об этом] лучше, пусть исправят там, где чего-то недостает. Монах Одд говорит, что он слышал, как эту сагу рассказывал тот священник, которого зовут Ислейв, и второй [человек] по имени Глум Торгейрссон, а также третий [человек] по имени Торир. Из их древних сказаний он взял то, что ему показалось наиболее интересным. А Ислейв сказал, что слышал сагу об Ингваре от какого-то купца, который утверждал, что сам взял ее при дворе конунга Свитьода. Глум взял от своего отца. А Торир взял от Клакки Самссона, но Клакка слышал, как ее рассказывали его старшие сородичи»⁹⁹.

Монах Одд Мудрый, упомянутый в данном фрагменте, был отождествлен исследователями с жившим во второй половине XII в. Оддом Сноррасоном¹⁰⁰, однако сама вероятность того, что «Сага об Ингваре» могла быть написана Оддом, в течение продолжительного времени подвергалась сомнениям по целому ряду причин. Главной из них было то, что по своим сюжетным характеристикам (в частности, по наличию в ней большого количества фантастических мотивов и персонажей) «Сага об Ингваре» традиционно причислялась к сагам о древних временах, тому виду саг, расцвет которых пришелся на XIII и XIV вв. Введение имени Одда в такой «поздний» текст неизменно приводило к мысли о фальсификации, осуществленной каким-то средневековым автором для придания большей значимости произведению. Мнение о ложной атрибуции саги Одду высказал Петер Эразм Мюллер, опубликовавший в 1820 г. шведский перевод текста и снабдивший его критическим послесловием: он категорически отверг свидетельство саги об авторстве Одда как недостоверное¹⁰¹. Эту же точку зрения принял видный саговед Конрад Маурер¹⁰². Э. Ольсон, опубликовавший первое (и по настоящее время единственное) критическое издание текста, полагал, что поздний редактор саги обнаружил в ней сходство с «Сагой об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда и на этом основании приписал ее Одду, сделав соответствующую вставку в текст, хотя в действительности, по мнению Э. Ольсона, Одд не являлся его автором. Данный вопрос показался исследователю настолько ясным, что он предложил закрыть по нему дискуссию¹⁰³.

Единственную попытку всесторонне проанализировать и взвесить аргументы, которые могли бы свидетельствовать в пользу авторства Одда, осуществил немецкий исследователь Дитрих Хофманн, опубликовавший на эту тему специальную статью. Наиболее существенным в методике Д. Хофманна является то, что он не ограничился исследованием каких-либо отдельных признаков, но рассмотрел всю совокупность свидетельств, которые возможно учесть при решении этой проблемы: это и соображения общего рода о функции подделок в средневековой исландской литературе и их восприятии в обществе, аргументы, построенные на исследовании сюжета произведения, лингвистический и терминологический анализ и т. п.¹⁰⁴ Д. Хофманн пришел к заключению, что имеются весомые основания считать, что дошедшая до нас на древнеисландском языке сага восходит к латиноязычному оригиналу; что у нас нет причин не доверять свидетельству, включенному в финальную часть текста, о том, что именно Одд Сноррасон является автором «Саги об Ингваре»; что ему принадлежит бóльшая часть текста и лишь небольшой фрагмент в финальной части был написан переводчиками или позднейшим редактором; что перевод с латинского языка был выполнен довольно рано, на рубеже XII–XIII вв. или в самом конце XII в.¹⁰⁵

Исследование Д. Хофманна вызвало неоднозначную реакцию у саговедов. Некоторые положения, в частности его мнение о том, что именно Одду Сноррасону в этом произведении принадлежит основной текст, были приняты рядом исследователей. В их число входят Херманн Паульссон и П. Эдвардс, которые определенно говорят об этом во вводной статье к своему переводу саги на английский язык¹⁰⁶. Другие ученые, признавая серьезность аргументации Д. Хофманна, отметили возможность двойственного толкования некоторых примеров, которые он приводит¹⁰⁷. Наиболее четко сформулировал свои критические замечания Р. Зимек. Рецензент обратил внимание на контекст приведенного ранее фрагмента «Саги об Ингваре», в который введено имя монаха Одда Мудрого, и отметил, что в тексте лишь приводится информация о том, что Одд велел сложить сагу, но он не назван ее автором. Также не счел Р. Зимек убедительными доводы Д. Хофманна в пользу существования латинского оригинала саги и раннего перевода ее на древнеисландский язык, посчитав, что сага являет собой типичную сагу о древних временах и должна датироваться серединой XIV в. Или около этого времени¹⁰⁸. Таким образом, вопрос об атрибуции «Саги об Ингваре» Одду Сноррасону все еще остается открытым. В этой дискуссии я склонна принять сторону тех, кого статья Д. Хофманна, подвергшего скрупулезному анализу текст и разъяснившего свои логические построения, все же не полностью убедила в том, что все факты, приведенные в ней, дают основания назвать монаха Одда автором данного произведения.

Одд Сноррасон и его время

Упоминание Одда Мудрого в финальной части «Саги об Ингваре» и приписывание ему авторства произведения рядом исследователей делают необходимым более пристальное знакомство с его биографией. Можно полагать, что история жизни этого монаха была типичной для Исландии того времени. Об Одде Сноррасоне (ум. ок. 1200 г.) известно не так уж мало. Его родители принадлежали к двум самым древним и могущественным родам Исландии, восходящим к первопоселенцам, имена которых зафиксированы в «Книге о занятии земли» («Landnámabók»). Его отца звали Высокий Снорри, сын Одда (Há-Snorri Oddsson), который был прямым потомком Стейнгрима (Steingrímr), взявшего землю в названном его именем Стейнгримсфьорде (Steingrimsfjǫrðr)¹⁰⁹. Об Альвдис (Alfdís), матери Одда, известно из того же источника: ее род восходит к Тородду (Þóroddr), который взял землю в Хрутафьорде (Hrútafjǫrðr)¹¹⁰ в северной части Исландии¹¹¹. В родовой «Саге о Греттире» она изображена под именем Асдис (Ásdís)¹¹². У исследователей не вызывает сомнения, что Одд родился и вырос в Хрутафьорде, среди родственников его матери.

Можно полагать, что довольно рано, проходя курс начального обучения, Одд оказался при монастыре Тингэйрар (Þingeyrar), расположенном неподалеку от Хрутафьорда. Монастыри в Исландии, как и повсеместно в Европе, являлись центрами образования, опиравшимися как на национальные, так и на континентальные европейские традиции. Вероятно, в школе при монастыре Тингэйрар он получил необходимый объем знаний, а одним из основных предметов учебной программы была латынь. В Исландии вплоть до конца XII в. латинский язык преподавался по тем же грамматикам, что и на континенте. Основными учебниками тогда были «Ars minor» (книга для начального обучения латыни) и «Ars maior» (использовавшаяся для последующих занятий), созданные еще в конце IV в. Донатом, а также восемнадцатитомная работа «Instutiones grammaticae», написанная в начале VI в. Присцианом и получившая широкое распространение как пособие для совершенствующихся в латинском языке. Именно этими книгами, как выяснил Хрейнн Бенедиктссон, пользовался древнеисландский анонимный автор, создавший в середине XII в. «Первый грамматический трактат»¹¹³ – произведение, определившее направление реформы письменного исландского языка. По-видимому, по ним же учился латыни и Одд Сноррасон. По завершении базового образования многие исландцы для дальнейшего обучения уезжали на континент. Известно, что сразу после введения христианства около 1000 г. исландские священники установили «ученые» контакты с монастырской школой в Херфорде в Вестфалии, куда посылали учиться своих послушников¹¹⁴, а позднее исландцы обучались также в Англии и университетах Франции. О том, выезжал ли Одд, подобно некоторым другим исландским образованным монахам, для углубления своих знаний в другие страны, нам неизвестно, но эту возможность нельзя полностью исключить.

Монастырь Тингэйрар, «братом» которого стал Одд, следовал бенедиктинским канонам¹¹⁵. Устав св. Бенедикта Нурсийского, впервые введенный в монастыре Монте Кассино близ Неаполя в 530-е гг., к IX в. стал нормой, регламентирующей монашескую жизнь повсеместно в Западной Европе, за исключением Шотландии, Уэльса и Ирландии. Главной задачей послушников считалось «воспитание смирения, высший смысл которого в растворении своей воли в воле Бога. Поэтому-то Бенедикт и считал общину монахов с ее дисциплиной, неусыпным контролем и системой наказаний кратчайшим путем к Богу»¹¹⁶. Из прежних монашеских уставов св. Бенедикт перенес в свой устав обеты целомудрия и отречения от собственности; он существенно расширил перечень обетов, включив такие, как соблюдение постоянства места, означавшее пребывание в монастыре до конца жизни, и строгое послушание – не только уставу, но и аббату, граничившее с военной дисциплиной. Введение принципа общежитийности исключало возможность проявления индивидуальной воли: распорядок дня – сон, прием пищи, чтение и др. – был организован таким образом, что монахи проводили все свое время среди других послушников. Из общего богослужения была устранена индивидуальная молитва, замененная совместным произнесением одних и тех же слов. Молитвенный подвиг и физический труд являлись главными элементами монашеского устава бенедиктинцев, и под знаменем cruce et aratro («крестом и оралом») они служили Господу, но нормой была умеренность, а не измождение плоти. Праздность считалась вредной для души. Монахам предписывалось ежедневное изучение кодексов в течение одного-двух часов (круг этого чтения в значительной мере определялся аббатом монастыря), письмо (для чего выдавались доска и грифель), а также ученые занятия. Благодаря тому месту, которое учеба и наука занимали в их ежедневной деятельности, бенедиктинцы стали носителями и проводниками римской и средневековой культуры¹¹⁷.

Устав бенедиктинцев был существенно переработан и расширен в начале IX в. придворным Карла Великого, а затем советником франкского императора Людовика Благочестивого св. Бенедиктом Анианским. Не затрагивавшие основ изменения, которые он внес, были вызваны стремлением сохранить и упрочить единство бенедиктинского монашества и приспосабливали устав к сложившимся в монастырях местным традициям, существенно различавшимся на юге и на севере Европы¹¹⁸.

Пребывание Одда Сноррасона в монастыре Тингэйрар совпало с периодом расцвета деятельности бенедиктинцев в Западной Европе, хотя бенедиктинцы-исландцы были обособлены и не входили в состав религиозных европейских конгрегаций, подобных Клюнийской¹¹⁹. Этот монастырь занимал исключительное положение среди других исландских монастырей. Возникший еще в 1112, а формально основанный в 1133 г., Тингэйрар был одним из наиболее процветающих монастырей в стране (хотя сравниться с богатыми монастырями Европы он, конечно, не мог), имевшим права на лов трески и лосося, пользование плодородными пастбищами, разрешение на сбор яиц морских птиц и леса-плавунца, что позволяло его монахам меньше думать о каждодневных потребностях и сосредоточиться на духовном. Ограниченные возможности монастырской организации, основанной на частной земле и пополнявшейся главным образом за счет привлечения членов рода, которому принадлежала земля, лимитировали число проживавших там монахов. Их количество даже в XIII в., по мнению Эйнара Оулавюра Свейнссона, обычно не превышало пяти-десяти человек¹²⁰. Небольшие людские резервы не позволяли монастырям играть сколько-нибудь существенную роль в экономике страны.

Общественно-политическая жизнь исландского общества после принятия христианства характеризовалась отсутствием конфликтов между церковью и местной административной властью, поскольку тесные родственные связи представителей той и другой, а подчас и совмещение разных должностей одним лицом¹²¹ позволяли легко улаживать противоречия. Однако к концу XII в. произошли заметные перемены: к этому времени существенно увеличились земельные владения нескольких знатных родов, которые начали борьбу между собой за власть в стране¹²², и обстоятельства еще более осложнились, когда церковь, владевшая существенными наделами земли, но вынужденная мириться с тем, что ими распоряжалась светская власть, заявила о своих правах. Конфликтная ситуация, сложившаяся в Исландии, была отражением общей тенденции, обнаружившейся после призыва папы Григория VII к тому, чтобы сделать церковь более независимой от мирской власти, которая хотела сохранить контроль за национальной церковью, законодательством и обществом¹²³. В конфликт между светской властью и национальной церковью в Исландии вмешались церковные иерархи. С целью ослабления влияния светской администрации в стране и установления более прочного контроля со стороны центральных церковных властей Эйрик Иварссон, архиепископ Нидароса в Норвегии, юрисдикции которого с 1153 г. подлежала Исландия, запретил с 1190 г. рукоположение годи – глав светской верховной власти – в качестве священников. Действия архиепископа в стране активно поддерживал епископ Скалхолта Торлак Торхальссон (1178–1193). В движении противников этой меры и усиления роли церкви в исландском обществе, среди которых были такие пользовавшиеся доверием населения общественные деятели, как дьякон и годи Йон Лофтссон¹²⁴ и Гицур Хальссон¹²⁵, активно участвовал северный монастырь Тингэйрар в лице его аббата Карла Йонессона¹²⁶; можно полагать, что и монахи Тингэйрар – Гуннлауг Лейвссон, Одд Сноррасон, а возможно, и другие братья – поддерживали своего настоятеля¹²⁷.

Центральной функцией исландских монастырей, не менее важной, чем образование юношества, была осуществлявшаяся в них литературная деятельность. Монастырь Тингэйрар выделяется в этом отношении среди других, современных ему. Считается, что в нем процветал интерес к истории и его монахов наиболее привлекала работа по составлению исторических и агиографических сочинений¹²⁸. Аббат Карл Йонссон написал в 1185–1188 гг. первую часть «Саги о Сверрире» («Sverris saga») при непосредственном участии самого конунга Сверрира¹²⁹. На каком-то этапе «братом» в монастыре Тингэйрар был Гуннлауг Лейвссон (ум. в 1218 или 1219 г.), создавший несохранившуюся vita норвежского конунга-миссионера Олава Святого. Около 1201 г. Гуннлаугом было написано латиноязычное жизнеописание Йона Эгмундарсона, епископа в Холаре в 1106–1121 гг., заслужившего репутацию святого. Это сочинение дошло до нас в переводе на древнеисландский язык – «Jóns saga helga» («Сага о Йоне Святом») в двух редакциях.

Однако в кругу тем, интересовавших монахов монастыря Тингэйрар в это время, первостепенное место занимала история жизни норвежского конунга Олава Трюггвасона, который почитался в Исландии как национальный святой¹³⁰. На протяжении последней четверти XII и начала XIII в. разными авторами была написана целая серия жизнеописаний (vitae) конунга Олава Трюггвасона, которые наряду с vitae конунга Олава Святого создали монастырю славу центра историописания Исландии. С середины XIII в. саги об Олаве Трюггвасоне создавались, вероятно, во всех исландских монастырях¹³¹. Центральной проблемой, которую авторам сочинений об Олаве Трюггвасоне приходилось решать в своих трудах, было обоснование почитания святого, не совершившего чуда¹³². Очевидно, наиболее ранним произведением, посвященным этому конунгу, была не сохранившаяся до нашего времени история Олава Трюггвасона, созданная Гуннлаугом Лейвссоном¹³³. Автором другого жизнеописания конунга Олава Трюггвасона – *Vita Olavi, которое было написано на латыни и так же, как и произведение Гуннлауга Лейвссона, не дошло до нас, считается Одд Сноррасон. Этот его труд был написан не позднее 1190 г., но никак не ранее 1170 г., о чем свидетельствует упоминание в нем перенесения мощей св. Суннивы в Берген, произошедшее именно в этом году¹³⁴. Имена Одда и Олава Трюггвасона соединились в древней легенде. В одной из средневековых исландских рукописей рассказывается, что монах Одд был недоволен своим пребыванием в монастыре Тингэйрар (причина его недовольства не указана) и намеревался покинуть его. Однако накануне того дня, когда он решил уйти оттуда, ему во сне привиделся конунг Олав Трюггвасон, который отсоветовал ему покидать монастырь, и Одд послушался его¹³⁵. Это лишь легенда, но тем не менее жизнь и деятельность Одда Сноррасона на протяжении всего отпущенного ему свыше срока были связаны с его монастырем. Его *Vita Olavi, получившая широкую известность, написана в русле традиции исландских исторических сочинений о норвежских конунгах и посвящена одному из наиболее любимых правителей и литературных персонажей саг, созданных в последующие два века. Перевод этого произведения Одда на древнеисландский язык – «Сага об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда¹³⁶ – был выполнен, по всей вероятности, именно в монастыре Тингэйрар около 1220 г.¹³⁷

*Vita Yngvari и «Сага об Ингваре» (время создания саги и вопрос о ее переводе с латыни на древнеисландский язык)

Вторым сочинением, связываемым исследователями с Оддом Сноррасоном, письменная история которого отчасти сходна с историей «Саги об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда, является «Сага об Ингваре». В настоящее время большинство исследователей разделяют мнение о том, что основу саги составляет некое латиноязычное сочинение, в котором описывался поход Ингвара и его дружины, а впоследствии сага целиком была переведена на древнеисландский язык. Впервые предположение о том, что древнеисландский язык не был языком оригинала, было подтверждено Э. Ольсоном, который в предисловии к изданию «Саги об Ингваре» отметил наличие в рукописи В латинизированных форм окончаний ряда топонимов и имен собственных¹³⁸. Эти и другие следы латыни в древнеисландском тексте памятника, в частности наличие в нем выражений, являющихся калькой соответствующих латинских устойчивых словосочетаний, исследовал Д. Хофманн¹³⁹, и среди выдвинутых в его статье положений мнение о том, что существовал некий текст (а возможно, тексты), написанный на латыни, который был использован автором «Саги об Ингваре» при создании произведения на древнеисландском языке, доказано, на мой взгляд, надежнее других.

Исследуя «Сагу об Ингваре», таким образом, необходимо принимать во внимание историю ее создания. Следует различать несохранившийся латинский оригинал созданного Оддом сочинения (или набросков к нему), который я вслед за Херманном Паульссоном и П. Эдвардсом буду далее называть *Vita Yngvari¹⁴⁰, и то произведение, которым мы располагаем сейчас, – «Сагу об Ингваре» (или, как ее именует большинство исследователей, «Сагу об Ингваре Путешественнике»)¹⁴¹, дошедшую до нас на древнеисландском языке.

Разграничение между *Vita Yngvari и «Сагой об Ингваре», представляющими два этапа в истории текста, существенно, когда речь идет о времени создания произведения. Считается, что *Vita Yngvari была написана в конце XII в., – обычно называется 1180 г.¹⁴² Более точная датировка во многом зависит от оценки того, в какой последовательности Одд Сноррасон работал над своими сочинениями. Так, например, Д. Хофманн полагает, что *Vita Olavi относится ко времени около 1190 г., и аргументирует это тем, что, создавая житие Олава Трюггвасона – святого, не совершившего чудес, – Одд должен был бы сослаться на пример Ингвара, который, согласно саге о нем, был объявлен святым потому, что так захотела королева. Поскольку в *Vita Olavi такой ссылки нет, Д. Хофманн заключает, что *Vita Yngvari была написана позже биографии Олава Трюггвасона, около или после 1190 г. Наиболее поздним сроком, когда Одд мог написать свое произведение, Д. Хофманн считает 1197 г. – дату смерти Йона Лофтссона, одного из тех людей, которому, согласно «Саге об Ингваре», Одд Сноррасон адресовал письмо с рассказом о своем труде¹⁴³.

Пергаменные рукописи «Саги об Ингваре» датируются серединой XV в. Перевод *Vita Yngvari с латыни на древнеисландский язык, т. е. создание собственно «Саги об Ингваре», мог быть выполнен в любое время в промежутке между концом XII в. и этой датой. Более раннюю, чем другие исследователи, датировку перевода предложил Д. Хофманн. Из его аргументации, на которой мы уже останавливались ранее, следует, что «Сага об Ингваре» возникла вскоре после написания Оддом *Vita Yngvari, в самом конце XII в.¹⁴⁴ Датировка перевода, предложенная Д. Хофманном, не была принята саговедами. Большинство исследователей склонны, не приводя, впрочем, развернутой аргументации, отнести его к началу XIII в.¹⁴⁵ Это предположение основывается, по-видимому, на аналогии с *Vita Olavi Одда, которая, как считается, была переведена на древнеисландский язык около или вскоре после 1220 г., хотя нет достаточных причин полагать, что оба произведения должны были быть переложены на древнеисландский язык почти одновременно. Наиболее поздние датировки предложены О. Прицаком, Р. Зимеком и Сверриром Томассоном, которые относят «Сагу об Ингваре» к XIV в.¹⁴⁶

Стоит повторить, что после публикации статьи Д. Хофманна практически никто из исследователей не высказывал сомнений в том, что «Сага об Ингваре» основывается на *Vita Yngvari, написанной Оддом Сноррасоном. Вместе с тем, за исключением общих соображений о том, что текст в основном принадлежит данному автору, но имеются незначительные вставки, написанные кем-то другим, не было приведено никаких аргументов, которые бы прояснили, какие именно разделы «Саги об Ингваре» основаны на сочинении Одда. Необходим более обстоятельный анализ произведения, который позволил бы отделить текст Одда от вставок, если таковые имеются (я не имею в виду эпилог саги, который, согласно общей оценке, Одду не принадлежит), внесенных при переводе *Vita Yngvari на древнеисландский язык или в период последующего бытования текста.

Странным образом осталась практически не исследованной композиция «Саги об Ингваре». За исключением указаний на наличие в ней двух сюжетных линий, одна из которых посвящена походу Ингвара, а вторая – походу его сына Свейна, и констатации того факта, что, по-видимому, эти части саги написаны на основе источников принципиально разного характера – устных сказаний и «ученой» литературы, вопросы организации текста саги не были поставлены. Вместе с тем при отсутствии более или менее достоверных свидетельств по истории текста, как в случае с «Сагой об Ингваре», анализ структуры самого произведения и выявление устойчивых элементов, присущих всему тексту, могут дать дополнительные аргументы в пользу того, что вся сага в целом принадлежит одному автору, либо опровергнуть это предположение. К числу определяющих элементов относятся: композиционные приемы, присущие автору и проявляющиеся в отборе и интерпретации им материала; использование мотивов, проходящих через весь текст и оформляющих его как единое целое; наконец, наличие в произведении главной темы, которой подчинены побочные сюжетные линии, которая цементирует сюжет и недвусмысленно указывает на его целостность и, следовательно, на единый замысел автора. Можно полагать, что те разделы саги, которые принадлежат основному автору, должны представлять собой в целом последовательное повествование, исключающее возможность сюжетных и хронологических несоответствий. Отклонения от основной сюжетной линии, если таковые имеются, логично приписать редакторской переработке.