Czytaj książkę: «Меченая»

Посвящается нашему прекрасному агенту

Мередит Бернштайн,

которая произнесла три волшебных слова: школа-пансион вампиров.

Мы любим тебя!

Благодарности

Мне бы хотелось поблагодарить моего замечательного ученика Джона Мэслина за помощь в исследовании, за прочтение многочисленных версий этой книги и отзывы на них. Он внес неоценимый вклад в книгу.

И большое СПАСИБО ребятам с уроков по творческому письму в учебный 2005-2006 год. Ваши общие идеи очень помогали (и веселили).

Также мне хочется поблагодарить мою прекрасную дочь Кристин за то, что следила, чтобы мы говорили как подростки. Я бы не справилась без тебя. (Она заставила меня это написать.)

Ф.К.

Хочу поблагодарить мою замечательную маму, больше известную как Ф.К., за то, что она такой невероятно талантливый писатель и что с ней так легко работать. (Ладно, она заставила меня это написать.)

Кристин

Обе – Ф.К. и Кристин – также хотят поблагодарить своего папу/дедушку Дика Каста за биологическую гипотезу, которую он помог создать в качестве основы существования вампиров Обители Ночи. Мы любим тебя, папа/дедушка!

Из поэмы Гесиода, посвященной Никс, древнегреческому воплощению Ночи

Жилища ужасные сумрачной Ночи

Там расположены, густо одетые черным туманом.

Сын Иапета пред ними бескрайне широкое небо

На голове и на дланях, не зная усталости, держит

В месте, где с Ночью встречается День:

чрез высокий ступая

Медный порог.

(Гесиод, Теогония, 744, перевод В. Вересаева)

Глава 1

Как только я подумала, что день уже не может стать хуже, то увидела возле своего шкафчика мертвого парня. Кайла, как всегда, говорила без умолку и даже не заметила его. Сначала. Вообще-то теперь, вспоминая об этом, я понимаю, что больше никто его не замечал до тех пор, пока он не заговорил, а это, как ни трагично, еще раз демонстрирует мою чудаковатую неспособность быть как все.

– Нет, но, Зои, клянусь богом, Хит не так уж сильно напился после игры. Не будь с ним так сурова.

– Ага, – ответила я рассеянно, – конечно. – И кашлянула. Снова. Я ужасно себя чувствовала. Должно быть, я скоро слягу с тем, что мистер Вайз, мой более чем безумный учитель биологии, называл «подростковой чумой».

Если я умру, освободит ли это меня от завтрашней контрольной по геометрии? Остается только надеяться.

– Зои, ты вообще слушаешь меня? Думаю, он выпил всего четыре, не знаю, может, шесть банок пива и, возможно, три шота. Но дело даже не в этом. Он вообще бы не пил, если бы твои дурацкие родители не заставили тебя идти домой сразу после игры.

Мы обменялись страдальческими взглядами, выражавшими полное единодушие по поводу последней несправедливости, учиненной моей матерью и злотчимом, за которого она вышла замуж три очень долгих года назад. Потом, едва сделав передышку, Кай вернулась к своей болтовне.

– К тому же он праздновал. Мы же победили «Юнион»! – Кай потрясла меня за плечо и наклонилась ко мне. – Эй! Твой парень…

– Мой почти-парень, – исправила я ее, изо всех сил стараясь не кашлять на нее.

– Какая разница. Хит – наш квотербек, так что, конечно же, он будет праздновать. С победы «Брокен Эрроу» над «Юнион» прошел миллион лет.

– На самом деле шестнадцать. – У меня плохо с математикой, но на фоне Кай я – гений.

– Да какая разница! Дело в том, что он был счастлив. Дай парню отдохнуть.

– Дело в том, что он напился вроде как пятый раз за неделю. Прости, но я не хочу встречаться с парнем, чьей главной целью в жизни было играть в футбольной команде колледжа, а стало – выдуть шесть бутылок и не проблеваться. Уже не говоря о том, что от всего этого пива он растолстеет. – Мне пришлось замолчать, чтобы прокашляться. Слегка кружилась голова, и я заставила себя дышать медленно и глубоко, пока приступ кашля не закончился. Не то чтобы болтушка Кай это заметила.

– Ух! Растолстевший Хит – не хотелось бы такое увидеть.

Мне удалось подавить еще один позыв к кашлю. – И целоваться с ним – словно сосать пропитанный спиртом грязный носок.

Кай скривилась.

– Ладно, это ненормально. Но жаль, он такой сексуальный.

Я закатила глаза, даже не пытаясь скрыть раздражение от ее типично поверхностных рассуждений.

– Ты такая ворчливая, когда болеешь. В любом случае ты даже не представляешь, каким потерянным щенком выглядел Хит, когда ты игнорировала его за обедом. Он даже не мог…

А потом я увидела его. Мертвого парня. Ладно, я достаточно быстро поняла, что технически он не был мертвым. Он был нежитью. Не человеком. Чем-то вроде того. Ученые говорили одно, простые люди другое, но конечный результат был один. Сомнений в его сущности не оставалось. Даже если бы я не почувствовала силу и тьму, исходящую от него, я никак не могла не увидеть его Метку – сапфирово-голубой полумесяц на лбу – и еще одну татуировку в виде переплетений, обрамляющую голубые глаза. Он был вампиром и даже хуже. Он был Ищейкой.

Вот же черт! Он стоял возле моего шкафчика.

– Зои, ты вообще не слушаешь меня!

А потом вампир заговорил, и его торжественные слова пронзили пространство между нами, опасные и соблазнительные, как кровь, смешанная с расплавленным шоколадом.

– Зои Монтгомери! Ночь выбрала тебя, и твоя смерть станет твоим рождением. Она взывает к тебе, откликнись на ее сладкий зов. Твоя судьба ждет тебя в Обители Ночи!

Он поднял длинный белый палец и указал им на меня. Голова взорвалась болью, а Кайла открыла рот и закричала.

* * *

Когда яркие пятна перед глазами наконец рассеялись, я подняла взгляд и увидела бледное лицо Кай прямо перед собой.

Как обычно, я произнесла первую глупость, что пришла в голову:

– Кай, твои глаза вылупились, как у мертвой рыбы.

– Он отметил тебя. Ох, Зои! У тебя отпечаток на лбу! – А потом она прижала трясущуюся ладонь к побелевшим губам, безуспешно пытаясь удержать всхлип.

Я села и закашлялась. Головная боль была убийственной, и я потерла точку между бровями. Ныло так, словно меня укусила оса, и боль расползалась вокруг глаз и по скулам. Я чувствовала, что меня вот-вот вырвет.

– Зои! – Кай уже по-настоящему плакала, и ей приходилось говорить сквозь булькающее икание. – О. Мой. Бог. Тот парень был Ищейкой – вампир-Ищейка!

– Кай, – я отчаянно моргала, пытаясь избавиться от боли в голове, – перестань плакать. Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты плачешь. – Я протянула руку, чтобы похлопать ее по плечу и успокоить.

А она инстинктивно отшатнулась и отодвинулась от меня.

Я не могла в это поверить. Она действительно отшатнулась, словно боялась меня. Должно быть, она увидела в моих глазах боль, потому что сразу же начала без остановки тараторить:

– О боже, Зои! Что ты будешь делать? Ты же не можешь отправиться в то место! Ты не можешь стать одной из них. Этого не может быть! С кем же мне ходить на все футбольные матчи?

Я заметила, что во время своей тирады она ни на шаг ко мне не приблизилась. Пришлось подавить неприятное, ужасное чувство, грозившее довести меня до слез. Глаза сразу же высохли. Я хорошо скрываю слезы. В этом нет ничего удивительного, ведь у меня было три года практики.

– Все нормально. Я разберусь. Скорее всего, это… какая-то странная ошибка, – солгала я.

В действительности я не говорила, а просто произносила слова. Все еще кривясь от боли в голове, встала на ноги. Осмотревшись, я почувствовала облегчение от того, что мы с Кай были одни в математическом классе, а потом мне пришлось проглотить истерический смешок. Если бы я не сходила с ума по поводу адской контрольной по геометрии и не побежала бы к шкафчику, чтобы забрать книгу и попытаться отчаянно (и безуспешно) позаниматься сегодня вечером, Ищейка пометил бы меня прямо на глазах у 1300 учеников средней школы пригорода Тулсы Брокен Эрроу. Как раз, когда все они собрались бы в ожидании того, что моя глупая барбиподобная сестрица пафосно называла «большим желтым лимузином». У меня есть машина, но стоять с менее удачливыми ребятами, которым нужно ехать на автобусе – старая традиция, не говоря уже о том, что это идеальный способ проверить, кто на кого запал. Так что в математическом классе был еще только один человек – высокий, худой ботаник с плохими зубами, которые, к сожалению, я хорошо могла рассмотреть, потому что он стоял с разинутым ртом. И смотрел на меня так, словно я только что родила стаю летающих свиней.

Я снова закашлялась. В этот раз влажным, отвратительным кашлем. Ботаник издал визг и побежал по коридору к кабинету миссис Дей, прижимая планшет к костлявой груди. Думаю, шахматный клуб перенес время встреч на понедельник после занятий.

Играют ли вампиры в шахматы? Существуют ли вампиры-ботаники? Как насчет похожих на Барби вампиров-чирлидеров? Играют ли вампиры в музыкальных группах? Существуют ли эмо-вампиры – парни в женских штанах и с ужасной челкой на пол-лица? Или все вампиры – ненормальные готы, предпочитающие не мыться? Неужели и я стану готом? Или еще хуже – эмо? Мне не особенно нравилось носить черное, по крайней мере одно только черное, и я не почувствовала резкой неприязни к воде и мылу, как и навязчивого желания изменить прическу или жирно подвести глаза.

Все это вертелось в моей голове, а я чувствовала еще один приступ истерического смеха, рвущийся наружу, и была почти благодарна, когда он вырвался в виде кашля.

– Зои? Ты в порядке? – Голос Кайлы казался слишком высоким, словно кто-то щипал ее, и она отступила от меня еще на шаг.

Я вздохнула и почувствовала первый приступ злости. Я ведь не просила об этом. Мы с Кай были друзьями с третьего класса, а теперь она смотрела на меня так, словно я превратилась в монстра.

– Кайла, это всего лишь я. Такая же, как две секунды назад и два часа назад, как и два дня назад. – Я раздраженным жестом указала на гудящую голову. – Это не меняет того, кем я являюсь!

В глазах Кай снова появились слезы, но, к счастью, ее телефон начал петь «Material girl» Мадонны. Она машинально взглянула на имя звонившего и сразу же сделалась похожа на кролика, попавшего в лучи автомобильных фар, из чего я сделала вывод, что это ее парень Джаред.

– Давай, – сказала я бесцветным, уставшим голосом. – Езжай с ним домой.

Облегчение на ее лице было словно пощечина.

– Позвонишь мне попозже? – бросила она через плечо, спеша вон из школы через боковую дверь.

Я наблюдала, как она неслась через восточную лужайку на парковку. Прижав телефон к уху, она что-то оживленно рассказывала Джареду. Уверена, подруга в красках описывала ему, что я превращаюсь в чудовище.

Проблема, конечно же, состояла в том, что превращение в монстра было самым лучшим из двух вариантов. Вариант номер один: я превращаюсь в вампира, что равнозначно монстру, по мнению практически любого человека. Вариант номер два: мое тело не принимает Изменение, и я умираю. Навсегда.

Так что хорошие новости в том, что мне не нужно будет завтра писать контрольную по геометрии.

Плохие новости: мне придется переехать в Обитель Ночи, частный пансион в центре Тулсы, известный всем моим друзьям как школа-пансион вампиров, где я проведу следующие четыре года, проходя странные и неописуемые физические изменения, и моя жизнь бесповоротно и полностью перевернется. И только в том случае, если весь этот процесс меня не убьет.

Отлично. Я не хотела ни того, ни другого. Я просто хотела попробовать быть нормальной, несмотря на ношу в виде мегаконсервативных родителей, похожего на тролля младшего брата и идеальной старшей сестры. Я хотела сдать геометрию. Я хотела получать хорошие оценки, чтобы попасть в ветеринарный колледж при университете штата и выбраться из Брокен Эрроу в Оклахоме. Но больше всего мне хотелось быть как другие – по крайней мере, в школе. Дома все было безнадежно, так что мне оставались лишь друзья и жизнь подальше от семьи.

Теперь и это у меня отняли.

Я потерла лоб и взъерошила волосы, пока они наполовину не закрыли глаза и, надеюсь, метку, появившуюся над ними. Склонив голову, словно мне понадобилось что-то в сумочке, я поспешила к двери, ведущей на парковку для учеников.

Но я остановилась прямо перед выходом. Через расположенные рядом окна я увидела Хита. Девушки столпились вокруг него, позируя и потряхивая волосами, пока парни газовали на нелепо больших пикапах и пытались (в основном безуспешно) выглядеть крутыми. Представляете, кому я отдала свои симпатии? Нет, если быть честной перед самой собой, не стоило забывать, что Хит был когда-то невероятно милым, и даже сейчас случались такие моменты. В основном когда он старался оставаться трезвым.

С парковки до меня доносилось писклявое хихиканье девушек. Отлично. Кэти Рихтер, главная шлюха школы, понарошку бьет Хита. Даже со своего места мне было очевидно: она думала, что такой удар – нечто вроде элемента брачного танца. Как обычно, ничего не подозревающий Хит просто стоял и улыбался. Ну, черт возьми, день лучше уже не станет. И вон он, мой цвета голубого яйца малиновки «Фольксваген Жук» 1966 года, прямо посреди этой хохочущей своры. Нет. Я не могла выйти туда. Не могла пройти через всю толпу с этой штукой на лбу. Я уже слишком хорошо знала, что они сделают. Я помнила последнего человека, которого Ищейка отметил в нашей школе.

Это случилось в начале прошлого школьного года. Ищейка пришел до начала занятий и указал на ученика, идущего на свой первый урок. Я не застала вампира, но видела парня после этого. Всего секунду после того, как он выронил учебники и выбежал из здания: его новая Метка горела на лбу, а слезы лились по слишком бледным щекам. Я так и не забыла, какими оживленными были коридоры в то утро и как все отшатывались от него, как от чумного, а потом он выбежал через главный вход школы. Я была одной из тех, кто пропустил его и смотрел вслед, хотя мне и было по-настоящему жаль парня. Я просто не хотела, чтобы меня заклеймили как «ту девушку, которая дружит с фриками». Какая ирония, не так ли?

Вместо того чтобы пойти к машине, я направилась к ближайшему туалету, к счастью, пустому. Там было три кабинки – ага, я проверила все на наличие ног. У одной стены стояли две раковины, над которыми висели два небольших зеркала. Противоположную стену закрывало огромное зеркало с полочкой снизу для расчесок, косметичек и всякого такого. Я положила сумочку и учебник по геометрии на эту полочку, сделала глубокий вдох и одним движением подняла голову и смахнула волосы со лба.

Я словно смотрела на лицо знакомого незнакомца. Знаете, того человека, которого вы видите в толпе и готовы поклясться, что знаете его, но это не так? Теперь такой была я – знакомым незнакомцем.

У нее были мои глаза. Такого же орехового цвета, так и не решившие, карие они или зеленые, но мои глаза никогда не были такими большими и круглыми. Или были? У нее были мои волосы – длинные и прямые, почти такие же темные, как и у моей бабушки, прежде чем она начала седеть. У незнакомки были мои скулы, длинный, решительный нос и большой рот – снова черты моей бабушки и ее предков-чироки. Но мое лицо никогда не было таким бледным. Кожа всегда была немного оливковой, намного темнее, чем у других членов семьи. Но, возможно, дело не в том, что моя кожа внезапно стала такой белой… Может, она просто выглядела бледной по сравнению с темно-голубым контуром полумесяца, расположенного точно посередине моего лба. Или, может, все дело в этом ужасном флуоресцентном освещении. Я надеялась, что все дело в последнем.

Я уставилась на экзотическую на вид татуировку. В сочетании с моими резкими чертами чироки, она, казалось, придала мне какой-то первобытности… Словно я принадлежала тем древним временам, когда мир был большим… и более диким.

С этого дня моя жизнь больше не будет прежней. И на мгновение – всего лишь на секунду – я забыла о том, как ужасно отличаться от других, и почувствовала шокирующий прилив удовольствия, а глубоко внутри меня радовалась кровь народа моей бабушки.

Глава 2

Когда я решила, что прошло достаточно времени и все уже должны были уйти из школы, я снова прикрыла лоб волосами и вышла из туалета, спеша к дверям, ведущим на ученическую парковку. Казалось, все чисто, только на дальнем конце стоянки шел парень в тех некрасивых псевдомодных мешковатых штанах. Попытки не дать им свалиться на ходу поглотили все его внимание: он меня даже не заметил. Я сжала зубы, борясь с пульсирующей болью в голове, и устремилась через дверь, направляясь к моему маленькому «Жучку».

Как только я вышла на улицу, на меня обрушился свет. На самом деле день был не особенно солнечный; куча больших пушистых облаков, словно с картинки, плыла по небу, наполовину закрывая солнце. Но это было не важно. Мне пришлось до боли сощуриться и прикрываться рукой от этого мерцающего света. Думаю, я так старательно сосредоточилась на боли, причиненной обычным солнцем, что не заметила пикап, пока он с визгом не остановился передо мной.

– Привет, Зо! Ты получила мое сообщение?

Вот же черт-черт-черт! Это был Хит. Я подняла взгляд и глянула на него сквозь пальцы, словно смотрела один из тупых кровавых ужастиков. Он сидел на открытом заднем борту пикапа его друга Дастина. За его плечом я видела кабину, где Дастин с братом Дрю делали то же, что и обычно: боролись и спорили по поводу бог знает каких глупых мальчишеских дел. К счастью, меня они игнорировали. Я снова взглянула на Хита и вздохнула. В руке он держал пиво, а на лице застыла дурацкая улыбка. Тут же забыв, что мне только что оставили Метку и теперь мне суждено стать кровососущим изгоем-вампиром, я скорчила рожицу Хиту.

– Ты пьешь в школе! С ума сошел?

Его мальчишеская ухмылка стала еще шире.

– Да, я без ума от тебя, крошка!

Я покачала головой, отвернувшись и открывая дверь в мой «Жучок». Потом положила книги и рюкзак на пассажирское сиденье.

– Почему вы не на тренировке? – спросила я, все еще не поворачиваясь к нему.

– Ты не слышала? Нам дали выходной за то, что мы надрали задницу «Юниону» в пятницу!

Дастин и Дрю, которые, должно быть, все-таки прислушивались ко мне и Хиту, издали из пикапа несколько очень оклахомских возгласов «Вуу-хуу!» и «Да!».

– Оу. А, нет. Наверное, я пропустила объявление. Я сегодня была занята. Знаешь же, завтра контрольная по геометрии. – Я старалась, чтобы голос звучал нормально и спокойно. А потом я кашлянула и добавила: – К тому же у меня усиливается дурацкая простуда.

– Зо, серьезно. Ты сердишься, что ли? Кайла говорила какую-то фигню по поводу вечеринки? Ты же знаешь, я тебе не изменял.

Что? Кайла вообще ничего не говорила об измене Хита. Как идиотка, я забыла (ладно, на время) о своей новой Метке. Я развернулась, чтобы сердито глянуть на него.

– Что ты наделал, Хит?

– Я, Зо? Ты же знаешь, я бы не… – Его наигранная невинность и извинения трансформировались в выражение неприятного шока на лице и отвисшую челюсть, когда он заметил мою Метку. – Что за… – начал было он, но я его прервала.

– Тсс! – Я кивнула в сторону все еще ничего не подозревающих Дастина и Дрю, поющих теперь невпопад под последний CD Тоби Кита.

Глаза Хита стали еще шире, а шок в них все сильнее, но он понизил голос.

– Это какой-то грим для театрального кружка?

– Нет, – прошептала я, – это не так.

– Но тебе не могли оставить Метку. Мы же встречаемся.

– Мы не встречаемся! – И вот так моя передышка от кашля закончилась. Я чуть ли вдвое не сложилась, отхаркивая действительно мерзкую мокроту.

– Эй, Зо! – крикнул Дастин из кабины. – Тебе бы нужно отказаться от сигарет.

– Ага, такое впечатление, что ты выкашляешь легкое или типа того, – сказал Дрю.

– Чувак! Оставь ее в покое. Ты же знаешь, что она не курит. Она вампир.

Отлично. Потрясающе. Хит и его типичное полное отсутствие чего-то напоминающего такт, хотя прямо сейчас он за меня заступался и кричал на друзей. Которые, кстати, сразу же высунули головы из открытых окон и уставились на меня, словно я жертва какого-то неудачного научного эксперимента.

– Вот те на. Зои – чертов фрик! – сказал Дрю. Его бесчувственные слова заставили злость, бурлящую во мне с тех пор, как Кайла отшатнулась, вскипеть и выплеснуться. Не обращая внимания на боль от солнца, я посмотрела Дрю прямо в глаза.

– А ну-ка завали! У меня был по-настоящему плохой день, и не хватало только выслушивать это дерьмо от тебя! – Я перевела взгляд с заткнувшегося и выпучившего глаза Дрю на Дастина и добавила: – Или от тебя.

Вглядываясь в глаза Дастина, я кое-что поняла – то, что шокировало меня и странно возбуждало: он выглядел испуганным. По-настоящему испуганным. Я зло посмотрела на Дрю. Он тоже был напуган. И тогда я это почувствовала. Покалывающее ощущение, ползущее по коже и заставившее мою новую Метку гореть.

Власть. Я почувствовала власть.

– Зо? Что за хрень? – Голос Хита привлек мое внимание и оторвал мой взгляд от братьев.

– Мы сваливаем! – сказал Дастин, заводя машину и нажимая на газ. Пикап прыгнул вперед, из-за чего Хит потерял равновесие и упал, отчаянно взмахнув руками и пролив пиво на асфальт парковки.

Инстинктивно я бросилась к нему.

– Ты в порядке? – Хит стоял на четвереньках, а я наклонилась, чтобы помочь ему подняться на ноги.

И тут я это почувствовала. Что-то умопомрачительно пахло – одновременно жарко, сладко и вкусно.

Хит сменил одеколон? Это одна из тех странных феромонных штуковин, которые должны притягивать женщин, словно большая генетически созданная электромухоловка? Я не понимала, как близко к нему нахожусь, пока он не встал прямо. Мы почти прижимались друг к другу. Он вопросительно посмотрел на меня.

Я не отстранилась от него. А нужно было. Раньше бы отошла… но не сейчас. Не сегодня.

– Зо? – тихо произнес он, его голос был глубоким и хриплым.

– Ты очень хорошо пахнешь, – не смогла промолчать я. Мое сердце так громко билось в груди, что я слышала его эхо в пульсирующих от боли висках.

– Зои, я действительно скучал по тебе. Нам нужно снова быть вместе. Ты же знаешь, я действительно люблю тебя. – Он протянул ко мне руку, чтобы дотронуться до лица, и мы оба заметили кровь на его ладони. – Вот черт. Думаю, я… – Его голос оборвался, когда он глянул на меня. Могу только представить, как я выглядела: белое лицо, новая Метка ярко очерчена сапфирово-голубым, а взгляд прикован к потекам крови на его руке. Я не могла пошевелиться. Не могла отвернуться.

– Я хочу… – прошептала я. – Я хочу… – Чего я хотела? Я не могла выразить это словами. Нет, дело не в том. Я не стану выражать это словами. Не скажу вслух о мощной волне раскаленного желания, чуть не утопившего меня. И дело не в том, что Хит стоял так близко. Он и раньше был близко. Черт, мы целовались и обнимались целый год, но никогда я так себя из-за него не чувствовала – ничего подобного. Я прикусила губу и застонала.

Пикап с визгом остановился, развернувшись возле нас. Дрю выпрыгнул из машины, обхватил Хита вокруг талии и потащил его в кабину пикапа.

– Отстань! Я разговариваю с Зои!

Хит пытался бороться с Дрю, но тот был старшим полузащитником Брокен Эрроу и по-настоящему большущим парнем. Дастин потянулся за ними и захлопнул дверь пикапа.

– Оставь его в покое, ты, урод! – крикнул мне Дрю, а Дастин завел пикап, и в этот раз они действительно унеслись прочь.

Я забралась в свой «Жучок». Руки тряслись так сильно, что я попала ключом в замок зажигания только с третьего раза.

– Просто доберись домой. Просто доберись домой. – Я повторяла эти слова снова и снова между выворачивающими приступами кашля, пока вела машину. Я не стала думать о том, что только что случилось. Я не могла думать о том, что только что случилось.

* * *

Поездка домой заняла пятнадцать минут, но кажется, промелькнула в мгновение ока. Слишком быстро я оказалась на подъездной дороге, пытаясь подготовиться к сцене, которая ждала меня внутри. В том, что сцена последует, я была уверена на сто процентов.

Почему я так стремилась добраться туда? Думаю, по сути, я не так уж стремилась. Просто спасалась от того, что случилось с Хитом на парковке.

Нет! Я не стану размышлять об этом прямо сейчас. В любом случае всему должно быть рациональное объяснение, логичное и простое. Дастин и Дрю были отсталыми, у них совершенно незрелые и пропитанные пивом мозги. Я не использовала жутковатую новую силу, чтобы напугать их. Они просто ужаснулись, потому что у меня была Метка. Вот и все. То есть люди боятся вампиров.

– Но я не вампир! – воскликнула я. А потом закашлялась и вспомнила, какой гипнотически красивой была кровь Хита, и волну желания, которую я почувствовала. Не к Хиту, но к его крови.

Нет! Нет! Нет! Кровь не красивая и не желанная. Должно быть, я в шоке. Вот. В этом дело. Я была в шоке и не могла думать ясно. Ладно… ладно… В рассеяности я коснулась лба. Он перестал гореть, но казался другим. Я закашлялась в миллионный раз. Отлично. Я не стану думать о Хите, но больше я этого отрицать не могла. Я чувствовала, что меняюсь. Моя кожа стала ультрачувствительной. Грудь болела, и, хотя на мне были крутые очки Maui Jim, глаза болезненно слезились.

– Я умираю… – простонала я, а потом быстро закрыла рот. Я действительно могу умирать. Взгляд остановился на большом кирпичном здании, которое за три года так и не стало домом.

– Покончи с этим. Просто покончи с этим. – По крайней мере, моя сестра еще не дома, у нее тренировка чирлидеров. Можно понадеяться, что тролля загипнотизировала новая видеоигра Delta Force: Black Hawk Down. Возможно, я смогу поговорить с мамой наедине. Возможно, она поймет… она будет знать, что делать….

Вот черт! Мне шестнадцать, но внезапно я поняла, что ничего так не хочу, как спрятаться у мамы на коленках.

– Пожалуйста, пусть она поймет, – прошептала я простую молитву богу или богине, которые могли слышать меня.

Как обычно, я вошла через гараж. Прошла по коридору в свою комнату и бросила учебник по геометрии, сумочку и рюкзак на кровать. Затем я сделала глубокий вдох и направилась, слегка дрожа, на поиски мамы.

Она сидела в гостиной, свернувшись на краю дивана, попивая кофе и читая «Куриный бульон для женской души». Она казалась такой нормальной, такой же, как и раньше. Только вот раньше она читала «экзотические» романы и красилась. Обе эти вещи ее новый муж не разрешал (кусок дерьма).

– Мам?

– Да? – Она не подняла на меня взгляд.

Я тяжело сглотнула.

– Мамочка. – Я назвала ее так, как раньше, в дни до того, как он вышла замуж за Джона. – Мне нужна твоя помощь.

Не знаю, неожиданное использование слова «мамочка» или что-то другое в моем голосе пробудило какую-то крошечную часть маминой интуиции, которая все еще была где-то внутри нее, но ее взгляд сразу же оторвался от книги: он был мягким и полным заботы.

– Что такое, милая… – начала было она, а потом слова словно застыли на ее губах, когда глаза нашли Метку на моем лбу.

– О боже! Что ты натворила?

Сердце снова начало болеть.

– Мам, я ничего не сделала. Это случилось со мной, а не из-за меня. Это не моя вина.

– О, пожалуйста, нет! – запричитала она, словно я и слова не сказала. – Что скажет твой отец?

Мне хотелось крикнуть: «Как, черт побери, хоть одна из нас может знать, что скажет мой отец, мы не видели его и не получали от него весточек уже четырнадцать лет!» Но я знала, что это не поможет и всегда только злило ее, когда я напоминала, что Джон – не мой настоящий папа. Так что я попробовала другую тактику – ту, от которой отказалась три года назад.

– Мамочка, пожалуйста. Можешь просто не говорить ему? По крайней мере день или два? Просто давай оставим это между нами двумя, пока мы… не знаю… не свыкнемся с этим или что-то вроде того. – Я задержала дыхание.

– Но что я скажу? Ты даже не можешь закрыть эту штуку макияжем. – Она скривила губы, нервно рассматривая полумесяц.

– Мам, я не имела в виду, что останусь здесь, пока мы будем привыкать. Мне нужно уйти, ты это знаешь. – Мне пришлось замолчать, так как сильный кашель сотряс мои плечи. – Ищейка отметил меня. Мне нужно переехать в Обитель Ночи или мне будет становиться все хуже и хуже. – «А потом я умру», – пыталась я сказать ей взглядом, ведь не могла по-настоящему произнести эти слова. – Мне просто нужна пара дней, прежде чем разбираться с… – Я замолчала, чтобы не произносить его имя, в этот раз специально закашляв, а это не было сложно.

– Что я скажу твоему отцу?

Я почувствовала прилив паники в ее голосе. Разве она не была мамой? Разве не должна она отвечать, а не задавать вопросы?

– Просто… просто скажи ему, что я проведу несколько дней в доме Кайлы, потому что у нас большой проект по биологии на двоих.

Я наблюдала, как меняется взгляд мамы. Из них исчезла забота, и ее заменила жесткость, которую я очень хорошо узнавала.

– То есть ты просишь меня солгать ему.

– Нет, мама. Я лишь прошу тебя хоть раз поставить мои нужды выше его. Я хочу, чтобы ты была мне мамой. Чтобы помогла мне уложить вещи и отвезла меня в новую школу, потому что мне плохо и страшно, и я не уверена, что справлюсь со всем сама! – Я быстро закончила речь, тяжело дыша и кашляя в руку.

– Я не знала, что перестала быть твоей мамой, – холодно сказала она.

От нее я устала даже больше, чем от Кайлы. Я вздохнула.

– Думаю, в этом и проблема, мам. Тебе настолько все равно, что ты не замечаешь. Тебя ничего не волновало, кроме Джона, с тех пор, как вы поженились.

Ее глаза, прикованные ко мне, сощурились.

– Как можешь ты быть такой эгоистичной. Разве ты не понимаешь, что он сделал для нас? Благодаря ему я смогла уйти с этой ужасной работы в «Дилларс». Благодаря ему нам не надо переживать из-за денег и у нас есть этот большой красивый дом. Благодаря ему мы в безопасности и у нас светлое будущее.

Я слышала эти слова так часто, что могла повторить их ей сама. На данном этапе наших не-разговоров я обычно извинялась и шла в комнату. Но сегодня я не могла извиниться. Сегодня я изменилась. Все изменилось.

– Нет, мама. Правда в том, что из-за него ты не уделяла внимание детям уже три года. Ты знала, что твоя старшая дочь превратилась в подлую избалованную шлюху, переспавшую с половиной футбольной команды? Знаешь ли ты про ужасные кровавые видеоигры, которые Кевин прячет от тебя? Нет, конечно же, нет. Они оба притворяются, что счастливы и что им нравится Джон и вся эта иллюзия счастливой семьи, так что ты улыбаешься им, молишься за них и позволяешь делать, что они хотят. А я? Думаешь, я плохая, потому что не притворяюсь, потому что я честная. Знаешь, что? Мне так осточертела моя жизнь, что я рада, что Ищейка оставил на мне Метку! Они называют школу вампиров Обителью Ночи, но она не может быть мрачнее этого идеального дома! – Прежде чем перейти на крик или расплакаться, я развернулась и вошла в комнату, захлопывая дверь за собой.

Надеюсь, они все потонут.

Через слишком тонкие стены я слышала, как она в истерике звонила Джону. Не было сомнений, что он помчится домой, чтобы разобраться со мной. Вместо того чтобы сидеть на кровати и плакать, как мне хотелось, я вывалила школьные вещи из рюкзака. Понадобятся ли они мне там, куда я направляюсь? У них, скорее всего, даже нормальных уроков нет. Скорее всего, там есть занятия типа «Как разорвать горло человека 101 способом» и… и… «Вступительный курс: как видеть в темноте». Типа того.