Czytaj książkę: «Драконий оборотень»
Пролог
Ночь выдалась дивная. Тишина, покой, звезды искрятся алмазной крошкой, щедро рассыпанной по черному бархату неба. И, куда ни глянь – снег, снег, целые горы снега… Одно слово – Ворожейная Ночь! В эту ночь даже нежить – сиречь, упыри да вурдалаки – пребывает в благодушном настроении и преспокойно полеживает себе в своих логовах.
«Хороша у повара вишневая наливка!» – умиротворенно думал Авдей, неторопливо шагая в сторону конюшен. Надо было проверить кое-что, сторожа навестить, а заодно поглядеть, чем там занимается младший конюший, которому было нынче поручено тщательно вычистить стойла господских лошадок. Несколько неуклюже переваливаясь из стороны в сторону по сугробам, старший конюх добрел до сторожки и заглянул в оконце. Сторож Казьмир безмятежно спал, притулившись спиной к деревянной стенке и чудом удерживая равновесие на колченогом стуле. Его раскатистый храп мог прекрасно распугать всех воров как минимум на версту вокруг. Ладно уж, пусть «посторожит» еще малость, усмехнулся про себя конюх и отправился дальше.
Зайдя на конюшню, Авдей медленно прошелся вдоль стойл, попутно заглядывая в каждое, по-хозяйски придирчиво оценивая качество выполнения уборки. Придраться было особо не к чему. Молодец парнишка, справный, конюх одобрительно крякнул.
Дойдя до «апартаментов» хозяйских любимцев, Авдей привычно остановился полюбоваться благородной статью заморских лошадок, за которых его господин в свое время выложил немалые деньги. Пара длинногривых эльфийских д'ариэнов отдыхала, время от времени неторопливо склоняя точеные морды к кормушке, наполненной отборным золотым овсом. Владыка Элдара купил их специально для своей жены, благородной эльфийки Рэнниэль из Фьерр-Эллинна – и уж кому-кому, а этим лошадкам ни в чем отказа не было.
Авдей протянул руку и ласково похлопал белоснежного жеребца по холеному крупу. Тот слегка повернул голову и презрительно покосился на него. Мол, это что еще за вольности? Весь в хозяина, усмехнулся конюх. Такой же гордый и высокомерный.
Тихая возня и непонятный шум, раздающиеся из дальнего конца помещения, привлекли внимание Авдея. Конюх насторожился. Осторожно прокрался вглубь конюшни, предусмотрительно прихватив по дороге прислоненные к стене вилы, и добравшись до пустого стойла, заглянул внутрь.
«Справный» парнишка-конюший времени даром не терял, предпочитая молодецкому сну активное бодрствование на пару с кухаркиной дочкой. Конюх добродушно хмыкнул на разгоряченную парочку – и, с облегчением вернув вилы на место, так же тихо вернулся к выходу.
На пороге Авдей неуверенно потоптался. Спать идти не хотелось, возвращаться в душное тепло кухни тоже. Поплотнее запахнув теплый кожух, он прислонился к стене. «Подышу немного свежим воздухом, а там пойду, сторожа растолкаю», – решил Авдей, глядя на бледно-желтый круг луны, похожий на кусок свежего сливочного масла.
* * *
Страшный голод, небывалый прежде, гнал ее вперед – заставлял неуклюже скакать через сугробы, проваливаясь с головой в обжигающе холодный снег, выныривать из него, отряхиваясь и отплевываясь, и снова бежать, бежать… Лапы онемели от холода, внутренности свела болезненная судорога. Из саднящего горла вырвался хриплый, тоскливый вой. Странное, повелительное чувство, пришедшее извне, заставляло ее бежать – бежать туда, где…
Тварь издалека почуяла это – запах человеческого жилья. Потянув носом, она быстро определила направление – и, внезапно вся преобразившись, стремительно и плавно понеслась вперед, черной неуловимой тенью стелясь над сугробами. Жадно и нетерпеливо поскуливая, она мчалась вперед, нервно вздрагивая от предвкушения. Там, она знала, находится то, ради чего она вылезла из своей берлоги в тихую Ворожейную ночь – то, ради чего ее вырвал из сна этот дикий, мучительный голод, пришедший неизвестно откуда…
* * *
В комнате было нечем дышать от дыма ароматических свечей, которыми Ортисса, по своему обыкновению, заставила все пригодные и непригодные для этого поверхности. Сама провидица сидела за столом в центре комнаты, кутаясь в тонкую, богато расшитую шаль эльфийского шелка, лично подаренную ей Владычицей Элдара. Потрескивание безбожно чадящих фитильков сплеталось с тихим девичьим смехом, мелким бисером рассыпающимся по комнате.
Мы, трое, сидели у стола. Остальные девушки – дворовые служанки, горничные, судомойки – сбились по углам в перешептывающиеся и хихикающие стайки, терпеливо дожидаясь своей очереди.
– Нет. Абсолютно ничего не вижу! – Я как можно беспечнее пожала плечами, стараясь ничем не выдать охватившей меня чувства неловкости.
– Ладно, ладно… – Ортисса задумчиво провела ладонью над Зеркалом Оракула, и его поверхность снова погрузилась во тьму. – Давай попробуем еще раз. Может… хм, несколько изменишь формулировку?
Солар сбоку от меня издала тихий, но отчетливый смешок. Я привычно проигнорировала ее, твердо решив, что уж если погибать, так с гордо поднятой головой.
– Отлично. Покажи мне, Зеркало, человека, за которого я выйду замуж.
Слово «молодого» я в этот раз опустила, уступая пожеланию Ортиссы. Может быть, мой суженый давно покинул сей привлекательный возраст, и в этом все дело? Мне-то, в мои шестнадцать, любой мужчина старше двадцати пяти казался глубоким стариком, однако Владыка Элдара, наш отец, вряд ли стал бы принимать во внимание такие мелочи, устраивая мою судьбу.
Поверхность Зеркала, заключенная в потемневшую от времени деревянную раму, слегка просветлев, упорно клубилась непроглядным туманом. На мгновение мне даже показалось, будто клубы марева в его глубине явственно складываются в глумливую ухмылку.
Стиснув зубы, я мельком покосилась на старшую сестру.
Солар на меня не смотрела. Она сидела, небрежно откинувшись на спинку стула и сложив ухоженные руки на груди, и, казалось, не принимала во всем происходящем ни малейшего участия. Ее губы изгибались в изящной полуудивленной-полуснисходительной улыбке, адресованной сразу всем и никому, а глаза без особого интереса вглядывались в туманную глубину зеркала. В этом году она не гадала. Зачем? Владыка уже выбрал для нее мужа, и не станет менять решение из-за какого-то там «пророчества».
И все же она пришла, чтобы посмотреть, как буду гадать я. Уж такое она бы ни за что не пропустила – такой чудесный повод похихикать надо мной!.. В очередной раз.
Я перевела взгляд на Лиону, сидевшую по другую сторону стола и рассеянно накручивающую на палец кудрявую рыжевато-каштановую прядь. Беспечно качая ногой, она все еще продолжала с интересом заглядывать в Зеркало, словно не понимала, что обещанного зрелища не будет.
– Странно… – Ортисса задумчиво побарабанила пальцами по покрытой скатертью столешнице. – Обычно осечек не бывает, разве что…
Она едва заметно нахмурилась, замолчала и, казалось, погрузилась в размышления. Потом снова глянула на меня.
– Да ты не переживай! – Она, похоже, решила, будто я нуждаюсь в утешении. – Уж тебя-то, моя красавица, Владыка без мужа не оставит!
«Да не переживаю я!» – мысленно подавила я стон. – «Говорила б ты только потише…»
Наше затянувшееся гадание не прошло незамеченным. Я видела, как девицы-горничные из своих углов заинтересованно вытягивают шеи, пытаясь понять, что происходит. Шепот усилился. До меня долетели обрывки разговоров.
– …никак судьбы не сложит?..
– Бесовщина какая-то…
– Тьфу, ты! Чего несешь-то? Еще и против ночи!.. – Краем глаза я заметила движение – сразу несколько рук сложились в охранные жесты. Интерес к моей персоне продолжал неуклонно возрастать.
И в этот момент Солар, наконец, надоело ждать. Она откинула за спину тяжелую золотистую косу и неторопливо выпрямилась на своем стуле. Не прикладывая ни малейших усилий, сестра мгновенно стала центром всеобщего внимания. Как, впрочем, и всегда.
– Ты, Ортисса, все осторожничаешь, ходишь вокруг да около… – Голос Солар звучал мягко и тягуче, словно мед, однако только глухой не расслышал бы в нем властных, повелительных ноток. – Вот оно и упрямится, это старое Зеркало. Сейчас я покажу тебе, как нужно с ним разговаривать.
Ортисса, занимающаяся ворожбой столько, сколько я себя помнила, и знавшая нас всех троих практически с пеленок, саркастически глянула на нее исподлобья, но промолчала. В сладкозвучном голосе моей сестры, при всей ее воздушной внешности, по мере взросления все явственнее проступал металл, и потому мало у кого из обитателей замка хватало дерзости ей перечить. Правда, старую ворожею было не так-то легко смутить. Коротко усмехнувшись, та сделала иронически-приглашающий жест в сторону старой резной рамы. Солар невозмутимо проигнорировала ее насмешливый взгляд и встала перед зеркалом.
– Смотри внимательно, милая, – снисходительно обратилась она, на этот раз, ко мне. – Я покажу тебе, как это делается. У тебя все еще слабовато выходит, я заметила.
Я мысленно возвела очи горе. Горбатого могила исправит… Она скорее позволит отрубить себе обе руки, чем упустит возможность потыкать меня носом в мои недостатки или выставить на всеобщее посмешище. Интересно, все старшие сестры такие язвы?..
Солар, между тем, уже уверенно простерла руку над клубящейся зеркальной поверхностью и, в воцарившейся тишине, повелительно заговорила:
– Заклинаю тебя, Зеркало Соа-ад-Дина, жаром огня, изменчивостью воды, чистотой серебра, силою всех частей и осколков твоих, найденных живыми, утерянных мертвыми и погребенных в песках быстротечного времени! Покажи мне судьбу сестры моей, Мирраэль Дэйнивы Элдарской – будь то человек или зверь, будь то жизнь или смерть!..
– Ваше высочество! – словно не веря собственным ушам, ошеломленно воскликнула Ортисса.
Но было поздно.
С кончиков тонких пальцев принцессы сорвались бледно-голубые искры и пробили клубящуюся туманную завесу отражения, словно молния дождевые облака. Зеркало засияло ровным голубоватым светом. На его кристально-прозрачной поверхности проступило четкое изображение – и из мерцающей глубины до нас донесся низкий рокочущий рык… А в следующее мгновение, глухо звякнув, зеркало упало на стол плашмя, опрокинутое рукой Ортиссы.
– Все! На сегодня гаданье закончено! – сердито рявкнула провидица, обводя комнату пылающим от гнева взором. – Марш отсюда все! Живо!
Не успевшие погадать девушки разочарованно зашумели, однако после недолгого колебания все же послушно потянулись к выходу. А Ортисса, тем временем, уже развернулась к моей сестре. В этот момент она была настолько зла на Солар, что казалось, еще немного – и на той задымится платье. Все напускные признаки субординации были мгновенно забыты.
– А о вас, юная госпожа, я буду говорить с вашей матушкой лично! Уж она-то разъяснит вам доходчиво, стоит ли ради забавы пользоваться такими серьезными оккультными заклинаниями!..
Воспользовавшись тем, что Солар на мгновение отвлеклась, я незаметно выскользнула из комнаты. Промчалась мимо озадаченных слуг по лестнице, на ходу натягивая прихваченную по пути шубку, и опрометью выскочила во двор. По инерции пробежала еще несколько шагов и затормозила. Постояла минуту, глубоко вдыхая резкий морозный воздух, а потом решительно зашагала прочь от замка.
Не надо было мне даже близко подходить сегодня к этому проклятому Зеркалу! И чего это я, острых ощущений захотелось? Ну и Солар, конечно, тоже большое «спасибо». Не могла не порисоваться перед публикой.
Впрочем… Может, это был просто розыгрыш? Я ведь не догадалась проверить Зеркало на предмет иллюзии. Имея в сестрах чародеек, нужно всегда быть готовой к подобным шуткам – тем более, что и сама вполне могла бы сотворить что-нибудь в том же духе. Зря, что ли, мы с сестрами вот уже три года, как изучаем чародейские науки под руководством ренвинского профессора! Отец, конечно, до сих пор не испытывает особого восторга по этому поводу, но мать в этом вопросе была непреклонна – дочери-полукровки должны обучиться магии и получить дипломы чародеек, как это и пристало благородным эльфийским девицам. Под ее уговорами отец, более желавший видеть нас воспитанными по человеческим законам – и коротающими дни за музицированием и рукоделием – в конце концов был вынужден уступить.
Правда, отправить нас в Коббе-Ренвин – имперский Магический Университет – он наотрез отказался, но зато пригласил оттуда преподавателя к нам, в Элдар. Так что, пусть и не на уровне стационарного обучения, но кое-что мы тоже умели. И, само собой, у каждой были свои пристрастия. Лиона, самая младшая из нас, предпочитала боевую магию. Она вообще была у нас самой боевой – с ранних лет увлекалась оружием. Ей бы мальчишкой родиться. Мое сердце было отдано целительству – сказывались, наверное, материнские гены. А вот Солар увлекалась прорицательством и иллюзиями. Да-да, именно иллюзиями! Оттого, пожалуй, и не стоило мне относиться к увиденному чересчур всерьез. И все же…
Ортисса, конечно, быстро опрокинула Зеркало, но все же не достаточно, чтобы скрыть от меня то, что проявилось в его глубине. Пара внимательных серебристых глаз, не то собачьих, не то волчьих – не знаю. Одно было точно – человеку они принадлежать не могли. Зверь, определяющий мою судьбу? Что бы это могло значить? И этот странный звук – то ли тихий рык, то ли призывное урчание…
Поглощенная собственными мыслями, я и не заметила, как дошла почти до конца тисовой аллеи. И слишком поздно увидела метнувшуюся ко мне из ночного мрака тень. Как она здесь оказалась?!.. С пронзительной ясностью понимая, что уже не успеваю ни уклониться, ни защититься от нацеленных в мое горло бритвенно-острых клыков, я коротко вскрикнула… И задохнулась от боли, падая в снег под весом огромной, хрипло рычащей твари, рвущей зубами белую песцовую шубу. Длинные острые когти вонзились в мою плоть, раздирая грудную клетку в попытке добраться до сердца….
* * *
Рэнниэль срывающимся голосом завершила ритуальную фразу. Стоя у раскрытого окна, она прислушалась к тающим в ночной мгле отголоскам Зова, пристально вглядываясь в ночной мрак, словно надеясь на мгновенный ответ. Пелена из снежных хлопьев становилась все гуще, сокращая видимость практически до нуля. Тихая безветренная ночь внезапно разразилась снегопадом с перспективой на метель.
Эльфийка зябко поежилась. Старая сторожевая башня на въезде в замок давно выполняла чисто декоративную роль, а потому никто уже много лет не занимался ее благоустройством. В широкие обзорные окна, кое-как прикрытые кособокими ставнями, немилосердно дуло, и залетающий через щели снег успел покрыть каменный пол тонким мучнистым слоем. Ледяной ветер, порывами влетающий в оконный проем, все время норовил задуть костры, разведенные в углах башни. Четыре костра – по одному на каждую сторону света. Если бы можно было закрыть и это окно, стало бы теплее, но она не решалась. Ей казалось, что стоит захлопнуть ставни – и тонкая незримая нить Зова оборвется. И тогда тот, кого она так ждала, не сможет найти ее в клубящемся за окном белом кружеве метели.
«Пожалуйста, поторопись!»
Рэнниэль отвернулась от окна и подошла к бесформенной куче грязного тряпья, лежащей на полу посреди башни. Протянув руку, коснулась кончиками пальцев бесформенного мехового лоскута, нелепо торчащего среди одеял. Белый песцовый мех, покрытый обледеневшей бурой коркой засохшей крови…
Эльфийка тихо застонала от бессилия.
Ее нашли подвыпивший конюх и едва продравший глаза сторож, как раз решивший выйти поразмяться. Именно сторож и убил ту мерзкую тварь – прострелил ей голову из серебряного арбалета. Но было слишком поздно. В том, что осталось после жуткого звериного пиршества, подоспевшие родители с ужасом узнавали очертания знакомой девичьей фигурки. Сплошное кровавое месиво вместо горла и грудной клетки вперемешку с шелковыми и меховыми лоскутами. Пряди длинных пепельных локонов, перевитых хрустальным бисером, засохли твердой грязно-бурой проволокой. Но где-то там, в глубине истерзанного тела, Рэнниэль с замиранием сердца угадала слабое, угасающее трепетание жизни.
Едва прошел первый шок, она начала действовать. Прежде всего, велела перенести тело дочери в сторожевую башню, после чего выгнала оттуда всех, включая собственного мужа, и строго-настрого запретила хоть словечком обмолвиться о происшедшем кому-нибудь в доме. Утром слуги получат хорошее вознаграждение за то, что будут держать язык за зубами. Но это будет утром, а сейчас у нее были дела поважней.
Оставшись одна, Рэнниэль развела костры, чтобы хоть немного прогреть башню, и, распахнув окно, начала нараспев читать заклинание Зова. Это заклинание она знала с юности. Он сам научил ее, заставлял повторять снова и снова, пока каждое слово не впечаталось в память намертво. На всякий случай – сказал он тогда. На всякий случай.
Рэнниэль помнила, как когда-то давно ее мать однажды воспользовалась Зовом ради ее отца, на которого напал невесть как попавший в Эльфийские Пределы вурдалак. Теперь же она зовет его ради своей дочери…
«Поторопись, прошу тебя!»
Она присела возле неподвижного тела, сосредоточенно шепча заклинания и не давая угаснуть едва тлеющей жизни. Ей оставалось только ждать…
Громкое хлопанье гигантских крыльев внезапно перекрыло шум вьюги. Длинные трехгранные когти уцепились за подоконник, высекая глубокие борозды в камне. В оконном проеме показалась узкая чешуйчатая голова, увенчанная парой изогнутых продольных роговых гребней.
Дракон повертел головой, придирчиво оглядывая помещение.
– Тесссновато…
– Прости, – Рэнниэль торопливо поднялась ему навстречу. – Ничего лучше я не придумала. По крайней мере, здесь теплее, чем на улице.
– Это уж точно! – Огромный крылатый ящер с трудом протиснулся в окно и, сложив крылья, тяжело спрыгнул на пол, волоча за собой длинный чешуйчатый хвост. – А есссли прикрыть ссставни, будет еще лучшше.
– Да, конечно, – Рэнниэль поспешно захлопнула окно.
– Ну и метель – не видно ни зги! Ну-ка, что у нассс тут?.. – Дракон, с интересом осмотревшись, заметил кучу на полу. – Так-ссс… Кому-то ссснова понадобиласссь донорссская помощь? А я-то думал, ты просссто по мне соссскучилась!
В гулком голосе ящера слышалась легкая насмешка.
– Грей! – Рэнниэль почувствовала, как вдруг охрип ее голос. – Грей, это… моя дочь.
Дракон на мгновение замер, потом оглянулся на нее с внезапной серьезностью – и снова посмотрел на тряпичную кучу.
– Дочь?.. Что ж, тогда к делу, Рэн. Не мешшшкай!
Разыгравшаяся к полуночи метель постепенно шла на убыль. Свернувшийся на полу дракон приподнял голову и осторожно заглянул в груду тряпья. Похоже, все прошло успешно. Это хорошо… Девочка была еще слишком молода, чтобы умирать. Тем более, дочь Рэнниэль.
– Рэн, а что ты вообще делаешшшь в этой дыре?
Эльфийка усмехнулась.
– Живу.
– Шутишшшь!
– Нет… Я замужем за Ольрихом Элдарским, здешним правителем.
– Да бросссь!
– Грей! Ты, вообще, хоть иногда следишь за новостями? Я ведь отсылала тебе приглашение на свадьбу! Было, кстати, очень мило с твоей стороны его полностью проигнорировать.
– А-а… Знаешшь, как это бывает? Дела, дела… – В голосе ящера скользнуло некоторое смущение. – К тому же, я не любитель всссех этих шшумных пирушшек.
– Знаю. Иначе уже давно потребовала бы твою голову на блюде за такое отношение к друзьям.
Дракон шумно вздохнул и прикрыл веками огромные желтые глаза. Однако почти сразу же снова резко вскинул голову и сердито встопорщил головные гребни. От раздосадованного выдоха вокруг ноздрей завихрились маленькие огненные смерчи.
– Драконий хвоссст и когти василиссска!..
Рэнниэль удивленно вскинула брови. В исполнении дракона подобное ругательство звучало… ну по меньшей мере странно.
– В чем дело, Грей?
– Рэн! Ты замужем за человеком!
– Да. Я же только что это сказала… – терпеливо повторила она. – Иначе что бы я, по-твоему, делала «в этой дыре»? Обычный Брак Договора. А что тебя так шокирует?
Дракон снова шумно и выразительно вздохнул и закатил глаза.
– Рэн, я понимаю, что ты сейчассс не в том соссстоянии, чтобы мыслить ясно, но чему-то же и тебя в сссвое время учили в шшколе! Есссли мать – эльф, а отец – человек, то кем тогда будет ребенок?.. Подумай хорошшенько.
– Ну полукровкой, если ты об этом.
– Да, да, об этом! – дракон нетерпеливо кивнул. – Полукровкой! Полуэльфом-получеловеком. Ты ссследишь за моей мыссслью?.. А теперь добавь-ка к этому еще и кровь дракона!
Несколько мгновений эльфийка недоуменно смотрела на него. Затем ее зрачки расширились в озарении и внезапном понимании.
– О… Так ты имеешь в виду…
– Именно! – с мрачной язвительностью отозвался дракон. – И ты все еще сссчитаешь, что дейссствительно помогла ей?..
Ночь перевалила на последнюю четверть. Грей еще раз заглянул в груду тряпья. Девушка безмятежно спала, целая и невредимая, словно ничего и не случилось. О недавней трагедии напоминала только разодранная в клочья окровавленная одежда.
– Твоя дочь… Такая взроссслая! Сссколько же мы с тобой не виделись?
– Лет двадцать, – Рэнниэль улыбнулась. – У людей время, кажется, течет быстрее.
– Да уж… – Дракон недолго помолчал. – Ну что? Не жалеешшь?
Рэнниэль поняла, что он спрашивает вовсе не о жизни среди людей. Снова посмотрела на спящую девушку и уверенно покачала головой.
– Нет. Даже если бы я вовремя сообразила, все равно поступила бы так же.
Некоторое время они молча прислушивались к шуму ветра за стенами башни.
– Эх, ладно… Мне пора, – Грейдеринг поднялся и с хрустом потянулся. – Метель ссстихла. Не хочу пугать твоих подданных понапрасну. Дружба ссс драконами, знаешь, может повредить репутации.
– Чьей? – с иронией поинтересовалась Рэнниэль.
Уже взгромоздившись на подоконник и наполовину расправив крылья, дракон замешкался.
– Ты хоть представляешшь сссебе, что мы наделали? – Янтарно-желтые глаза смотрели на эльфийку выжидательно и пытливо. – Догадываешься, к каким поссследствиям это может привесссти? И чем чревато все это, прежде всего, для нее? – Грей выразительно кивнул на груду тряпья. – Чую я, что теперь тебе нужно быть готовой к любым сссюрпризам…
– Ни ты, ни я не знаем этого наверняка, – Рэнниэль рассеянно теребила край одеяла. – Может статься, все обойдется. В любом случае, пока смогу, я буду защищать ее, а там… Поживем – увидим.
Какое-то время дракон молча смотрел на нее. В глубине огромных золотисто-желтых глаз вспыхивали и гасли переливчатые янтарные искры.
– Знаешшь, почему я всссегда откликаюсссь на Зов твоего рода?
Эльфийка, немного поколебавшись, отрицательно покачала головой. Грей оскалил в усмешке крупные трехгранные клыки:
– Потому, что ссс вами не соскучишьссся.
И, взмахнув крыльями, стремительно взмыл в ночное небо.
