Czytaj książkę: «Солнечное сплетение»

Ночь

Как назойливо пищит комар. Будто сверлит мозг своим острым хоботком. Голова болит… Темно. Как в погребе. Впрочем, и холодно так же. Интересно, что я делаю в погребе?.. Этого кровососа придётся убивать наощупь. Но не могу поднять руки. Не слушаются. Ватные и будто прибиты к кровати… наверное, к кровати. Любопытно, зачем кровать в погребе?.. холодно. Хочу натянуть на себя одеяло. Но почему не слушаются руки?.. Как же холодно. И темно. И этот комар ещё!.. стоп. Это не комариный писк… насекомое уже примостилось бы на теле и притихло в подготовке к трапезе… значит, это гул самолета… Но куда лечу? Или откуда… или зачем… как болит голова…

…Свет. Кто-то спрессовал его в жесткий комок и бросил мне в лицо.  Мое странное ложе лениво раскачивается. Как гамак. Но я не на пляже – это точно… Все так же холодно. И свет холодный. Мутный и с легкой синевой.

– Глаза открыла, – мужской голос отдавал металлом и дребезжал, как крышка на кастрюле с кипящей водой.

– Плохо! – захлопнул крышку голос, принадлежавший явно немолодой даме. – Может начать чувствовать.

– Чувствовать – это плохо? – крышка на кастрюле неуверенно подпрыгнула.

– Да. От этого умирают… давай-ка еще укол… иначе и она не перенесёт… знать бы хоть, как зовут тебя… будешь Маруся что ли… как моя дочка.

А я не Маруся. Точно не Маруся. Лариса… Лара… ночь…

Свет

– Лара! – худенькая ручка ловко отбросила назад пышную прядь рыжих кудрей и плотно сжатыми пальчиками приветственно вытянулась по направлению к собеседнику.

Юношеская ладонь легко сжала ее металлическую прохладу и чрез несколько тягучих минут к ней потянулись пересохшие губы ее обладателя и, чуть дрожа, коснулись пальцев. И тут же грянул смех. В университетском коридоре ещё никто не проявлял такой галантности. Обычно и знакомство, и приветствие студентов разного пола ограничивалось улыбкой. Ну, слабым взмахом руки. Издали. Максимум – похлопыванием по спине. Но позволяли такие нарочитые вольности исключительно закадычные друзья.

– Кирилл, – густо покраснел кавалер, смущенный смехом однокурсников. Сердце отбивало чечетку, отдавая в уши. Он коснулся руки девушки, за которой два года наблюдал, как Петрарка за своей Лаурой из-за колонны храма.

Лара… почти Лаура. Просто одна тягучая буква выпала. Будто в плотности нового времени литеры так спешили и догоняли друг друга, что «у» выскользнула, зажатая соседними и добитая ударением. только и всего разницы…

Кирилл поспешил уйти от хохота ровесников, но так и забыл отпустить руку музы. Неловко и растерянно он шёл по коридору, будто выходил из шумного ночного клуба в тихий безлюдный двор. Где вместе с лязгом металлической двери пропадали все звуки. Оставался только шёпот тишины и шорох воздушного платья, усмиренного крепким объятием… Лара послушно шла за ним, не смущаясь его цепкой хватки. Впрочем, ей это даже нравилось.

Запах солнца

Свадьба была по-студенчески нескромной. Столы, принесённые из разных уголков общежития, тянулись через Ларину комнату змеей, хвост которой оставался далеко снаружи. Часть гостей гремела разномастными стаканами и кружками с дешевым алкоголем прямо в коридоре. Но это не мешало всеобщему ликованию так, что надрывное «горько» до глубокой ночи рушило хлипкую штукатурку старого здания. А молодожёны устало застывали в поцелуе под сбивчивый счёт захмелевшей студенческой братии и мечтали, как при первой встрече, поскорее перешагнуть порог шумного кокона в мир шёпота. И шороха…

– Ты пахнешь солнцем, – новоявленный муж в долгожданной тишине одну за одной вынимал шпильки из шапки кудрей своей Лауры. Тяжелые пряди, освобождаясь, с облегчением падали на плечи. Даже в свете луны, процеженном через пыльный тюль, ее волосы казались солнечными. Он целовал их на тонких, почти прозрачных, ключицах. И, кажется, от этого сам светлел…