Czytaj książkę: «Ромашковый лес», strona 2

Ход коньком

Море всколыхнулось, по воде побежали миллионы жемчужных пузырьков, холодное морское течение стало теплым и…на земле появилось еще две сотни новых жителей – маленьких медузок, только что покинувших мамину утробу. Среди родившихся малышек была одна, которая отличалась от всех своей безграничной любовью к жизни, добротой и общительностью. Как известно, медузам не дают имен, поскольку придумать, а тем более запомнить сразу двести имен, согласитесь, непросто. Но эту малютку знали все, и стали называть ее Милашкой за ее светлый взгляд и сияющую улыбку.

С самого раннего детства у Милашки было очень много друзей. Она вместе с ними рассекала морские просторы, бросалась на гребни волн и просто веселилась, и никто и никогда не видел, чтобы голубые глаза медузы были подсолены слезами. У Милашки и ее друзей была любимая игра: салочки. Ведь это так здорово, когда можно плыть куда угодно, удирая от ведущего, развивать скорость, с которой можно обогнать морское течение, встречать на пути много фантастических вещей, а потом так же весело, но уже водя и догоняя своих друзей, возвращаться домой.

В этот день Милашка как всегда вышла из своего домика, но сегодня она была по-особенному счастлива, ведь ей исполнился уже целый год! Она радостно подлетела к своим друзьям, они бросились ее обнимать, но…обожглись. Все сначала сделали вид, что не заметили, но когда снова подошли к медузе и дотронулись до нее – вновь ошпарились. А Милашка ничего не могла понять: сегодня целое утро она обнималась с мамой и папой, но не обожгла их, а друзей обидела. Все хотели было еще раз попробовать дотронуться до нее, но медузка сама развернулась и уплыла туда, где обычно морские жители любили побыть одни. Там было всего два камешка, напоминающих листья водорослей и клочок мха и в этом месте было очень тихо…даже как-то жутковато.

Когда Милашка вернулась домой, ее ждал вкусный стол и оставленные друзьями подарки, но что это все значит без них?

А медуза все так же любила веселье и смех, поэтому ей так тяжело было смотреть на то, как все играют в ее любимую игру, а она стоит себе в сторонке и лишь вспоминает, как здорово и она когда-то играла с друзьями. Милашка стала меньше улыбаться и шалить, а на вопрос родителей «что случилось?» она отвечала лишь «простите».

Однажды маленький конек, которого в морском царстве прозвали Чудик, за его любовь к различным выдумкам, заметил, как медуза смотрит на игру остальных, а сама, почему-то не играет.

– Привет, – сказал он ей, приплясывая и покручивая хвостиком.

– Привет, – вздохнув ответила медуза.

– Я – Чудик. А тебя как зовут?

– А я Милашка.

– Милашка, а почему ты не играешь вместе со всеми?

– Потому что я жалюсь! – чуть ли не рыдая ответила медуза.

– Да ну! – засмеялся Чудик, дотронувшись до щупальца Милашки, и тут же обжегся. – Ну да…, – пробормотал он.

– Вот видишь, теперь и ты не будешь со мной дружить! – отвернувшись сказала медузка.

– Ну почему же не буду? Вот ты во что любишь играть? – попытался успокоить ее конек.

– В салочки… – пришмыгивая ответила Милашка.

– Неет… в салочки не пойдет…А еще во что?

– А я больше не знаю…

– Как не знаешь? А в «Море волнуется раз…» играла?

– Нет…

– Да это же самая лучшая игра в мире и главное, она без прикосновений и ты сможешь со всеми в нее играть! Вот такой вот ход коньком! – радостно воскликнул Чудик, и они начали играть, и так это у них весело и задорно получалось, что скоро к ним присоединилась вся морская ребятня, и Милашка вновь почувствовала себя нужной и счастливой, и снова стала одарять всех своей солнечной улыбкой.

Когда настал вечер, и детишек стали разбирать по домам, Милашка подплыла к морскому коньку и сказала: «Спасибо тебе, друг!» Она хотела было положить щупальцу на него, но Чудик вовремя увернулся: «Только давай без горячих дружеский объятий!» – произнес конек и они, смеясь и радуясь, исчезли в песочной пыли морских волн.

Круговорот жизни

В одном самом обычном лесу, под самый обычным кленом, в самой обычной норке жил самый обычный лис. Жизнь его была очень проста: он просыпался, делал зарядку, оббегая несколько раз вокруг леса, пока не поймает себе зайца на завтрак, потом он ел, потом шел за куропаткой, обедал, потом играл со своим хвостом в «догонялки», доедал остатки сегодняшних трапез и засыпал. А наутро все сначала: проснулся, поймал, поел, нашел, поел, поиграл, поел, уснул и опять проснулся…в общем-то такой круговорот Лис совершал ежедневно. Нравилось ли ему это? Не думаю, только знаю точно, что Лис всегда мечтал о настоящих друзьях, но боялся…боялся расставаний.

Как-то в детстве он встретил замечательного мальчишку, с которым очень подружился, но в один самый грустный день в его жизни мальчик исчез, и Лису стало так грустно, больно и одиноко, что он твердо решил больше никогда ни к кому не привыкать и ни с кем не встречаться, чтобы избежать расставания.

Однажды в норку к Лису провалился бобер. Он нес толстое, тяжелое бревно, чтобы построить себе плотину, и так получилось, что он, отяжеленный таким грузом, прошелся прямо над норкой Лиса со слабыми потолками. Лис рассердился и прогнал Бобра прочь, ведь тот оставил его жить под открытым небом. А ночь, как назло, была очень холодной. Лис скомкался в бублик, пытаясь согреться о собственную шкурку, как вдруг заметил, что тот самый бобер, которого он сегодня прогнал, в самый мороз, чинит ему крышу. Более того, он делает ее прочной и заметной, что даже медведь обойдет ее стороной, а если и не обойдет, то никуда не провалится. Лису стало стыдно, что он прогнал грызуна, который так здорово укрепил его норку, и пригласил замерзшего Бобра к себе в дом.

Он молча открыл дверь, завел строителя, дал ему полотенце и сел рядом. А Бобер начал разговор. Он спросил Лиса, почему никогда не встречал его в лесу, на что Лис сказал, что любит выходить, когда среди деревьев еще никто не бродит. А на вопрос «почему?» Лис ответил, что он очень хочет иметь друга, но боится с кем-нибудь подружиться. Этот ответ очень удивил Бобра и он понял, что Лис не боится дружить, он боится потерять, боится расставаться, и объяснил Лису, что нет ничего прекраснее, чем ощущать радость встреч и нет ничего горше, чем переживать разлуку, но лучше чувствовать боль расставания, чем быть глухим сердцем. Лучше, расставаясь, ждать новой встречи. Бобер объяснил Лису простые и очень незамысловатые истины и Лис решил, что больше никогда не будет бояться разлук. Но уже сейчас он так привык к Бобру, что придумывал всякие предлоги, чтобы тот остался. А Бобер улыбнулся, оголив свои подточенные зубки, и сказал: «Отпусти, на твоем пути будет еще много встреч, ты только не бойся отпускать. Чем больше боли ты испытаешь расставаясь, тем большей радостью восполнишься, встретившись вновь». И он ушел, оставив за собой открытую дверь…

Прошло всего несколько месяцев, а о Лисе узнал весь лес, ведь теперь он не боялся расставаться. Если бы тогда, он не простился с бобром, то не встретил бы своего помощника в охоте – волка, не разлучился бы с волком, не встретил бы белку, с которой можно поговорить обо всем, не попрощался бы с белкой, вновь не встретил бы бобра. Теперь за день он стал совершать не только те действия, к которым привык за многие годы, сейчас у него начался совершенно другой круговорот жизни: круговорот из трогательных расставаний и долгожданных встреч!

Маме посвящается
Немного наивная и просветленная весенним солнцем и летним настроением история

– Как я люблю это по-особенному яркое солнышко, эту необыкновенно изумрудную траву, этот неповторимый нежный ветерок! – говорил с маленьким воробышком желтенький, пушистый одуванчик, только что проснувшийся от зимней спячки.

– А маму ты любишь? – спросил птенчик.

– Конечно, люблю! Она у меня такая…такая…

– Какая такая?

–Такая…не знаю…я никогда ее не видел, – смутившись, ответил одуванчик, – может быть, у меня нет мамы?

– Чррик, рассмешил! Как это нет мамы? Как же ты тогда на свет-то появился? – причирикивая прощебетал воробей.

– Не знаю,…может просто я был еще совсем пушинкой, когда мне пришлось улететь от нее. Она наверное очень красивая…Как солнце!…да, как это солнышко! Воробышек, а где моя мама?

– Чрр, вот чудак! А я почем знаю? Я же птица, а ты растение. Не знаю я твою маму. Зато я точно уверен в одном: ты должен ее увидеть.

– Но как? Я ведь ее даже не знаю.

– И у цветов есть сердце, просто дай ему согреться, – ответил птенец и, взмахнув крыльями, прорвался за грань горизонта.

Прошло почти две недели, а одуванчик все не переставал думать о маме. Ведь как же так, его голова начала покрываться белыми пушинками, а он так ее и не увидел. А время шло, и с каждым днем одуванчик все больше покрывался сединой. Он бы совсем потерял надежду, если бы не…

Когда его волосы стали настолько слабы, что готовы были сами оторваться от головы, легкий ветерок сдул их своим вздохом, не оставив одуванчику ни одного. Но тут к цветочку прилетела «волосинка», похожая на те, что были у него, и все же не такая. В этот момент какой-то жар пробежал по всему стеблю одуванчика и остался «горячей пулей» пылать около левого листочка.

– Здравствуй, братик, – неожиданно начала разговор пушинка. Одуванчик недоумевал:

– Братик? Я? Ты меня знаешь?»

– Теперь – конечно, мама много о тебе рассказывала. Из миллиона своих детишек, тебя она запомнила лучше всех.

– Меня? Надо же. А какая она, моя мама?

– Она, как вот это солнышко, – не задумываясь, ответила малышка.

– Как солнышко, – повторил одуванчик и взглянул на «золотое колесо», приколотое к небу. В это время он почувствовал, будто бы «горячая пуля» разрастается и уже хочет вырваться из стебля. «И у цветов есть сердце, просто дай ему согреться» – вспомнил цветок слова воробышка.

– Мама, – прошептал одуванчик, подняв голову к небесному фонарику, – так вот ты какая, мама.

С тех пор прошло немало времени, но одуванчик никогда не забывал своей мамы. Он каждый день, просыпаясь, улыбался миру, а после подолгу сидел, всматриваясь в солнце. В эти мгновения нечто похожее на сердце стучало в нем, ведь теперь он знал какая у него мама – самая лучшая!

Та самая

Был жаркий летний день, а может быть и зимний, ведь в Африке сложно, я бы даже сказала, практически невозможно определить время года. Африка – удивительная страна, где каждый день согрет острым жгучим солнцем и туманным, от кипятка земли, воздухом. Один из таких дней принес в мир еще двух новых жителей – зебрят, которые только что попали в это измерение.

Первый зебренок был самым обычным: белый в черную полоску с лошадиной мордой и короткими ослиными ушами. Что касается второго малыша, то никто не помнит, как он оказался в стаде и кто его мама, потому что он был совсем не похож на своего новорожденного друга и всех остальных зебр. Если можно было бы сделать вид, что у него белая шерсть, пусть даже с каким-то желтоватым оттенком, то его кругловатые коричневые «заплатки» на теле никак нельзя было назвать полосками. Нос его был как птичий клюв, и вообще мордой он походил на утку. Его лопоухие ушки висели параллельно земле и лишь слегка приподнимались, когда малыш на что-то отвлекался. Еще от зебр его отличали уже начинающие пробиваться сквозь шкурку на голове рожки, пока походившие на два упавших горба верблюда. Но больше всего всех представителей полосатого семейства удивило то, что у новорожденного была тоненькая и длинная, как канат, шея

Зебры очень долго изучали малютку, а он им мило улыбался своей утиной мордахой и радовался, что взрослые в нем так заинтересованы.

– Давайте назовем его Кружком? – предложила зебра, которая нашла необычного малыша

– Нет, он не должен жить с нами, – сказал главный в стаде, – он не такой как мы. Ты посмотри на него! Только позориться с таким.

Но зебра, которая уже так природнилась к малышу и почувствовала себя его матерью, никак не хотела оставлять улыбчивого малютку. Она посмотрела на вождя такими чистыми и исполненными мольбы глазами, что он, хоть и неохотно, но все же согласился оставить его в стаде.

Прошел год. Теперь это огромное животное никак нельзя было назвать «малышом». Он очень вырос и был раза в три выше всех своих собратьев. А вождь был рад, что оставил этого мальчишку, ведь из-за своих длинных ног и огромной шеи он казался безумно сильным и враги зебр, завидев его издалека, никогда не приближались к стаду.

Когда вождь начал стареть, он подозвал к себе Кружка и начал разговор:

– Кружок, – сказал он, – ты видишь, я уже не молод. Мне нужно выбрать нового вождя, а ты – такой большой и сильный – ты лучше всех сможешь защитить мое стадо. Ты не похож ни на кого, но я всегда любил тебя, как родного сына.

Кружок присел и согнул шею, чтобы слышать отца получше, а при последних словах он приподнял голову, посмотрел вожаку прямо в глаза, и огромная хрустальная слезинка выкатилась из добрых глаз и разбилась о горячую землю, впитавшись в ее жар.

– Но, – продолжал отец, – тебе нужно найти ту, с которой ты смог бы почувствовать себя настоящим вожаком, которая всегда бы была с тобой в любую минуту, как бы хорошо или плохо тебе не было. Знай, никто кроме тебя не займет мое место, это я решил точно! Но я старею, поэтому буду рад, если ты найдешь ту самую как можно скорее.

Кружок был озадачен: он не представлял себе, как он поймет, ту самую он нашел или нет. Он знал, что его рост, мужественность и непохожесть на остальных самцов из стада привлекала зеброчек, но он не понимал какая из них та самая. Конечно, все мы догадываемся, что Кружок был обычным жирафом, которых в Африке миллион, но сейчас ему казалось, что он такой один, и нет никого, кто бы хоть чем-то был схож с ним.

Время летело, вожак становился совсем старым, а Кружок все никак не мог найти ее, ту, о которой говорил его отец. Он бегал со многими зебрами, он срывал им листья с самых высоких деревьев, и они были счастливы, а он не знал, кто из них она – та самая. Ему все казалось, что все они какие-то другие, и он окружен теми, с кем никогда не сможет взглянуть за горизонт.

«Как это сложно найти из миллионов чужих ту единственную, – печально размышлял жираф, – я окружен самками и все они прекрасны, но они другие, совсем другие, а я – один»

Однажды, когда Кружок гулял по пустынной местности в одиночку, думая, кто из девочек лучше – Полосочка? А может Молли? Или Кисть? – он подошел к единственному густому дереву, находившемуся рядом с его домом, чтобы пожевать листочки. Он потянулся шеей к ветке, как вдруг ему почудилось, что она пошевелилась. Кружок подумал, что это птичка запуталась в ветвях, и потянулся носом, чтобы помочь, как вдруг из дерева появилась мордашка, показавшаяся удивительно знакомой Кружку. И ясное дело почему: это была жирафиха с вытянутой утиной мордой, лопоухими ушами и двумя, как пеньки, маленькими рожками. Девочка жевала листики и, похлопывая глазками, смущенно и как-то игриво смотрела на Кружка. Я думаю те, кто хоть когда-нибудь чувствовали нечто подобное, что ощущал сейчас Кружок, не нуждаются в описании, ведь слов так мало и они так ничтожны по сравнению с этим невероятным чувством, переполняющим душу и сердце жирафа. А кто никогда в своей жизни по-настоящему не влюблялся, те когда-нибудь все же поймут, почему мурашки понеслись от ушей Кружка по шее, телу и ногам и остановились где-то возле копыт, а потом побежали назад и навсегда поселились в сердце, заставив его стучать громче и чаще. «Та самая» – тихо произнес Кружок и приблизился к жирафихе.

Через несколько дней Кружок со счастливой улыбкой на морде пришел к старому вожаку и сказал:

– Отец, а ведь я такой не один.

Вожак засмеялся, но, увидев, что Кружок немного смутился этим смехом, тут же прекратил и сказал:

– Я знаю, милый!

– Тогда почему же ты мне ничего раньше не сказал и даже хотел меня сделать вожаком? Зачем ты просил меня найти «ту самую»? – удивился жираф

– Я действительно хочу, чтобы ты был вожаком, и пусть у тебя будет две семьи – это не важно! Я знаю, тебе было так сложно искать ее, ведь тебе казалось, что это невозможно, что ты один такой во всей Африке! А ведь ты далеко не один! Я счастлив, что ты нашел ее среди тысяч чужих самок. Скажи, какая она?

– Самая красивая! – ответил Кружок, обернулся, и он, и его отец увидели, как чудесная, грациозная жирафиха, высоко поднимая ножки и держа в зубах цветок, бежит по пустыне.

– Она прелестна, – сказал отец. – А как ты понял, что она именно та, с которой ты захочешь быть вместе, всегда?

– Знаешь, пап, я просто взглянул на нее и понял: она! Та самая!

До кончиков иголок

Пофыркивая своим черненьким блестящим носиком, он рылся в опавших листьях цвета ржавого железа, в поисках грибов. «Нашел!» – крикнул он и, радостно сорвав «Лисичку» погрузил ее на свою игольчатую спину. Он был очень милым и хорошеньким…по крайней мере таково было первое впечатление о Ежике, но стоило только с ним поговорить, как становилось понятно какой он злой, хотя, нет, скорее не злой, а жадный: от коготков до кончиков иголок. Вот найдет он яблочко, которое потерял проходящий мимо путник, посадит его на иголки, и все: никому не даст ни кусочка! Ни голодному галчонку, ни разъяренному медведю – никому! Возьмет себе яблоко в лапки, да свернется в клубок, и никто не может у него ничего взять.

Когда однажды к его дому пришла мышка, которая хотела спрятаться от заставшего ее в лесу града, еж ответил ей в окошко, что не будет ее кормить, да и места в доме маловато. Сказал, даже не открыв дверь. А волк как-то раз попросил у него иголочку, чтобы легче было рыбку ловить, так Ежик профыркал ему, что он и так уже почти лысый, за что получил от волка пенок. В общем, жил себе Ежик со своими иголками и яблоками в просторном домике и был даже вроде бы счастлив, но чего-то ему все равно не хватало.

Однажды утром Ежик решил прогуляться и найти себе чего-нибудь вкусненького. Блуждал он, блуждал себе по лесу, но ничего не нашел, а приближалось время обеда, и еж был очень голодным. Вдруг смотрит: галка своих детишек ягодками кормит. Обрадовался Ежик, хотел подойти, но вдруг вспомнил, как обидел голодного галчонка и, опустив нос, прошел мимо. На галчата увидели Ежика, окружили его со всех сторон и позвали к себе на трапезу. Еж был очень удивлен, ведь он не дал им ни кусочка, а они накормили его, да еще и с собой дали. Он поблагодарил хозяев и пошел дальше, как вдруг налетели тучи, начался ливень, стали сверкать молнии, догоняя свернувшегося в клубок ежа. А он докатился до какого-то маленького домика и судорожно постучался в дверь. Ему открыла мышь, которую буквально несколько дней назад он не согрел в град. Ему стало стыдно и он уже развернулся, чтобы уйти, но мышка взяла его за лапку и затянула к себе в дом. У нее было так тесно, что, ходя из одного конца комнатки в другой, она царапалась об иголки, но ни разу не показала, что ей больно. Когда погода остудила свою ярость дождем, и на улицу выглянуло солнышко, ежик поблагодарил мышку и пошел дальше. Подполз Ежик к речке, и видит, волк сидит и хвостом рыбок ловит. Еж, фыркая, подошел к нему и хотел начать разговор, но волк отвернулся от него, не дав промолвить ни слова. А Ежик улыбнулся, снял с себя несколько иголочек и сказал: «Держи, это тебе. Если нужны будут еще – приходи, у меня их много», – договорил, и укатился по узенькой дорожке, оставив изумленного волка молча сидеть у реки.

Прошло всего несколько дней, а Ежик стал работать спасателем в лесу. Теперь он помогал животным и птицам искать еду, пускал к себе бездомных жителей леса, пока те не найдут себе приют. Что тут скажешь! Он смог сделать невозможное: измениться от коготков до кончиков иголок. Он научился отдавать все, что у него было, но взамен он получал больше: улыбки и любовь.

Во время пира

Как-то раз умный Енот решил устроить пир. Он сказал сороке, что на Большой поляне в лесу будет ждать всех, кто захочет повеселиться. Но Енот был очень хитрый, поэтому он придумал вот что: каждый зверь, решивший прийти на пир, должен принести с собой что-то съедобное, а крошки со стола пойдут несчастным птенчикам, которые остались без мамы. И сорока так и растрезвонила новость о грядущем празднике по всему лесу и ближайшим поселениям. Вы думаете, Енот переживал за судьбу маленьких «комочков из перьев»? Нет! Он просто знал, что звери и птицы наверняка хотят устроить грандиозный пикник, но не решаются об этом сказать, а то мало ли что о них подумают! А тут есть повод: они якобы ради сироток будут вынуждены принести с собой много всяких разных вкусностей и вместе с дикой собакой набить свои животы до размеров футбольного мяча. Вот такой план разработал Енот!

Вскоре приближалось время большого пира. Енот прибежал на Большую поляну, где должно происходить действо, и начал ждать, пока ужин сам к нему придет, приползет или прилетит. И вот первые гости: ёжик с грибами и яблоками, медведь с медом и ягодами, олень с осокой и мхом, заяц с морковкой и капустой, ворона с червячками и многие другие. Казалось, весь лес собрался «помочь» птенцам, хотя больше, как известно, всем хотелось повеселиться.

Пир в самом разгаре: слышны чавканья жующих животных и смех белок, щелкающих где-то в стороне свои орешки. Стоит невероятный шум, заполняющий лесной воздух. Вдруг к пирующим осторожно, как бы боясь прервать праздник, подходит белый и как пушинка мягкий котенок. «Простите, – еле слышно произнес он, и все в одно мгновение замолкли, и замерли, как на фотографии. «Простите, – повторил Котенок, – где я могу найти Енота?»

«Я здесь!» – крикнул Енот, выползая из раскиданных листьев капусты. А все вновь стали забрасывать себе в рот еду и при этом довольно причмокивать.

«Вот», – сказал Котенок.

«Что это?» – спросил енот, небрежно посмотрев на нечто, протягиваемое котенком.

«Это хлеб тем самым одиноким птенчикам. Вы только обязательно отдайте, и передайте им, что у меня еще много хлеба, пусть они приходят жить ко мне, я буду им рад. А еще передайте, что я готов стать их мамой», – сказал Котенок, живущий в дальней деревне, и ушел, оставив шумную компанию и Енота с куском хлеба в лапах.

«Ну и отлично!» – обрадовался Енот и понюхал буханку. Как она ароматно пахла! Будто ее только что достали из печки. Енот, уже пуская слюну, подносит хлеб ко рту и хочет откусить от него горбушку, но неожиданно для себя вспоминает слова котенка «готов стать их мамой» и его голубые глаза, чистые, как святой источник и добрые-добрые. «Что за глупости!» – не понимал Енот и опять хотел съесть гостинец, принесенный птенчикам, но вспомнил «вы только обязательно отдайте», и снова не смог поглотить так вкусно пахнущий хлеб.

Он взглянул туда, где пировали животные, и ему стало противно. Они жрали все подряд, стараясь схватить лучший кусок, набивали себе рты и ни на секунду не вспомнили про птенчиков, а котенок, который жил далеко от леса, пришел, не для того, чтобы развлечься, а чтобы помочь, и не крохами, а целой буханкой хлеба. И Енот, который всегда думал только о себе, впервые в жизни почувствовал, что должен сделать что-то для других, и, оставив на поле обжирающихся животных, пошел к птенцам.

Когда он пришел, он увидел, что птенчики с надеждой смотрят на него своими большими и прозрачными, как слезинка, глазами. Их было четверо. Енот поделил хлеб на равные части и дал каждому по кусочку. Как птенцы жадно набросились на хлеб! Но даже голодные каждый из них оставил по кусочку, чтобы угостить Енота. Как много он тогда понял! «Двоих отдам Котенку, а двоих оставлю себе», – подумал он и, посадив себе на спинку птенцов, бережно понес их домой.