Czytaj książkę: «Торжествующая тьма. Рассказы на любой вкус», strona 2

Призраки логова Дракона

Жертвам Семипалатинского ядерного полигона посвящается. —

Карлыгаш была жизнерадостной красивой девушкой. Оправдывая своё имя (ласточка – в переводе с казахского), она порхала в своей родной степи под Семипалатинском, радуя окружающих искрометным обаянием молодости. По-нынешнему говоря, аура у неё была замечательная. Родители, младший братишка, две сестрёнки и бабушка души в ней не чаяли. Отец её работал простым чабаном. Жена и старшие дети помогали ему пестовать вверенную отару. Все жили обычной для казахской глубинки жизнью.

Необычным было лишь то, что недалеко от их села находилась загадочная зона, которую бабушка называла логовом Дракона. Ещё лет за десять до появления на свет Карлыгаш, вскоре после войны в степь ворвалось огромное количество военных и спецтехники. Сельчане такой и не видывали. Началось строительство испытательного ядерного полигона.

Всё это явилось следствием непомерных амбиций тогдашнего руководства СССР. В 1945году Отец всех народов товарищ Сталин, почивая на лаврах победителя германской военной машины, уже начинал всерьёз размышлять о перенесении военных действий в Западное полушарие против недавних союзников. Об этом ему постоянно твердил рвущийся в Бонапарты маршал Жуков. Казалось, что совсем скоро бредовая идея мировой революции воплотится в жизнь. Но вождь несколько промедлил. А Хиросима и Нагасаки совсем отрезвили его. Атомная бомба не давала ему покоя ни днём, ни ночью. Теперь нужно было догонять американцев. Любой ценой.

Как говорится, цель оправдывает средства. Поэтому о безопасности «атомного» проекта для населения прилегающих областей Казахстана и Алтайского края не думали.

Несколько посёлков были срочно эвакуированы, а высвободившаяся огромная территория спешно огорожена колючей проволокой с категорическими надписями «Кiре берiс тый! – Вход воспрещён». В число вынужденных переселенцев попала и вдова Кульсум с тремя детьми, в будущем – бабушка нашей героини. Ей пришлось тяжелее многих. Муж-то её погиб на войне и построить даже небольшую саманушку собственными силами она не смогла. Поэтому зимовала в кошаре с овцами. Ладно, хоть детей в интернат пристроила.

Свет не без добрых людей. К следующей зиме соседи помогли ей сляпать землянку в два окошечка. Стало чуть полегче. Скучновато было без детей. Виделась она с ними только летом.

Настал 1949 год. Атомщики работали не покладая рук. Однако уверенности в успехе не было, несмотря на выкраденные у американцев технологии. Лаврентий Берия, возглавлявший специальный Комитет по атомной энергии, лично пообещал в случае провала расстрелять научного руководителя проекта Игоря Курчатова и всю его команду. Но получилось!

29 августа 1949 года в потрясённой степи ожил Дракон. Ударная волна в радиусе нескольких километров разрушала крепчайшие стены, как спички разбрасывала тяжёлую бронетехнику. Тепловое излучение сжигало всё вокруг. А далее шла невидимая смерть – проникающая радиация. Сталин мог быть доволен. Догадывался ли он, что ядерное оружие уже через несколько десятилетий расползётся по миру и окажется в руках государств-изгоев? Трудно сказать.

Жизнь под боком у Дракона продолжалась. Вот уже старший вдовий сын Магжан отслужил в армии. Вернувшись, соорудил жилище попросторнее. Сюда же и привёл свою избранницу Нагиму. Через год молодых поздравляли с доченькой. Малышка в розовом одеяльце пищала так громко, что участвовавший в смотринах мулла изрёк важно: – Не иначе певицей будет!

А на отторгнутых землях продолжалось нечто невообразимое. Страшные взрывы систематически сотрясали всё вокруг. Они сопровождались вспышками ярче Солнца. Перед испытанием военные приезжали в посёлки, сгружали ящики с водкой, пить которую предлагалось сразу после взрыва.

Запрещалось выходить из домишек и смотреть на чудовищные светящиеся грибы, тянущиеся ввысь. Но все живущие окрест хоть по разу, но посмотрели в закопченное стёклышко. Интересно ведь! Смотрела и Карлыгаш.

Люди вначале и не подозревали, что безжалостные кремлёвские властители сделали их подопытными кроликами. Но постепенно начали понимать, что смертоносное дыхание логова Дракона несёт с собой неисчислимые беды. Радиация медленно, но верно делала своё чёрное дело.

Всё больше появлялось детей-уродов. Заболевали и взрослые. Страшное и непонятное слово «рак» в устах врачей становилось для многих смертным приговором. И самое удивительное – народ молчал! А ведь захватчики поступали с ними хуже, чем белые колонизаторы с североамериканскими индейцами. А они всё молчали! Да будь это где-нибудь в Европе, не подмятой под себя Сталиным или в той же Америке – шум поднялся бы великий. А здесь – тишина!

Постепенно Семипалатинск обрёл дурную славу. Стоило семипалатинцу объявиться в любом месте необъятной Страны Советов, как вокруг него тут же образовывался вакуум. Все отодвигались от него подальше. Особенно преуспели в этом москвичи. А правительственные самолёты никогда не приближались к проклятому месту даже на десятикилометровой высоте. Давно закончил свои земные дни чёрный тиран Сталин, убрали безответственного болтуна Хрущёва, а взрывы всё продолжались, хотя и перенесли их после 1967 года под землю.

Забегая вперёд, следует сказать, что лишь в восьмидесятые годы Олжас Сулейменов поднял народ на борьбу с ядерным беспределом, а Первый Президент независимого Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев одним из первых своих указов в 1991 году прихлопнул зловещее логово Дракона.

Но до этого было ещё далеко, а пока на дворе стоял 1973 год.

Карлыгаш переехала в Семипалатинск, поступила в пединститут. Здесь и встретила свою любовь. Но проклятый полигон напомнил ей о себе. Её долгожданный первенец Мухтар родился больным лейкемией. Дни его были сочтены. Это сейчас заграничные эскулапы за баснословные суммы пытаются что-то сделать по этому диагнозу, да и то получается не всегда, а в те времена…

Хрупкая женская психика не выдержала нравственных мук. После смерти малыша рассудок несчастной женщины помутился. Она долго лежала в психушке, но острая форма помешательства сменилась вялотекущей, только и всего. Муж срочно дистанцировался. Родители забрали её домой.

Недавняя красавица изменилась до неузнаваемости. Жизнь её замерла как бы в густом тумане, но потом события стали нарастать лавинообразно. В один из буранных дней Карлыгаш исчезла из дома. Была как раз годовщина смерти маленького Мухтара.

Через несколько дней военные передали местной милиции женщину, задержанную часовым у шахты с ядерным зарядом. Это и была Карлыгаш. Тело её было объято нестерпимым жаром и содрогалось от удушливого кашля. А по- другому и быть не могло. Ведь ушла в зиму в одной ночной рубашке. Через несколько дней она умерла. Солдата поощрили внеочередным недельным отпуском. Вернулся он мрачнее тучи. Оказывается, каждую ночь ему снился взгляд этой женщины, пронизывающий его насквозь.

Пружина событий продолжала раскручиваться. Отпускник, вернувшийся в часть, в первое же дежурство переполошил всех. Палил в ночь, не переставая, пока не кончился рожок в автомате. По его словам, к нему, не касаясь земли медленно плыла белая женская фигура.

– Это та самая баба! – катался в истерике по земле часовой.. Его увезли с собой медики. Больше он в части не показывался.

И со взрывом в тот день неувязочка вышла. Ведь эти уроды лишь тогда взрывали, когда ветер дул в сторону от полигона, чтоб самим не попасть под действие радиоактивных газов, вырывающихся из шахты. А на жителей густонаселённого района им было наплевать. И случилось небывалое. После взрыва ветер резко поменял направление и погнал радиоактивное облако прямо на гнездо зловредных монстров. Так наши «герои» драпали, как говорится, без задних ног. Некоторые в одних подштанниках. И это не авторское преувеличение, а свидетельство одного из солдат полигона. Их, между прочим, эвакуировать в спешке «забыли».

А призрак вскоре переместился в район автодороги на Семипалатинск. Многие шофера видели его. Они народ суеверный и боялись видения панически. В темноте старались не ездить. Если вдруг замечали белую фигуру впереди, останавливали машину и прямиком в степь. Неважно – зима или лето, падали ничком, закрывая глаза и уши. Не остановишься – беды не оберёшься. Примеров тому было немало. Появились и другие сущности в виде соединённых между собой полупрозрачных сфер, чем-то похожие на детские игрушки. Внутри каждой сферы ярко светился, переливаясь, красный шарик. Население боялось их даже больше, чем белого призрака. Видевшие их долго на этом свете не задерживались. Эти события всего лишь незначительный штрих в огромном кровоточащем портрете логова Дракона. До сих пор в выжженных степях бродят неприкаянные души жертв полигона. А борьба с этим злом была долгой и напряжённой.

Ничто не вечно под Луной. Вот и Дракон издох, но успел отравить своим ядом множество людей. И для них получение реальных компенсаций и льгот несомненно важнее, нежели сооружение помпезных памятников на многострадальной земле. Ведь компенсации примерно в 300 долларов тем, кто в течение сорока лет подвергался постоянному радиационному воздействию, разве не насмешка?

А проведение псевдонаучных конференций, нагло отрицающих огромный вред, нанесённый полигоном многострадальному населению, разве допустимо? Даже у животных можно заметить сострадание к себе подобным. А уж людям это Богом велено.

Город вечной ночи

Из города А. в соседний город С. можно добраться автобусом или поездом. Примерно на полпути между этими городами расположен городишко В. Автобусное и железнодорожное расписания составлены таким образом, что Вы выезжаете из А. вечером, ночью прибываете в В, а следующим утром – в С. Обратно – такая же картина. Таким образом Вы попадаете в В. всегда ночью. И всплывшее из глубин памяти словосочетание «Город Вечной Ночи» полностью соответствует нашему случаю.

Чтобы узнать, бывает ли там день, нужно выйти из автобуса или поезда и остаться. Но делать этого не хочется. Уж очень удручающее впечатление производит этот городишко. Вокруг В. простирается степь в худшем значении этого слова. Вернее, даже не степь, а выжженная каменистая пустыня, где весной ненадолго появляется какая-то растительность, но безжалостное Солнце быстро её уничтожает.

Примитивные городские строения как бы приплюснуты к земле неведомой силой. Дома в три этажа здесь редкость. В годы тоталитаризма здесь был один на весь город кинотеатр, который благополучно сгорел, и никто до сих пор его восстановить не догадался, Дом культуры с библиотекой был переоборудован под ресторан, а книги вывезены на городскую свалку. Ещё чем этот город безусловно запоминается, то это пивом отвратительного качества, которое все пьют за неимением другого.

Впрочем, водка здесь не лучше. Говорят, всё дело в местной воде.

Короче говоря, летом – жара и пыль, зимой – неимоверный холод, и круглогодичная тоска. Когда-то здесь стояла воинская часть и её командир, одурев к концу лета от жары, пыли и водки, как-то уж очень изощрённо истязал своих солдат. Пока не получил пулю в спину.

Воинская часть вскоре тихо исчезла. То ли её перевели куда-то, то ли солдаты просто растворились в дрожащем знойном мареве. Этот эпизод как нельзя лучше характеризует непростую обстановку в этом забытом Богом местечке.

Похоже, что у города иссякли силы в отчаянной борьбе за существование, и он сейчас медленно умирает.

Как и чем тут люди живут, непонятно. Во всяком случае, у меня сложилось впечатление, что большинство жителей этого города стремятся куда-нибудь уехать. Потому, что любой автобус или поезд, приходящий в В. пытается штурмом взять толпа аборигенов. Все они какие-то взъерошенные, взбудораженные.

Не советовал бы Вам ехать в плацкартном вагоне. В каждое купе ворвутся несколько В-цев, которые тут же усядутся на ноги спящих пассажиров нижних полок, громко переговариваясь между собой на местном наречии с неимоверным количеством гортанных гласных в словах. Вас и кого другого они просто не заметят. Таков менталитет. Для них главное – поскорее уехать.

Устраиваясь на новом месте, выходцы из В. удивительным образом преобразуют окружающую среду до привычных им стереотипов.

Теперь Вы понимаете, что если кто-нибудь сказал бы мне, что этот презираемый мною город вскоре станет катализатором значительных событий в моей жизни, то я рассмеялся бы ему в лицо. Однако всё произошло именно так.

Обуреваемый желанием выяснить, восходит ли всё-таки над этим городом Солнце, я решил отправиться туда в ближайшее время. Звал с собой за компанию старинного приятеля и заядлого путешественника Сашку Каца, но тот, ссылаясь на неотложные дела, почему-то отказался. Правда, пообещал позвонить какому-то своему знакомому, чтобы он встретил меня и всюду сопровождал.

– Иначе нельзя. Изобьют. Приезжих там не любят. – втолковывал мне Сашка.

Действительно, когда я. единственный из всего вагона, ступил на перрон В-ского ночного вокзала и ко мне подошёл, прихрамывая, человек с пудовыми кулаками, я внутренне сжался.

– Николай! – широко улыбаясь, представился человек – Мне Саша сообщил о Вашем приезде.

Вскоре я убедился, что местная шпана Николая боялась и уважала одновременно. У входа в гостиницу он остановил какого-то татуированного типа и тихо сказал ему: – Этот человек приехал ко мне. Ясно?

– Какой базар, Николай! Всё будет тип-топ, – ответствовал татуированный.

Устроившись в гостиницу, сквернейшую и единственную в городе, я угостил Николая привезённым с собой пивком и он, растроганный, вознамерился обеспечить мне подруг для приятного отдыха. Я возражал, но не прошло и четверти часа, как явились девы ночи. Были они, как и весь город, какие-то невзрачные и пыльные.

Ссылаясь на нездоровье, я отказался, хотя и шептал мне Николай, что обслужен буду по минимальному тарифу. Выпроводив девиц, я, чтобы сгладить неловкость ситуации, вытащил бутылку коньяка. Короче говоря, время до утра пролетело незаметно.

Солнце действительно взошло, но в его первых робких лучах город выглядел даже хуже, чем ночью. От осмотра достопримечательностей я отказался. Съездили мы с Колей только на свалку, где я долго копался в грудах полуразложившихся книг, найдя несколько раритетов.

Пора было думать об отъезде. Приобретя с помощью Николая обратный билет в железнодорожной кассе, над которой висело объявление об отсутствии таковых на ближайшую неделю в обоих направлениях, я с нетерпением ждал ночи.

Миновав орущую толпу около плацкартных вагонов, мы направились к моему СВ. Николай проводил меня до самого купе, откланялся и ушёл. До отправки поезда оставалось минут пять.

Я вольготно растянулся на мягком диване, но тут моё внимание привлёк какой-то шум за окном.

Откинув шторку, я увидел, что какая-то женщина пытается войти в вагон, а вдребезги пьяный мужик мешает ей – грубо отталкивает и грязно ругается. После очередного толчка женщина упала. Поднявшись, она влепила мужику пощечину. Тот попёр на неё, как бугай на красную тряпку.

Терпение моё иссякло. Я выскочил на перрон. Драться не люблю и не очень-то умею, но здесь удар получился от души. Мужик упал.

Я помог женщине подняться в тамбур. Поезд, как будто и ждал этого, двинулся с места. Мужик, стоя на четвереньках, очумело смотрел ему вслед.

Её место оказалось в моём купе, да иначе и быть не могло.

– Это мой муж, – тихо сказала она.

– Ясненько, – так же тихо ответил я.

Знакомство наше состоялось и длится до сих пор. Женой мне она не стала. Никак не решится бросить своего алкаша.

– Ну, как он без меня? – риторически вопрошает она.

И, действительно, как?!

А я благодарен небу за нашу встречу. Каждый её приезд становится для меня праздником. Видимо, я для неё – отдушина в непростой жизни. У меня не было ещё женщины с таким взрывным темпераментом и с такой просто дьявольской притягательностью. Хотя нет в ней слащавой красивости. Волевое, энергичное лицо а-ля Анни Жирардо, спортивная фигурка. Я покорён окончательно и бесповоротно. Другие женщины померкли в её сиянии.

Часто думаю, откуда в такой дыре могла взяться такая женщина? Впрочем, ведь иногда и на помойке вырастают цветы.

Ветер

Дул сильный ветер. Да простит меня Александр Степанович Грин. У него почти также начинается « Золотая цепь». Но что поделаешь, если в городе Семипалатинске в последнее время сильные ветры не редкость. Ловкие людишки при попустительстве властей или, даже, как говорят, «крышуемые» ими, в погоне за наживой уничтожили треть уникального ленточного бора, защищавшего город от знойного дыхания степи.

Итак, сильный ветер, словно почуявший безнаказанность хулиган, врывался в городские улицы, поднимая шум и пыль. В одно мгновение он взъерошил остатки причёски Петюшке Сорокину. Конечно, того по возрасту чаще называли Петром Алексеевичем, а уменьшительно-ласкательное имя было в ходу у домочадцев и соседей. Назовём его так и мы.

Настроение у Сорокина было отвратительным. Он только что выписался из больницы, где провалялся пару недель с пневмонией. Выписали его досрочно за нарушение режима. У одного мужика в их палате был день рождения. Ну, отметили, как следует. Петьку, правда, потом на подвиги потянуло. Стал к дежурной медсестре приставать. Да видно не по нраву пришёлся. Заложила его эта цаца наутро главврачу. Но это ещё полбеды, с работой тоже проблемы возникли. Частная фирма, где он работал охранником, уже взяла на его место другого человека. Это совсем не придавало Петюшке оптимизма.

Да тут ещё последние деньги карманники в автобусе вытащили. Они, конечно, видели, что наш герой разменял тысячную, сдачу положив в нагрудный карманчик футболки. Мужик явно ослабел на больничных харчах, поэтому в автобусе, понятное дело, закемарил. А когда открыл глаза, в карманчике уже было пусто. Правда, мелочишка осталась. Её, наверное, несподручно было выуживать или благородство проявили карманники, оставив мужику на пиво. Он действительно купил бутылку пива, выдул её залпом и теперь двигался по улице, невесело размышляя о будущем.

Вдруг под ноги ему подкатился какой-то предмет. Это была милицейская фуражка. Петюшка машинально поддел её ногой, отшвырнув на пыльный замусоренный газон.

– Эй, ты что?! Это моя фуражка!, – подлетел к нему молоденький милиционерик. Типичный аульный мальчишка. Потеряв фуражку, сорванную ветром, он, казалось, вместе с ней утратил всю спесивость и нагловатость, так присущую этим молодым, не знающим жизни людям.

Петюшка сразу взял инициативу в свои руки.

– Кто же так обращается с казённой амуницией, голова садовая?!, – рявкнул он, вспомнив своего старшину Ерофеева, – Кто у вас комбат-то?!

Милиционерик остолбенел, потом молча кинулся на газон за фуражкой. Сорокин с достоинством двинулся дальше. На душе стало легче.

– « Отбрил сучонка!» – самодовольно подумал он.

Между тем ветер и не думал стихать, придумывая новые каверзы. Его мощный порыв высоко задрал широкий подол нарядного платья женщины, степенно вышагивающей навстречу Петюшке. Хочешь – не хочешь, пришлось тому лицезреть увядшие бёдра с выступающими венами и дряблый живот, нависающий над плавками.

Женщина торопливо одёрнула подол одной рукой, вторая у неё была занята пухлой кожаной папкой и злобно бросила Петюшке: – Ну, чего уставился?! Тот отреагировал мгновенно: – Успокойтесь, мадам, там не на что смотреть! – и добавил многозначительно, – В такую погоду Вам с вашей фигурой лучше в брюках ходить!

– Ах ты, подонок! – вскипела женщина, оскорблённая до глубины души и попыталась дать нахалу пощечину, но он, поймав карающую руку на лету, с ходу вывернул её. Женщина завизжала и уронила папку.

Этого момента ветер как будто и ждал. Он снова задрал подол злополучного платья, теперь уже сзади. Трагикомизм ситуации привлёк внимание двух проходивших мимо парней.

– Ну ты, мужик, даёшь! – остановились они. Женщина закричала: – Спасите! Это маньяк какой-то! Вызывайте милицию.

К месту происшествия подтягивались любопытные. Петюшка пробовал улизнуть, но его окружили плотным кольцом. Появился и милиционер. Это был тот самый аульный мальчишка. Вместе с фуражкой к нему вернулась спесивость и нагловатость.

– А, старый знакомый! – недобро усмехнулся он и, положив руку на кобуру, скомандовал заученно: – Пройдёмте, гражданин!

– Да, ладно, не пугай! – пробурчал возмутитель спокойствия, – пустая она у тебя, кобура-то, скорее всего!

Дела о мелком хулиганстве рассматриваются оперативно. Наутро задержанный уже стоял перед судьёй. Молодая миловидная женщина, строго хмурясь, спросила: – Вы почему, Сорокин, на женщин нападаете? Маньяк, что ли?

Выслушав Петюшкину исповедь, что он и не думал нападать, что женщина первая начала его оскорблять и пыталась ударить, что во всём виноват ветер, судья решительно заявила: « Вы нам тут байки не рассказывайте!» и впаяла обвиняемому, как положено, пятнадцать суток, да ещё десять тысяч тенге за оскорбление работника милиции.

На следующее утро перед отправкой на работу конвоир подошёл к Петюшке и сказал: « Могу всего за пять штук отпустить домой до вечера». Арестант прекрасно его понял, но прикинулся веником: « Что за штуки?».

Конвоир окрысился: « Ты что, дурак? Штука – значит тысяча тенге!». Недолго раздумывая, Петюшка согласился. Надо действительно дома побывать, раздобыть денег на уплату штрафа.

Поднявшись на шестой этаж, он довольно долго звонил в свою квартиру, но дверь не открывалась. Соседка тётя Маша сообщила ему, что его Надюха вместе с дочкой Иришкой уехала к матери за продуктами. Тёща жила в пригороде и имела коровёнку, да десятка два курочек.

– А ключи она Вам не оставляла? – поинтересовался Петюшка.

– Да она же не знала, что ты выпишешься, вот и не оставила.

– Придётся залазить через Ваш балкон.

– Ой, Петька! Доиграешься ты!

– Ладно, тётя Маша, не впервой.

Трюк действительно был опасным. Предстояло пройти между двумя балконами по узкому карнизу около трёх метров. Прижимаясь к стене, смельчак благополучно преодолел это расстояние. Ветер запоздало кинулся вслед, пытаясь схватить человека за куртку, но тот уже перевалился через балконное ограждение, а в квартире первым делом направился к серванту. Однако шкатулка, где обычно хранились деньги, оказалась пустой.

Огорчённо присвистнув, наш каскадёр направился на кухню, где обнаружил канистру с бражкой. С наслаждением осушив пару кружек, он мысленно похвалил жену: « Молодец, Надюха!». Закурив, уселся поудобнее, но на душе было неспокойно. Словно надоедливая муха, его преследовала одна и та же мысль: « Где же взять денег?». Тут его осенило: « Нужно что-нибудь продать!». Выбор пал на ноутбук. Сунув его в пакет, Петюшка перелез со своего балкона обратно на карниз.

Ветер заметил человека на стене вовремя и обрушился на него с такой яростью, что тот пошатнулся. Тяжёлый пакет помешал сохранить равновесие. Петюшка отчаянно качнулся всем телом к спасительному соседскому балкону. Но не дотянулся, сорвавшись с карниза, и полетел вниз. Его предсмертный крик ветер отнёс далеко в сторону.