Отрицательный персонаж

Пролог

Он мнил себя выше других, презирал примитивные повадки людей и предсказуемость их поступков. Его изумляла людская приземлённость и стремление в самом обыкновенном и земном разглядеть волшебство и вселенский масштаб. Он был неистов, он негодовал: «Зачем?! Зачем вы занимаетесь самообманом, принимая яркую мишуру за личное счастье?!»

Он фальшиво улыбался в лица незнакомцам, друзьям, подругам и самым близким людям. В унисон с улыбкой в его душе раздавался злорадный смех, и ему были причины – в ответ на притворство люди дарили ему солнечные эмоции, которые он причислял к наивным. В его голове звучали одни и те же вопросы: «Почему они не замечают очевидного? Почему они считают, что мне интересны?»

Всю свою жизнь его удивляла человеческая доброта и стремление во что бы то ни стало помочь ближнему. В этом он усмотрел лицемерие, направленное на удовлетворение собственных амбиций. В желании помочь для него крылся эгоизм, в доброте он увидел коварство. «Зачем? – смеялся он в сердцах в порыве возмущения. – Зачем вы лжёте?» Но они лгали, сами не осознавая того.

Ему было ненавистно человеческое довольство скудным настоящим, кое он считал летальным самообманом. Их иллюзии о счастливом будущем были смешны – безбедная старость в окружении дивных внучат. Смешны потому, что иллюзии и мечты так и остаются иллюзиями и мечтами, если мириться с нуждой. Смирение порождает бездарную жизнь.

Он страстно ненавидел человеческое общество, он не желал оставаться с ними. Его мысли превосходили по накалу людскую болтовню, но чтобы подкреплять свои безумные фантазии чем-то новым ему изредка приходилось выбираться наружу. Чтобы не стать изгоем, ему приходилось переступать через гордыню и подыгрывать обществу, выдавая себя за другого – такого же, как они. Люди не прощают непохожесть.

В отличие от него я не боялся скопления народа, напротив – я стремился попасть в гущу событий, мне хотелось быть первым везде и во всём. Его раздражал мой оптимизм, моя страсть к жизни, моё любовное влечение. Он мечтал остановить паразита и оставить его ни с чем. И, действуя методично и выверено, ему это удалось.

В момент особой уязвимости я дрогнул и искренне открылся ему, поверил в справедливость предложенного пути. Это было летальной ошибкой, падением на самое дно. Наивности, с которой я впитывал сладкую ложь, не было предела. Он обхитрил меня, превратив мою жизнь в борьбу с самим собой, в борьбу за иллюзорность счастья.

Я сражался, пытался отгонять дурные мысли. Гнал их прочь! Но они возвращались вновь и вновь, пока окончательно не укрепились в моей голове. Борьба за право существовать не прошла бесследно, она истощила силы. Цена, заплаченная за надежду, была несоизмерима велика. Поэтому сил выбраться наружу, чтобы зацепиться за ускользающую нормальность, не осталось вовсе. Он поглотил меня, не побрезговав пронзить сердце падшего.

Мне не удалось договориться с ним и найти спасительный баланс во внутренней войне двух противоречий, поэтому судьба привела меня в тупик. И теперь, пробиться к свету не представляется возможным, ведь моя «драгоценная» персона находится в заключении собственного разума и четырёх стен.

Часть первая

Глава 1

Меня зовут Некрасов Максим. Перенесёмся в моё школьное детство. Для большинства это было временем юности, безмятежности и лёгкости, временем, которое вспоминается с теплотой. Ведь тогда не нужно было ломать голову, как прокормить себя, как найти крышу над головой, чтобы не замерзнуть холодными ночами, как поступить на престижную работу, и добиться там повышения, ну и можно в наш стандартный список ещё добавить удачный брак. Но знаете, тогда без всего этого обилия вещей у меня хватало интриг и заморочек. Например, сюда можно отнести взаимоотношение со сверстниками и мою уличную репутацию. Мнение того малого мирка довлело над точкой зрения родителей или же других взрослых. Тогда было очень важно, что скажет тот или иной школьный авторитет о тебе. Это сейчас, повзрослев и поняв, что помимо улицы существует остальной, более масштабный мир, те детские заблуждения и придуманные кем-то правила кажутся смешными. Но если на всё тогдашнее смотреть глазами юнца в период, когда мальчик становится мужчиной, то уличные законы выглядят особенными и единственно-возможными. Вот такие дела, господа.

Поначалу всё складывалось удачливо и интересно. Я ходил в школу, занимался футболом, плаванием и много чем ещё. Я был окружён массой интересных людей, которых, по-детски заблуждаясь, смело называл друзьями. Я старался быть в центре внимания, быть первым в учебе и спорте. И мои старания вознаграждались первыми признаниями в любви моих одноклассниц и девочек, живущих во дворе по соседству. Сейчас вспоминается та волнительная запись, накарябанная чем-то острым на стене моего подъезда. «Максим я люблю тебя» – гласила она. Я не могу себя того прошлого назвать стеснительным и неинициативным, – некоторые решения принятые мной в детстве можно назвать смелыми. Год за годом всё шло своим чередом, был задан успешный вектор развития жизни, и казалось, впереди тебя ожидает только лучшее. Но наши ожидания – это полное дерьмо. Всё в этом мире зачастую складывается не по твоим правилам. В какой-то момент ты совершаешь один глупый поступок, хотя в момент действия кажется иначе, затем совершаешь второй глупый поступок, направленный на улучшение ситуации, потом третий. Ты думаешь, что скоро всё наладится, снова станет как раньше… Но это всего лишь иллюзия. Тебя затягивает в воронку неудач, сначала по колено, дальше погружаешься по пояс, ну и не успеешь ты оглянуться, как вся эта серая муть прикроет и твои глаза. Ты станешь совсем другим. Грустным, незатейливым человеком без будущего. Отчасти так произошло и со мной.

Кардинальные изменения вторглись в мою жизнь, когда мой возраст приближался к отметке шестнадцать лет. Тогда я встретил её, девушку по имени Нина.

Была середина осени. Листья наполовину окрасились в жёлтый цвет. День стремительно укорачивал свою жизнь, отдавая предпочтение темноте ночи, – то переходное время, когда окружающая природа сдаётся под натиском холодов. Была суббота, около семи часов вечера. Мои родители были в гостях, а я находился один дома, и был представлен сам себе, играя в какую-то бесполезную игрушку на компьютере. Вдруг последовал стук в дверь. Я мысленно отмахнулся, так заворожила меня игра. Затем ещё стук, он был более настойчивым и наглым. Я, проклиная незваного гостя, двинулся к двери. Посмотрев в глазок, я увидел девушку. Она выглядела старше меня. Тут же мой неприветливый настрой сменился на диаметрально противоположенный.

– Вам кого? – спросил я, вложив в эти два слова всю свою аккуратность и воспитанность.

– Только тебя! – резко произнёс женский голос и засмеялся.

Я напрягся. Пролетели секунды замешательства.

– Да ладно, не парься. Открой дверь, я не кусаюсь, – сказала девушка.

Я отодвинул защёлку, приоткрыл дверь и увидел её. Она была совершенством. Эта девушка выглядела тем самым идеалом, который зачастую представал мне в любовных мечтах. Её рост был около метра семидесяти. У неё были чёрные прямые волосы, она имела правильный овал головы, гладкую кожу лица, ровный носик и красные пухленькие губы, будто созданные только для поцелуев. А её тёмные большие глаза могли влюбить в себя даже самого искушенного дамского сердцееда. И вдобавок весь этот соблазн сочетался с прекрасной фигурой.

– Ты мальчик? – сказала она и вновь рассмеялась. – А по голосу и не поймешь!

На меня напала робость, мои щёки и уши просто горели краснотой.

– Ладно, мальчик, не обижайся, я же пошутила. Меня Нина зовут, если что, – теперь по-доброму улыбнулась девушка.

Я смотрел на неё, остолбенев. Замечание на счёт моего голоса не давало мне сказать нужных слов, оно уязвило моё самолюбие.

– Вообще то, теперь тебе нужно представиться, – сказала Нина, указав на меня рукой.

– Максим, – тихо сказал я.

– Ну вот, Максим, теперь полдела сделано. Тебе сколько лет?

– Восемнадцать, – соврал я.

– Ну-ну, – заулыбалась Нина. – Максим, а у тебя не найдется случайно сигареты?

– Конечно, – попытался сказать я вальяжно, вспомнив, что мой отец курит. – Можете войти. Я сейчас, одну минуту.

– Да ладно, я тут постою, – ответила она.

Я резко ринулся вглубь квартиры с желанием угодить девушке, думая о том – лишь бы отец оставил свои сигареты на холодильнике. Бинго, пачка лежала на привычном месте.

Я угостил девушку, и хотел было уже захлопнуть дверь, но…

– А ты не пойдешь со мной? – поинтересовалась Нина.

– Я?!

На моём лице отразилось удивление, ведь я ни разу ещё не пробовал вдыхать табачный дым.

– Да, наверное, пойду. Давно уже не курил, – нервно проговорил я.

– Ну-ну, – заулыбалась она. – Смелее, дружок.

Мы поднялись на лестничный марш и встали на площадке между этажами. Нина открыла окошко, которое располагалось на уровне её головы. В помещение ворвался прохладный осенний ветер, который слегка взъерошил её чёрные волосы. Девушка мне подмигнула и поднесла сигарету к губам. Пару щелчков зажигалкой и загорелся огонёк.

– А ты ничё так, – сказала Нина, выдыхая серый дымок. – Был бы немного постарше, и мы могли бы с тобой замутить.

И вновь её лицо окрасила эта волнующая улыбка. Я понял, что был пойман на лжи насчёт своего возраста. Да и куда там. Может быть, мой рост и телосложение были вполне сформировавшимися, но юное лицо и неуверенный голосок выдавали меня.

– Ты передумал? – спросила она, направив взгляд в сторону пачки с сигаретами, которую я чересчур сильно сжимал в руке.

– А, точно! – встрепенулся я.

Я вытянул одну из пачки, вставил в зубы. Нина поднесла к моему лицу зажигалку, вновь пару щелчков и пламя передалось кончику сигареты. Сделав затяжку, я осознал, что погорячился насчет свой крутизны. Громкий кашель выскочил из моей грудной клетки. Девушка рассмеялась, и её смех казался таким нежным и мелодичным. В тот момент я понял, что влюбился. И это случилось со мной в первый раз.

Нина выхватила у меня сигарету и выбросила в форточку.

– Не нужно тебе курить эту дрянь, – сказала она.

– А тебе?

– Мне? – На секунду она задумалась. – Мне тоже. Но, честно сказать, уже как-то по хрену.

Минуту мы стояли в молчании. Вдруг резко распахнулась дверь, которая была напротив моей двери. На площадку вышел хмурый мужчина, лет сорока.

– Ну и долго ты там ещё будешь прохлаждаться? – грубо сказал он.

– Нет. Уже иду, – ответила Нина.

– А это что за сопляк? – спросил мужчина.

– Не твое дело, папаша, – раздраженно бросила она.

Дверь также резко закрылась. И мы вновь с Ниной остались вдвоём.

– Кто это был? – спросил я.

– Ну… – задумалась Нина. – Вроде как, мой отец. Мы типа сюда только заехали.

– Мы теперь соседи?! – с воодушевлением воскликнул я.

– Да, капитан очевидность, типа того. – Девушка раздражённо нахмурилась и затушила об стену сигарету. Точным броском в окно, Нина отправила бычок покорять ухоженные на то время просторы нашего двора.

Наступила недолгая пауза. В этот момент предательская тишина тревожила меня. Вы не представляете, как хотелось тогда заинтересовать Нину, понравиться ей.

– А твой отец молодо выглядит, – сказал я.

Нина усмехнулась:

– Ну, витамины и всё такое.

– Он занимается спортом?

– Ага! можно и так сказать.

– А твоя мама…

– Я живу только с отцом, – оборвала меня Нина.

– Прости, я не знал.

– Не стоит извиняться, ты много чего не знаешь.

– Может, расскажешь? – предложил я.

– Не сегодня. Как-нибудь в другой раз.

По интонации девушки стало понятно, что наша беседа исчерпала себя.

– Ну ладно, я пойду, – сказала она. – Ты сам видел, что мой отец не в духе. Лучше его не злить. Дурной характер у этого старпера.

– Пока, – сказал я.

Она промолчала и как-то с печалью нахмурила свой прелестный лобик. Нина повернулась ко мне спиной и опустилась вниз на несколько ступенек. Я понурил голову и сразу же подумал, что вот так бесхитростно завершилось наше знакомство. Но вдруг девушка остановилась и вновь порадовала меня своим прелестным лицом.

– Приятно было с тобой познакомиться, мальчик по имени Максим. Ещё увидимся. – Нина очаровательно улыбнулась и снова двинулась вниз.

А я так и остался стоять на площадке, мечтая об этой дерзкой девушке, которая, нужно признать, прекрасно умела себя подавать, даже несмотря на столь пагубную привычку как курение и свой грубый жаргон. Встреча с ней для меня была подобна глотку свежего воздуха после долгого времени, проведённого в пыльной, отравленной среде.

Тогда я был слишком юн и наивен, поэтому мои первые представления о Нине были размыты в лучшую сторону. Я создал некий образ идеальной девушки в своей голове, который и по сей день меня пьянит, заставляет смотреть на Нину с вожделением.

Завершение того дня прошло с приятным осадком от разговора с новой соседкой. Я распластался на диване, подложив руки себе под голову, закрыл глаза. Из колонок доносилось что-то лиричное. Компьютерная игра, которая развлекала меня до встречи с этой красоткой, перестала быть интересной. Я вообще забыл обо всём. Мои гормоны работали на полную катушку, заставляя меня фантазировать и представлять Нину в разных образах с сексуальным оттенком. Подобные романтичные настроения были мне в новинку.

Тогда чуду не суждено было сбыться. Ещё пройдёт очень много времени до того момента, когда мы с Ниной вновь окажемся так близко, и сможем так славно поговорить.

Три дня продолжалось любовное помешательство. А затем мои чувства стали постепенно ослабевать. Школа, подростковые проблемы, другие девочки, уличные распри заполнили расписание моего дня без остатка.

Глава 2

Признайте, весело же было в школьные годы? Ну хотя бы иногда. Ну особенно летом во время каникул. Солнечным днём постоянные походы на пляж, вечером задушевные разговоры в беседках, а если ты уже учился в старших классах, то тебе мог достаться таинственный кусочек ночи рядом с любимой половинкой. Прекрасные нулевые годы, годы моего взросления. Скорее всего, моё поколение одно из последних успело вкусить все прелести детства, отрочества и юности. Тогда интернет не был так развит, мы не имели ни малейшего понятия о существовании каких-то там социальных сетей, мобильные телефоны были проще и служили по своему прямому назначению. Возможно, я ошибаюсь, и каждое новое поколение мыслит подобным образом. А, возможно, и нет. Но это не столь важно, моя история заключается совсем в другом.

Время пронеслось незаметно. Я заканчивал десятый класс. Мне исполнилось шестнадцать лет, и за исключением дня рождения, где я впервые попробовал крепкий алкоголь, учебный год проходил в спокойном русле. Меня сопровождали обыденные походы в школу, пять раз в неделю я посещал полуторачасовые тренировки по футболу, занятия плаванием были в прошлом.

Нина продолжала оставаться для меня загадкой. Встречи с ней были редки, а когда они всё же происходили, кроме как слов приветствия мы ничего друг другу не говорили. Её лицо выглядело невозмутимым, девушка не была настроена на болтовню из-за вежливости с парнем, который не считался крутым (почему-то мне казалось, что в этом крылась главная причина молчания Нины). И именно её холодность стала неким катализатором для изменения моих жизненных приоритетов. Страстно желая понравиться девушке, я стремился стать неординарным, хотел, чтобы Нина разглядела во мне бунтаря. И я начал действовать. Мне удалось завоевать доверие и впоследствии быть принятым в новую уличную компанию, она считалась авторитетной в наших кругах, и сей факт мне прекрасно подходил. Встав в одни ряды с отчаянными ребятами, я почему-то не ощутил себя таким же, как они, я лишь безынтересно имитировал те действия, которые якобы считались крутыми. Странно. Может, и вся наша жизнь является имитацией поступков каких-то людей из прошлого. Человеку свойственно подражать звёздам.

Я проживал в пригороде, и здесь процветали свои правила среди молодёжи. Особняком для меня начали стоять гулянки с пацанами на районе, изменился мой гардероб, я отказался посещать школу в строгом облачении, выбирал небрежно-модную одежду, изменилась моя прическа, я подстригался под стать своему окружению, в разговоре теперь использовал принятый в наших кругах сленг. К сожалению, к девушке по имени Нина эти старания меня никак не приближали.

Май 2006-го года. Утро. День прогнозировался тёплым, поэтому я напялил на себя зауженные джинсы и лёгкую рубашку с коротким рукавом. В нашей школе не было строгого дресс-кода, конечно, может, он и существовал на бумаге, но на небрежный вид учеников особого внимания никто не обращал. Надев кроссовки, я покинул квартиру и шустро сбежал по подъездной лестнице, оказавшись затем на пригретой весенним солнцем улице. Это было то самое время, когда из каждого двора, из каждого дома, выходил малец (парень или девушка), загруженный рюкзаком, либо еще какой школьной принадлежностью, – и все дружно, каждый своей проторенной тропой, двигались в направлении школы.

Я миновал свой двор, завернул направо, прошел еще метров тридцать по асфальтной дороге вдоль высокого металлического забора, прежде чем заметил Андрея, моего школьного друга. Андрей сидел на лавке у крайнего подъезда пятиэтажного дома. В нашем районе преимущественно были невысокие дома.

С Андреем я был знаком с первого класса, но сдружились мы только в третьем. По характеру он был взвешен и спокоен, в противовес мне, дерзкому и активному. Отталкиваясь от личных амбиций, впоследствии мы выбрали разные компании, в которых проводили большую часть внешкольного времени. А с Андреем я общался лишь в школе.

– Сделал домашку по алгебре? – спросил мой друг, после того как мы поздоровались.

– Домашку по алгебре, – отстранённо произнёс я, мое внимание в этот момент приковалось к другой персоне.

Мимо нас проходила одна из представительниц прекрасного пола. Её звали Света. Наша одноклассница. Девушка имела нежные черты лица и длинные тёмно-каштановые волосы. И, несмотря на свою худобу, фигура Светы имела интересные для мужского глаза места – занятия легкой атлетикой дали свои плоды. Она нравилась многим. А что касается меня, то в десятом классе нам со Светой удалось сблизиться, мы сидели за соседними партами. Поначалу она была лишь интересной собеседницей, а к завершению учебного года девушке удалось очаровать меня. Но переступать дружескую черту я не посмел. Почему? Всё из-за моего самолюбия, боялся, что мой душевный отклик будет невзаимным.

– Привет, мальчики! – с улыбкой слетело с губ Светы.

– Привет! – в один голос воскликнули я и Андрей, и как два полоумных дурачка помахали ей рукой.

Она шла в метрах десяти от нас. Я могу ошибаться, но её взгляд будто замер на мне, она смотрела по-особенному. Вдруг внутри меня что-то щёлкнуло, и я как закомплексованный трусишка отвёл глаза.

– Что ты там говорил про алгебру? – спросил я у Андрея, который продолжал во всю пускать слюни по проходящей мимо нас девушки.

– Я про домашку, – в полголоса произнёс он.

– Нет, не сделал, что-то из головы вылетело.

– Ну я, в принципе, так и думал. – Андрей пошарил в рюкзаке и протянул мне тетрадь. – Еще успеваешь списать.

– Спасибо, друг.

И так частенько начиналось моё утро в десятом классе. Вы не подумайте, что я был таким бездарем. Просто с началом старших классов как-то всё завертелось и закрутилось, что я из прилежного ученика стал превращаться в человека, для которого все эти пацанские понятия, какие-то тёрки и тусовки выходили на первое место. Тогда слово умник, которым меня иной раз называли ребята из уличной компании, не особо радовало слух, вот назвать меня своим – это был вверх блаженства.

Мы с Андреем подходили к школе. И по сложившейся привычке заходили в её пределы через внутренний дворик, окаймлённый стенами здания. Там, под окнами учебных кабинетов, уже растянулась вереница самых отчаянных ребят, от них вовсю струился вверх серый дымок сигарет и доносились порции самых нелепых и невероятных баек, которые произошли с ними за выходные.

– Макс, какие люди! – прозвучало где-то совсем рядом.

Я огляделся, и заметил поднятую ладонь седовласого парня. Он был сложен крепко, выделялся на фоне своего окружения. На нём были чёрные узкие спортивные штаны и толстовка с нанесенной на всю грудь символикой популярной спортивной фирмы. Его звали Денис, но чаще к нему обращались по прозвищу «Седой». И это как раз тот самый парень, который являлся лидером моей новой компании. Глупость конечно, но Седой был для меня верхом совершенства, я пытался подражать ему, и все мои шуточки, все остроты отпускались среди ребят только с одной целью – быть оцененным этим седовласым парнем, вызвать его смех. Седой учился в параллельном классе, поэтому в школе мы с ним пересекались чаще всего на спаренном уроке физкультуры, а иногда и вот здесь, в школьной неофициальной курилке.

– Давай к нам! – снова прокричал Седой.

Я виновато посмотрел на Андрея, в моём взгляде выражалось отсутствие выбора в данных обстоятельствах.

– Ладно, увидимся на уроке, – сказал Андрей и направился в сторону крыльца школы.

Вместе с Седым стояли ещё трое ребят, его самая приближенная и верная свита, – Серёга Крот, Данила и Леха. Последний был невысок ростом, но прозвищем Малыш его одарили совсем по-другому поводу. Леха просто бесился, когда к нему обращались подобным образом, поэтому наши парни чаще называли его так заочно, и лишь в редких исключениях напрямую, во время конфликтных ситуаций. Это прозвище приклеилось из-за обычной завести пацанов, ведь наш, так называемый, Малыш пользовался большим успехом у противоположенного пола. Сие обстоятельство многим досаждало, и парням, в силу скудности своего воображения, оставалось только в отсутствии Лехи Малыша создавать «скрытные» коалиции, на которых они с весёлым упоением обсуждали «никчемность» его новой подружки. Они всячески пытались занизить таланты парня, отпуская шутки насчёт его маленького достоинства.

Несмотря на свои небольшие габариты, Малыш считался местным красавчиком и был единственным в нашей компании, кто уже успел лишиться девственности. В этом факте никто не сомневался. Может быть, еще Седой успел приткнуть какой-нибудь пьяной бабёнке. А от остальных ребят летел только фантастический бред, как они в разных позах выстёгивали какую-нибудь девчонку, неизвестную никому, в непонятном для нас месте. Особенно словоблудием страдал Серега Крот, самый злой и мерзкий тип из нашей компании. Я пару раз притормаживал Крота по поводу его невероятных небылиц. Мои словесные зарисовки находили отклик у нашего лидера, Седого – он не стесняясь, смеялся как заведённый над нелепостью этих сексуальных приключений. Этим, вероятно, и вызвана неприязнь Крота к моей персоне. Сейчас я признаю, что те провокации были большой ошибкой. Тогда я не мог и предполагать, что возможны грустные последствия.

Данила был смугловат кожей, имел чёрные как смоль волосы. Он отличался взрывным характером, этакая бомба замедленного действия. Большую часть времени Данила был молчалив, но как только его кто-нибудь задевал, или ему только казалось, что на него кто-то смотрит враждебно, то уж тут держитесь ребята. С такими, как он, выгоднее дружить.

Все эти четверо учились в одном классе, я же в параллельном, – отсюда исходили мелкие недомолвки, некоторое непонимание. Я был чужим среди них, хотя тогда считал по-другому, думал, что стал неотъемлемой частью яркой группировки.

– Какие люди нас сегодня посетили, – оживлённо произнёс Седой и протянул мне руку, когда я подошёл к ребятам. – Почему вчера не подтянулся на сходняк?

– Блин, братан. Я после тренировки пришёл убитый. Желание было одно, залечь в горячей ванне, – ответил я.

– Какие, нахрен, тренировки? – возмутился Крот.

– По футболу. А то ты не знаешь, – раздражённо сказал я.

– По футболу, – передразнил меня Крот. – Знаю я вас. Вы там ни хрена ничего не делаете. Одиннадцать принцесс бегают по полю, а как случается лёгкое столкновение, так они верещат будто произошло что-то ужасное. А на самом деле, принцесса сломала ноготок.

Крот залился смехом. Каждый его смешок просто убивал меня. Хотелось прописать пару ударов по его покрасневшей прыщавой роже.

– Смотрю, ты много знаешь о футболе. Может быть, тебя задел тот факт, что ты не прошёл отбор в команду? – сказал я.

Крот резко оборвал свой смех:

– Да я ради прикола туда завалился. Больно мне нужна какая-то там команда пидорков, которая просрала весь сезон. Какое вы по итогу заняли место? А?!

Грязный мудак, хотелось ответить ему, но я сдержал гневный порыв.

– Я лучше буду проводить время с нормальными пацанами, – продолжил Крот, намекая на окружающих его друзей.

– Ну слушай, Крот, парень тренируется, у него получается, почему бы ему не попытаться сделать футбольную карьеру? – рассудительно вступил в полемику Малыш. – А оскорблять игроков, не зная их, неправильно.

За неимением конструктивных аргументов щеки Крота раздувались на глазах:

– Неправильно?! Да они… Да это бабский спорт гонять мячик по полю. А при лёгком столкновении верещать как девчонка. Вот, например, бокс – это пацанская тема.

Вдруг после сказанного остальные ребята переглянулись и через секунду засмеялись.

– Что вы ржёте, придурки? – недоумевал Крот, панически вглядываясь каждому в лицо.

– Тут случай на ум один приходит, – пояснил Малыш. – Помнится, в девятом классе у нас открылась секция по боксу. И один из самых рьяных боксеров, – Малыш намекал на Крота, – получив первый же удар по лицу, расплакался, плюнул в соперника и убежал с ринга.

– Ты на меня намекаешь? – с вызовом спросил Крот.

– Нет, конечно, – с иронией произнёс Малыш.

– Э-э-э! Не гони! Дурочку только из меня не надо делать! Понял?! – Крот уже перешел на крик. – Тебя в тот день там не было! Не плакал я, там по-другому было!

– Просто ходили слухи, – сказал Малыш. – Подтверди, Данил.

Данила кивнул:

– Согласен, что-то припоминаю.

– Что вы несёте, пацаны?! Кому вы больше верите, своему братану или поганым слухам, которые распускал какой-то мудак?! – практически с пеной у рта ревел Крот.

– Конечно же, своему братану, – сказал Седой и по-отечески обнял за плечи распылившегося Крота. Но лукавая улыбка с губ Седого не сходила.

Прозвенел предупредительный звонок, извещающий, что до урока осталось пять минут. Седой закурил ещё одну сигарету, его примеру последовали и остальные.

– Будешь? – Седой протянул мне открытую пачку.

– Нет, спасибо. Не прёт меня эта тема.

Крот нахмурился, наверняка, хотел что-то вякнуть обидное в мой адрес, но его опередили.

– Сегодня вечером планируются танцы в школе, – обратился Малыш ко мне. – Конечно, там будет тухловато, но мы с пацанами позаботились обо всём, чтобы раскачать эту тусовку. Бухло уже куплено и сегодня будет надёжно спрятано в пределах школы. Так что, можно весело покуролесить и подцепить симпатичную пташку. Ты с нами, Макс?

– Не знаю, парни. Нужно подумать.

– Да что тут думать. Вся наша четвёрка идёт, – сказал Седой. – Даже несколько парней с района подтянутся (он имел в виду пацанов, которые ушли после девятого класса, а в данное время покоряли гранит науки в технаре или шараге).

Я медлил с ответом. И с каждый новой секундой огонёк в глазах Седого затухал всё сильнее. Мне было просто запрещено ответить отрицательно в подобных обстоятельствах.

– Ну ладно, я с вами пацаны, – натужно произнёс я.

– Вот это другое дело! Это наш парень! – торжественно воскликнул Седой и похлопал меня по спине.

В моей голове мгновенно запустился напряжённый процесс. Мне предстояло придумать гениальную отмазку, чтобы отказаться от затеи посетить дискотеку, либо найти гениальный предлог, чтобы отпроситься на вечеринку у родителей. И что было сложнее – спорный вопрос. Ведь абсолютно каждый родитель был проинформирован о том бедламе, который устроили несколько пьяных учеников (среди коих фигурировал Крот) на прошлом, так называемом, школьном балу.

Я опоздал на урок. Это был урок химии, который вела наша классная. Входная дверь в кабинет №210 располагалась с противоположенный стороны, если брать за ориентир место учителя. Я попробовал проникнуть внутрь незамеченным. Дверь предательски скрипнула, когда я её открыл. Мне повезло – никто из класса не обратил внимания на посторонний звук. А классная находилось спиной к аудитории, она увлеченно строчила какой-то материал на доске. Я, прижавшись к стене, как заядлый шпион, начал пробираться к своей парте. Но минуя первый для меня, а по факту последний ряд парт, я привлёк внимание двоих одноклассников. По своему обыкновению на крайних рядах восседали ребята, которые не особо вникали в учебный материал, а просто пытались убить время, чаще всего бездельем. Послышались сдержанные смешки, которые по инерции передавались в сторону первых рядов.

– В чём там ещё дело?! – раздраженный голос учительницы заставил меня вздрогнуть.

Она развернулась и лёгко заметила меня, похожего на полоумного, без причины стоящего у стены.

– Некрасов, какая неожиданная встреча. Почему опаздываем на урок? – спросила учительница.

Теперь уже и весь класс с интересом смотрел на меня.

– Ну и что мы молчим, Некрасов? – снова вопросительно произнесла она.

Конечно, можно было ограничиться любой самой заезженной отмазкой, и без лишних словесных ответвлений занять своё место, но я выбрал иной путь. Я был в центре внимания, и это сладостное ощущение двигало меня на большую глупость.

– Тут это, Тамара Михайловна. Я шёл как обычно на урок, минут за десять, наверно. Всё шло как по маслу, честное слово. Я практически дошёл до класса, но меня перехватили – Борн был виновником тому.

– Кто?

– Ну, Джейсон Борн, шпион из фильма.

В классе послышались смешки, они понимали, кто из учителей стал обладателем такого прозвища. Но классная была в замешательстве от услышанного имени.

– Наш вечно угрюмый трудовик, Тамара Михайловна, – пояснил я.

– Некрасов, Некрасов, – вздохнула учительница. – И чем же тебе так не услужил Дмитрий Борисович?

– Он слишком серьёзный. Ходит постоянно так, будто что-то неладное замышляет.

– Я не об этом. Как он тебе помешал попасть на урок?

– Так вот, – с улыбкой продолжил я. – Он говорит мне, Некрасов, я всё вспомнил! Я ему отвечаю. Это вы мне, Дмитрий Борисович. Почему вы тогда смотрите в другую сторону, разговаривая со мной? А он будто не слышит, продолжает гнуть свою линию – Помнишь, ты обещал ради спасения нации пойти на всё? Я ему – что за бред вы несёте, с вами всё в порядке? И тут он резко переводит взгляд на меня, я от этого чуть не обделался в штаны. Мне необходима твоя помощь, Некрасов, говорит он. Нужно перенести парты из пункта А в пункт Б. Иначе всё пойдёт крахом, мой друг.