Czytaj książkę: «Перевернутые небеса. Хранитель»
Глава 1
– Путешествие в прошлое неопасно для вашего будущего. Прошлое невозможно изменить, это не под силу даже творцу. Можно лишь создать еще один, параллельный вариант развития событий, который никак не будет связан с вашим. Но учтите, что отныне, ваше сознание будет присутствовать и там, и тут, правда вы об этом никогда не узнаете.
Странник
Потерявший память
Северная провинция Римской Империи
Андрей пришёл в сознание на широком песчаном пляже, на берегу совершенно незнакомой ему реки. Пляж упирался в крутой и очень высокий, заросший сосновым лесом обрыв. Как он оказался на этом берегу, и как долго здесь лежит, он понятия не имел. Да и вообще, где он? Андрей абсолютно ничего не помнил. Ничего, кроме своего имени.
Осмотревшись, он увидел, что его рука, крепко сжимает какой-то, похожий на звезду с восемью лучами, с большим, испещрённым надписями камнем посередине, предмет. Машинально, совершенно не думая, на одном только инстинкте, Андрей вставил эту звезду в пряжку широкого кожаного пояса.
«Зачем я это сделал?» – подумал он уставившись на пряжку.
Где-то в глубине сознания мелькнула мысль:"За тем, чтобы звезду не было видно постороннему взгляду«.
«Однако! Значит, следует пока положиться больше на инстинкты, чем на память и разум. Сейчас, руки знают что и как нужно делать, гораздо лучше, чем голова.»
В затылке вдруг засвербило и отдалось острой болью.
Мужчина обхватил голову руками и закачался – голова была совершенно пустая, как бубен. Ни одной мысли, на которой можно было бы сосредоточиться. Как будто только что родился и не жил ещё никогда. Совсем!
Ощупывая затылок, пальцы погрузились во что-то липкое, Андрей посмотрел на руки. Руки были в крови, и только теперь, он во всю силу почувствовал острую боль в затылке, оглянулся по сторонам и заметил лежащий на песке камень, и приличную лужу крови под ним.
На нем же были широкие холщовые штаны с широким поясом, и всё, больше ничего не было, ни сапог, ни рубахи.
«Куда идти? Попробовать забраться на обрыв, или пойти по пляжу, – думал Андрей. – Опять же, в какую сторону?»
Он бросил в воду ветку, и определил направление течения реки.
«Так, значит я на правом берегу, вот только бы еще знать, что это за река? Места какие-то совсем уж дикие.»
Поскольку забраться на обрыв с отрицательным уклоном и скатывающимся под ноги песком, за который невозможно было зацепиться, у Андрея не получалось, он оставил эту попытку. Повертевшись немного по берегу, решил идти вниз по течению до поворота, там река резко уходила в право и терялась из виду.
За поворотом, река текла совсем близко к обрыву и пройти дальше по берегу, было не возможно.
«Как ни крути, а придётся осваивать обрыв.»
Примерно с десятой попытки Андрею удалось зацепиться за свисающий корень и кое-как взобраться.
С обрыва было видно гораздо лучше и дальше. Вверх по течению реки, если идти по краю обрыва, можно упереться в какой-то бурелом. Если пойти вниз по течению, то упрешься в небольшую протоку с сильным, закручивающим водовороты течением. Тоже не вариант. Андрей даже не знал, умеет ли он плавать, а испытывать судьбу почему-то желания не было. Пойти куда-то в глубину леса, тоже не вариант. Кто знает, какие зверюги водятся в этом лесу.
Выше по течению реки показалась какая-то точка. Течение в реке было довольно сильное и вскоре, точка превратилась в большую, выкрашенную в красный цвет ладью.
«Ну наконец-то», – обрадовался Андрей и привлекая внимание работающих в ладье вёслами людей, замахал руками.
Эй, на лодке! – орал он. – Давай, греби к берегу! Я здесь!
Сидящие гребцы, услышав с обрыва крик мужчины, все как один перестали грести и повернули в его сторону головы.
Ладья повернула к берегу и уткнулась носом в песок. Однако сидевшие на вёслах люди смотрели на Андрея с каким-то настороженным вниманием и прикрылись самыми настоящими щитами. Похоже, они в любой момент готовы были отплыть от берега.
«Это ещё что за клоуны?» – удивился он.
– Эй, – крикнул здоровенный, одетый словно викинг бородатый детина с копьем в руке. – Ты кто такой? Чего надо? Слезай вниз, иначе разговора не будет! – приказал детина.
У Андрея почему-то вдруг возникло какое-то неясное беспокойство. Чувство тревоги и близкой опасности. Спускаться с обрыва ему вдруг резко расхотелось. Он затравленно оглянулся.
«Хреново. Бежать то некуда», – посетила его голову первая за всё время мысль.
У его ног воткнулась стрела с пестрым оперением.
– Слезай, тебе говорят! – орал здоровяк. – Дёрнешься, стрелу меж глаз схлопочешь.
«Ну уж, хрен вам ребята», – Андрей рухнул на траву и словно уж, уходя из-под линии обстрела пополз за деревья.
Мужики в ладье переглянулись.
– Может, возьмём? – спросил свою ватагу здоровяк. – Видать не прост, вона какую прыть проявил.
– А если он там не один? – засомневался сидящий на весле поменьше ростом, похожий на сморчка мужичек.
– Тем более брать нужно, – ответил здоровяк.
– Ты Комар не боись. Мы же не здесь на обрыв полезем. Зайдём в протоку и на пологом бережку, там где кусты, высадимся, да и возьмём их тепленькими. Отсюда ведь только один путь – рекой.
Ладья демонстративно отошла от берега и ушла куда-то вниз по течению.
Андрей наблюдал за их маневром из-за дерева. А когда ладья скрылась из вида, подошёл к краю обрыва и подобрал выпущенную в него стрелу. Какое-то смутное воспоминание, шевельнулось где-то внутри сознания и тут же, так и не обретя ясность, исчезло.
«Блин, могли же и подстрелить, – вертел он в руках стрелу. – Ни хрена не помню, но нужно быть осторожным. Серьезные дядьки, по этой речке на лодочках плавают, однако.»
В животе заурчало и к головной боли, прибавилось ещё и чувство голода.
***
Андрей не знал, что он находится на заросшим лесом большом острове посреди реки. А вот мужики на ладье, этот факт знали и учли. Они обогнули остров спустившись ниже по течению и поднялись вверх с другой его стороны.
Когда Андрей наконец увидел как со стороны леса к нему подбираются вооруженные копьями и луками люди, он недолго думая, съехал с обрыва к реке, прямо под ноги выпрыгнувшему из засады, заросшему волосами так, что на лице были видны одни лишь голубые как небо глаза, здоровенному детине.
– Не трепыхайся, а то приколю как червяка, – уперев копьё в живот Андрея, он неожиданно заехал ему пинком прямо в лоб и когда тот отключился, связал ему сыромятным ремешком за спиной руки.
– Ты дурак что ли, Первак? Кто тебя так бить пленника учил? Ты же товар испортил, балбес. Зачем ты ему голову проломил? – возмущался главарь ватаги. – Вот куда его теперь? Он же не жилец с такой раной. Только рыб кормить.
– Да не я это? – оправдывался обалдевший от такого несправедливого наезда Первак. – Я ему в лобешник подошвой сапога заехал. Вон, у него даже шишки не осталось. А башка у него уже итак разбитая была. Я когда ему руки вязал, сразу кровищу на затылке заметил. Аж мозги видно было.
– Ну так, на хрена ты его тогда снова по башке то ударил, балда? Ткнул бы копьем под дых, да связал пока корчится. Ты ж, вон какой здоровый. Как медведь, а на него глянь. Ух! Как бы дал бы тебе! – замахнулся главарь.
Первак отшатнулся и прикрыл от удара голову своей медвежьей лапой.
– Вот ты теперь и будешь его таскать, пока либо не оклемается, либо не сдохнет. И лучше, что б оклемался, – рявкнул главарь на Первака. – Зря мы что ли по острову бегали? Волоки его в лодку, да смотри, не ушиби ещё раз.
Андрей весь этот диалог слышал, но до поры делал вид, что всё ещё находится без сознания. Однако слишком долго притворяться было нельзя, а то чего доброго и вправду, за борт связанного выкинут.
Увидев, что пленник лупает глазами, Первак обрадовался ему как родному.
– На вот, выпей, – сунул ему бугай берестяную фляжку с вином и даже заботливо придержал голову, пока тот жадно пил это кислое пойло.
Увидев, что пленник очухался, к ним подошёл главарь.
– Ты лежи, не суетись, – посоветовал он пленнику. – С твоей раной, лучше лишний раз не рыпаться. Скажи лучше, кто ты и как на острове оказался?
– Да я и сам не знаю, – ответил Андрей. – Память у меня отшибло. Помню лишь как меня зовут.
– Бывает, – буркнул в бороду самый пожилой из мужиков. – Нукось, дай посмотрю, что тут? – отодвинул он детину.
– Да как ты еще жив то, парень, – удивился он, ощупывая кровоточащую рану на голове Андрея. – Вообще-то с такими ранами не живут, немудрено, что себя забыл. Потом достал из притороченной к поясу котомки лепешку, отломил кусок, засунул в беззубый рот, пожевал немного, и залепил жеванным хлебом рану.
– Ему к Олёне надо бы, – сказал старик. – Она такие раны умеет врачевать, тут как раз не далеко, вверх по протоке.
– А и верно. Олёна то пожалуй, и впрямь его на ноги поставит, – хлопнул себя по лбу главарь. – Разворачивай ладью, мужики. Айда к Олёне.
До Олёны было и в правду недалеко, вот только, грести приходилось против течения, но гребцы, по-видимому, были к этому делу привычные, и примерно через час, лодка вошла в основательно заросшую кустарником, небольшую и тихую бухту, на пологом берегу которой стояла древняя, почерневшая от времени, избушка бабки Олёны.
Сама бабка, страшная как смерть, стояла на невысоком пригорке, и приложив ко лбу костлявую руку, пыталась рассмотреть сквозь лучи, заходящего на западе солнца, своих нежданных гостей.
– Здравствуй, Олена, – поздоровались с бабкой главарь и старик, который осматривал рану Андрея.
– Здравствуй Овлур, здравствуй Ёрш, – ответила старуха каждому по отдельности.
Овлур, так звали главаря ватаги, поднял за плечо лежавшего на дне лодки пленника, и тычком кулака в спину, придал ему направление в сторону бабки.
Андрей спрыгнул с высокого борта на песок, и едва не завалился на бок, спрыгнувший следом Овлур, успел его удержать и подвести к старухе.
– Вот, – сказал Овлур. – На берегу подобрали, у него рана серьезная на голове, Ёрш говорит, не жилец, а мне так не кажется. Выживет, к себе возьму, с виду крепкий, мне пара лишних рук не помешают, посмотри, что с ним, может всё же, зря его с собой тащим.
– Да не жилец он, – пробурчал Ёрш. – Мозги наружу торчат, толи я мало таких ран повидал на своём веку?
– А чего ж вы его связанным то держите, раз он не жилец? Али опасаетесь? – проворчала Олёна.
– Так, мы как-то забыли развязать, – смутился Овлур и разрезал на руках пленника ремешок.
– Тащите его в дом.
Андрея заволокли в дом, и усадили на широкую лавку, раненым затылком к окну.
Старуха достала из глиняной миски деревянную лопаточку, и осторожно стала соскребать с раны засохшую кровь и хлебный мякиш, которым Ёрш залепил дыру, в пробитой голове.
Под мякишем к великому изумлению старухи, показалась тонкая розовая пленка наросшей на месте раны кожи, под которой еще виднелись недавно сросшиеся кости.
У наблюдавшего за старухиными манипуляциями Ерша полезли на лоб глаза.
– Не может быть этого, – прошептал он. – Не может рана так быстро затянуться, и кости срастись.
Ёрш смотрел на Андрея с суеверным ужасом.
Старуха помяла пальцами кровь с волос Андрея, понюхала.
– Кровь совсем свежая, – сказала она.
– Может, не его? – усомнился Овлур. – Я говорю, может это не его кровь то, может он порешил кого? Берег то мы не осмотрели как следует.
– Его кровь, я же при тебе рану хлебом затыкал. Ты что не видел, что ли, как хлестала? – возмутился Ёрш, обиженный тем, что его тут выставляли дураком.
– Может, он оборотень? – высказал предположение Овлур, и на всякий случай коснулся рукой рукояти, заткнутого за пояс топора.
Ерша, как ветром сдуло, так быстро он отпрыгнул от Андрея.
– Топор против оборотня, что фига против медведя, – сказала старуха, заметив движение Овлура.
Весь этот странный разговор происходил в присутствии Андрея, но так, как будто его тут и не было вовсе.
– Кто это его так? – спросила бабка.
– Кто его знает? – ответил Овлур. – Он сам не помнит ничего, кроме своего имени – память отшибло.
– Ну, а имя то его какое? – стала терять терпение старуха, устав клещами вытаскивать из мужиков хоть какую-то информацию.
– Как зовут то тебя, слышь? – пихнул Овлур сидевшего как истукан Андрея.
– Андреем кажется, – ответил Андрей не совсем уверенно. – Вроде так.
– Имя то у него не простое, княжеское, – сказала старуха.
– Что-то, не похож он на князя, – усомнился Овлур. – Ни одежки приличной, ни оружия. И на воина не похож, вон, на теле то, ни одного хоть маломальского шрама нет, так не бывает. Хотя статью вроде и воин.
Телосложение Андрея явно указывало на систематические физические упражнения, чем простые люди в этом мире не увлекались. Такие занятия были исключительной прерогативой воинов, причём воинов далеко не простых.
Люди этого времени конечно хилыми не были и могли свободно поменяться силой даже с медведем, но это была грубая сила. Сила же Андрея явно просматривалась в его скрученных как канат жилах и любой сразу понимал, насколько опасным может быть такой человек.
– Ты сам видел, как на нем раны заживают, – сказала старуха.
Овлур задумался, да и было отчего. Здесь имена просто так, по своей прихоти не меняют, и если назвался Андреем, значит так оно и есть, значит так его и нарекли. И имя это княжье. А если этот человек княжьего рода, то с ним и вести себя необходимо подобающим образом, мало ли, что он память потерял, сейчас то всё помнит, что вокруг него происходит. Да и сообщить надо кому следует, до князя то далеко.
***
Овлур был старшим в поселке, стоявшем, как и ещё несколько других селений кольцом вокруг Сарая с оружием и амуницией для войска, охранявшего княжеские рубежи. В случае нападения, все взрослые мужчины этих селений, обязаны были встать на защиту Сарая, и оборонять его до подхода находящегося в дозоре войска.
Сам Овлур, как и остальные жители, не был воином, но кое-каким оружием владел очень даже не плохо, например, топором. Один раз в году, сразу после сбора урожая, все мужчины, под руководством выделенного из войска инструктора, проходили военную подготовку. Учились оборонять Сарай, и биться в плотном строю, на случай серьезного нападения. Все эти новшества, ввел ныне здравствующий, хотя и изрядно постаревший князь Гостомысл. И как показывала практика, не ошибся. Нигде в округе больше не было такого организованного и обученного войска как у него.
За всю свою жизнь, Овлуру ниразу, не довелось видеть князя, и он не мог поэтому определить, являлся ли Андрей человеком княжьего рода, или нет. Он мог быть и из соседнего с ними княжества, дальним родственником, но поскольку Гостомысл в данное время не вел ни с кем боевых действий, то и врагом он тоже быть не мог.
– Дома разберемся, – сказал Овлур. – Спасибо тебе Олёна, на обратном пути подарки завезу.
– Ну, чего сидеть тут, раз здоров? Пошли в лодку, – позвал Овлур Андрея. – Пока до дому доберемся, может вспомнишь чего-нибудь.
– А если он всё-таки оборотень? – подал из угла голос перепуганный Ёрш.
—Не боись, – проскрипела старуха. – Не оборотень, я бы учуяла.
Когда гости ушли, Олёна тихонько позвала.
– Выходи, что ли. Опять дрыхнешь?
Из-за огромной, стоящей посреди дома печи, вылез опрятно одетый седой старичок, ростом с лавку, на которой недавно сидел Андрей.
– Ну? – спросила старуха. – Слыхал?
– Странник это, – ответил старичок. – Тот самый, о котором Мизгирь предупреждал – эко, куда его занесло. У него, почти вся сила иссякла при перемещении, и память пропала, но это временно, и то, и другое, постепенно к нему вернется.
– Надо наших предупредить, – сказала старуха. – А люди, об этом до времени знать не должны.
Рубежное поселение
До селения плыли в низ по реке, и грести особо не приходилось. На ночь не останавливались, спали тут же, на скамьях. На веслах оставалось лишь четверо гребцов да кормчий у кормового весла. Рана на голове Андрея уже затянулась, и о том, что совсем недавно у него был проломлен череп, говорила лишь маленькая ниточка шрама, который тоже должен будет скоро исчезнуть.
Утром третьего дня, лодка причалила к берегу.
– Прибыли, – крикнул Овлур.
Люди по очереди, чтобы не замочить понапрасну ног, сошли на усыпанный мелкой галькой берег, и все вместе вытащили лодку на сушу. Пока они возились на берегу, к ним уже бежали на перегонки с огромного роста волкодавами босоногие ребятишки. Овлура окружили сразу четверо белобрысых сорванцов.
– Тятя, чего привез? – тянули они ручонки к сумам, выгруженным на берег.
Овлур гладил их огромными, как совковая лопата руками по головам.
– Привез кое-что, дома посмотрите. А мамка где? – спросил он у самого старшего пацана.
– Мамка, сегодня утром сестренку в капусте нашла, – сказал пацан.
Мужики засмеялись.
– С прибавлением тебя, Овлур, что ли.
Собаки, учуяв Андрея сунулись было к нему, но через мгновение поджав хвосты отскочили, и теперь ходили поодаль, косясь на него и утробно рыча.
Мужики опасливо переглянулись между собой. Мысль, высказанная Овлуром насчет оборотня, не давала им расслабиться, а присутствие в поселении Андрея изрядно напрягало.
До выяснения всех связанных с Андреем обстоятельств, Овлур поселил Андрея в своем подворье, а сам, тут же отправил в войско гонца с вестью: о своей странной находке, то ли княжича, то ли еще кого.
«Пускай Атаман разбирается», – решил Овлур. Мечта заиметь себе работника рассыпалась в прах.
Атаман
Атаман с десятком одетых в легкие кожаные, по случаю жары доспехи, прибыл в селение через сутки.
– Ну, Овлур, показывай свою находку, – приказал он старшине передавая подбежавшему мальчишке повод своего боевого коня. – Коня напои.
Мальчишка счастливый, еще бы, настоящий боевой конь, повел его к колодцу. Запрыгнуть на него он и не подумал. Знал, боевой конь не потерпит на своей спине чужака, скинет, и затопчет копытами.
Овлур велел привести сюда Андрея.
Андрей вышел на улицу и остановился. На него с удивлением смотрели все, собравшиеся тут по такому случаю жители поселения. Приехавшие воины, тоже с нескрываемым интересом разглядывали его, пытаясь определить по облику, манере держаться, его принадлежность к княжескому роду.
Атаман, уже узнавший от Овлура о том, что Андрей ничего не помнит, не стал задавать ему лишние вопросы, а сразу же приступил к делу.
Он не впервые в своей жизни встречает потерявших память людей. Здесь, где человека то и дело лупят со всей дури железом по голове, хоть и в шлеме, это явление не было редкостью. Но ещё, Атаман знал по опыту, что, если даже человек и ничего о себе не помнит, некоторые основные навыки, у него все же остаются.
Княжичей же военному искусству обучают с раннего детства и этот основной навык, так или иначе, проявится.
– Оружие раньше в руках держать приходилось? – на всякий случай спросил атаман.
Андрей в ответ лишь пожал плечами: «Не помню я».
Атаман протянул ему меч.
– Держи, посмотрим, кто ты такой есть, – сказал он, и отошел на несколько шагов, давая Андрею возможность размяться и почувствовать оружие.
Андрей взял меч, покрутил кистью.
– Не плох, – он вдруг понял, вспомнил, а точнее почувствовал, что знает, как пользоваться этим оружием.
– Нападай, – крикнул атаман, и сблизил дистанцию. Андрей не торопился нападать, он стоял, чуть прикрыв глаза и полностью отключив сознание, доверяя только инстинктам.
Не дождавшись активных действий со стороны Андрея, атаман решил напасть сам. Он прыгнул, и сократив дистанцию сразу на несколько шагов, нанес удар справа сверху, и зрители, наблюдавшие за поединком, увидели, как меч атамана вдруг выскочил из его руки, и перевернувшись в воздухе, оказался в левой руке Андрея.
Мужчина стоял, и ошарашено смотрел на пустую руку, в которой, еще мгновение назад был его меч.
Андрей молча протянул ему его утерянное оружие.
– Давай еще раз, – приказал атаман.
Он снова ударил Андрея, но уже, обманным движением, в нижнюю часть туловища и снова лишился оружия, вновь невероятным образом, оказавшееся в руке у его противника.
– Прости меня, что усомнился и подверг тебя испытанию, – поклонился атаман.
– Может я и не княжич вовсе, – ответил Андрей.
– Может и нет, только такому бою, простолюдинов не учат, и простых воинов, тоже не учат. Да и бороды у тебя, вон нет. А без бороды, здесь только смерды да князья жить могут. Вот только смерды, бою не обучены. Бритый подбородок, привилегия княжеского рода, – сказал атаман. – Да и имя у тебя подходящее.
Сам он тоже бороды не имел, зато усы свисали почти касаясь груди, волосы на голове были заплетены в тугую, до пояса косу.
Такие же усы и косу, носили и все его воины. Коса защищала шею в бою, перерубить её было не просто. А намотанная в шишак, отлично амортизировала удар сверху по шлему.
– Ты как, с нами теперь поедешь, или у Овлура в селении останешься? – спросил атаман.
Андрей пожал плечами.
– Здесь наверное, – ответил он.
Мужчина облегченно вздохнул, тащить невесть кого в расположение войска, ему не хотелось. Не каждому должно быть ведомо сколько воинов у него под копьём находится в спокойное время. Да и вообще, мало ли что может произойти, отвечай потом перед князем за его родича.
В мирный период, у атамана Уруслана охранявшего Сарай, была только конная сотня. Остальные четыре сотни воинов, составлявших его войско, в основном пехоту, были рассредоточены по селениям, которые образовав круг диаметром пятьдесят стрелищ являлись поставщиками продовольствия и фуража для нужд Орды. В некоторых селениях, в которых имелись кузницы, люди занимались производством и ремонтом военных доспехов и оружия.
Овлур являлся главой сразу всех этих поселений, и по сути своей, был заместителем атамана Уруслана по части снабжения, хотя профессиональным воином и не числился.
Атаман позвал Овлура, и они удалились в сторону реки.
– Как думаешь, кто он? – спросил Уруслан.
– Я думаю, что не князь, – уверенно ответил Овлур. – И даже не княжеского рода.
– Это почему? – удивился Уруслан. – Судя по тому, как он бьётся он по крайней мере Ромей, и не из простых.
– Ромей, может быть, – согласился Овлур. – Но не князь, нет у него власти в глазах, той, которую князь с молоком матери получает. Которую ему его пестуны с детских внушают. Он даже на воина не похож. В его глазах все равны и старший и младший и даже смерд. Так не бывает среди людей.
– Не воин, а меня обезоружил. Два раза подряд и кто ж он тогда? Не имея реальной власти, доступа к таким приемам ведения поединка, получить нельзя и ты это знаешь не хуже меня, Овлур.
– Нужно его на грамоту проверить, – сказал Уруслан. – И на хмельное. Понаблюдай как он вино твоё лучшее пить будет. Мнится мне, что он и получше твоего, вино попивал.
– Сделаю, – кивнул Овлур.
– Князю, мы пока ничего говорить не станем, да и далеко до него, – Уруслан задумчиво поглядел на воду. – Если и не княжеского он рода, так это может и к лучшему. Я его в свою дружину возьму, добрый воин будет, мне такие, как он, ой как нужны.
– Понимаю, и постараюсь поскорей вернуть ему память, – ответил Овлур.
