Czytaj książkę: «ИЗМЕНА. Развожусь!»

Глава 1

Я вынырнула из темноты так же внезапно, как и рухнула в неё.

Первые мгновения даже не понимаю, что я в сознании. Однако яркий дневной свет ослепляет.

Я тяжело дышу, словно пробежала стометровку на пределе человеческих возможностей. Голова кружится, меня сильно мутит, тело болит так, словно по мне проехался асфальтоукладчик, – все признаки того, что я совершенно точно жива, а это уже неплохо, с учётом того, что я помню.

Меня сбила машина. И это всё. Ах да… Ещё, что зовут меня – Полина Александровна Лаврина.

Нарастающая паника раскачивает сердце так, что оно бьёт о грудную клетку. Я резко сажусь на кровати и прижимаю руки к лицу, ощупывая. Вроде бы всё так.

Где я? Озираюсь по сторонам. В комнате… В спальне. Своей? Нет.

Всё вокруг дорого-богато, но не моё. Вот окно другое, портьеры и шкаф, постельное бельё и… Не суть. Всё здесь чужое. Абсолютно.

– Слава Богу! Полина Александровна, вы пришли в себя!

Я поворачиваюсь к двери на взволнованный женский голос. Однако, из-за сильнейшего эмоционального потрясения далеко не сразу могу сфокусироваться на девушке в форменном строгом платье обслуги.

– Где я?

Она подходит, заботливо поправляет на мне одеяло и привычным жестом взбивает подушку, но услышав мой вопрос непонимающе сводит брови к переносице; через секунду её озабоченное лицо принимает выражение щемящей сочувствующей жалости.

– Кто ты? – сбито спрашиваю я. От частого дыхания горло пересохло и язык прилипает к небу, не слушается: – Почему я в чужой спальне?

– Полина Александровна, что вы такое говорите! Я Ольга, ваша личная помощница и прислуживаю вам уже три года. Вы в своей комнате. Вас привезли сюда из больницы, после полного обследования. А до этого вас чуть не сбила машина. Хорошо, что обошлось испугом и ушибом. Но если вам плохо, то я позову врача…

Я откидываюсь на подушки и закрываю глаза. Тяжело сглатываю и пытаюсь решить, что делать дальше.

– Отец. – До меня наконец-то доходит: – Пожалуйста, позови Александра Викторовича.

– Наверное, я могу ему позвонить.

– Ты не знаешь дома ли он?

– Я не могу этого знать. Скорее всего он на работе. Вы же знаете, что ваш отец всегда очень занят. Хотя… Если вы считаете… – Она набирает в лёгкие побольше воздуха и взволнованно выдыхает: – Полина Александровна, вы меня пугаете! Позвольте, я всё-таки позову врача. Мне кажется, что вы ударились головой гораздо сильнее, чем он считает. Пусть ещё раз вас осмотрит, – заявляет она, как само собой разумеющееся, так будто уже диагноз ставит. Хмыкает и прибавляет: – Откуда мне знать дома ли ваш отец, если он живёт у себя, а вы в доме мужа?!

– К-кого? – опешила я. – Мужа?

Моя правая рука интуитивно взмывает вверх, и я во все глаза смотрю на обручальное кольцо Cartier, что украшает мой тоненький безымянный палец.

Это ужасное чувство – незнание. Словно я сама для себя незнакомка, будто некий секрет, скрытый от меня, но почему? Почему я не могу вспомнить? Что-то оказалось настолько травмирующим, что я просто заблокировала воспоминания, люди ведь делают так, правда? Забывают ужасные события… И если помню себя, родителей и даже интерьер собственной спальни в мельчайших деталях, то почему я забыла именно то, что я замужем?

– Не помните?! Вы Полина Александровна Бессонова, а ваш муж – Игорь Ильич. Вы женаты вот уже три года и переехали к нему сюда сразу после свадьбы.

Мне хочется разреветься. Не помню.

Про Игоря Бессонова я, конечно, слышала. А кто в столице не слышал?!

Нет, не потому что я искала информацию о нём, а потому что эти статьи в глянцах нельзя было не заметить. Как и его фотографии. Лет с восемнадцати я все журналы с ним зачитала-затёрла до дыр. Есть люди, которые создают вокруг себя вполне определенную ауру – магнитное поле, которое взаимодействует с окружающими (притягивает или отталкивает некоторых из них), этакая невидимая воронка соблазна. К таким людям невольно обращены все взгляды, их голос заставляет волоски на теле встать дыбом, а мимика и харизма, вынуждает юное девичье сердце пропускать по удару.

Меценат. Красавец. Молодой миллиардер. Им восхищались женщины, ему стремились подражать мужчины.

А сколько про него ходило слухов! Они привлекали, пугали, но смущали и тревожили всех, равно тех и других. В этом мужчине не было ничего приличного, и его можно было охарактеризовать единственно верным определением – дьявольский.

И я забыла, что выскочила за него замуж? И все три года жизни с ним?! Быть не может!

– Полина Александровна, вы меня слышите? – Ольга взволнованно и растерянно смотрит на меня, пытаясь поймать в моём взгляде хоть малюсенькую толику узнавания. – Вы вспомнили меня? Я очень переживаю за ваше состояние!

Молчу.

Обвожу глазами комнату. Помещение совсем небольшое, с учётом того, к какому размаху я привыкла в родительском доме и принимая во внимание социальный статус моего «мужа»; однако, отделана со вкусом: в нюдовых оттенках и в модной «телесной» и пастельной палитре, утонченно и изысканно; дорогой текстиль портьер, куча подушек и покрывал на прикроватной кушетке, люстра из горного хрусталя. Яблочный гаджет на беспроводной зарядке и ещё множество других атрибутов богатой жизни.

Но всё это я имела и до замужества! Даже больше. Мой отец – министр иностранных дел, и вхож к Самому!

Шумно выдохнув, я вновь закрываю глаза. В надежде, что если полежу так с минутку другую, то все само собой образуется. Напрасно.

Всё, вроде бы, хорошо, но как будто чего-то не хватает.

Или всего хватает, но как будто в этом есть что-то неправильное.

Либо и не хватает, и плохо, но непонятно что делать… и делать ли вообще что-нибудь?

Папе звонить бесполезно. Меньше всего я хочу отрывать его от государственных дел. В любом случае, о моём положении и самочувствии, он точно в курсе. Сообщили.

Как бы ни хотелось оставить всё на самотёк, чтобы оно само как-нибудь утряслось – лучше этого не делать. События, (чаще всего) не разворачиваются благоприятным образом, если не принимать в их развороте участие.

Так что, когда есть дискомфорт, спровоцированный кашей в голове – лучше действовать. А раз проблема в каше – от неё и необходимо избавляться. Нужно прояснять свои мысли.

«Хорошо… Можно пойти от обратного», – говорю сама про себя. А вслух Ольге: – Позови моего мужа.

– Полина Александровна… Ему это не понравится.

– Почему? – я слегка приподнимаю бровь, стараясь не выражать своего недоумения. – Мы с ним в ссоре?

Она прячет взгляд и нервно переступает с ноги на ногу, то качая головой, то вздыхая. Выглядит так, словно не знает, что отвечать.

– Нет… Ссоры не было, но у вас с ним вообще очень натянутые отношения.

– Насколько сильно?

– Ну… – Ольга открывает рот, но замирает. Наконец втягивает воздух, как бы решаясь сбросить на меня всю эту неразбериху: – Игорь Ильич живёт с любовницей.

Глава 1.2

Мне кажется, что меня окунули в воду. Ледяную. С головой. И никак не дают вынырнуть, чтобы глотнуть свежего воздуха, дабы удостовериться – происходящее мне только снится.

Но, судя по выражению эмоций на лице девушки, всё ею озвученное таковым и является. А ещё, она искренне за меня переживает и знает гораздо больше, чем говорит.

Насколько я могу ей доверять? У меня сейчас особо нет выбора.

– Вы и этого не помните? – Её взволнованный голос звучит очень мягко, но слишком понуро. Она нервно сжимает свой передник подрагивающими пальцами. Кажется, ещё немного и вовсе расплачется. Жалобно всхлипывает: – Ваш отец меня уволит, если ему не сказать, что у вас серьёзные проблемы с памятью. Вы же знаете, как Александр Викторович любит во всём порядок, а вы теперь далеко не в порядке! И рекомендаций не даст. И… Ой! Мне даже полы мыть в приличном доме не доверят!

– Так тебя нанял мой отец?

– Как только вы вышли замуж и переехали к Игорю Ильичу.

– Значит, не муж. Уже лучше, – хочу сказать про себя, но произношу вслух. – Оль, посмотри на меня, – как только девушка поднимает на меня взгляд своих покрасневших глаз, я продолжаю: – Будет намного проще для всех, если мы с тобой умолчим о некоторых незначительных изменениях моего самочувствия, тем более, что оно так и есть. Как врач сказал? Не критично? Значит, ему виднее. Отдохну и всё вспомню. А пока ты мне немножечко поможешь, правда?

– Но Александр Викторович…

– Вот папе точно не стоит знать! Достаточно того, что он уже оповещён об аварии. Это так? – Дождавшись её короткого утвердительного кивка, уже увереннее добавляю: – Я взрослый человек и могу самостоятельно принимать решения.

– Ох, Полина Александровна, вот с этого всё и началось! Ведь это была ваша идея со свадьбой. Вы захотели и… Александр Викторович обо всём договорился. Подробностей я знать не могу. Только то, что Игорь Ильич был сильно недоволен. Но в его случае, как все понимают, без вариантов.

Я понимающе хмыкаю. Понятно.

Папа – участник списка Forbes, самый богатый министр правительства, один из самых известных политиков своего поколения. Кто ему откажет?! Окажись Игорь Бессонов самим Сатаной из преисподней, – и его бы достал по желанию для любимой единственной дочери.

– А я что?

– А вы влюбились. Поэтому и от отца скрываете, что брак ваш, прямо сказать, неудачный. Молчите. Терпите.

– И все три года, надеюсь, что обожаемый муж меня, наконец, полюбит? Серьёзно?

Ольга робко пожимает плечами:

– К сожалению. Сразу после свадьбы вас поселили не в общем доме, а в домике для гостей. Вы здесь, он – там.

Теперь понятно.

– Боже, как всё замечательно! – Я мысленно фыркнула и закатила глаза. – Значит, взрослая. Сама решаю, сама расхлёбываю.

– А что там с любовницей?

– Не знаю. – Ольга вздыхает и медлит. – Честное слово! Вы так расстроились, когда узнали об этом! Застукали их на супружеской кровати в живописных позах. Скандал был грандиозный. Но всё осталось в кругу семьи. Пресса не в курсе.

Это что получается?

Мой муж постоянно живёт с другой женщиной. На тот момент, когда я их застукала, для меня она была его любовницей. Но я упорно продолжала её таковой считать и так называть её, при всём том, что мой муж уже давно моим не являлся (да и по сути, не был моим никогда), а любовница перешла в статус жены. Да, со мной он официально не разводился по ряду причин (каюсь, по правде сказать, по одной причине), но фактически у него уже другие отношения, хотя я упорно продолжала считать, что я – жена, а он живёт с любовницей.

– А я?

Так и хочется добавить – дура. Непроходимая!

– Вы его любите. Очень.

Понятно, что я одна во всём виновата. Нельзя по щелчку пальцев вернуть обратно три вещи: время, слово, возможность. Да и не по щелчку пальцев тоже невозможно. Это работает, только когда по прихоти срочно свадьбу нужно организовать и жениха, – от самой себя аж тошно стало! Внутри дурно. Потому что это всё не про любовь. Это про самообман.

Сказать, что я возмущена – ничего не сказать! Почти испанский стыд, только за собственные решения.

Закрываю глаза, поэтому не замечаю того, как Ольга подходит к окну. Но её слова слышу прекрасно:

– Полина Александровна, ваш муж приехал.

Меня будто за шкирку приподняло и встряхнуло – я тут же бросаюсь к окну. Вижу, как тёмный Bentley минует кованые ворота и подъезжает к парадному входу в особняк. Дворецкий с большим чёрным зонтом подходит и открывает заднюю пассажирскую дверь. Из машины выходит мужчина. Высокий, широкоплечий. Идёт невидимый мелкий дождь, и он на мгновение машинально поднимает лицо к небу.

Я буквально прилипаю лбом к холодному стеклу. С такого расстояния я не могу рассмотреть его достаточно хорошо, но вопреки этому мурашки всё равно бегут по коже. Закусываю губу.

Я помню его со своих восемнадцати до двадцати лет. Сейчас мне двадцать три, а значит, ему двадцать восемь.

Нет, тогда я даже в половину не представляла себе, какой он – Игорь Бессонов.

Просто эталон безупречности: в тёмном-сером пальто и костюме «классике» в тон; слегка взъерошенные волосы в таком лёгком беспорядке дорогой стрижки. Совершенный. Без лишнего пафоса.

Что чувствую?

Ничего. Абсолютно. А ведь когда-то я грезила им! Была увлечена. Сильно. До мурашек от каждого его скользящего взгляда в мою сторону, когда мы с ним совершенно неслучайно (а с моей подачи), оказывались на тех столичных мероприятиях, на которых отцу приходилось присутствовать.

Настроение медленно ползёт вниз.

Что-то подсказывает мне, что он сто процентов знает обо всём, что происходит в собственном доме и на его территории. А значит, осведомлён и о состоянии моего здоровья.

Однако, он даже не оглядывается в мою сторону.

И снова это угнетающее чувство – всё, что я вижу далеко не так, как есть на самом деле.

Ведь, если развод исключён, то есть ещё много способов избавиться от мешающей нелюбимой жены.

А меня чуть не сбила машина.

Что-то не клеилось. Нет, с объективной точки зрения, оценка произошедшего – идеально. Несчастный случай. Никаких сомнений. Комар носа не подточит.

– Пойдём, – нехотя оборачиваюсь к Ольге. – Раз уж мне собственным мужем запрещено находиться в том доме, то и пялиться на него я не буду. В конце концов, в столице найдётся куда больше мест гораздо интереснее, да и людей тоже.

Приближаться к Игорю Бессонову я не планировала, и на его любовницу мне было наплевать, однако я приняла это как информацию, которой могу воспользоваться. Или нет. Это уже решать мне. В конце концов, можно же развестись и, если не стать, то хотя бы жить гораздо счастливее.

Чувствую себя до сих пор ужасно, телу требуется отдых, поэтому я прошу Ольгу оставить меня и берусь за телефон.

Пролистываю свою жизнь в фотографиях, захожу в соц.сети и поисковики, изучая там информацию. Ничего особенного. Только в общих чертах. Однако, это вовсе неудивительно, если учесть полный запрет на распространение личной информации в целях безопасности папы, а также социальный статус моего мужа.

Сколько проходит времени понимаю только тогда, когда на улице становится темно, а в животе урчит от голода.

Открываю шкаф, и вот она – первая интересная находка! На плечиках в прозрачном футляре висит моё свадебное платье из премиального кружева, с длинным рукавом, нотками винтажности и жемчужными пуговицами.

Смотрю на него и испытываю странные ощущения. Можно сказать, жуткие.

А сердце у меня слабое. И озноб прокатывается по спине туда-сюда. Холодно.

Быстро натянув сверху лёгкий халатик, выхожу в гостиную, обхожу небольшой дом, выглядываю на освещённую террасу, зову Ольгу, но и там никого нет.

В итоге, прежде чем понимаю, что делаю, сую ноги в тапки, накидываю сверху безразмерную толстовку и иду в хозяйский особняк. Может, там накормят?

Глава 2

Оказывается, моросящий дождь, что нудно зарядил с обеда, к вечеру так и не прекратился.

Я натягиваю на голову капюшон, прячу руки в длинные рукава худи. Брр… Холодно! По ногам пробегает озноб. В жизни бы не вылезла из-под тёплого одеяла в такую погоду, но куда деваться.

При чём, сама себя загнала в такую жопу, что круче не придумаешь!

Как есть, растрёпанная и полуодетая, я через парадный вход и вхожу: с натугой толкаю тяжёлую массивную дверь, буквально вваливаюсь в чужой дом, как в свой собственный.

Просторный, хорошо освещенный вестибюль впечатляет. Я даже с минуту топчусь на месте, не решаюсь в своих мокрых тапках наступить на натёртый до безупречности, янтарного цвета мрамор.

В холле никого. Ну это пока. Наверняка дом автоматизирован и напичкан всякой техникой и охраной – сейчас сбегутся.

А пока я осматриваюсь по сторонам, поднимаю голову, – на потолке тоже есть, что оценить: две шикарных модели больших люстр. Приятный глазу классический стиль с богатым вкусом и преобладающими тёплыми медовыми оттенками.

Меня накрывают эмоции, схожие с чувствами, испытываемыми при покупке новенького автомобиля в дорогом автосалоне: оцепенение, восхищение, восторг. Непередаваемая яркая гамма ощущений – окунуться в роскошь, как в самую удобную ванную с парным молоком. Да-да, молоко и мёд. Выбираться из которой не имеется ни малейшего желания.

От разглядывания интерьера меня отвлекает совсем неделикатное покашливание: «Кхм… Хм…»

Я вздрагиваю от неожиданности, аж всё холодеет. Собрав нервишки в коробочку, оборачиваюсь, но утыкаюсь взглядом в пуговицы на форменной ливрее дворецкого, поэтому вскидываю голову вверх. Высокий, не меньше, чем на голову выше меня, одетый в строгий костюм; подозрительный, он пугает своей монументальностью и поставленным голосом:

– Добро пожаловать. Могу я чем-нибудь помочь вам?

Натаскан идеально. Видно же, сам хочет взять меня за шкирку и выставить за дверь. А потом ещё и руки отряхнуть, будто прикоснувшись к чему-то гадливому.

Понимаю, что вид у меня совсем неподобающий гостям… Так ведь я и не гость!

Снимаю с растрёпанных волос капюшон и приглаживаю пряди пальцами; снова вскидываю острый подбородок и поворачиваю голову туда-сюда, мол: «А если так?»

По мере узнавания, его лицо презабавно вытягивается, брови комично взлетают вверх. Удивлён. Если не выразиться кратко и ёмко – матом. Окидываю его максимально холодным взглядом, не замечая, как губы сами по себе расплываются в улыбке. Определённо, это делает мой сегодняшний день гораздо веселее.

– Я дико извиняюсь, Полина Александровна. Не узнал вас.

По всей видимости я всё-таки бываю в этом доме. Пусть редко.

– Я оповещу Игоря Ильича… У вас все в порядке?

– Ни к чему. – Я сходу расставляю приоритеты, отвечая ему на первое, а следом и на второй вопрос: – В порядке. Я есть хочу, а Ольгу никак не найду.

Негодует, но вида не подаёт, а что про себя думает, мне не важно.

Переминается с ноги на ногу, но от меня не отходит. И пройти дальше холла не даёт.

– Полина Александровна, я распоряжусь, чтобы вам принесли ужин.

– Опять мимо! – Я цокаю языком и качаю головой: – Неправильный ответ, Юджин. Сама поем.

Его брови снова ползут вверх.

– Я Константин.

– Это в фильме Ли Дэниелса, – решаю снизойти до объяснений, – имя дворецкого – Юджин Аллен.

Смотрю, как он бледнеет, а сама едва сдерживаю смех.

– Но в свете сложившейся ситуации…

– Какой ситуации? – не очень вежливо перебиваю я. Ещё поглядим, чей ледяной тон затянет витражные окна этого дома зимними узорами!

– Неприятной ситуации, – Константин меряет меня взглядом, словно решает, достойна ли я развернутого информационного варианта, – подозреваю, что Игорь Ильич будет очень недоволен.

– Так он не узнает. Зайду, сделаю себе бутерброд и выйду. Мы дольше с тобой здесь пререкаемся, Юджин.

Вижу же, как от этого имени у него глаз дёргается! Нервишки шалят.

– Полина Александровна! – Меня корёжит от официоза. – Я проведу вас на кухню. Прошу следовать за мной.

Дальше мы идём в полном молчании. Заметно, ему меня с лихвой хватило до следующего раза. Минуем первую гостиную, парадную лестницу и двигаемся вглубь дома по одному из широких коридоров.

Я с интересом осматриваюсь: дом очень даже неплох – дизайн на заказ, уютно и просторно. Примечательно, что нет множества мелких деталей из серии больших китайских фарфоровых ваз династии Мин.

Когда Константин неожиданно резко останавливается, то я чуть ли не припечатываюсь ему в спину.

– Ну что ещё?! – цежу как можно тише, словно и правда не иду, а крадусь по чужому дому.

Дворецкий чуть поворачивает голову, словно прислушивается к чему-то важному и одному ему слышному (я расцениваю этот жест, как «сам не знаю и вам не советую»), а после продолжает идти.

Хорошо недалеко. Мой живот урчит так, что почти стыдно.

– Сюда, – он открывает и придерживает передо мной дверь кухни.

Глава 2.2

Помещение оказывается просторным и чистым: хромированные верхние кухонные шкафы блестят, каменные столешницы прибраны и пусты. Судя по всему, ужин в этом доме подают рано.

Не без любопытства открываю и заглядываю в огромный холодильник, в то время, как слышу, что Константин отдаёт распоряжения подошедшему персоналу. Всё упаковано в пищевые контейнеры, имеется подборка овощей, ягод и фруктов для правильного питания из категории ЗОЖ или как прокачать своё здоровье и перестать наслаждаться жизнью. Открыв таких парочку, я принюхиваюсь – желудок молчит, а значит, не испытывает особого желания попробовать их содержимое.

– Полина Александровна. – Слышу и оборачиваюсь на голос. – Что бы вы хотели?

На кухне появляется полноватая женщина лет сорока пяти, с каштановыми волосами, убранными под поварскую шапочку.

– Что-нибудь сложноуглеводное с мясом. И, пожалуйста, не трудитесь с подсчётом калорий.

Ещё раз окидываю взглядом содержимое холодильника и чудом нахожу вполне себе съедобный кусок запечённой буженины. Ловко орудуя кухонным ножом, я быстро сооружаю себе пару аппетитных сэндвичей, в один из которых тут же впиваюсь зубами. С довольным стоном, на секунду прикрываю глаза, откусив и прожевав первый кусок.

– Вы не против рулетиков из ростбифа с сочной спаржей на гриле и молодым беби-картофелем?

– М-м-м! Звучит просто божественно, – отзываюсь я с набитым ртом.

Уголки губ женщины слегка ползут вверх, однако, под цепким, острым, подмечающим малейшие детали взглядом Константина (который хмурится, тем самым указывая на вопиющее, по его мнению, нарушение субординации), она вытягивается по струнке, отворачивается и принимается за дело.

– Полина Александровна, вам совсем не обязательно ждать здесь, – он пытается деликатно выпроводить меня. – Ужин доставят. Могу ли я для вас ещё что-то сделать?

– Можешь, Юджин. – Я не в силах отказать себе в удовольствии ещё раз увидеть, как он чуть поджимает губы, когда слышит это имя. Намеренно выдерживаю паузу, словно обдумываю, чтобы такого пожелать. Постукиваю пальцем по нижней губе. Улыбаюсь и добавляю: – Как насчет пары капель твоей крови?

Константин бледнеет. Беззвучно открывает и закрывает рот. Общение со мной становится для него личным испытанием. Он изо всех сил сохраняет невозмутимость, а я жду, когда он справится с шоком и начнёт снова соображать.

– Ладно! – говорю ему, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более снисходительно; однако на губах мелькает озорная улыбка. – Принеси мне альбом со свадебными фотографиями. И я пойду. Ты же знаешь, где он?

У него такой вид, как будто хочет, но не понимает как мне отказать.

– Или я могу сходить за ним сама… – продолжаю дожимать. – Только вот не помню, куда я могла его деть? Придётся поискать.

– Я сейчас принесу.

Вот теперь видно, что он готов практически на всё, чтобы избавиться от меня как можно быстрее! Могу быть уверена – с моим поручением не задержится.

Я с довольным лицом провожаю его взглядом, и сразу отвечаю на вопрос о предложенной мне чашечке чая:

– Благодарю. Сладкий с лимоном.

Даже пара глотков горячего напитка оказывается очень кстати, в миг разгоняет кровь – руки теплеют, на душе становится легче. Тревога сворачивается клубочком и, устроившись поудобнее, ложится на дно моей души.

Пока я доедаю свой бутерброд, возвращается Константин и протягивает мне фотоальбом довольно-таки внушительных размеров. Без видимого интереса сую его подмышку.

– Дорогу найду сама. И… Константин, спасибо, – подмигиваю ему, чем ошарашиваю его ещё больше. – Жду ужин.

Крепко ухватив второй сэндвич зубами, я выхожу в уже знакомый мне коридор и иду дальше – на выход. Задерживаться здесь дольше не имею ни малейшего желания.

Когда слышу приближающиеся шаги, то, скорее интуитивно, чтобы избежать встречи с кем бы то ни было, проскальзываю в ближайшую дверь. Ну как проскальзываю, как умею – неуклюже вваливаюсь. Роняю альбом, который с глухим звуком приземляется на пол и несколько фотографий рассыпаются мне под ноги.

Хорошо, что сэндвич остаётся в зубах!

Прежде чем осознаю, что вижу перед собой, я крепко зажмуриваюсь и только спустя мгновение вновь открываю сначала один, а потом и второй глаз. Можно, конечно, оценить внутреннюю отделку и обстановку кабинета, но мой взгляд сразу натыкается на голые мужские ягодицы, которые с каждым ритмичным поступательным движением рельефно поджимаются.

А если по порядку, то прямо передо мной, в тусклом свете нескольких бра и настольной лампы двое занимаются сексом: она, сидя попой на столе, а он – стоя, поддерживая руками и прижимая к своим бокам две изящные женские ножки в туфлях на высоком каблуке.

Хочется громко выругаться, вот только рот занят.

Остаётся нервно сглотнуть – в горле мгновенно пересыхает.

Я-то думала, потрясений для ослабленной психики на сегодня достаточно, но ошиблась!