Czytaj książkę: «Фрай Уэнсли – на службе тайного министерства. Книга третья»
ЧАСТЬ 1. Куда ведут дороги любознательности.
ГЛАВА 1. Эту историю поведала песнь дождя
Утро в провинции всегда озаглавлено пением первых петухов. Англичане просто не могут вообразить себе уютное семейное гнездышко, где не живут певчие птицы, так же, как не могут представить дом без садика на заднем дворе и палисадника у крыльца. Таковы многие маленькие городишка, разбросанные по всему острову, и Дарквудс не исключение. И если на Булок-стрит заботливые хозяйки высаживают герань на подоконниках, то окраина и фермерские дома, отгороженные палисадниками боярышника, утопали в различных насаждениях. Июль выдался дождливым, что способствовало недовольству фермеров – они не могли высушить сено, и пшеница в этом урожае будет прелой и плохо сохранится, но в остальном, дождь в Англии в любое время года – привычное явление. Особенно, когда крупные, тяжелые капли создают барабанный марш, отстукивая по стеклу, козырьку, крыше. И если слушаешь эту музыку изо дня в день, начинаешь улавливать ритм, который в ней следует.
Тело оправилось, залечило свои раны, но душа испытывала муки, маялась в неопределенности, и от того исцеление шло медленно. Наступали отрадные дни, когда человеческий разум приходил в себя, осознавал реальность, но бывало, что неделями человек был в забытье, балансируя на грани.
После недельного сна душа пробудилась. Сегодня преподобный отец Уэнсли пришел в себя и открыл глаза. Его пробуждение встретил летний ливень, играя знакомую мелодию. Молодой джентльмен силился подняться, но все его конечности одеревенели и слабо слушались мысленных приказаний хозяина. Он слабо пошевелил пальцами – эта нога пострадала в битве с демоном, но дреяма сделала величайший подарок в благодарность – излечила смертельные увечья, иначе бы Фрай не выкарабкался и ушел в мир мертвых. Но все равно нога болела, будто воспоминания того ужаса не оставили воспаленное воображение. Пальцы рук и сами руки едва дернулись – они совершенно ослабли. Пребывать в таком состоянии ужасно, надобно поскорее восстанавливать силы, уже месяц он мается, почти не приходя в себя – битва отняла его жизненную энергию. Отчасти, целебный напиток из магического источника помог, но в экзорцисте произошли сильнейшие метаморфозы – душа много раз порывалась покинуть тело, неужели Брахта пытается утащить его вслед за собой? Необъяснимое и опасное ощущение. Но нет, пресвитер Уэнсли не подастся, не отпрянет. Его нить судьбы еще не окончена, человек будет сражаться за свою жизнь, даже ради того, чтобы порадовать одну рыжеволосую дамочку, что тихонько вошла в комнату. Фрейлин была одета в простое, домашнее платье и передник, рукава она закатила под локоть, чтобы ее красивые, гладкие ручки беспрепятственно могли омыть тело возлюбленного. Дама принесла таз с теплой водой и мочалку, каждое утро Фрейлин проделывала омовение и беседовала со спящим Фраем. Сегодня ее ожидал сюрприз – она застала возлюбленного, пришедшего в сознание. Леди сразу же бросилась к нему, как тогда – в первый раз его возвращения из небытия. Прошло две недели ее бессонных ночей, когда девица ежечасно слушала биение слабого сердца, молилась, прося пощадить душу и не забирать ее столь скоро. Тогда ее горе разделяли друзья – Мария сменяла обессиленную сиделку и прилежно исполняла свою миссию. Часто и подолгу у одра проводил Эдвард, всматриваясь в очертания племянника, его заговоры не приносили никаких плодов, и даже чудодейственный напиток, что так скоро поднял его самого на ноги, не помогал, будто Фрай стал нечувствителен к магии. И когда пастор впервые пробудился, подле него бодрствовала Фрейлин, она обняла и нежно расцеловала родного человека. Говорила так чутко, так проникновенно. Но пастор недолго пробыл в сознании, к вечеру снова впал в беспробудный дрем, но это было маленькой победой над смертью – родные облегченно вздохнули.
Дама пригладила каштановые волосы, которые совершенно непослушно растрепались. Она взглянула в эти небесные глаза, наполненные муками и сознанием – бледность омрачала красивого человека, что некогда дышал молодостью и здоровьем.
– Ты проснулся! – молвила Фрейлин и улыбнулась своему другу. – Как же долго тебя не отпускает недуг, и никакая целебная сила источника не помогает.
Преподобный пастор легонько шевельнул губами, но говорить сейчас не было мочи, его подруга не ждала никаких объяснений, достаточно было его пробуждения. Она принялась растирать джентльмена, как обычно, не стесняясь различных предрассудков, мол, они же даже не помолвлены. Женщина подробно пересказывала все новости, что происходили, пока молодой человек глубоко спал.
Пасторат уже достроили, теперь домик немного меньше, но удобней и уютней. Наняли десять каменщиков и хорошего подрядчика, который теперь наведет внутреннее убранство. Церковь тоже привели в порядок, когда священник поправится, все будет готово к проведению богослужения. Только пусть поправляется побыстрее.
Много раз приезжал виконт со своей семьей, проведывали Фрая, леди Камалия лично передала много мазей, что излечивают пролежни и зуд, а еще они специально наняли доктора, который теперь проживает в городе и обслуживает горожан. Он заходил вчера под вечер, справился о самочувствии. Хотя дама опустила тот момент, когда опытный эскулап развел руками, не в состоянии объяснить природу заболевания пастора.
– Но я же знала, что ты проснешься, – мягко заметила Фрейлин.
Она упомянула про Марию, и что бедняжка сейчас отдыхает, после суточного дежурства у одра брата, и ее дядя тоже. Все дежурят поочередно, разделяя эту ношу поровну, надолго они не покидают гостиничные комнаты, где ныне обитают за неимением жилья. О благоустройстве позаботился сэр Фортрайд, не принимая никаких благодарностей, так же он за свой счет оборудует пасторат и церковь.
Три дня назад сюда приезжал епископ Глостерский, собственной напыщенной персоной. Слухи о свержении демона достигли церковных ушей, а этот индюк решил поиметь славу, ведь это он возводил Уэнсли в сан. Хотя презрительный взгляд не утаился даже от самого нищего бродяги. Его преосвященство благосклонно предложил перевести сюда одного из своих соратников, ибо молодой пастор может и не поправится вовсе. Но уполномоченная комиссия, состоящая из уважаемых джентльменов Дарквудса (виконт Беррингтон, мистер Уэнсли и мистер Стоксон) возмутилась такому решению клирика и выдворила его восвояси. Потому что все верят, что Фрай Уэнсли поправится.
Фрай невольно вздохнул, его рассказчица так же.
– Наверное, теперь он не скоро вернется, если пожелает когда-либо здесь появиться. В особенности, после разговора преподобного с Эдвардом Уэнсли. Твой дядя, неожиданно для многих, решил податься в политику, его общественные выступления уже пользуются популярностью. При таком подходе он вполне может занять место мэра Дарквудса и Престона. Ему во многом помогает виконт, они теперь не разлей вода, хотя не отказывают себе в удовольствии упражняться в словесной дуэли. Нам только твоего общества не хватает.
Фрай смотрел на рассказчицу и пытался кивать, хотя это у него удавалось очень вяло, они вполне понимали друг друга. Вскорости его напоили теплым бульоном. Желудок радостно булькнул. В обед проснулась Мария, она бережно обняла родного человека, рассказала, как тяжко ей было видеть его бессознательного, но вера вернула Фрая к жизни. С ним поговорили, но боясь излишне переутомить, оставили отдыхать. Молодой человек задремал ненадолго, но вечером ему сил хватило принять более обширное общество у себя в комнате. Новость о пробуждении пастора достигла даже стен Беррингтон-холла и обитатели замка тут же потянулись поговорить со священником.
Виконт приехал со всем семейством, в маленькой гостиничной комнатке было не протолкнуться, Мария радушно приветствовала всех гостей. Они немного поговорили, а потом мистеру Уэнсли и сэру Фортрайду разрешили подняться в спальню к больному. Фрай встретил их в сознании. Его зрение потихоньку восстанавливалось, теперь он видел не только очертания, но мог четко сфокусировать взгляд.
Виконт выглядел великолепно, переезд в родовое гнездо пошел ему на пользу – посвежел, помолодел, щеголял нарядами по последней моде, облачившись в темно-синий сюртук и вместо шейного платка, натянув бабочку. Но гордостью в его наряде была высокая цилиндрическая шляпа, которую он держал в руке с родовым гербом, сделана на заказ в лондонской лавке «Милль и ко».
– Как поживаете, дорогой друг? – спросился он. – Жду вашего выздоровления и устраиваю грандиозный праздник, мы тут с мистером Уэнсли посоветовались, хотя его скучнейшая натура сейчас трудится на благо нашего края, но в вашу честь он милостиво согласился присутствовать на приеме.
Эдвард хмыкнул, их развязная дружба переросла в спор интересов или упражнение в остроумии. Они и сейчас могли бы развязать приятельский поединок, но в первую очередь помнили о плачевном состоянии Фрая, которому положено умеренное общение и отсутствие разного рода волнений, в особенности – обращение в свары.
– Фрай! – обратился дядя. – Я рад, что ты уже поправляешься. Я и сам таким был, но хотелось бы, чтобы эта странная слабость, наконец, тебя отпустила. Не могу понять, почему целебный нектар источника не вернул твои силы. Посмотри на его светлость – скачет, как кузнечик и щеки зарумянились. А ты лежишь будто тень, а не человек.
Фрай и сам не мог ответить на этот вопрос. Высшие силы не делились с ним прозрением, а сам природу недуга он разрешить не мог. Вполне возможным обстоятельством явилось то, что во время ритуала что-то пошло не так, или его привязка к демону сильнее положенного, а избавление от чудовища отняло все силы души. Но тогда не было времени разбираться, ныне теперь молодой джентльмен будет бороться за жизнь.
Дядя и виконт скоро удалились, первый этаж наполнился жизнью и голосами, а Фрай лежал в уютном полумраке, слушая песню дождя – его единственное развлечение. Послушное одиночество сидело рядышком молчаливым слушателем, а живой человек рассуждал о прошлом, наполненном всевозможными опасностями, испытаниями, знакомствами и чувствами. Его натура долго спала, не подавая о себе вестей, прежде чем ее всколыхнула красивая, грациозная девушка с рыжими волосами, в соломенной шляпке, одетая не по погоде, с блеском изумрудных очей и алыми устами. Сегодня эта девушка выглядела уставшей, и все по причине постоянного беспокойства. Сердце защемило, окунувшись в море печали – нет, может, хватит издеваться над родными, пора найти в себе силы и подняться с кровати, вернуть в это хилое тело немного жизни и достойно продолжить служить Богу и людям, которые ожидают возвращение пастора, ибо нет большей благодати, нежели духовное богатство. Как хочется окунуться в полноту жизненного круговорота, с той разницей, что больше не надобно бояться встречи со страшным сном. Ведь теперь долина свободна от всяких притязаний. Вздох стал более уверенным, может эти размышления заставили разум найти в себе резервы, которые доселе мирно почивали в ослабленном теле?
«Хватит, я достаточно потерял времени, чтобы попросту сдаться. Разве для этого старался, питая тихую надежду заполучить нормальную жизнь, о которой мечтал в начале пути? Мои друзья рассчитывают на меня, но я даже не пытаюсь выкарабкаться из бездны отчаянья».
В конце длинного, черного туннеля, что казался бесконечным, блеснул луч надежды, осветив путь борьбы. Молодой человек задремал, окутанный радушными надеждами назавтра проснуться и бороться за жизнь, во имя себя, во имя своих друзей. Его бесцветный сон, который в прошедший месяц окунал в забытье, окрасился яркими цветами. И было здесь все наполнено жизнью: шелестели вековые деревья, плыли кучерявые облака, гулял по просторам ветер, сгибая сочные травы к земле, что плавно поддавались воздушной стихии, но тут же безмятежно тянулись к небесам. Он шел извилистой дорогой, наполненной жизнь природы – самым сильным борцом, который борется за выживание в самый трудный час. Летнее солнце освещало путь одинокому страннику, что не спеша уходил в неизведанную даль, наслаждаясь каждым своим движением. Он был именно таким, а не тем дряхлым рохлей, пролеживающий дни в гостиничной комнатушке, где не светит солнце, не поют птицы, не кипит жизнь.
– Смертный, рада видеть тебя, почитай безнадежно застрявшего в мире Ожидающих, – молвил знакомый, грубый, женский голос.
Фрай узнал хозяйку этого примечательного голоска – Аль-Тур-Дрею – его спасительницу из мира мертвых, судью и друга. Он улыбнулся, наверное, жаль не мог этого увидеть в отражении.
– Скажи мне, дивное существо, что со мной случилось, почему силы оставили меня?
– Видимо, Сильные мира сего испытывают тебя, размышляя, нужен ли твой дар и жизнь в дальнейшем. Не сдавайся, смертный, не отдавайся в их безразличные объятия, у тебя есть самое ценное сокровище – любовь и забота небезразличных тебе людей.
– И сколько они будут играть моей жизнью, Аль-Тур-Дрея? Я уверен, ты знаешь ответ.
– Знаю, но обязана молчать. Но раз ты не умер, значит, в твоих услугах нуждаются…
– Тогда чего же мне ожидать, скажи, не таясь? Ведь демон повержен.
– В твоем случае – только новых неприятностей, и не един этот демон, таящий опасность, никто не сможет отменить великой заговор ничтожных предателей, ныне они связали свою мощь в служении другому хозяину, в котором течет кровь пустыни…
Фрай печально выдохнул, кажется его предназначение не исполнено. Новые враги и новые неприятности впереди, а он такой больной и беззащитный, потерявший свой жизненный ориентир и не знающий, сможет ли дальше продолжать борьбу с неведомым противником. Дреяма слушала его рассуждения, не торопя человека открывать новые дали своей натуры. Она ведь знала, что ему выпал тот редкий жребий, когда унаследованный дар будут и далее в нем взращивать, чтобы не допустить угасание великого рода. Впрочем, автор не имеет право пока раскрывать рассуждения мудрого существа, жителя Прекрасной долины, ибо все тайны становятся явью, а человеческий путь указан примерным ориентиром.
Фрай мягко переместился в глубокий, спокойный сон, набираясь сил. Его сердце сегодня стучало уверенней, разгоняя по телу кровь и его волшебство. Нет, наш герой еще не списан со счетов, теперь он стал мудрее и выносливей, готовый постичь всю тайну незримых миров, наполненных неизведанными приключениями. К чему все эти слова, это ведь предисловие, но оно необходимо, ибо жизнь не наполнена едиными красками, и порой время заполнено серыми паузами, когда человек переходит определенную грань, постигая новую жизнь. Назавтра Фрай Уэнсли – пастор дарквудского прихода – проснется уже иным, не таким слабым и безразличным, что до сих пор наполняло его будничность. Он подымится со своего одра и примется бороться с неизвестным еще злом, но не в час недуги, а в час здравия. Кто его следующие враги, каким новым испытаниям подвергнут те, кто наблюдает за слабым человеком, продолжая играть в свои игры? Нет, сейчас это еще тайна.
Его мерное сердцебиение слушала преданная сиделка, чей героический путь пройдет нелегкими, ошибочными поступками. Но все это покоилось в прошлом, отделенное гранью новой жизни. Разве не имеет всякий грешник право на искупление и не достоин ли начать жизнь заново – думается, что для совы наступил тот новый час, когда Великие и Незримые мира сего нуждаются в ней. Они играют человеческими судьбами, расставляя пешки по великой шахматной доске жизни и две маленькие пешечки, доселе бесполезно ожидающие у края, вдруг получили новое предназначение. Неожиданно, в этих бесполезных оболочках усмотрели выгодные раскладки, подхватили и перенесли на новые позиции. Борьба продолжается…
Фрейлин пощупала его пульс, удовлетворенно отметив, что молодой человек уже уверенно дышит, и его бескровные губы стали розовее, а веки вздрагивают – больной пошел на поправку, великое чудо свершилось, горячие молитвы услышаны. Леди нежно поцеловала восковый лоб, что уже не отдавал холодом. Ее бодрствование окончено, дама склонила голову около мирно спящего, умиротворенно задремав, и даже не ощущая, как ее руки и шея опутались синеватыми паутинками, которые очертили рисунками все ее тело. Нет, она по-прежнему мирно спала, а ее сущность менялась – сильная, воинственная птица воскресла в теле обычной женщины. Как и в прошлый раз, над ней учинили мастерское колдовство, но нынче уже никто не намеревался привязать гордую натуру к себе насильно, только добровольно Фрейлин могла отдать свою жизнь. Полупрозрачные, тонкие ниточки неровно мерцали, постепенно сплетались между собой, образуя нити толще и ярче. Две силы – две жизни, объединялись, ими руководила неведомая магия, что исходила отовсюду. Лишь на краткий миг Фрейлин почувствовала себя как-то странно, глубоко вдохнула, поддалась вперед, ее голова поднялась и запрокинулась вверх, но дева не просыпалась, пребывая в глубоком забытье, внутренне ощущая прилив новых сил, деятельной энергии – навстречу ей пастор выгнулся дугою, тяжело дыша. Его нити силы так же потянулись к возлюбленной, начали потихоньку объединяться, ибо свой осознанный выбор дама уже некогда сделала, даже дреяма была бессильна перед тем чувством, которое испытывала Фрейлин, но именно это спасло пастора, этой магией дивная сущность излечила смертельные его увечья, нет ничего мощнее настоящей любви, которой многие пренебрегают. И нет ничего убийственней слез обиды, нанесенной влюбленному человеку, когда весь поток непотребной любви направлен против жестокого сердца. Но нынче магия любви излечивала, ибо была взаимна. Эти двое не могли видеть, что с ними происходит, они не ведали, что их судьбы решили скрестить и отныне никогда уже они смогут жить порознь. Ритуал окончен, нити сплелись воедино, замерцали на телах, потом полностью впитались и пропали, колдовство окончено, но его вела не темная сущность, это была великая магия Светлых, которые открыто не появляются, об этих великих прорицателях будущего знают не многие, но в их руках вершится судьба человечества.
Где-то в небесах скользнула одинокая звезда, будто слеза скатилась на землю, обычно в народе их называют «падающими звездами» – влюбленные парочки загадывают желание, матери улыбаются, колыхая ребеночка в люльке, суеверные старухи крестятся. Но подобные небесные тела бывают разными, одни приносят удачу, другие призваны дарить несчастье. Эта же звезда упала в пустыне, где вечные пески перемещаются на огромные расстояния, когда здесь ночь, на охоту выходят необычные существа, они бестелесны, ибо это блуждающие души путников, что потерялись в пустыне и погибли. Но они все равно возвращаются, чтобы найти дорогу. Звезда упала в мягкий песок, глубоко зарывшись, но ее мерцание привлекало внимание, над ней парили млечные дымки, духи заинтересованно рассматривали подарок небес, шептались звуками ветра. Звезда была не звездою вовсе, она превратилась в шкатулку, такую яркую, облаченную в сверкающий метал, крышка немного скрипнула и приоткрылась. Но духи испугались этого, они увидели, что лежало внутри упавшего дара, нет, эта вещь принесет большие беды на головы тех, у кого окажется. Млечные дымки отлетели, спрятались в дюнах, но ведь шкатулка так и осталась, тая в себе опасность. Оттуда послышался треск.
Великие снова предпочитают затеять игру, пока что силы не равны и противник однозначно сильнее. Но ведь пастор тоже не так прост, и еще не раскрыл в себе те силы, которые только недавно пробудились в нем. Брахта повержен и заключен вечным стражником у врат ада, посылающий души на вечные муки, но единственно ценною душой не обладает. И никто больше не призовет сильное чудовище, ибо дарквудский портал обрушен. Вот только последователи демона не пытаются воскресить великого стражника, и теперь обратились к злу, которое веками покоилось в недрах дюн.
Падающие звезды бывают разными – одни приносят удачу, другие призваны напустить на головы все несчастья мира. Ритуал завершен, небесное тело очутилось на земле, теперь стоит достать из сверкающей шкатулки то, что надежно было в ней спрятано. Недаром же маленькие духи так испугались, они разгадали то, что покоилось в ларце…
ГЛАВА 2. Первое знакомство со скарабеем
Фрай проснулся, открыл глаза и удивленно осмотрелся. Что-то с ним произошло, вот только он не мог еще этого объяснить, в какой-то момент вспомнилось прошлое, наполненное тяжкими испытаниями, затем шло медленное блеяние жизни на грани, еще вчера он еле мог двигать пальцами, а ныне спокойно поднялся с кровати. Фрейлин рядышком не было, она ушла спозаранку, чтобы позже вернуться с тазом воды, вот только молодой человек уже не нуждался в сиделке, ему не терпелось спуститься вниз, увидеться с родными, поговорить нормально, потом выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Эти стены ограничивали его жизнь, пора их покинуть. Молодой человек поднялся, размял руки, ноги, походил по комнате босиком. Его тело слушалось, как и прежде, чему он был нескончаемо рад, теперь точно он готов двигаться вперед. На прикроватном столике стоял графин с водой, Фрай принялся приводить себя в порядок, нашел одежду, аккуратно сложенную в шкафу, ибо все верили в его выздоровление. Пастор стал похож на красивого джентльмена, производящего на окружающих приятное впечатление.
Фрейлин, как обычно, прихватив тазик с водой, направилась наверх. Она никого не допускала, особенно служанок, трепетно исполняя положенную утреннюю процедуру омовения. Перед тем в кухне, дама столкнулась с Марией, поговорила о необычных снах, что снились ночью. Молодая девушка не спроста спустилась спозаранку, она хотела заказать новое меню к завтраку, ибо сегодня к дяде должны были приехать какие-то визитеры, дамы поговорили и разошлись.
И какое же было удивление рыжеволосой дамы, не нашедшей Фрая в постели. Первые минуты она растеряно разглядывала перед собой – вот кровать, в которой он мирно спал, когда она уходила, но сейчас его нет! Фрейлин недоумевающее мотнула головой, раздумывая, может она задремала, ожидая служанку, но наваждение не проходило, все казалось реальностью. Сзади кто-то нежно прикрыл ей глаза руками. Таз полетел на пол, вода расплескалась по гостиничному ковру, девушка схватила незнакомца за руки, резко прогнулась в сторону и опрокинула стоящего сзади человека наземь. Фрай не ожидал столь отчаянного сопротивления, поэтому от неожиданности полетел прямо в лужу, над ним нависла перепуганная Фрейлин. Она некоторое время тяжело дышала, разглядывая знакомые очертания родного человека, а тот непонятливо рассматривал ее и свою промокшую одежду.
– Фрай, ты поднялся? – в горячке выпалила дева сущую глупость, но затем осознала, что вот-вот чуть не прибила ослабшего больного, а ведь могла покалечить его…
– Да уж, знал бы, что случиться такая неприятная ситуация, не пугал бы тебя, – немного раздраженно молвил пастор, но затем так мягко взглянул в перепуганные зеленные очи, что простил возлюбленной сей маленький инцидент.
– Я не знала… – запнулась Фрейлин, ее глаза наполнились предательскими слезами, на душе полегчало, и она бросилась ему в объятия, теперь они уже вместе очутились в луже, прильнув друг к дружке в страстном поцелуе. Фрай усмехнулся, гладя очаровательную головку, его возлюбленная с такой искренней и неподдельной тревогой все еще всматривалась в бледное, исхудавшее лицо, невольно позабыв обо всем другом.
– Может, мы поднимемся и уже постоим нормально? – решил спроситься ее преподобный пастор Уэнсли, и дама осознала, что он легко простудится, если вот так будет сидеть с ней в луже.
– Извини, – они оба поднялись.– Я не верю своим глазам и ушам, они лгут мне. Я не верю, что ты так быстро поправился, может это сон или мой утренний бред?
– Нет, это реальность. Не знаю почему, но сегодня я выздоровел, видимо кто-то незримый приложил свои усилия…
Пастор задумался, ночью он снова разговаривал с дреямой, это существо воплощает в себе разные качества, и если спасло от смерти, могло спасти и от недуга.
– Боже Праведный, ты смилостивился над нами, ты даровал Фраю избавление от недуга, – молвила Фрейлин, встав на колени. Она каждый день горячо молилась за спасение Фрая. И ныне видела благодеяние Господне.
Пастор отдал должное ее религиозному рвению, а затем помог даме подняться.
– Эх, теперь снова переодеваться, – тяжко вздохнул молодой человек. Он не был тем денди, который намеренно рядиться перед каждым визитом или приемом пищи, но в мокрой одежде оставаться неуютно.
– Ах! – молвила Фрейлин. – Я распоряжусь, чтоб служанка забрала твой наряд и просушила его. – Дама и сама нуждалась в смене платья, поскольку с этого стекала вода, но еще появился повод надеть изысканные подарки из Лондона, ведь она теперь имела столько выходных нарядов, но не было повода и желания примерять их.
Молодой человек нашел второй комплект одежды, быстро переоделся, и решил обрадовать и остальных своим внезапным выздоровлением.
Внизу уже слышалась суматоха, видимо «миссис Олдбрук» подняла на ноги всю гостиницу. Молодой пастор сошел на первый этаж, и обнаружил, что его уже ожидают, время было завтракать и местное общество спустилось вниз, там же сидела Мария и Эдвард Уэнсли с каким-то господином. Увидев Фрая, сестра подскочила, до конца не поверив в сбивчивый пересказ своей подруги, дядя наскоро распрощался с тем господином и немедля подошел к племяннику.
– Как ты себя чувствуешь? – спросился он, всматриваясь в лицо молодого человека. – Мы не поверили нашей знакомой, подумали, что бедняжка переутомилась, но она оказалась права.
– Я здоров, – ответил пастор. – Стоит только немного набраться сил, но в остальном я чувствую себя прекрасно. И это воистину неожиданно, хотя я надеялся выкарабкаться однажды и вернуться к нормальной жизни.
– Нельзя было тебя оставлять одного. Фрейлин меня корила и обвиняла в том, что я жестоко поступил с ней, и с тобой…
– Нет, ты поступил правильно. Я бы не перенес того, что ты бы пострадал, там должен был находиться только я. Но давай не поминать прошлое, мне хочется побыстрее забыть те воспоминания, и никогда к ним не возвращаться.
– Да, я понимаю тебя и верю, что отныне все наладится.
Пастор улыбчиво согласился с уважаемым родственником, но потом вспомнил слова дреямы – противник еще не повержен, неприятности впереди… Еще не окончена битва, вот только с кем и когда? Но молодой джентльмен решил пока не тревожить колдуна, не стоит торопить события, потому как сам борец еще окончательно не поправился.
Ему подали мясные деликатесы из молодой куропатки и цыплят. Овсянка тоже была приготовлена без сливочного масла, на десерт – легкий яблочный пирог. Фрай ел с удовольствием, организм требовал пищи, кроме того, его всячески подбадривали.
Постояльцы сочли своим долгом радушно с ним поздороваться, как и многие жители, что видели пастора в здравии. Стоит отметить, гостиница заполнялась приезжими, потому что с легкой подачи виконта о Дарквудсе заговорили даже в столице. Многие тянулись сюда в поисках работы, приезжали богачи, чтобы засвидетельствовать свое почтение важному титулованному господину. Мистер Уэнсли тоже преуспел в гласности – его выступления с политическими лозунгами среди жителей других городов имели успех. Дарквудс ожил, в него потянулись новые лица, что постепенно способствовало расширению маленького городка. И самой главной достопримечательностью, после таинственного замка, был небезызвестный пастор.
***
В красивом, оббитом ценными породами дерева, кабинете восседал солидный джентльмен. Его дневные труды окончены, он снял свое епископское облачение, и теперь читал корреспонденцию в домашнем халате, недовольно отбрасывая письма. Как-то не заладились его дела в последние дни, и настроение было паршивым, виной тому Дарквудская роща, в которую его черт погнал. Может и не бес, а мнение общественности, что отреагировала на ту новость, что в неком городке творится, не пойми что. Столица не могла умолчать, ему написали высшие чиновники. Собственно, это и подтолкнуло епископа Глостерского действовать. И какая же благодарность этих людишек? Его буквально попросили катиться своей дорожкой дальше. Это возмутило гордого и себялюбивого господина, что прежде сам ставил людям условия. Несколько дней его вечерний досуг основывался на этих размышлениях, что не способствовало улучшению настроения, так же как и несварение, что приключилось в результате раздражения.
К нему постучались, вошел слуга с новой стопкой писем и сообщением, что некий господин хочет встретиться с его светлостью. Епископ поморщился, во-первых – когда это он умудрился собрать столько непрочитанной корреспонденции; во-вторых – что за ночной посетитель, кому вдруг вздумалось тревожить его покой? Рассерженный епископ откинулся на спинку стула, давно он не получал известий от Персиваля, его догадки относительно нечистого на руку приятеля, который обещался все уладить в высшем совете призрачного министерства, начали оправдываться. Это еще больше расстроило важного клирика – в его окружении не было больше магов. Епископ Глостерский давно уже имел виды на пост секретаря министра по использованию магических артефактов. Он видел своего сына на этой должности, что разрешило бы финансовые трудности молодого отпрыска и предоставило бы его отцу перспективы укрепления собственной власти среди церковного духовенства – никто не отважится выступить против специалиста артефактики. Власть была для него всем, а еще финансовые потоки церкви, над коими он хотел установить безраздельный контроль. Но граф таинственно исчез, возможно, затаился, не посчитав нужным сообщить об этом епископу. Тот негодовал.
Его размышления были на пике домыслов о самом худшем развитии событий, когда дверная ручка поддалась. Клирик недоумевающее приподнял бровь, неужели он дал не четкий приказ слуге, что занят и не может принимать посетителей, или негодник вернулся еще с какими-то письмами?
Дверь открылась, и в пороге показался мужчина в балахоне. Что за странное одеяние, он, конечно, понимает, что является служителем церкви и все такое, но к чему подобный маскарад? Меж тем, посетитель медленно двинулся по направлению к его преосвященству, спрятав кисти рук в длинных рукавах балахона – раньше так поступали монахи римско-католической церкви, когда не желали, чтобы к ним прикасались, и без спросу сел в кресло.
Епископ, однако, хмыкнул от подобной наглости, но посетитель, чье лицо так хорошо скрывал широкий капюшон, не двинулся. Судя по облачению, визитер был богатым человеком – дорогое сукно с серебряной вышивкой на темно-бордовом одеянии.
