Czytaj książkę: «Девочка на лето», strona 4

Глава 5
Тейт

Мой отец звонит, когда я направляюсь на встречу с парнями в Rip Tide. Включается блютус, и я быстро отвечаю:

– Привет, пап, как дела?

Поскольку у меня опущен верх джипа, я сбавляю газ и еду медленнее, чтобы ветер не заглушал его голос.

– Эй, сынуля, сможешь мне завтра помочь?

Я не могу удержаться и закатываю глаза. Мне двадцать три, а он все еще называет меня ребенком. Между тем если кто и является ребенком, так это сам Гэвин Бартлетт. Мой папа, по сути, мальчик-переросток, настолько полный энергии и жизни, что, честно говоря, иногда это просто ошеломляет. Он был большой бейсбольной звездой в Джорджии, так что я вырос, слыша от всех на острове, каким потрясающим был мой отец. Потом мы переехали в Авалон-Бэй, место, где он не знал ни души, и через год весь залив тоже пел ему дифирамбы. Где бы он ни оказался, люди любят его. Он один из тех универсально хороших парней, которые всем нравятся. В нем нет ни капли высокомерия. Всегда ставит свою семью на первое место. Он скромный. Веселый. И если не считать его ворчания, когда я был подростком, по поводу того, что мне неинтересно идти по его спортивным стопам, он вполне себе замечательный отец. К счастью, наша общая любовь к воде компенсировала мое отсутствие интереса к бейсболу, так что нам еще есть о чем поговорить.

– Зависит от обстоятельств, – говорю я ему, поскольку знаю, что лучше слепо не соглашаться на одолжения. – Что случилось?

– Ты сможешь прийти на работу завтра утром на пару часов? Я хочу отвезти твою маму в бухту морских звезд.

– По какому случаю?

– А обязательно должен быть повод? Мужчина не может взять свою жену на спонтанный воскресный пикник? Это романтично!

– Чувак. Я не хочу думать о том, как мои родители целуются на романтическом пикнике, пожалуйста.

– Целуются? Мы идем как минимум на третью базу, дорогой сынуля.

Я издаю громкий рвотный звук, в основном для него. По правде говоря, в этом мире есть вещи и похуже, чем иметь родителей, которые все еще безумно любят друг друга после двадцати пяти лет брака.

Я один из редких членов моей группы друзей, чья семья полностью, до отвращения нормальная. Я единственный ребенок в семье, так что мне никогда не приходилось сталкиваться ни с каким дерьмом, связанным с соперничеством между братьями и сестрами. Мама любит возиться в саду, а папа до сих пор играет в бейсбол в мужской лиге города. Когда люди спрашивают меня, почему я такой уравновешенный и ко всему отношусь спокойно, я говорю, что это из-за того, что я не сталкивался с особыми трудностями в своей жизни. Самым близким к потрясению, которое мы пережили как семья, был короткий трудный период во время переезда из Сент-Саймона в Авалон-Бэй. Стресс, связанный с переездом, в сочетании с тем, что папа сменил профессию, вызвал небольшие ссоры между моими родителями, легкие трения в доме. Но и это потом прошло.

Наверное, мне повезло.

– Конечно, я могу это сделать, – смягчаюсь я. Как бы мне ни претила мысль о том, что завтра придется работать на двух работах – утром в автосалоне, а днем в яхт-клубе, – я знаю, что маме понравился бы пикник в бухте морских звезд. И я один из тех придурков, которым нравится делать счастливыми своих родителей.

– Спасибо, сынуля. Я у тебя в долгу. Да, и следи, когда явится мужчина по имени Альфред. Или Альберт? Не могу вспомнить. В любом случае он придет около девяти, чтобы посмотреть на пятидесятифутовую «Бенето»⁷, которую только что привез Сэм Пауэлл.

– Что? Сэм продает «Бенето»? – спрашиваю я в смятении.

– Уже продал. Мы заключили сделку в пятницу.

– Черт, правда? Разве он не сделал ремонт в 2019 году? И потратил кучу денег на ту новую палубу из тикового дерева, нет?

– Вот почему он продает сейчас – ремонт повысил стоимость. Сейчас самое время продавать.

– Но Сэм любит эту лодку.

– Своего ребенка любит больше. И она поступила в Гарвард. Надо же как-то оплачивать обучение в Лиге плюща, верно?

– Жесть.

Мы болтаем еще несколько минут, а затем я вешаю трубку. Когда я поворачиваю налево на главную дорогу, ведущую в центр города, мои мысли все еще о Сэме Пауэлле, расстающемся со своей любимой парусной лодкой. Чувак, я никогда не хотел бы оказаться в положении, когда мне придется выбирать между ребенком и яхтой. Не то чтобы у меня на данный момент есть хоть что-то из этого, но моя цель состоит в том, чтобы, по крайней мере, начать работать над обеспечением последнего. Вероятно, я мог бы купить подержанную сорокафутовую «Бристоль», может, даже «Бенето Оушенис» в ближайшие пару лет, если мне удастся сэкономить больше денег.

После этого, что ж, в идеале я бы отправился на ней в кругосветное плавание, хотя это скорее мечта, чем цель. Причем несбыточная мечта, ведь я ни за что не смогу просто так сваливать на месяцы. Папа уже все распланировал: он хочет пораньше уйти на пенсию, и, как только он это сделает, я возглавлю «Пристани Бартлетта», буду продавать другим людям лодки их мечты, а не плавать на своей собственной. И хотя я не могу отрицать, что дилерский центр приносит серьезную прибыль, управлять им не было мечтой всей моей жизни.

Главная улица уже забита машинами, свободного места не найти. В конце концов мне приходится заехать на одну из гравийных парковок, прилегающих к пляжу, и проехать полмили до Rip Tide, где я нахожу своих друзей, собравшихся вокруг высокого столика рядом со сценой. Наш приятель Джорди и его регги-группа играют здесь почти все выходные, но сегодня их нет. На их месте – металл-группа с вокалистом, который пронзительно воет неразборчивые тексты, пока я бочком подхожу к парням.

Купер, одетый в черную футболку и рваные джинсы, потягивает пиво и морщится от жутких звуков, доносящихся со сцены. Его вторую половину нигде не видно, и под этим я подразумеваю его близнеца. Маккензи – его лучшая половина, девушка, которая за последний год заставила Купера улыбнуться больше раз, чем за все годы, что я его знаю, вместе взятые. И улыбнуться искренне, а не выдать самодовольную усмешку, которыми он обычно сверкал, после чего мы непременно оказывались в заднице.

Чейз стоит рядом с Купом, поглощенный своим телефоном, в то время как Дэнни слушает группу со страдальческим выражением лица.

– Эти ребята ужасны, – говорю я, гадая, кто, черт возьми, решил их нанять. Теперь певец издает странные дыхательные звуки, в то время как два гитариста шепчут что-то в свои микрофоны. – Чего они там шепчут?

– Он что, говорит: «У меня череп рыдает»? – требовательно спрашивает Купер, наморщив лоб.

– Нет. «Моя душа страдает», – говорит ему Дэнни.

– И то, и другое, – говорит Чейз, не отрываясь от телефона. – «Мой череп рыдает» или «моя душа страдает» – это тексты песен.

– Глубоко, – сухо говорю я, и мой собственный череп чуть не плачет от облегчения, когда песня – если ее можно так назвать – заканчивается, и певец – если его можно так назвать – объявляет десятиминутный перерыв.

– Ох, черт, слава богу, – выдыхает Дэнни.

Боковым зрением я замечаю размытую фигуру официантки и оборачиваюсь, чтобы подать ей знак, прежде чем она успеет исчезнуть.

– Бекка, – зову я, потому что в этом городе все друг друга знают.

– Тейт! Привет! Что я могу тебе предложить?

– Могу я заказать «Хорошего мальчика»? – спрашиваю я, называя одно из наших местных сортов пива.

– Поняла. «Хороший мальчик» для хорошего мальчика. – Она подмигивает и поспешно уходит.

Купер вздыхает.

– Кажется, в этом городе не найдется официантки, которая не видела бы ваши с Эваном члены.

– И? – возражаю я, ухмыляясь. – Официантки теперь под запретом?

– Только если ты разобьешь им сердца. Не хочу, чтобы кто-то плевал в наши напитки.

– Ха, тогда поговори со своим братом. У меня никогда не было отношений, которые заканчивались бы чем-то плохим. Не могу сказать того же самого об Эване. И кстати об Эване – где он? Разве это не была его идея прийти сюда сегодня вечером?

– Ага. – Купер закатывает глаза. – Но потом ему пришла в голову идея получше – запереться с Женевьевой в их спальне после работы. С тех пор его никто не видел.

Я не могу не рассмеяться. Эвану не терпелось снова сойтись с Женевьевой Уэст с тех пор, как она вернулась в Бэй после годичного отсутствия. Он не только вернул ее, но теперь они еще и помолвлены. Рад за Эвана. Черт возьми, он любил эту девчонку с восьмого класса. Он заслуживает победы.

– Не могу поверить, что они реально женятся, – говорит Чейз, качая головой.

– Дикость какая-то, – соглашаюсь я.

– Я слышал, ты следующий, – подает голос Дэнни, толкая меня локтем в плечо. – Когда планируешь сделать предложение Алане?

Я притворяюсь, будто обдумываю это.

– Как насчет… никогда? Не думаю, что встречал кого-то, кто был бы менее заинтересован в браке, чем Алана. Кроме того, у нас все.

Куп заинтригованно оглядывается.

– Все?

– Больше никаких друзей с привилегиями, – говорю я ему, пожимая плечами. – Мы снова стали обычными старыми друзьями.

Дэнни ухает.

– Она тебя кинула?

– Это означало бы наличие отношений, а у нас определенно их не было.

– Ты уже сообщил новость Стеф? – усмехается Купер. – Наверняка девочки поспорили, что ты влюбишься в Алану. Почти уверен, что Стеф поставила все свои сбережения на «да».

– Любовь? – Я приподнимаю бровь. – Чувак, я не могу нести ответственность за Стеф и ее безответственный выбор в азартных играх. Она вообще знакома со мной?

И вообще, что, черт возьми, такое любовь? Одно из тех слов, которыми люди бессистемно разбрасываются, как зернышками риса на свадьбе. Я люблю это. Люблю то. Люблю тебя. Я тоже тебя люблю. Конечно, я испытывал платоническую любовь. Я люблю свою семью, своих друзей. Но романтическая любовь? Та любовь, которая проникает так глубоко, что ты чувствуешь другого человека в своей душе? Мои единственные настоящие отношения были с девушкой, с которой я встречался в старших классах в течение года. Мы хорошо проводили время вместе. Секс был феноменальным. Но был ли я влюблен в нее?

Когда думаю об этом, мне кажется, что это была просто похоть. Такая же, как и в остальных моих встречах с противоположным полом. Череда знакомств, интрижек… Любовь не играла роли ни в одной из них, и это включает в себя мою договоренность с Аланой.

– Йоу. Тейт. – Подставка вонзается мне в лоб.

Я моргаю, возвращаясь к реальности, и слышу, как ржут парни.

– Что, мать твою, это было? – рычу я, потирая лоб.

– Ты буквально отключился на десять минут, – сообщает мне Дэнни.

– Десять минут?

– Ладно, может, на десять секунд, но все же. Бекка принесла тебе пиво, а ты даже спасибо не сказал.

Вот дерьмо. Я оглядываюсь через плечо, но Бекка уже обслуживает другой столик. Я тянусь к своему «Хорошему мальчику» и делаю глоток как раз в тот момент, когда визг микрофонной обратной связи наполняет бар и заставляет вздрогнуть.

– Нет, – выпаливает Дэнни. – Черт, нет. Они вернулись.

Безо всякого энтузиазма мы вчетвером поворачиваемся к сцене, куда действительно возвращается группа. Они, не теряя времени, врываются с песней, которая начинается с необъяснимого серф-риффа, совершенно не сочетающегося с жалобными воплями, вырывающимися изо рта солиста.

– Да уж, ни за что, – говорит Купер. Он со стуком ставит свою бутылку на стол и смотрит на меня. – Допивай это, чтобы мы могли убраться отсюда к чертовой матери. Я не могу слушать это всю ночь.

– У Джо сегодня шоты за полцены, – говорит Чейз, уже соскальзывая со стула. – Я голосую за то, чтобы мы отправились туда.

Дэнни хмурится, когда замечает, что я не пью.

– Ты что, не слышал босса? Пей, – приказывает он, указывая на мою бутылку. – Мои уши в шоке, братан.

– Ладно. – Я гримасничаю, затем запрокидываю голову и осушаю примерно две трети своего «Хорошего мальчика», прежде чем уйти.

Пока группа продолжает терзать барабанные перепонки посетителей Rip Tide, мы с друзьями спасаемся бегством, поспешно поднимаясь по узкой лестнице на улицу. Мгновение спустя мы выходим в ночь, благоухающее тепло согревает мое лицо. Здесь, на главной улице, так же шумно, но я предпочитаю громкие голоса, хриплый смех и слабые звуки карнавала камере пыток, которую мы оставили позади.

Мы делаем примерно три шага по тротуару, когда в поле моего зрения появляется знакомое лицо.

Что ж, посмотрите-ка. Моя новая временная соседушка. Она с подругой, высокой цыпочкой с гладко зачесанными волосами и безупречной кожей. Обе девушки в коротких платьях, хотя платье подруги гораздо более облегающее, чем у Кэсси.

– Серьезно, рыжик? – окликаю я ее, ухмыляясь. – Ты в городе сколько, меньше недели, а я каким-то образом сталкиваюсь с тобой уже восемьдесят девятый раз? Если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты меня преследуешь.

У Кэсси отвисает челюсть.

– Это не так. И перестань называть меня рыжиком. Я же говорила тебе, что я не рыжая, а медная. – Она скрещивает руки на груди, как бы выражая свое возмущение, но все, что она на самом деле делает, – это подчеркивает сиськи, очень привлекательно сжимая их вместе.

Черт. Эти сиськи. Я просто не могу. Вся эта ситуация не остается незамеченной и остальными парнями. Даже Купер, у которого есть девушка, в которую он до тошноты влюблен, бросает короткий взгляд своих темных глаз на грудь Кэсси. Она замечает всеобщее внимание – ее лицо тут же краснеет, а руки опускаются по бокам.

Подруга выглядит весьма удовлетворенной.

– Не отрицай, Кэсс. – Она подмигивает мне. – Мы сто процентов преследовали тебя.

– Мы этого не делали, – настаивает Кэсси, тыча подругу в бок. Затем она указывает на дверь Rip Tide. – Мы здесь, чтобы увидеть группу.

– О, лучше не надо, – предупреждаю я. – Поверь. Они полное дерьмо.

– О, нет, правда? – На ее лице разочарование. – Это одно из немногих мест, где сегодня вечером играет живая группа. Почему они дерьмовые? Что за музыку они играют?

Купер фыркает.

– Будь я проклят, если знаю.

Дэнни размышляет секунду.

– Окей. Если бы мне пришлось определить жанр, я бы сказал, что это что-то вроде… рокабилли⁸, серф-эмо-металла⁹.

Мой взгляд обращается к нему.

– Чувак. На самом деле это чертовски точно.

Кэсси и ее подруга корчат одинаковые рожицы, морща носы.

– Звучит ужасно, – жалуется Кэсси.

– Думаю, у Шарки сегодня вечером играет группа, – услужливо подсказывает Чейз.

Подруга качает головой.

– Да, но мы не можем туда пойти, – отвечает она, надувшись. – Это единственное место, где нас всегда проверяют.

Купер поворачивается ко мне.

– Братан, мы теперь заводим дружбу с несовершеннолетними девочками? – вздыхает он.

– Эй! Мне двадцать один, – протестует подруга. Она тычет в Кэсси накрашенным ногтем. – Это она нас сдерживает.

– Ну и дела, спасибо, – говорит Кэсси сухим голосом.

– Но ты не волнуйся, – заверяет Купера подруга, явно нацелившись на него. – День рождения Кэсси в следующем месяце, так что мы с ней будем рады встретиться с вами двумя, – этот властный ноготь рассекает воздух между мной и Купом, – у Шарки, как только моя девочка станет полностью совершеннолетней. Как тебе такое? Через месяц. В восемь часов. У Шарки. Это свидание.

– Джой, – упрекает Кэсси. Затем оглядывается на меня. – Она просто шутит.

Я приподнимаю бровь.

– Значит, в следующем месяце у тебя не день рождения?

– Нет, все так. Она не про это шутит. Мы не пойдем на двойное свидание, обещаю.

– Я бы согласился на двойное свидание, – заявляет Дэнни с печальным стоном, притворяясь уязвленным. – Но меня не приглашали.

– Не заинтересован, – говорит Чейз девушкам.

Купер снова фыркает.

– В любом случае было приятно снова тебя увидеть, – говорит мне Кэсси, уже отходя в сторону. Она бросает взгляд на моих друзей. – Кстати, я Кэсси. Это Джой. И я не преследовательница, что бы ни говорил ваш глупый друг. Я никогда в жизни никого не преследовала. Ну, если не считать той недели в старшей школе, когда я постоянно обновляла страницу того парня в Facebook¹⁰, надеясь, что его статус в отношениях изменится, ведь я слышала, что у него и его девушки были проблемы, но это больше похоже на киберпреступление, я думаю, не уверена, что это считается… – Она резко замолкает, когда понимает, что тараторит.

Открыто ухмыляясь, Джой не приходит на помощь своей подруге. Я подозреваю, что она привыкла к болтовне Кэсси, и мне даже нравится, что она не бросается спасать ее. Просто позволяет ей вырыть яму поглубже.

– Тейт, – представляюсь я Джой, и она ухмыляется, будто со знанием дела. Она явно знает, кто я такой. Наверное, репутация меня опережает. Я представляю остальных, заканчивая Купером, и оказывается, что обе девушки точно знают, кто и он такой.

– Ты один из близнецов-плохишей, – говорит Джой с едва скрываемым ликованием.

Он слабо улыбается.

– Все, что вы слышали о нас, – ложь.

– Отлично, – говорит она, сверкая нахальной улыбкой. – Потому что я слышала, что у тебя есть девушка. Теперь, когда я знаю, что ее нет…

Я сдерживаю смех. Она подловила его.

– Ладно, это правда, – поправляет он, тихо смеясь.

– Он стопроцентно занят, – подтверждаю я. – Живет долго и счастливо и строит гостиничную империю со своей девушкой.

– О, точно, – восклицает Джой. – Я слышала об этом. – Она смотрит на Кэсси. – Его девушка – новая владелица «Маяка».

Это заинтересовывает Кэсси. Она мгновенно сосредотачивается на Купере.

– Твоя девушка купила «Маяк»?

Он кивает.

– Мы потратили прошлый год на восстановление этого места. Торжественное открытие состоится в сентябре.

– Знаю. Я поэтому и здесь. Моя бабушка продала его. «Маяк» принадлежал моей семье более пятидесяти лет, прежде чем его продали.

Куп поражен.

– Без шуток? Лидия Таннер – твоя бабушка?

– Ага, – подтверждает Кэсси. – Я остаюсь с ней на лето. Мы продали и ее дом тоже. Сделка закрывается в октябре, и тогда она переезжает на север, чтобы быть поближе к семье. Все мои родственники приедут на повторное открытие. Бабушка очень взволнована этим событием.

– Черт, не говори это моей девушке, – ухмыляется Куп. – Мак так сильно переживает из-за этого. Она не хочет подводить твою бабушку.

– Уверена, что не подведет. Честно говоря, бабуля просто счастлива, так как новая владелица стремится сохранить первозданный облик отеля.

– Мы старались, – искренне говорит он. И теперь, когда он понял, что эти цыпочки – нечто большее, чем просто жаждущие перепихнуться туристки с набережной, он гораздо мягче относится к их положению. – Сходите в «Большую Молли» вместо «Шарки», – советует он. – У них сегодня вечером тоже будет группа, и я знаю из достоверных источников, что местный бармен не откажется угостить двадцатилетнюю девчонку одним-двумя коктейлями. – Он подмигивает. – Передай Джесси, что Куп передает привет.

– Спасибо за подсказку, – говорит Кэсси, сверкая благодарной улыбкой.

Вмешивается Дэнни, которому явно надоела вся эта болтовня.

– Ладно, дамы. Приятно было с вами познакомиться, но нам пора поглощать алкоголь, парни.

Мы прощаемся и расходимся, двигаясь в противоположных направлениях. Из-за спины я слышу, как Кэсси говорит Джой, что ей нужно в туалет, прежде чем они поедут в «Большую Молли».

– Я подожду здесь, – еле слышно отвечает Джой, и мы с ребятами уже почти в квартале отсюда, когда я слышу стук высоких каблуков по тротуару.

– Тейт, – шипит чей-то голос. – Подожди.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Джой несется в нашу сторону, цокая каблуками, а облегающее красное платье крутится вокруг ее подтянутых бедер.

– Интересно, – бормочет Купер, явно забавляясь.

– Один момент, – говорю я парням.

Я отделяюсь от группы и встречаю Джой примерно в десяти футах от них. Она задыхается от бега на каблуках.

– Мне нужно поторопиться, – выпаливает она. – До того как Кэсс выйдет.

Дерьмо. Она что, клеится ко мне? Надеюсь, что нет, ведь это как-то не очень – поступать так за спиной Кэсси.

Но она удивляет меня, спрашивая:

– Что ты думаешь о Кэсси?

Я морщу лоб.

– В каком смысле?

– Во всех. Думаешь, она симпатичная?

– Потрясающе горячая, – поправляю я, расплываясь в улыбке.

Джой светится.

– Ой. Идеально. Это было легко. И ты не против всей этой нервной болтовни?

– В каком смысле? – повторяю я. – Что ты подразумеваешь под «не против»? Что происходит?

Я чувствую себя глупо. Иногда мне кажется, что женщины говорят на совершенно другом языке.

Мама постоянно так делает, продолжая разговор, который она, должно быть, начала у себя в голове, ведь я понятия не имею, о чем она болтает, и мы с папой вечно переглядываемся поверх ее головы, типа какого хрена?

– Слушай, – говорит Джой серьезным тоном. – Мы с Кэсс хотим чего-то легкого.

– Прости, что?

– Ну, легкого, без обязательств. Я могу снова сойтись или не сойтись со своим эгоистичным бывшим Исайей, но это совсем другая история, – машет она наманикюренной рукой. – Короче, Кэсси ищет летнее увлечение, и я думаю, ты стал бы идеальным кандидатом.

Я с трудом сдерживаю свое веселье, прикусываю губу, чтобы не рассмеяться.

– Вот как?

– О да. Но она никогда не пригласит тебя на свидание, так что я взяла на себя смелость вмешаться. Особенно после того, как увидела, как вы двое общаетесь. Я подумала, что, ну не знаю, был некий флирт? С того места, где я стояла, мне показалось, будто тебя может заинтересовать…

– Могло бы, – протягиваю я. – То есть я всегда за…

Она лучезарно улыбается мне.

– Превосходно. Тогда я даю тебе ее номер.

Я одариваю ее самодовольным взглядом.

– Уже есть.

У нее отвисает челюсть.

– Серьезно? Вот же маленькая… – Она качает головой. – Ну, тогда ладно. Предполагалось, что такова будет моя роль во всей этой сделке. Знаешь, зародить идею, что если ты запал на нее, то и она может запасть на тебя тоже. Я специалист по сексуальным коммуникациям.

– Ну да. Ведь это реальная работа. – Я наклоняю голову. – Мы подошли к той части, где ты вручаешь мне записку, в которой значится вопрос: «Нравится ли тебе Кэсси?», а я должен поставить галочку в поле «да» или «нет»?

– О, милый, мы живем в эпоху дикпиков и простых сообщений, – отвечает она, закатывая глаза. – Сам дальше разберешься.