Czytaj książkę: «Передать словами»
Глава 1
Из пивного бара я приехал к дому Софьи на такси и поднял голову на окна второго этажа. Свет в квартире не горел, было уже поздно. Я долго звонил и настойчиво стучал, прежде чем она открыла.
«В качестве кого? – брюзгливо спросила заспанная Софья вместо приветствия, – ты пришел ко мне как кто?».
Судя по всему, заготовила обвинительную речь. Сейчас начнется. До сих пор злится, в этот раз дольше, чем обычно. Софья – отходчивая, больше месяца не обижается, но в этот раз, видно, я и правда ее разозлил. Вероятно, она собиралась написать это свое «в качестве кого?» в ответ на мое сообщение с намерением приехать, но я предусмотрел ее нежелание меня видеть, и заявился в полночь пьяным и без предупреждения. Всегда на шаг впереди.
Так что ей пришлось проговаривать, а не писать свою домашнюю заготовочку. Я, покачнувшись и слегка оттолкнув Софью от двери, зашел в прихожую, скинул куртку, разулся и, пошатываясь, направился в комнату.
Софья шла за мной, строго продолжая меня отчитывать:
«Я за полтора года всего лишь один раз тебя о чем-то попросила. Один лишь только раз, что, так сложно было? М? Всего лишь приехать, навестить меня, привезти мёд и лекарство, когда я заболела… В чем причина такого безразличия ко мне? Что, настолько тебе на меня наплевать? Или настолько был занят? И что, почти месяц? Я валялась тут больная, с температурой, родители уехали, у подруги заболел ребенок, она не могла отлучиться, некому было помочь, навестить меня, сварить бульон, а ты не удосужился даже ответить на мое сообщение. Знаешь, как это называется? Пренебрежение, вот как. Ну и кто ты мне после этого?..».
Я тяжело сел на кровать, стянул футболку, снял джинсы и принялся стягивать носки.
«Что молчишь? Отвечай, кто мы друг для друга? Ну давай, попробуй дать определение, не стесняйся, – уже с азартом говорила Софья, – друзья? Нет, непохоже… Друзья помогают друг другу в трудную минуту. Ты не откликнулся, когда мне было тяжело, когда я очень сильно простудилась, когда я тебя попросила всего лишь о небольшой дружеской услуге: купить лекарство и навестить меня. Нетрудно же было зайти в аптеку и магазин, купить таблетки, лимоны… да даже без лекарств, просто приехать и побыть со мной хотя бы час. Проявить хоть какую-нибудь заботу. Показать, что тебе не всё равно. Заболел бы ты, я бы тебя навестила. Тут же примчалась бы, чтобы обнять, укутать, заварить горячий чай с лимоном, помочь, поддержать, развлечь. Друзья мы, как же. Ты-то так явно не считаешь. Так и кто мы тогда, скажи, пожалуйста? Любовники? То приезжаешь через день, то пропадаешь на месяц, какой уж тут любовный роман. В лучшем случае интрижка какая-то. Я никогда не знаю, где ты, с кем ты, когда появишься в следующий раз и появишься ли вообще, второй год держишь меня в неопределенности. Мне трудно тебя понять, Филипп. Ты то весь такой внимательный, предупредительный, то от тебя – дикий холод и отчужденность… И уж тем более и речи быть не может об отношениях между нами, какие же это отношения? Просто связь какая-то, довольно пошлая, если честно, мне даже стыдно тебя родителям представить, что я скажу? «Вот, познакомьтесь. Это Филипп, у нас второй год длятся ни к чему не обязывающая связь. Без планов на будущее…», так тебя представить?».
Раздевшись, я постучал по кровати рядом.
«Давай утром поговорим, – миролюбиво предложил Софье, – в голове шумит, выпил много. Софья, правда, прости. Я не мог приехать, уезжал в другой город. Ну, ты выговорилась, успокоилась?».
«И написать не мог? Пальцы отсохли?».
«Увлекся. Была наметка по работе, мог думать только об этом. Надеялся, мою статью возьмут в редакции».
«И что, не взяли?».
«Нет. Но это ничего, не страшно, в следующий раз возьмут. Не обижайся, ладно? Софья. Ну? Иди ко мне».
«Ты меня хоть немного любишь? Я хоть капельку тебе дорога? Хоть на столько?», – она показала пальцами.
«Конечно. Сильно дорога. Вот настолько, – я обнял воздух, – ты – классная. Я ни с кем, кроме тебя, не встречаюсь, Софья, поверь мне. Я не знал, что тебя некому навестить и привезти лекарства, думал, родители или подруги тебе помогут. Ну, откуда я мог знать, что твои родители именно в это время решат улететь, а? Некому было о тебе позаботиться, когда ты простудилась? И что, лежала тут совсем одна?».
В голове и правда шумело, я ждал, пока всё это разбирательство закончится. Очень надеялся, что Софья уже и думать забыла об этом моем пренебрежении, и долго выяснять отношения не придется. Я провел весь вечер в новом пивном баре, какой-то мужчина лет сорока с серебряной печаткой на мизинце весь вечер травил байки. Сказал, что он – охотник с юга, приехал к родственникам на пару недель посмотреть на наш северный город. Я согласился, что у нас и правда есть, на что посмотреть. Он рассказывал что-то про лес, про охоту, я уже смутно помнил его истории. Кроме одной. Была история про загадочное поселение, якобы затерянное в горах. Это могло мне пригодиться для следующей статьи. Историю про затерянное поселение охотник рассказывал с особым вкусом, таинственным полушепотом, немного округлив глаза, легонько постукивая по столу рукой после каждого предложения. Он сказал: никто не думал, что они выжили, это же – чудо какое-то. Сказал, что собирается идти туда опять, как только вернется домой. «Не могу дождаться, – говорил, – интересно, они еще говорят на нашем языке или изобрели свой? Поддерживают ли хоть какой-то уровень культуры? Наверняка совсем одичали, бедные». Я расспросил его про поселение поподробней, попросил припомнить всё, что он увидел, в мельчайших подробностях, и записал его телефон на всякий случай. Станислав, так его звали. У меня в контактах уже было два Станислава. Я записал его, как «охотник Станислав с юга».
Софья помолчала, осуждающе глядя на меня, затем смягчилась, как смягчалась всегда, в чем бы я ни провинился, как бы себя ни повел, через голову сняла майку, оставшись в домашних шелковых шортиках. Я притянул ее к себе и поцеловал налитую грудь. Софья скорее покусывала, чем целовала мою кожу. Сначала вдавливала в спину подушечки пальцев, затем, забывшись, стала легонько царапать мою спину ногтями. В нетерпении я тоже не церемонился. Соскучился по ней, и всегда очень хотел, как бы пьян ни был. Софья прикусила зубами краешек подушки, чтобы не кричать, но совсем бесшумно не получалось. Она мычала и взвизгивала, опираясь рукой в стену, кровать тряслась, с прикроватной тумбочки соскочила лампа, соседи деликатно постучали по батарее.
Утром Софья разбудила меня, осторожно погладив по плечу.
«Тебе в редакцию не нужно?».
«Позже, – промычал я, – оставь ключи, я привезу тебе на работу».
Стараясь не шуметь, Софья быстро собралась и звякнула ключами на кухонном столе, оставив запах своих духов. Как только дверь за ней захлопнулась, я снова заснул.
Софья забеспокоилась и написала: «Где ты?» около трех дня. Я уже давно проснулся, сварил себе кофе, поджарил яичницу с беконом, нашел в шкафчике ванной аспирин, полистал новости и теперь лениво смотрел порнофильм с ее ноутбука. Сняв видео экрана на телефон, я отправил ей его в ответ. Софья прислала смеющиеся смайлики. Вскоре мне стало скучно, и я решил, что пора наведаться в редакцию. Нужно было кое-что обсудить с главным редактором, кое-что важное для меня. Но сперва я заехал к Софье на работу, отдал ключи и попросил купить мне пачку сигарет.
«Опять на мели?» – спросила Софья, спустившись со мной в продуктовый магазинчик, обшарпанная дверь которого соседствовала с шикарной дверью компании, в которой по протекции своего отца работала Софья.
«Это ненадолго», – ответил я, подсовывая на кассе шоколадный батончик и жвачку.
Мы вышли из магазинчика на улицу, оперлись о перила и постояли, глядя на канал с проезжающими мимо туристическими катерами. Туристы в разноцветных куртках весело и беззаботно махали руками с катера и галдели. Мы помахали в ответ. Весеннее солнце било прямо в глаза, молодая зелень уже покрыла газоны, на проспекте повеселевшие прохожие перепрыгивали через лужи, между домами шныряли бездомные коты, деревья распустили почки, щебетали птицы.
Я поцеловал Софью в щеку на прощанье, пообещал вскоре написать и поехал, наконец, в редакцию. Оттягивать смысла не было, мне тоже нужно было повыяснять и поскандалить.
– Не взяли, – подтвердила главный редактор и вытянула розовые губы в трубочку, – материал сырой и спорный.
– Материал великолепный, – возразил я, но без особой уверенности, – и актуальный. Меня читают.
– Нет, не читают. Ты подсунул мне сырую, скучную статью, в которой всего лишь изложил свою точку зрения. В подробностях. Одна строчка – про митинг, и два листа рассуждений о его причинах, предположительных мотивах митингующих и предположительных последствиях. Много лирики – мало фактов. Если ты умудряешься создать драму из несанкционированного митинга, ищи себя в художественной литературе. Стань писателем и оставь журналистику. Мы – новостная газета. Твой материал сырой, сумбурный, хаотичный. Слишком много вольных отступлений. Это даже статьей назвать трудно, больше похоже на эссе или школьное сочинение. Неоправданно большое количество спорных вопросов, домыслов, предположений. Ты правда думал, что я возьму эту статью к публикации? С чего ты так решил? Нет последовательности, ты постоянно перескакиваешь с одной темы на другую. К тому же, есть риск, что нам придется доказывать, что мнение редакции не совпадает с мнением автора. Опять. Твоя статья этого не стоит. Пиши новости, обзоры, основанные на фактах, как все остальные журналисты. Тогда есть шанс, что чаще будем принимать твои статьи к публикации. Или найди свежие идеи, новые веяния, тренды, посмотри, что нового в разных отраслях науки и искусства. Освещай исторические давно забытые или малоизвестные факты или пиши про странные обычаи и традиции разных стран, такое тоже читают. Найди уже свою нишу, Филипп. Дай мне интересные темы, которые вызовут читательский интерес. Моя задача – поддерживать и повышать рейтинг газеты. Публикация сомнительных статеек с рассуждениями и домыслами о митинге в этом мне не поможет. Кто что подумал, никому не интересно. Или что ты подумал в ответ на предположительные думы митингующих, угаданные по выражениям их лиц. Темы, Филипп, мне нужны интересные темы. Я что, так много прошу?
– Да какие, например?
– Думай. Найди затерянный рай, проведи там месяц, и напиши серию захватывающих статей. Люди уже начинают выбирать, куда отправиться на отдых. Разыщи клуб любителей дельтапланов с интересными историями, возьми шокирующее интервью у восходящей звезды, или скандальное – у заходящей. Найди первым данные удивительного социологического исследования, собери комментарии экспертов. Или пиши о городских событиях, но как журналист пиши. Не как начинающий писатель. В городе каждый день что-нибудь происходит, другие же находят. Я должна придумывать за тебя?
Она снова сложила розовые губы в трубочку и подняла брови. Я доверял ее профессиональному мнению, да и сам знал, что статья про несанкционированный митинг – сырая. Писал ее с похмелья, наспех, без особой тщательности и вдумчивости. Просто перенес поток мыслей на бумагу, даже не перепроверив перед отправкой. Сам не верил, что возьмут. Но я пришел сюда не за тем, чтобы спорить о сомнительной статье. У меня был еще один вопрос, гораздо более важный.
– Когда меня возьмут в штат? Мне было обещано через три месяца. Прошло пять.
– Хоть десять. Как только ты начнешь приносить не меньше двух интересных статей в неделю (а лучше, три-четыре), редакция начнет за тебя хвататься. А пока – извини. Никакой ценности для газеты ты не представляешь. И на штатного журналиста пока не тянешь. Работай, старайся, тогда и поговорим.
– Так мне за свой счет ехать к затерянному поселению? – спросил я тихо, но многозначительно, упершись руками в стол главного редактора.
– Какому еще затерянному поселению?
– Их отрезал от цивилизации обвал. Они больше трехсот лет живут без связи с внешним миром. Никто не знает, как они умудрились выжить.
– Ты знаешь такое поселение?
– Да, знаю.
– Ну вот, умеешь же находить интересные зацепки, если захочешь… Если это и вправду зацепка, а не твоя выдумка. И почему же их до сих пор не спасли? Почему не спасли сразу же после обвала? Что, ждали триста лет?
– Тогда, триста лет назад, никто не думал, что они выжили. Ну, обвал и обвал. Погоревали и разошлись. Да и подходящей техники в те времена еще не было. А потом про них забыли, и сейчас про них никто не знает. Кроме меня.
– А они выжили, ты это точно знаешь?
– Да, точно.
– И ты собираешься к ним ехать?
– В качестве кого? – спросил я ласково, – конечно же, мне бы хотелось! Поеду, но только как штатный журналист. С оплатой перелета и суточными. Как официальный представитель газеты, получивший крайне ответственное задание провести журналистское расследование. Только так. Имейте в виду, путешествие крайне опасное. Чтобы добраться до поселения, нужно будет пройти несколько десятков километров через дикий лес.
Главный редактор побарабанила указательными пальцами по столу. У нее не было оснований доверять мне, но я мог раздобыть интересный материал и повысить рейтинг газеты. И мог раскопать взрывную информацию раньше, чем до поселения доберутся журналисты других изданий. Искушение было велико. Я ждал ее решения, стараясь не выдать своего волнения. Она молчала, рассеянно глядя вперед и продолжая набарабанивать пальцами по столу популярную мелодию, сидела так и барабанила около двух минут. Я смотрел, как она в задумчивости то вытягивает розовые губы в трубочку, то расслабляет их.
– Хорошо, я подумаю, – наконец, сказал она, – напиши первую статью, опиши подробно: как узнал, как доберешься, сколько времени проведешь в этом затерянном поселении, когда о нем было последнее упоминание, в чем интрига. Как можно увлекательней опиши, не халтурь. Если одобрю к публикации первую статью, оформлю тебя в штат, так и быть. И согласую командировку. Договорились? Когда принесешь?
– Завтра, – с готовностью ответил я, выпрямившись.
Статья уже была готова к публикации, я написал ее сегодня утром, осталось лишь еще раз перечитать, откорректировать и кое-что подправить.
Я зашел в бухгалтерию, получил деньги за статьи, принятые в прошлом месяце, и заехал домой принять душ и переодеться.
Вечером купил две бутылки вина и снова приехал к Софье, усадил ее за кухонный стол, разлил вино по бокалам и вызвался приготовить ужин.
«Отдохни, я сам, – предложил удивленной Софье, – посиди, попей вино, наверное, устала на работе».
«Второй вечер подряд? – спросила она, – ты раньше так часто не приезжал».
Я перевернул стейки из мраморной говядины, найденные в холодильнике Софьи, и снял футболку, чтобы на нее не попало кипящее масло. Настроение у меня было приподнятым. Я сделал музыку погромче и помыл два помидора, огурец и петрушку. Нашел разделочную доску и нож.
«Пей, – скомандовал я Софье, – мы празднуем».
«Что празднуем?».
«Я скоро прославлюсь. И разбогатею».
Софья отхлебнула вина, придвинула к себе стул и вытянула свои длинные красивые ноги.
«А со мной поделишься?».
«Конечно. Шубу тебе купим».
Софья рассмеялась.
«И сапожки?».
«И сапожки», – подтвердил я, кивая и улыбаясь.
Софья отпила еще глоток.
«Одежда и обувь у меня есть. Лучше пригласи меня куда-нибудь в путешествие. Давай? Съездим куда-нибудь вместе нахвататься новых впечатлений?».
«А куда бы ты хотела?»
«Не знаю, куда угодно. Ну, скажем, на Филиппины».
«Только не на Филиппины. Я как-то был, не понравилось. Там духота, грязь, бедность. Такие себе впечатления. Слушай, Софья? А как насчет Карибских островов? Будем загорать в гамаках под пальмами, потягивая через трубочки коктейли из больших бокалов с бумажными зонтиками».
«Как скажешь, – снова рассмеялась Софья, – я готова. Карибы, так Карибы. Уже начинать собираться?».
«Я скажу, когда собираться. Дай-ка я тебя поцелую, подставь губы».
Софья послушно вытянула губы.
«А ты что, нигде не была? – спросил я у Софьи, – у тебя же богатые родители».
«В детстве была, но мало что помню. Потом училась без перерыва. Ну, знаешь, всякие курсы там, и репетиторы. Помимо пар. А после окончания университета почти перестала брать у родителей деньги. Хочу сама встать на ноги. Но эту квартиру и машину купил мне папа, от этого я не стала отказываться», – рассмеялась Софья.
«Ну и правильно. Неплохо. А про меня ты им что-нибудь рассказывала?».
«Только маме. Она говорит, что ты – несерьезный, пустоголовый, взбалмошный. Говорит, на тебя нельзя положиться, и я рискую растратить всю молодость в ожидании, пока ты, наконец, повзрослеешь».
«Во многом так и есть. Но это вскоре изменится, Софья, дай только время. Твои ожидания оправдаются, ты еще будешь мной гордиться».
Мы поужинали и пили вино до позднего вечера. Я увлеченно рассказывал Софье о своих планах.
«Читай газету каждую пятницу, – наказывал я ей, – там будут мои очень интересные статьи про затерянное поселение, с фотографиями поселенцев. Выстрою их в полукруг, и сам – в центре: загорелый, заматеревший, в распахнутой рубашке и с щетиной. А? И всем своим друзьям и коллегам про мои статьи тоже расскажи. За мной будут следить читатели, уж точно. Это затерянное поселение – золотая жила для журналиста. Если всё пойдет по плану (а всё пойдет по плану, я уверен), блестящее будущее мне обеспечено. Сделаю себе имя на этой поездке, прослыву отважным и талантливым журналистом, готовым на любые, самые смелые вылазки и опасные расследования. Смогу заявить о себе. Твои родители еще станут просить тебя взять мой автограф, вот увидишь».
Софья пила вино, кивала и то улыбалась, то смеялась, слушая мои фантазии. Я целовал ее после каждого предложения. Испытывал небывалый подъем, приятный мандраж. Адреналин, возбуждение, радужные мечты не давали мне заснуть почти всю ночь. А я не давал заснуть Софье.
«Да отстань ты, Филипп. Мне завтра рано вставать на работу», – слабо сопротивлялась Софья, хихикая и отпихивая меня к другому краю кровати.
«Ничего. Отоспишься завтра. Скучать по мне будешь?».
«Не буду, – смеялась Софья, – найду другого. Надежного. Который никогда не бросит меня, простуженную, на произвол судьбы».
«Ну, опять ты про свою простуду. Хватит уже жаловаться, забудь ты этот случай. Найдет она надежного. Да ты со скуки с ним сдохнешь. Будете вдвоем занудствовать. Скучища. То ли дело я, – веселый, находчивый, с харизмой. Другого такого ты не найдешь. Ты меня любишь».
«Вот и не забывай об этом, – сказала Софья, – любовь может пройти, если ее не ценить».
Мне стало смешно от того, как серьезно она это сказала. Моим смехом заразилась Софья и тоже расхохоталась.
Уже под утро мы заснули в обнимку.
Этот поворот фортуны я не собирался упускать. Допускал даже, что впоследствии буду делить жизнь на «до» и «после» этой судьбоносной встречи с охотником Станиславом с юга. Казалось, судьба мне улыбнулась, и жизнь пошла в гору.
«Более трехсот лет назад это поселение отрезало от внешнего мира в результате обвала. Никто и не думал, что кто-нибудь из жителей выжил. Но они выжили, и продолжают жить обособленно, в отрыве от цивилизации. Я узнал о них случайно, от охотника, заблудившегося в лесу. Взобравшись на гору, чтобы осмотреться и найти дорогу домой, охотник увидел поселение, окруженное скалами с трех сторон, и небольшой бухтой – с четвертой. Посмотрев в бинокль, охотник разглядел хижины и людей, собравшихся в кружок на побережье у бухты. И под большим секретом сообщил об этом автору этой статьи, намереваясь в скором времени вернуться и подойти к поселению поближе.
На современной карте этого поселения попросту нет, никто о них не слышал. Я поднял архивы и разыскал данные о деревне, которая считалась давно исчезнувшей с лица земли. С последнего упоминания о поселении прошло почти триста лет. В одной из первых в истории газет есть заметка, из которой становится понятно, что в результате обвала жителей этой деревни отрезало от города. Помочь им тогда не смогли, да и не пытались. Их сочли погибшими. Что же произошло с этими людьми? Как им удалось выжить в условиях полной изоляции? На каком этапе развития их общество? Наука? Медицина? Культура? Духовная жизнь? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете в следующих статьях. Я собираюсь отправиться к ним, провести в поселении несколько недель, и каждую пятницу присылать в редакцию добытую информацию и фотографии из жизни этих отважных и выносливых людей. Людей, долгое время обходившихся без социальной поддержки и продуктов научно-технического прогресса. Следите за новостями, только из нашей газеты вы сможете узнать подробности и новые факты о затерянном поселении».
