Czytaj książkę: «Королевство злодеев»

Посвящается всем, кто идет своей дорогой с открытым сердцем, отвагой и любовью.

1

Я не ожидала, что в темнице кто-то есть. Тремя этажами выше царило настоящее веселье, как и всегда после ежегодной встречи двух дворов. Я с вечера планировала, как мне улизнуть. До полудня в замке была напряженная атмосфера, все нервничали и готовились к возвращению моего дяди и неизбежному празднованию, которое всегда устраивали после его путешествий.

Я решила подождать, но мои планы испортил какой-то случайный уличный воришка, пойманный в темницу.

Спрятавшись в тени, я прислонилась к двери и раздумывала, как мне поступить. У меня в руках извивались детеныши, закутанные в толстую попону. К несчастью, их осталось всего трое: остальные из помета уже погибли к тому моменту, как я обнаружила их вчера на утренней прогулке.

Я помчалась со своей находкой обратно через лес, в лабиринт из розовых кустов. Шипы цеплялись за мое платье, оставляя на юбках прорехи. Я проигнорировала удивленные взгляды часовых, бродивших по территории и двору. А через несколько минут снова проигнорировала их, возвращаясь с припасами – хотя, возможно, они просто не обратили на меня внимания.

Никто не стал задавать мне вопросов и не последовал за мной в лес: стражи уже привыкли к моим вылазкам и чудачествам. Дядя не переставал повторять, что мне давно пора повзрослеть. И хотя я знала, что зерно, вода и одеяла пригодятся, я также понимала, что этого будет недостаточно. Выпал снег, и зима слишком быстро окутывала всё своим смертельно прекрасным покрывалом.

Пленник, наконец, пошевелился. Мои глаза чуть привыкли к темноте, и я увидела, что он сидит, прислонившись к стене и уронив голову на согнутые колени.

Этими узкими тюремными камерами обычно никто не пользовался. Я частенько бывала в подземелье и знала, что вора продержат здесь до возвращения дяди, чтобы тот решил судьбу преступника. Жизнь тех, кого ловили с поличным, всецело зависела от королевской семьи: преступников отправляли на службу – или на казнь, в зависимости от тяжести их злодеяний.

Я взглянула на пустую клетку напротив камеры заключенного. В углу все еще лежали одеяла и стояли небольшие миски с водой и зерном. Кем бы ни был этот вор, стража не обращала на него особого внимания.

Раздался тихий рык – похожий мог бы издать котенок, только этот звучал настойчивее. И это, наконец, привлекло внимание пленника.

Я шикнула на малыша, который пытался высунуть голову из одеяла, и отвернулась, когда пленник посмотрел в мою сторону.

– Пора спать, – прошептала я детенышам.

Мои шаги гулким эхом проносились по сырому подземелью: вместилищу железа, камня и призраков. Стража обязательно вернется проверить вора, и единственным вариантом для того, чтобы спрятать детенышей нарловов, оставались мои покои.

Нет, немыслимо. Едва ли я смогла бы спрятать хотя бы жука – спасибо вездесущим замковым слугам. Да и поздно было искать новое место. Теперь мне придется оставить малышей тут на ночь, а утром уже решать, что с ними делать.

– Посетитель? – вдруг спросил пленник густым хриплым голосом. – Или просто зевака?

Мои ноги приросли к полу, а позвоночник вытянулся в струну. Дерзко.

– Не твоего ума дело, вор.

– И с чего же ты решила, что я вор?

Опустившись на пол, я осторожно положила малышей на землю, быстро поймав одного, решившего уползти прочь.

– Ты в темнице, – я произнесла это так, словно он был слабоумным. – На твоем месте я бы помалкивала. Или умоляла богиню о пощаде.

Хотя он говорил тихим голосом, в каждом слове сквозило веселье.

– Звучит как угроза.

– Неудивительно, что ты здесь оказался, – пробормотала я, показывая нарловам миски с водой и зерном. – Глуп как пробка. – Только двое из детенышей заинтересовались, самый маленький из них закрыл глаза и свернулся на подстилке.

Вор засмеялся и проговорил:

– Я просто пошутил, огненная.

– Лучше молись, чтобы не умереть, а не валяй дурака!

Смешок за моей спиной заставил меня обернуться и сердито посмотреть на мужчину. Слова застыли на моих губах.

На меня уставились светящиеся глаза, будто из чистейшего золота, погруженного в мерцающий мед. Мужчина сощурился.

Потрясение и злость слегка отхлынули, я уловила идущий от мужчины аромат: герань, кора дуба с примесью сажи.

На его ногах были кожаные сапоги с острыми носами. Темно-сливовый плащ окутывал его, словно одеяло. Волосы цвета воронова крыла, доходящие до плеч, блестели в тусклом свете факела над дверью в соседнюю камеру, где я пыталась устроить малышей.

Волосы обычного воришки вряд ли блестели бы так.

Я замерла, увидев его лицо. Несмотря на то что оно было скрыто тенью, я увидела достаточно: эти глаза, суровый изгиб скул, твердый подбородок…

А что, если благодаря этому сиянию глаз он мог видеть в темноте?

Пришел мой черед задавать вопросы.

– Кто ты такой?

Что-то подсказывало мне, что никакой он не вор. Не в такой одежде и не с таким лицом. Это не говоря о его манерах и дерзком поведении.

Мой пульс чуть замедлился, но тут же снова пустился вскачь. Этот мужчина был родом не из Каллулы. Его аромат и цвет глаз выдавали в нем чужеземца.

Вместо ответа незнакомец хищно посмотрел на детеныша, который решил влезть на мои колени.

– Им нужна мать, – сказал он. – Ее тепло и молоко.

Своими словами он лишь больше расстроил меня, да к тому же уклонился от ответа. Прислонившись к каменной стене, я помогла малышу забраться ко мне на колени и потянулась за двумя другими.

– Я задала вопрос.

Густая бровь изогнулась.

– А ты, должно быть, принцесса.

– И что же меня выдало? – спросила я с сарказмом, проводя пальцем между кожистыми остроконечными ушами спящего нарлова.

Создание уткнулось мне в руку, щекоча запястье мягкой черной шерсткой, которая окружала нос, напоминавший пятачок.

– Нужно быть невероятно смелой или принадлежать к королевской семье, чтобы притащить в замок Каллулы запретных существ. – Он помедлил, потом сказал: – Меня зовут Кольвин.

Кровь застыла в моих жилах, и я медленно посмотрела ему в глаза.

– Как принц Кольвин?

Луна и звезды! Не может быть! Чтобы принц Неблагого двора был пленником здесь или где-либо еще…

Он коротко кивнул.

– Но… – Я тряхнула головой, скорее, сбитая с толку, чем испуганная. – Почему?

Каллула и Эльдорн многие тысячелетия жили в мире друг с другом. Пленить члена королевской семьи означало развязать войну – неслыханная глупость.

Пленить и посадить в темницу принца Эльдорна было просто смертным приговором.

Мой дядя слыл безжалостным человеком и ужасным эгоистом, но он не был дураком. Так что же произошло, луна его разрази?

– Я сам до конца не понимаю, как так вышло, – сказал, наконец, принц. – Но мне велели вести себя прилично и оставаться здесь, пока не будет заключено некое соглашение.

– В отношении чего?

Его губы изогнулись в улыбке, глаза засияли, встретив мой взгляд.

– Меня.

Я сглотнула ком в горле и отвернулась.

Должно быть, на то имелись свои причины. Возможно, королевство Эльдорн задолжало нашему, и как только долг будет уплачен, принца освободят. Я мало что смыслила в политике, несмотря на то, как настойчиво мой дядя пытался заставить меня обучаться этому искусству: в конце концов, мое будущее было связано с ним. Но, учитывая мир между двумя королевствами Гвиторна, который длился уже так долго, он редко вмешивался, если только не вынуждали обстоятельства.

Принц буквально прожигал меня взглядом, пока все эти мысли крутились в моей голове.

– Почему-то мне кажется, что ты многое недоговариваешь.

– Потому что у тебя хорошее чутье, – сказал он вкрадчиво и тихо.

Я ощетинилась и задрожала, сопротивляясь желанию посмотреть на него. Обманщики все они. И все умели так елейно говорить. Возможно, он просто хотел соблазнить меня, чтобы вырваться на волю.

Слухи о принце Неблагого двора достигали самых отдаленных уголков Гвиторна. Говорили, что он якобы укладывал в свою постель по две девушки за раз и что в свои двадцать три года он уже имел огромный гарем любовниц.

Я не знала, правдивы ли эти слухи, хотя кое-что точно было правдой. Со всех сторон только и повторяли, что принц пропадал по несколько дней, предаваясь плотским утехам, охотился на нарушителей границ в своем кошмарном королевстве или отправлялся с Дикой Охотой в земли смертных через Кристальное Море торговать.

Но чаще всего сплетничали о том, что принц Кольвин из Эльдорна владел магией всепоглощающего огня такой силы, что мог с ее помощью испепелять целые леса.

Возможно, именно это он и сделал. А это было в высшей степени незаконно, не говоря уж о том, что абсолютно аморально, настолько, что ни одному из нас не дано было постичь причин такого поступка, и у его матери попросту не было выбора. Королеве пришлось его отдать.

Однажды я подслушала сплетни Сильваны и Орлы, и тогда тетушка рассказала мне, что мать Кольвина души в нем не чаяла. Она позволяла ему все, чего он желал. Глаза тети Мирры при этом сверкали: очевидно, она намекала, что осведомлена о моих похождениях в свободное время.

В узкой камере раздавался тихий звук капель. Этот принц определенно знал, почему оказался здесь. Любопытство терзало мой разум острыми когтями, и я, не выдержав, спросила:

– Ты кого-то убил?

– За последнее время нет. – Он сказал это так быстро и решительно, что я поверила ему. Даже если мне не следовало этого делать.

– Их мать мертва, – сказала я, чтобы развеять повисшую тишину. – От нее ничего не осталось, разве что пара капель на снегу. Скорее всего, охотники.

Наверное, ее шкуру уже продали на черном рынке.

Принц тихо выругался.

– Они не могли этого сделать. Родина нарловов – Эльдорн.

– Тогда, принц, возможно, тебе стоит напомнить им, что не надо слишком далеко отходить от дома. – Он должен был знать, что все, касающееся нарушения границ и угрозы чужой территории, было честной игрой. Какой бы несправедливой она порой ни казалась. – Наверное, и многие наши создания встречают ту же участь в ваших землях. Правила есть правила, вне зависимости от того, кто и как их понимает.

И вновь между нами повисла тишина. Я знала, что он наблюдал за моими движениями, пока я сворачивала одеяла и укладывала возле «гнезда».

– Но ты ведь их не понимаешь, не так ли, Фия?

От того, как он произнес мое имя, в животе что-то перевернулось. Наверное, виною всему то, что я почти ничего не съела за ужином. С этими мыслями я бережно уложила нарловов в их постель.

– Я прекрасно их понимаю, – с ухмылкой сказала я. – И знаю, как их обойти.

Губы принца изогнулись в улыбке, взгляд был прикован ко мне. Наконец, принц посмотрел на постель для зверей, которую я соорудила. Мои щеки зарделись – хорошо, что здесь было недостаточно света, так что, может, он ничего не заметил.

– Я присмотрю за ними.

– Полагаю, что твое расписание довольно предсказуемо. – Я не хотела оставлять зверей, но знала, что иначе никак, ведь кто-нибудь может заметить мое отсутствие. – Но что ты можешь сделать, если с ними что-то случится? – тихо проговорила я.

Какой бы страшной магией он ни обладал, вряд ли он на многое способен, сидя за толстой железной решеткой.

Принц ответил не сразу. Его слова прозвучали мягко, будто он знал, что я боюсь услышать, и хотел просто утешить меня.

– Мы оба ничего не можем сделать. Они либо выживут – либо нет.

Мои глаза наполнились слезами. Опустив взгляд на нарловов, я кивнула. Было уже поздно. Большинство обитателей замка захмелели или уснули, поэтому я подошла к лестнице, которая должна была вывести меня из темницы.

– Дверь наверху лестницы будут охранять всю ночь, – тихо сказал мне принц. – Они уходят, только когда приходит смена караула.

Я поняла, что мне снова придется идти через заброшенные сады, и тяжело вздохнула. Потом я зайду через кухню и, качаясь, пройду дальше, притворяясь пьяной, на случай если вдруг кого-то встречу. Я уже много раз так делала и обрела сноровку.

Тяжелая и неподатливая от редкого использования дверь приоткрылась, выпуская меня на ступеньки, покрытые плющом и мхом и спрятанные за разросшейся живой изгородью.

– Расскажешь хотя бы одной живой душе про нарловов, принц, и казнь покажется тебе спасением.

Тишина.

Когда я уже собиралась закрыть дверь, он произнес своим глубоким голосом, наполненным смехом:

– Не забудь принести им говяжий или куриный бульон.

2

– И где ты пропадала, луна тебя раздери?

Проклятье!

Регин.

Я по-быстрому спрятала чашу с бульоном за отколотой статуей Пегаса и сделала вид, что проверяю туфлю.

– Ой, привет.

– Привет? – озадаченно спросил Регин.

Я поднялась, приглаживая перепачканные юбки цвета слоновой кости, которые были безнадежно испорчены, хотя я проснулась и оделась всего час назад. Что ж, очень в моем духе, к огорчению моей тетушки и швеи. Регин внимательно всмотрелся в мое лицо.

– С тобой все хорошо?

– С каких это пор приветствие является преступлением?

Я прошла мимо, не в силах встретиться взглядом с его сине-зелеными глазами. Мне нужно было отвязаться от него, а потом вернуться за бульоном. Мы с Регином дружили с самых малых лет. Я могла бы ему довериться, но чутье подсказывало не быть сейчас столь опрометчивой.

– С тех самых, что ты никогда этого не делаешь. – Он догнал меня. – Нет, правда, что с тобой такое?

– Со мной все в порядке, – сказала я, притворно усмехнувшись.

– Тогда почему ты себя так странно ведешь? – Он повел носом. – Почему от тебя несет тухлятиной?

Я бы рассмеялась, но в последнее время я стала замечать за собой, что задерживаю на нем взгляд дольше обычного, представляя немного больше, чем положено друзьям. Поэтому в мои слова просочился сарказм:

– Спасибо, Регин. Всегда рада стараться.

– Минутку, Фи. – Он схватил меня за руку. – Ладно, я перестану совать нос не в свое дело.

Я мельком посмотрела на Регина, желая обхватить его ладонь. Чуть шевельнула пальцами.

Он сверкнул улыбкой, сведя на переносице светлые брови.

– Но сначала скажи мне, где пропадала прошлой ночью. Я думал, мы снова понаблюдаем, как конюхи перепрыгивают через забор.

Это было невероятно увлекательное занятие, учитывая, как сильно они иногда напивались. Но сейчас меня ждали в другом месте, и от этого я нервничала все больше.

– Регин, мы больше не дети.

– Именно поэтому я надеялся, что потом мы смогли бы провести время иначе, – поспешил сказать он и сглотнул. – Но ты так и не пришла.

Пытаясь осознать, имел ли он в виду то, чего я так страшилась и на что надеялась, я ошарашенно уставилась на него.

– Я… ну…

Регин привлек меня к себе, завел прядь волос мне за ухо, касаясь шершавыми пальцами моей кожи.

– Встретимся позже?

Я заморгала, не веря, что это в самом деле происходит – пытаясь понять, что именно происходит. Он усмехнулся и провел пальцем от моей пылающей щеки до линии губ, едва не касаясь их.

– Приму это за согласие.

Он ушел прежде, чем я вновь обрела дар речи и смогла бы что-то ответить.

Я потрясенно следила за тем, как он идет по коридору к потайному выходу между двумя гостиными. Поскольку он был сыном капитана гвардии, мой дом он знал как свой собственный. Вдруг всколыхнулись воспоминания, хранимые этими стенами из песчаника, грозя захлестнуть меня, словно подводя к какому-то итогу, судьбе, которая…

Могла навсегда разрушить нашу дружбу.

Я вспомнила про бульон и помчалась обратно.

Пленный принц уже не спал и наблюдал за тем, как возятся и фыркают нарловы на полу своей камеры.

– Вряд ли тот сонный детеныш выживет.

Мое сердце подпрыгнуло, но я подавила страх и резко сказала:

– Это мы еще посмотрим.

Я открыла дверь, которую не стала запирать.

Двое подвижных малышей не тратили времени даром: они тут же обнаружили миску с бульоном и забрались в нее.

– Здесь не надо купаться. – Я засмеялась и вытащила их, но сдалась, когда стало ясно, что они все равно сделают по-своему.

Принц, к моему сожалению, оказался прав. Оставшийся нарлов все еще лежал на подстилке, свернувшись в клубок.

– Возможно, ему просто нужны отдых и тепло, которого он лишился.

– Или же для него это стало последней каплей. Они обитают в пещерах и греются в сумке матери, пока не перерастают ее.

– Тогда нужны еще одеяла, – выпалила я, не понимая, почему никак не сдамся. Природа все равно возьмет свое. Я подняла больного нарлова и переложила его ближе к миске. Взгляд принца царапал мне спину, словно колючая изгородь.

Его голос, его осязаемое присутствие, самодовольный взгляд, который он устремлял на меня…

Меня мутило от одного этого взгляда или вздоха. Принц словно был ядом.

Он пытался заигрывать со мной, но это не работало. По крайней мере, не полностью – наверное, из-за железной решетки, которая, похоже, ослабляла его чары.

Как я и боялась, нарлов не притронулся к еде. К счастью, Кольвин оставил свои мысли при себе, когда я опустила палец в миску и легонько коснулась им носа малыша. Тот фыркнул, извиваясь у меня на ладони. Потом прильнул к моему пальцу.

Я капнула бульон ему в рот и улыбнулась, когда детеныш слизнул его, затем нахмурилась, когда он стал покусывать мой палец и сворачиваться у меня на руке.

Несколько минут я сидела и гладила его по спинке, желая, чтобы этот кроличий хвостик дернулся, а маленькое создание как-нибудь зашевелилось.

– Отдохни, – прошептала я и вернула его на подстилку.

Тихий визг и рычание заставили меня вытащить двух детенышей из опустевшей миски. От прилива сил они заерзали с удвоенной силой, совершенно перепачкавшись в бульоне. Один сполз по моей руке на пол в поиске новой еды, но нашел лишь зерно и воду.

– Можно мне? – спросил принц, о котором я практически забыла. Я повернулась и встала на колени.

Он протянул руку сквозь решетку.

Я уставилась на его ладонь, потом на создание в моих руках. Если бы принц хотел причинить им вред, то вряд ли бы расстроился из-за их матери. Он не стал бы подсказывать мне принести бульон, что, очевидно, пошло детенышам на пользу.

По крайней мере, двум из них.

Я осторожно поднялась на ноги и отнесла нарлова к камере принца.

Наши руки соприкоснулись, когда я положила детеныша на его большую ладонь, в которой малыш полностью уместился. Потом принц обхватил детеныша и прижал к груди.

– Я уже давно не видел нарловов.

Я вытерла руки о юбки и посмотрела на другого малыша, который снова отполз к подстилке.

– Полагаю, ты был слишком занят, устраивая беспорядок, который привел тебя в темницу.

Принц не обратил внимания на мое колкое замечание.

– В западных лесах высокая влажность, они не так заселены нашим народом, и там нарловы могут свободно размножаться и расти. – Кольвин поднес малыша к лицу, проведя длинным пальцем по мягкой шерсти, когда малыш воспротивился. – Это мальчик.

Я задержала на принце удивленный взгляд. Заметила, с какой нежностью он гладил спину и голову малыша, как заострялись его скулы, когда он улыбался, видя, что нарлов грыз его палец.

Смех принца напоминал мелодию, рожденную в его груди, глубокую и сияющую, как его глаза. Ничего подобного я еще не слышала.

Его улыбка померкла. Он посмотрел на меня, и я заметила капельку засохшей крови над его верхней губой, прежде чем быстро отвела взгляд.

– Кто-то приходил утром?

– Да, но ненадолго.

Я закрыла глаза, зная, что глупо оставлять детенышей здесь и дальше.

– Тогда я найду для них новое место. Чудо, что их не заметили.

– Я прикрыл их.

– Как ты это сделал? – спросила я, повернувшись к принцу.

Повинуясь щелчку его пальцев, тени стянулись из углов его камеры, прилипая к ладони, как ожившая тьма.

Я моргнула, потом еще раз. Я видела разные удивительные вещи, созданные магией этих мест, но это…

Неблагой двор часто считали слишком опасным, и я могла понять, почему.

– Железные решетки должны удерживать твою магию.

Однако я даже обрадовалась.

– Тени и так живут здесь, огненная. Я всего лишь их оживляю.

Я взглянула на его верхнюю губу.

– И поэтому у тебя идет кровь из носа.

Он медленно кивнул, длинные ресницы дрогнули, когда он внимательно посмотрел на мои юбки и легонько усмехнулся.

Какое мне дело. Пусть считает меня посмешищем, сколько ему влезет. Не он первый – не он последний.

– И каково это? – спросила я, забирая малыша. – Иметь способности.

Он сжал мою ладонь, и я затаила дыхание, зная, что он сделал это намеренно. И вновь его голос наполнился весельем.

– И среди ваших людей тоже такое случается.

Я фыркнула и понесла нарлова к другим детенышам.

– Вряд ли можно назвать даром умение выращивать цветы и урожай.

– Не соглашусь.

Оглянувшись на принца и увидев его серьезный взгляд, я поняла, что он не шутил.

– Я даже этого не могу. – Присев рядом с горой одеял, я прокашлялась и расправила юбки на коленях. – Пожалуй, к лучшему. Хотя порой мне немного жаль, что я ничего не умею. Хотелось бы быть способной на большее.

Я долгие годы старалась не сетовать на судьбу. Пыталась игнорировать странное чувство утраты того, чего я даже не знала. В душу прокрадывалась зависть, когда при мне дядя или мои сверстники заставляли лозы расти, подобно гигантским змеям, или растапливали сугроб одним прикосновением.

Губы принца изогнулись в улыбке.

– Как, например, спасать обреченных на гибель существ?

– Для этого мне магия не нужна, – сказала я. – Но тем, в чьих жилах течет благородная кровь, нельзя скрывать свои способности, когда их можно применить.

– Дар и проклятье, – пробормотал принц. – Иметь в своих венах каплю королевской крови.

Я хмуро глянула на него.

Дверь наверху лестницы со стоном отворилась, и я испуганно замерла. Кольвин щелкнул пальцами и распахнул глаза.

– Прочь, – шевельнул он губами.

Я подскочила и побежала. Дверь, которая вела в сады, уступчиво отворилась безо всякого шума, и я прыгнула на нижнюю ступеньку, ведущую наружу. Листва и грязь прилипли к моим ладоням, когда я прижалась к камню и притаилась, выжидательно прислушиваясь.

– Давай, выходи, прекрасный принц, и не вздумай шутить, или мой приятель Пелдон зарежет тебя, как и полагается поступать с такими тварями.

Шуршание подошв. Скрежет металла по камню.

– Помой его, – прошипел Пелдон, после чего снова последовало шуршание и всплеск воды.

Смех. Шуршание. Я сощурилась, пытаясь понять, что они делали. Прижала ухо к двери, но мало что услышала. Я ждала, каждый мускул моего тела напрягся, ведь я приготовилась действовать. Но что я могла? Раскрыть себя – и нарловов? Притвориться, что я проверяла принца?

Нет. Мне следовало поверить, что Кольвин спрячет малышей и позаботится о себе. Я все же спустилась на ступеньку и принялась ждать. Вздрогнула, когда услышала ругательства Кольвина и смех охранников.

Через несколько минут они ушли, и я заставила себя поступить так же. Я уже опаздывала на занятия рукоделием с тетушкой, где она обычно лишь поедала сладости и сплетничала, пока я колола пальцы иглой и портила наряды, которые мне следовало создавать.

Я не знала, зачем мне вообще могли пригодиться такие навыки. Будучи принцессой, я могла прибегнуть к услугам любой швеи.

Тетушка Мирра называла это «еще одной утомительной семейной традицией».

Большинство мужчин и женщин нашей семейной ветви могли что-то чинить или создавать. Я долгие часы сидела в душном классе, размышляя, является ли отсутствие талантов последствием того, что моя мать умерла, когда я была совсем юной.

Регин сказал, что это нелепая старая байка.

Тетушка Мирра делала задумчивый вид и тыкала в мою сторону мундштуком, приговаривая:

– Может, тебя ждет что-то большее.

Тем вечером я отложила книгу, когда в дверь постучали.

– Принцесса Фия? – позвал меня стюард, Гленн. – Вы забыли про ужин. – Он что-то пробормотал, прекрасно зная, что я все слышу. – Снова.

– Прости, – через силу проговорила я, когда он открыл дверь. – Я скоро спущусь.

– Нет необходимости, – сказал он, медленно направляясь с подносом к столу. По крайней мере, у меня было еще время, чтобы отметить страницу и перевернуть книгу титульной стороной вниз, положив ее на тумбочку. – Ваш дядя сейчас занят важными делами, он беседует с капитаном в кабинете, а тетушка уже отужинала, поэтому вы можете поесть и здесь.

Комнату наполнил аромат печеного картофеля, тушеных бобов и свинины, когда он дрожащей рукой приоткрыл крышку. Он никогда не говорил, сколько ему на самом деле лет, но ходили слухи, что Гленну перевалило за тысячу.

Если бы я предложила помощь, то лишь оскорбила бы его, поэтому я подложила под себя руки и стала ждать, когда он закончит возиться со столовыми приборами и водой.

– Благодарю.

Гленн кивнул и пошаркал к двери.

– А, и вас чуть ранее искал господин Регин.

Вот же засада! Будь неладна луна!

Должно быть, он приходил, когда я рылась в запретных архивах в подвале под библиотекой в поисках книги о существах Неблагого двора.

Дверь захлопнулась, и я накинулась на еду. В животе предательски заурчало. Искать Регина было уже слишком поздно, ведь он, скорее всего, отправился домой после тренировки. Я проглотила кусок и отодвинула тюлевую занавеску, которая прикрывала круглое оконце за столом.

Ниже по склону, вдоль реки, выгнувшейся полумесяцем, тянулся город – Каллула. Регин всегда называл его лодкой.

С гор, которые возвышались за замком, спускались сапфировые воды реки, пронизывая деревушки и леса. В одной из таких деревень приютилось небольшое поместье, окруженное полями и лесами. Я не видела его из-за покачивающихся деревьев и лоскутного одеяла крыш хижин, домов и других построек – но точно знала, что оно там.

Мне нужно было увидеться с Регином. Иначе он подумал бы, что со мной что-то не так. По крайней мере, больше обычного. Я с теплом вспомнила, как тайком бросала камушки в окно его спальни. С последней вылазки прошло так много времени.

Я надеялась, что он улыбнется и забудет о встрече, на которую я не пришла.

А может, я бы даже осмелилась на поцелуй…

Я бы ни за что не призналась ни ему, ни кому-то другому, что уже давно отчаянно желала поцеловать его.

Чем больше я об этом думала, тем сильнее сжимался мой желудок. Но в моих мыслях вдруг вспыхнули сияющие золотом глаза. Я опустила вилку и опустошила стакан воды.

Так, нужно проверить нарловов. Как они там?

Возможно, мне стоит переодеться, подумала я, стирая подливу с лифа платья, но лишь пожала плечами. Регин видел меня выпачканной в грязи с головы до ног. И видел, как меня стошнило после того, как йилген – дикорастущий цветок, которым украшали праздники, – плюнул мне прямо в лицо, а я не могла вздохнуть из-за сверкающей пыльцы и лепестков. Регин даже был рядом в утро моих первых кровей, когда мы были в походе. Правда, Регин отреагировал не слишком стойко: он побледнел и побежал за моей тетушкой, вместо того чтобы отправить кого-то еще из мужчин.

Возле двери я остановилась и посмотрела на книгу, которую оставила на тумбочке. Вернулась назад и спрятала ее между половицами под кроватью. Моя небрежность или любопытство слуг не помешают моему новому плану по спасению существ.

Когда я поднялась и отряхнула руки, то заметила сияние: лунный свет, сочившийся сквозь окно, скользнул по столовому серебру. Луна всегда давала хорошие подсказки, и я решила прихватить с собой остатки ужина.

Коридор за пределами моих покоев погрузился в тишину.

В этом крыле третьего этажа я обитала одна. Довольно быстро я научилась ценить уединение, а не жаловаться на бесконечное одиночество. Покои дяди и тети располагались в противоположном крыле, отделенные от меня центральной лестницей замка. Они спали в отдельных комнатах, но между ними был проход, и тетушка Мирра любила держать эту дверь на замке.

Порой, чтобы остаться незамеченной, я пользовалась лестницей прислуги, которая находилась на некотором расстоянии от моих покоев. Но сегодня вечером я бы лучше рискнула встретиться с тетушкой или дядей, чем столкнулась бы с праздными сплетниками и сплетницами.

Роскошные двери в покои короля были широко распахнуты, значит, сейчас он разговаривал с Карном. Я поморщилась при мысли о вечно хмуром отце Регина, но тут же улыбнулась, торопливо идя по лазурному ковру, покрывавшему каменные ступеньки. Меня никто не заметил.

На втором этаже кипела жизнь: все готовились к следующему дню, но были слишком заняты веселыми беседами, чтобы обратить внимание на меня.

На первом этаже мое везение иссякло.

Я сдержала проклятье, практически врезавшись в свою тетушку.

– Твою ж луну, Фифи! Сколько тебе можно повторять! – Проведя ладонью по оборкам на лифе своего бежевого ночного платья, Мирра глянула на открытую бутылку с выпивкой в своей руке. – Тебе стоит внимательнее смотреть, куда ты идешь. Никогда не знаешь, кого обвинят в краже уникальной бутылки виски из гостевой спальни какого-нибудь развратного лорда.

Я закусила губу и так сильно прижала тарелку к животу, что стало больно.

– Конечно.

Мирра убрала золотистый локон со щеки и внимательно посмотрела на остатки моего ужина.

– Не помогай прислуге, иначе они смешают тебя с грязью. Давай сюда. – Она указала на тарелку. – У меня как раз тут немного с собой на сон грядущий. Кстати, я слышала, что ученица повара, которую недавно нанял Адон, пробует делать заговоры.

«Немного на сон грядущий» означало целую бутылку. Но я не могла винить тетю. Моя мать была ее сестрой и единственной настоящей подругой. Дядя вечно был занят нескончаемыми придворными вопросами и не слишком интересовался тем, чем занимала себя его жена.

– Я за добавкой, – неуверенно сказала я и поспешила по коридору до двери, которая привела бы меня к кухне этажом ниже.

Визгливый голос Мирры преследовал меня даже тогда, когда дверь закрылась.

– Ты совсем не умеешь врать, Фифи!

Она единственная могла меня так называть. Отчасти потому, что я никак не могла на нее повлиять. А отчасти потому, что никому другому это и в голову не приходило.

Я прошла по узкому коридору мимо кухонь и вышла в сумерки, потом остановилась за железной дверью. Тут я выжидательно прислушалась, не в силах понять, заступила ли охрана на ночное дежурство.

Обогнув каменную стену, я сорвала ключи с крючка. Дверь отворилась с металлическим лязгом, который разнесся эхом. Я вздрогнула, надеясь, что никто на кухне этого не слышал.

Тишина.

Улыбнувшись, я повесила ключи на место и пробежала в коридор прежде, чем захлопнулись тяжелые двери. Каменная лестница будто вырастала из земли, и я шагнула на узкие скользкие ступеньки. По обе стороны от входа в подземелье горели факелы, проливая немного драгоценного света и указывая путь, пока глаза привыкали к темноте.

– Вот она и вернулась, – вальяжно проговорил принц. Для пленника с неопределенным будущим он вовсе не казался удрученным. Он перевел сияющий взгляд со сцепленных в замок ладоней, лежавших на коленях, на меня. – Жаль, что лишь ради нарловов.

– Лесть тебе не поможет, принц.

– Кто говорит, что это лесть?

Стараясь не обращать внимания на его игривую интонацию, я открыла камеру с нарловами.