Czytaj książkę: «Гостевая избушка ведьмы»
Пролог
Еще прохладная майская ночь потихоньку уступала свои права свежему утру. Солнце нехотя пряталось за макушками деревьев, лениво протягивая свои теплые лучи по земле, не давая росе надолго задерживаться.
Но в лесу не было тихо, как это обычно бывает рано утром. Сильные порывы ветра, собравшиеся в густой белый туман, метались по лесу, неся за собой устрашающие звуки: плач, рев и крик. Натыкаясь на деревья, туман, словно ударившаяся о стекло птица, взвизгивал, злился, потом резко разворачивался и мчался в другую сторону.
Нахохлившийся ворон спал на ветке мощной березы около старенькой двухэтажной избушки. Эти порывы нисколько не мешали ему видеть сны: туман огибал избушку, боясь приближаться в ее сторону.
Вдруг послышались осторожные, едва уловимые шаги. Ворон встрепенулся, открыл глаза и прислушался. Об этих шагах знал только острый слух черной птицы, остальные не могли уловить столь незаметные звуки.
Расправив крылья, ворон взмыл над макушками деревьев, устремившись в самое небо, облетел весь лес и уселся на крайнее дерево, откуда открывался вид на поле и деревню, видневшуюся из-за холма.
Прищурив глаза, птица внимательно всмотрелась вдаль. Ничего не было видно, однако ворон удовлетворительно каркнул, сорвался вниз с дерева и взмыл ввысь уже у самой земли.
Подлетев ближе к избушке, птица начала снижать высоту, ударилась о покрытую росой траву. Поднялся столб перьев, и вот уже высокий черноволосый паренек уверенно зашагал по дорожке.
Что-то наверху заинтересовало его, он поднял голову: с ветки сосны белоснежная сова внимательно наблюдала за ним, прищурив свои круглые черные глазки.
«Странно, полярные совы не водятся в наших лесах», – подумал парень, когда птица скрылась в лесной чаще. Он поднялся на скрипучее крыльцо избушки, толкнул тяжелую деревянную дверь и скрылся внутри.
Через пару минут на втором этаже зажегся свет, послышались шаги, и высокая ловкая старушка в цветной шали вынырнула наружу. Она посмотрела на небо: месяц уже передал свой пост солнцу и начал спускаться вниз.
«Оба светила видны, самое время», – подумала старушка. Она укуталась в свою шаль, зажгла над входом фонарь, далеко осветивший тропинку, и скрылась за дверью.
Глава 1
– Дана, поднимайся, наконец! – в который раз крикнула мама. – Надеюсь, ты до ночи готовилась к контрольным, – крикнула напоследок она и хлопнула дверью в комнату.
Я медленно села на кровати и посмотрела в окно: на улице уже было светло. Слышался рев торопящихся, гудящих машин, поднимающих с дороги только осевшую пыль. Новостройка напротив нашего дома скрывала видневшийся когда-то и такой любимый розово-сиреневый рассвет, исходивший от торопящегося на свой пост солнца.
Я сползла с кровати на пол вместе с одеялом и просидела так еще минут десять, смотря в одну точку.
– Дочь, уже половина восьмого, опаздываешь ведь, – на этот раз уже папа торопил меня. – Десятый класс, на днях контрольные, а ты так безответственно относишься к учебе… – папа покачал головой и ушел на работу. Видимо, мама заставила поговорить со мной. Сам он не особо цеплялся к моим оценкам. «Ну, двойка и двойка», – обычно отвечал он. Хотя с недавнего времени я стала круглой отличницей, и совсем забыла, что значит получить неуд.
Я поправила взъерошенные волосы, поднялась с пола, скинула одеяло на кровать и открыла шкаф: джинсы и футболка – все по классике. Взяв рюкзак и приготовленный для меня бутерброд, вышла из дома и не спеша побрела в сторону школы по уже давно знакомой и изрядно надоевшей дороге.
Шумные компании обгоняли меня и спешили к первому уроку, обсуждая планы на вечер, грядущие контрольные и поездки на приближающиеся летние каникулы. А я брела на каторгу в привычном гордом одиночестве.
Зашла в школу, села за свою «любимую» первую парту, когда назойливо брякнул звонок, и уставилась в окно под монотонную речь учителя. День потянулся безнадежно медленно и неторопливо.
***
– Напоминаю, что завтра последний день для сдачи анкет, – пролепетала в который раз классная руководительница. – Хорошенько подумайте и напишите университет и специальность, на которую планируете поступать.
«Ну вот, на одну проблему сегодня больше. Как будто возможно в семнадцать лет понять, чем будешь заниматься остаток жизни… ». К таким вопросам я подхожу просто: пишу первое, что придет в голову. Кто вообще это будет читать?
– Ах да, не забудьте получить подпись родителей, – добила учительница и вдребезги разрушила мой гениальный план. – Также напоминаю, что завтра начинаются переходные контрольные работы. Сделайте одолжение и хотя бы учебники откройте! – окончательно «порадовала» учительница под гул негодования учеников.
«Интересно, она умеет говорить хоть что-то приятное?» – подумала я.
– Куда поступать будешь? – послышался голос сзади. Можно было подумать, что обращаются ко мне, но я давно привыкла быть для всех незаметной. Я не было изгоем. Меня не травили, не издевались, а просто не замечали, будто меня и нет. Иногда казалось, что было бы намного легче, если бы кто-нибудь ударил или обозвал, проявил хоть такое внимание.
– На юридический в Академию. У мамы есть знакомый на кафедре, она с ним уже договорилась о моем поступлении, – послышался ответ сзади.
– Везет тебе, а я на педагогический планирую. Баллы там невысокие, да и детей я люблю.
– На сегодня можете быть свободны, – после этих слов все дружной гурьбой потянулись из кабинета и разбежались по своим делам.
Я же дошла до ближайшего парка, села на лавочку и стала наблюдать за спешащими прохожими. Уверенность, что каждый из них знал, чего хочет от жизни, не покидала меня. Не просто они бежали куда-то. Хотелось остановить кого-нибудь и спросить, как можно понять свое предназначение?
Я просидела так около часа и, не зная, как еще убить время, пришла домой и завалилась спать.
***
Проснулась я, когда на улице уже стемнело, а родители вернулись с работы домой и смотрели в гостиной телевизор.
– Мам, пап, привет. Можете подписать анкету?
– Что за анкета? – устало спросила мама.
– Про поступление, – ответила я.
– И куда же наша отличница хочет поступить, – папа подмигнул мне и взял протянутый листок. – Но здесь пусто!
– Да, я пока не знаю, куда хочу поступить. Завтра напишу первое, что придет на ум. Все равно это просто формальности.
– Дана! Ты меня разочаровываешь! – воскликнула мама. – Разве можно так безответственно подходить к вопросам об учебе! Да и ты не маленькая, чтобы не знать, куда поступать!
– Правда не знаю! – возмутилась я.
– Медицина, юриспруденция, лингвистика, программирование… Нужно выбирать перспективные профессии. Если будешь хорошо зарабатывать, и нелюбимая работа станет любимой, – строго ответила мама.
– Как можно всю жизнь заниматься тем, что не приносит тебе удовольствие, – изумилась я.
– Легко! То, что приносит тебе деньги, не может не понравится, – совершенно искренне ответила мама.
– Подумай хорошенько, у тебя склонности к гуманитарным наукам, – попытался разрядить обстановку папа. – Как насчет изучения языков?
– Может… – пробормотала я.
– Тогда впишем лингвистику, – не успела я возразить, как мама взяла листок и заполнила анкету за меня. – С начала июня начнется лагерь для подготовки к олимпиадам. Учительница сказала, что у тебя есть все шансы победить. И красный аттестат баллов добавит.
– Но я не хочу в лагерь, – пробормотала я.
– Прекрати так себя вести! – перешла на крик мама. – Было только одно бесплатное место, и его отдали тебе. Нужно обязательно оправдать надежды и усердно готовиться к олимпиадам.
– Могут отдать это место другому. Я не хочу провести еще целый месяц среди своих одноклассников. Они мне ужасно надоели!
– У тебя плохие отношения с одноклассниками? – удивился папа. – Почему?!
Я хотела поделиться с родителями своими проблемами, рассказать о том, что в школе меня никто не замечает. О том, как одиноко мне каждый день, что никто не зовет меня погулять после занятий, и я просто сплю, чтобы не думать об этом. Рассказать, как тяжело быть незаметной для всех и не делать ничего полезного для этого мира. И как больно осознавать, что я просто существую, трачу свое время впустую. Но я почему-то не могла сказать и прятала этот вырывающийся крик в глубине своей души, чтобы никто не смог найти его.
– Если одноклассники мешают тебе учиться, можем перевестись в другую школу. Сейчас нельзя отвлекаться на глупости.
– Удобный способ жить! – ухмыльнулась я. – Сбежать от проблемы, думая, что она исчезнет.
– Олеся, мне не нравится твой тон!
– Делайте, что хотите, – я махнула рукой. – Другая школа, города, да хоть страна. Я не знаю, что хочу делать в этой жизни. Не умею находить общий язык с ровесниками. Сбегу в другое место, и ничего не поменяется. Хотя сбежать сейчас самый подходящий вариант. Куда-нибудь подальше, где нет людей.
– Да ты с ума сошла! – воскликнула мама. – Ну, ничего, покажем тебя психологу, и через пару недель все вернется на круги своя.
Я громко засмеялась. Родители в недоумении уставились не меня. А я почувствовала себя настоящим психопатом.
– Дочь, ты чего? – испугался папа.
– Вернется на круги своя? Да я всегда была такой! Знала все учебники наизусть, но ничего о себе! Такой вот обман получался!
– Перестань ерничать! – одернула меня мама. – Сейчас запишу тебя к хорошему врачу, к июню оправишься и пойдешь в лагерь.
– Нет… Я не собираюсь в лагерь и тем более к психологу, который удачно вправит мне мозги и запрограммирует учиться до потери сознания. Я просто хочу уехать куда-нибудь далеко, где нет людей.
– С тобой с ума сойти можно! – вспыхнула мама. – Хочешь сбежать, как твоя сумасшедшая бабуля?
– Именно так! Отличную идею ты мне подсказала!
– Отлично! Езжай к выжившей из ума старухе и живи с ней в деревне без связи и интернета! Ты и дня там не продержишься! – Мама вконец вышла из себя, подскочила с дивана и вышла из комнаты.
– Олеся, ты крайне разочаровываешь нас с мамой… – папа покачал головой. – Но если ты так устала, стоит съездить ненадолго, пожить на природе, развеяться и вернуться с новыми силами за учебу. Поезжай, как закончатся контрольные.
Я вернулась в комнату, мысли путались в голове. Зачем мне вздумалось сказать, что уеду в лес к сумасшедшей старухе, ведь я совершенно не хочу туда. Но признаваться в этом значило быть проиграть в этом споре. А я очень уж упертая.
Просидев над учебниками всю ночь, я так и не сомкнула глаз. Встала из-за стола только, когда солнце замаячило на горизонте. Не желая видеть родителей, я вышла из дома и до самых занятий бродила по улицам, пытаясь привести мысли в порядок. Если это и есть жизнь, то я не вижу в ней никакого смысла…
***
Потянулась последняя учебная неделя. Утром я выходила на часовую пробежку, чтобы избавиться от лишних мыслей, днем писала бесчисленное количество проверочных и контрольных, ночью сидела над учебниками. Но все это время я с нетерпением ждала своего отъезда. Почему-то мне стало казаться, что он решит все мои проблемы, и я наконец забуду про эту гонку и почувствую умиротворение.
В последний учебный день я была счастлива, как никогда. Встала пораньше, привела себя в порядок, заглянула в последний раз в тетрадку и выбежала из дома. В класс я зашла намного раньше обычно.
– Наша отличница опять просидела всю ночь за учебниками, – послышался голос над головой. – Выглядишь еще хуже обычного, – с наигранной грустью пролепетала Ленка, главная стерва нашего класса. – Опять хочешь набрать высший балл? Но от этого ты не станешь больше нравиться мальчикам… – покачала она головой под смешки своей пассии.
Я не хотела конфликтов, поэтому просто улыбнулась и уткнулась в тетрадь. Это сработало, и Ленка быстро потеряла ко мне интерес, уселась на последнюю парту и начала поправлять макияж. Черная короткая юбочка, шелковая блузка с множеством рюшечек и бантиков, светлые волосы, спадающие на плечи аккуратными волнами, кукольные голубые глаза, подведенные аккуратными стрелками, – все это не могло не притягивать к ней людей.
А потом я посмотрела на себя в отражении окна: худосочная семнадцатилетняя девчонка с черными длинными волосами, карими глазами в серой футболке и черных потертых джинсах. Разве что-то из этого могло сделать меня привлекательной. Даже мой внешний вид способствовал тому, чтобы никто не обращал на меня внимания.
Наконец прозвенел звонок, и началась последняя контрольная в этом учебной году.
В конце дня я сообщила классной руководительнице, что не пойду в учебный лагерь. Моя место отдали Настей, второй заучке нашего класса. «Хоть кому-то повезло», – подумала я. Дело в том, что Настя действительно много часов проводила за учебниками. Учеба давалась ей с трудом, но она с большим усердием, и, к сожалению, безрезультатно пыталась обогнать меня в оценках. Я же была по своей натуре довольно сообразительной и схватывала все на лету, поэтому хоть в этой гонке дам ей фору на целый месяц.
Вернувшись домой, я достала сумку, открыла шкаф и стала думать, что возьму с собой. Скинула пару футболок, шорты и сарафан, достала несколько книг, альбом для рисования и краски, дневник и ручку, чтобы записывать свои мысли, положила ноутбук и зарядку для телефона. Вот собственно и все, что могло понадобиться мне.
Папа заранее написал письмо моей бабушке Агнии (телефона у нее никогда не было) и предупредил о моем приезде. В ответ он получил лишь короткую записку с адресом: «Раздолье, дом 310».
Эту старушку я видела только раз в своей жизни, когда мне исполнилось пять лет, она приехала на мой день рождения, подарила сборник русских сказок с красочными картинками, посидела молча за столом и ушла самая первая. Я совсем не помнила, как она выглядит и ни разу не видела, где она живет. Знала только, что старушка вела очень уединенный образ жизни и не поддерживала ни с кем связь.
Так что всю мою поездку окружала одна большая неизвестность. Волнение и страх смешались с предвкушением радости и свободы. Мама до последнего не одобряла моего решения и почти не разговаривала со мной. Это еще больше давило на меня, и я постоянно сомневалась в своем выборе.
«Может, действительно, нужно взять себя в руки и усердно готовиться к поступлению? – каждый день меня преследовали эти мысли. – Все это просто накопившаяся усталость, она пройдет, если я отдохну недельку, а после пойду в лагерь». Но все же гордость не позволяла отказаться от своих слов, и я решила дать волю своему выбору.
Глава 2
Проснулась, когда солнце только начало появляться из-за горизонта. Я надела шорты, майку, взяла сумку с вещами и тихонько выскользнула из дома. Будить родителей не стала, чтобы снова не выслушивать их недовольство.
Легкая прохлада окутала тело, запах свежести и теплоты наполнил легкие – утро первого летнего дня всегда ощущалось по-особенному. Я не торопясь шла по пустым, еще сонным улицам, ощущая полную свободу и безмятежность. Время будто остановилось, и я наконец почувствовала, что оно принадлежит мне, а не проходит мимо.
Спустя полчаса я дошла до вокзала, купила билет и дошла до нужного мне пути. Устроилась на скамейке и стала наблюдать, как солнце неторопливо ползло от линии горизонта, в которую сходились рельсы.
Заскрипела электричка, я зашла в почти пустой вагон и устроилась у окна. Через минуту состав тронулся, городской асфальт и многоэтажки остались позади, и замелькали леса, деревни, церквушки, цветочные поля, болота и озера.
– Здесь свободно? – послышался тихий, чуть скрипучий голос. Я повернулась: худой высокий старичок с тростью смотрел на меня. Не дождавшись моего ответа, он сел напротив, хотя вагон был почти пустой.
– Куда направляетесь? – снова спросил меня старичок.
– Ааа… Я в деревню к бабушке…
– Стало быть, в Раздолье… – протянул старик. – Да, это удивительной красоты место. Темные сосновые леса, высокие холмы, чистейшие озера и реки…
– Но откуда вы знаете, куда именно я еду?! – напряглась я.
– Да, чудеснейшее место, – словно не заметив моего вопроса, продолжил старик. – Пожалуй, лучшие годы моей жизни прошли там. Хорошо, что вы решили переехать из города… – дедуля говорил медленно, делая большие паузы между фразами, и почти не моргая смотрел в окно.
Мне стало немного не по себе. В вагоне помимо нас был только мужчина, которой спал, раскрыв рот, развалившись прямо на сидении. Старик оторвал взгляд окна и стал внимательно смотреть на меня. Потом прищурил свои безжизненные темно-серые глаза и потянул к моей ладони свою дряхлую ручонку.
– Я не переезжаю! – резко ответила я, одернув руку. – Только останусь ненадолго в гостях. Приятной поездки! – я решила наплевать на все рамки приличия, схватила сумку и двинулась к переходу в другой вагон.
– Уже уходите? – донеслось позади. – Значит, не в Раздолье едите… – грустно пробормотал старичок. Отчего-то стало его жалко и я повернулась: худенький, дряхлый старичок, скукожившись сидел и смотрел в окно, опираясь на трость. Почему я подумала, что он может сделать что-то плохое.
– Все правильно, в Раздолье, – вздохнула я и села обратно, мысленно ругая себя за не знающее границ сопереживание.
– Правда? – дедуля оживился и снова уставился на меня, вокруг его глаз появились мелкие морщинки. – Это так чудесно! Я уверен, что вам там понравится!
– Вы жили раньше там?
– Да, я провел там довольно много лет. Но давно там не живу, хотя с теплотой вспоминаю это место.
– Почему же вы переехали? – удивилась я.
– Времена изменились… – на его лице появилась грустная улыбка. – Все, кто был дорог мне, покинули этот мир. Когда я жил в Раздолье, то все ждал и надеялся, что вот-вот увижу их снова. Я не мог смириться с утратой, и мне пришлось уехать.
– Значит, вы едете, чтобы снова увидеть родные места?
– Я еду, чтобы наконец-то встретиться со своей семьей… Пришло и мое время перейти Калинов мост… – протянул старичок.
Я подумала, что вполне естественно к его годам сойти с ума, поэтому просто промолчала.
– У вас довольно интересная линия жизни, – указал на мою ладонь старичок. – Будто сама судьба еще не решила, что с вами делать.
– Почему? – спросила я на автомате, вспоминая, как одернула эту самую ладонь несколько минут назад.
– Видите, линия посередине в один момент раздваивается. Одну часть видно довольно четко, а вторая еле заметная и быстро исчезает.
– И что это может значить? – устало спросила я ради приличия. Конечно, в такую ерунду я не верила.
– Думаю, вы сейчас запутались и не знаете, что делать дальше. Вы находитесь как раз в той точке, когда линии раздваиваются. И все последующее будет зависеть от вашего решения. Будет оно правильным – пойдете по ясной, длинной линии. Ошибетесь – потеряете всякий смысл жить и умрете. При этом не обязательно физически. Тело, как оболочка, может продолжать существовать. Но можно ли назвать человека, лишенного души, живым?
–Но если жизнь определяется по линии на ладони, значит судьба известна заранее и не может измениться?
– И да, и нет. Мы видим лишь линии, четкую или размытую, короткую или длинную. Но не видим того, что скрывается за ней. Местами она становится неровной, от нее начинают отходить другие. Но какая из них станет линией жизни, решает только человек.
Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Я все думала над словами старика. Конечно, верить в эти предсказания и линии жизни было глупо. Но все же доля правды в его словах была, и это настораживало меня. Иногда бывали момента, когда я чувствовала, что теряю себя, просто существую, но не живу. Потерялся и всякий смысл жить. Эти совпадения в его словах и моих ощущениях были безошибочны.
«Следующая станция – Раздолье», – спустя несколько томительных часов послышалось из динамика.
Мы сошли на станции, а электричка не спеша покатила дальше.
– Ну вот, теперь нам надо расстаться, – сказал старичок. – Мне направо, а вам прямо, вон по той дорожке, – он указал на тоненькую, заросшую тропинку, ведущую через поле. – Минут тридцать пешком и увидите деревню.
– Вы не идете? Я думала, вы хотите повидать свой дом!
– Нет, – старичок покачал головой. – Там меня больше ничего не держит… Ну что ж, до свидания! И поступайте так, как велит вам сердце. Не сдерживайте его волю, ощутите свою свободу не делать того, чего не желает ваша душа. Не испугаетесь идти по не протоптанной дороге?
– А разве должна? – удивилась я, посмотрев на тропинку.
– Тогда удачи! – старичок махнул рукой и поплелся по платформе, тихонько постукивая тростью. Я посмотрела ему вслед и пошла своей дорогой.
***
Довольно быстро я прошла поле, поднялась на высокий зеленый холм и наконец-то увидела то самое Раздолье. Впереди меня раскинулась небольшая деревушка, состоящая примерно из двадцати аккуратных избушек и церковью посередине. Вокруг деревни в разные стороны растянулось поле, усыпанное разноцветными дикими цветами.
За полем, немного левее избушек, виднелся довольно необычный лес: по всему периметру его обрамляло большое густое облако, отдаленно напоминавшее туман. Далеко впереди, за лесом пробегала тоненькая речка.
Я спустилась с холма и минут через пять оказалась рядом с первыми домами, которые, наконец, смогла рассмотреть поближе. Это были традиционные русские, довольно крепкие избы с резными ставнями и причелинами. На крышах некоторых домов восседали деревянные коньки, а на дверях красовались рисунки небесных светил.
Сразу вспомнились уроки рисования в школе, на которых учительница заставляла учить нас все элементы русской избы. Тогда я не видела в этом никакого смысла, но теперь, рассмотрев их вживую, я не могла не налюбоваться кропотливой работой хозяев этих сказочных теремов.
Я достала из кармана листок с адресом, еще раз прочла его и отправилась на поиски дома 310. Но, обойдя всю деревню вдоль и поперек несколько раз, я так и не обнаружила дома с таким номером. Деревня определенно заканчивалась на 309. Уже темнело, и я начала паниковать.
Открыть карту на телефоне тоже не вышло, интернет в такой глуши не ловил. Связи не было, и позвонить родителям я тоже не могла. Деревня явно пустовала, и за все это время я не встретила ни одного человека. Казалось, что все люди остались за сотни километров отсюда, и здесь я была абсолютно одна.
Я села на сумку рядом с одним из домов, который стоял чуть в стороне от всех и был похож скорее на какой-то сарай, и стала ждать, когда кто-нибудь появится, чтобы спросить дорогу. Солнце постепенно скрывалось за высоким холмом, начинало холодать. К тому же с утра я ничего не ела, а бессонная ночь напоминала о себе, и меня клонило в сон.
Вдруг я услышала тихое шевеление в доме, рядом с которым я сидела. Затем оттуда послышался кашель, и я вскочила в надежде застать кого-нибудь. На стук двери мне никто не ответил. Отчаяние перебило всю мою стеснительность, и я открыла дверь дома.
– Извините, здесь кто-нибудь есть? – осторожно спросила я, заглядывая внутрь. В довольно маленькой и единственной комнате за столом, заваленным каким-то хламом, сидел паренек в яркой бандане, из-под которой выбивались кудрявые огненно-рыжие волосы.
Перед ним была раскрыта довольно старая, толстая книга, рядом с которой сидела самая настоящая, уродливая, зеленая жаба. Я отшатнулась назад, и парень, наконец, оторвал взгляд от книги, устремив на меня изумрудного цвета глаза.
– Не бойся, она не кусается, – усмехнулся незнакомец, кивая на жабу.
– А, хорошо… – пробормотала я, все еще удивляясь таким невероятно красивым глазам.
– Что ты здесь забыла? – вставая из-за стола, довольно грубо спросил меня паренек. Я пропустила его вопрос мимо ушей и продолжала откровенно на него пялиться. Нет, ну а как можно остаться равнодушной, увидев такую действительно сказочную внешность. Серые широкие брюки, чуть обтягивающая черная рубашка, из-под закатанных рукавов которой виднелись татуировки с непонятными мне узорами. Но главное это его яркие длинные рыжие волосы.
– Так что? – приблизившись ко мне, раздраженно повторил незнакомец. – Так и будешь пялиться? Не видишь, что ты мне помешала? – нечто угрожающее послышалось в его голосе, и я перепугавшись, опомнилась.
– Извините, я совсем не хотела вас потревожить… – начала оправдываться я. Но страх уже охватил меня. Довольно угрожающий парень, на голову выше меня, стоял совсем близко и явно не был в хорошем расположении духа. Сразу вспомнились пустые улицы деревни… – Я только хотела спросить, есть ли в этой деревне дом 310. Видите ли, я приехала в гости, но нужный дом найти не могу…
– 310? – прищурив глаза, переспросил парень.
– Да.
– Нет, в нашей деревне нет такого дома, – ответил незнакомец, но я ощутила, как он напрягся и уже с вниманием сам стал разглядывать меня.
– Ааа… Значит нет? Ну тогда я пойду. Спасибо вам за помощь и хорошего вечера! – я заторопилась поскорее выйти из этого злосчастного сарая со странным парнем и жабой, периодически шипела в глубине комнаты.
Я быстро развернулась и хотела было выйти, как что-то блеснуло у моих ног.
– Ой, кажется, вы потеряли крестик! – воскликнула я и нагнулась, чтобы поднять его.
– Оставь его! – резко крикнул парень и одернул меня за плечо. – И убирайся, наконец, отсюда!
Я пулей вылетела из дома, и остановилась только добежав до противоположной части деревни. Сердце бешено колотилась от страха. «Ну и грубиян он! И внешность у него такая, потому что характером уж точно не вывезет!» – Конечно, мне стало обидно, что такой парень обошелся со мной не самым лучшим образом.
Я, было, совсем расстроилась, как вдруг послышалось веселое пение, и из-за холма, за который уже совсем опустилось солнце, вышло человек с сорок. В запачканной одежде, явно уставшие, они шли с лопатами и граблями и дружно напевали какую-то песню. Женщины, мужчины, старики, молодые и совсем еще малыши звонкими голосами заглушили тишину, царивую здесь все это время.
Дойдя до первых домов, жители стали прощаться друг с другом, обнимались и махали руками.
– До завтра!
– Хорошего всем вечера!
– Хорошо поработали!
Я наблюдала за ними, раскрыв рот. «Надо же! Ведь бывает, что никто никого не презирает, не избегает. Каждый знает друг друга и с каждым прощаются, как со своим лучшим другом!» – с завистью подумала я.
Мимо меня прошли молодые родители с маленькой девочкой
– Девушка, вы кого-то ищите? – весело спросил меня отец семейства.
– Я? Да, я ищу дом 310! – воскликнула я.
– 310? – удивилась девушка. – Здесь нет такого дома! Вы уверены, что не ошиблись?
– Наверное, ошиблась, – ответила я.
– Не расстраивайтесь, – девушка улыбнулась. – Где-то через час идет последняя электричка в город. Еще успеете!
– Да, спасибо, – ответила я.
– Хорошего вечера! – дружно крикнули мне молодые родители, и зашли в свой дом.
«Ну, вот и подошло мое увлекательное путешествие к концу, – подумала я. – Придется возвращаться домой. А там психолог, ежедневная подготовка к олимпиадам, одноклассники, избегающие меня, и главное мама, которая уж точно обрадуется моему приезду и снова возьмет надо мной контроль. Видимо, такова моя судьба».
Я побрела обратно к станции по ночному полю, а за спиной раздавались веселые возгласы деревенских жителей.
Кассы здесь не было, и купить билет я не могла, поэтому села на лавочку рядом с единственным фонарем, который периодически мигал, но все же освещал округу. Минут через сорок загудела электричка и неторопливо прикатила к станции.
Я поднялась по крутой лестнице в теплый вагон и села возле окна. Вдруг кто-то сзади схватил меня за руку.
– Ты Дана?
Я оглянулась, успев увидеть только человеческий силуэт, и кивнула.
«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция …», – дослушать я не успела, потому что меня дернули за руку и в самый последний момент вытащили из вагона.
