Czytaj książkę: «Найти и потерять …»

Глава 1

Ещё совсем недавно, моя семья была большой, тёплой и светлой. Нас не пугали тяготы этой жизни. Мы любили друг друга. Я Тиона, старшая из детей, кроме меня есть ещё два брата. Папа старался найти подработку, возвращался всегда за полночь, но это не мешало ему быть хорошим отцом, лучшим мужем и очень добрым человеком. Он всегда подходил к постели спящей мамы, целовал её:

– Сладких снов тебе, любимая Яра.

Мама занималась домом, хозяйством, а я ей в этом помогала. Сама бы она не справилась. На занятия в местную школу я не ходила. Несколько раз к нам заходил учитель, узнать, почему я не учусь, но на этом всё и закончилось. В перерывах между заботами о доме мама сама мне показывала буквы, учила читать по библии, другой литературы у нас не было. В своё время её обучали математике, русскому, французскому языкам. Также она изучала искусство и изящную словесность, рисование, танцы, музыку и конечно Закон Божий. Когда-то мама посещала балы в сногсшибательных нарядах и отбивалась от назойливых кавалеров, получала огромные букеты роз, и морщила носик от очередного ухажера. Родители обеспечили ей достойное образование, хорошее приданое и безбедное будущее. Они уже подбирали подходящую кандидатуру для вступления в брак, жизнь была расписана. По маленькому медальону с фотографией, что висит на её шее, видно, она была красавицей. В один день всё изменилось, отец выгнал маму из дома, лишив всего. Она была беременна мной, перечеркнула мечты, старания родителей. Позор лёг на порядочную семью. Родителям было проще её выгнать, чем защитить, помочь и поддержать. Разве можно так поступать со своим ребёнком? Отряхнуть руки и забыть, словно его никогда и не было.

– Она связалась с отбросами. Сделала свой выбор, – так сказал её отец.

Мама долго ждала его, … того, ради кого она изменила всю свою жизнь. Надеялась, что он заберёт её, но тщетно. Утешала себя надеждой, терпеливо ждала и молилась. Он не пришёл, всё было обманом. У неё остались лишь воспоминания о пережитом счастье и о пережитой боли. Одно из таких воспоминай – я. Она упорно продолжала ждать того, кому безразлична. Как же она нуждалась в нём …

Маму приютила одна добрая женщина, не посмотрев на разницу в статусе, просто пожалела. Она помогла пережить сложное время, поднять меня на ноги. Мама была сломлена.

– Вот увидишь, всё будет хорошо. Только не сдавайся, – убеждала женщина.

Мама любила и ценила её. Слова поддержки давали глоток жизни.

– Я с тобой! Не отчаивайся! Всё можно пережить в жизни, люди и не такое переживали. У тебя есть смысл жизни, есть о ком заботиться, кого любить.

И мама жила. Жила, жадно впитывая человеческое тепло, которое она не получила у своей матери. Жила, не смотря на ту дыру, которая зияла в её сердце. Жила, принимая любовь и поддержку от совершенно чужих людей, которые были в сто раз роднее тех, кто отказался от неё. Со временем чувства притупились, боль поутихла, так всем казалось. Надо было идти дальше. Моим папой, стал сын этой женщины. Так сложилось, что они полюбили. Правильнее сказать, он полюбил, мама просто ему это позволила. Ему не требовалось большего, он и этим довольствовался, благодарил вселенную за своё счастье. Для него наступило то время, когда он нашёл свою родственную душу, пусть даже она и находилась в другом мире. Моя мама действительно была как из другого мира, не такая как все. Меня папа боготворил, не за что, а просто за то, что я была. Он любил меня … всю свою жизнь. Маленькой я всегда спрашивала:

– Папочка, ты меня любишь?

– Люблю тебя, доченька, – слышала в ответ.

Я могла это спросить и по три раза. Мне просто нравился его ласковый голос. Нравилось, как он целовал меня в носик, как обнимал, как прижимался ко мне колючей щекой. Его любовь была бесценна, исключительна. Я любила и верила ему. Понятно, что той жизни, которая была у моей мамы – больше нет. Но папа старался восполнить хоть её малую долю.

Сейчас … передо мной уставшая женщина с тусклым взглядом, привыкшая к труду. Да, маме пришлось всему научиться. Из красивой и изящной девушки она превратилась в женщину с шершавыми руками и обветренным лицом. Про своих родителей мама вспоминать не любила, начинала плакать. Обида, и боль предательства так и остались жить в её сердце.

Тяжелый труд никому не идёт на пользу, папа заболел. Он ушёл за грани бытия так быстро, что я не успела сказать, как много он для меня значил. Тьма забирает, не спрашивая, оставляя лишь боль утраты – она самая сильная, разрывающая на части. От неё хочется орать, выть, хочется выцарапать её из сердца, но она не уходит. Чернота въедается во все органы и пожирает. А потом всё зависит только от тебя, сможешь ли ты с ней справиться. Мама не справлялась, отказалась от еды, перестала спать. Порой мне казалось, что она сходит с ума. Для неё это был очередной удар, сломивший окончательно. Мы оказались совершенно не готовы жить самостоятельно. Для нашей семьи наступило тяжелое время. Время, когда надо было решать, как жить дальше, чем кормить детей. Мне пришлось стать сильной. Боль от потери близкого человека, помогла быстро повзрослеть. Запасы еды закончились, продала почти все свои вещи, в долг никто уже не давал. Несколько раз мне пришлось украсть еду на рынке. Стыдно. Да, но я не знала, что ещё придумать. По ночам ходила к соседям перекапывала землю, чтобы найти пропущенную при сборе картошину и сварить похлёбку. Так продолжалось до тех пор, пока к нам не стал захаживать живущий неподалёку Ингвар.

Это был высокий, полноватый мужчина, с сальными вьющимися рыжими волосами, которые он всегда пытался уложить назад. Его живот постоянно выпячен вперёд, а большие пальцы рук засунуты в карманы не менее сального жилета. Он был настолько противен, что от одного его вида меня выворачивало. Когда он приходил, я убегала на улицу. От него исходил запах конского пота, алчности, и невежества. Ингвар приходил к моей маме. Зачем? Каждый раз он подкупал моих братьев то вареным яйцом, то куском мяса, то хлебом с молоком. Конечно, для нас это стало поддержкой.

– А ну ка, малые, сбегайте на улицу, – сказал он. – Я жду, – начинал злиться.

Братья, как горошины попрыгали с печки, рассыпались по полу и исчезли.

– Яра, скажу сразу, мне в дом нужна хозяйка. Ты мне подходишь. Не думаю, что ты в том положении, чтобы ломаться.

– Ингвар, – смутилась мама. – У меня недавно умер муж.

– Малых ты будешь воспоминаниями кормить? – давил он.

– Я не могу, нет … я не смогу, – почти плакала мама.

– Завтра пошлю конюха с повозкой, к утру будь готова.

– Мне надо немного времени, …подумать, – просила она.

– Время? До утра достаточно? – подошёл к маме и пристально посмотрел ей в глаза.

– Уходите. Вы не видите, мама не хочет к вам ехать. Вы делаете ей больно, – выскочила я из-за угла, где тихонько стояла и подслушивала.

– Пошла вон, ты ещё не доросла, чтобы мне указывать, – рявкнул Ингвар.

– Тиона, он прав, нам самим не выжить, и мальчикам нужна мужская рука. Птичка моя, мы сделаем так, как он скажет, – безжизненно прошептала мама.

– Но …, – он не дал мне возразить, толкнул в плечи и по-хозяйски вытолкал из комнаты с такой силой, что я упала.

– Ненавижу, – выкрикнула я.

Меня переполняли эмоции. Я готова разорваться от них, как мыльный пузырь на миллионы частичек, но легче же не станет. Обида за маму, страх за братьев, отвращение к этому уроду, беспомощность, … почему папа ушёл…

Глава 2

                  Всё проходит, так странно, но боль остаётся.

                  Пусть внутри всё сгорело и сердце чуть бьётся.

                  Пусть улыбка застыла, а в глазах пустота.

                  Руки сжала до боли, заблестела слеза.

                  Пусть мне плохо, мне больно и жизнь невпопад,

                  Так хотелось остаться, но лечу в вечный ад.

                  Я воспряну, сумею, с колен поднимусь.

                  Уходя навсегда, в последний раз обернусь. (Елена Терешкова)

На рассвете в дом постучали. Зашёл Ингвар, а с ним такой же рыжий толстяк. Они были похожи во всём. Невольно вспомнила сказку, которую мне рассказывала мама про братьев толстяков и захихикала. В сказке братья ни в чём себе не отказывали и очень любили поесть. Они становились всё толще и толще, и в итоге наняли себе перевозчиков живота, которые на тележке помогали им передвигаться. Ингвар недовольно посмотрел в мою сторону своими рыжими выгоревшими глазами. Он не мог закрыть мне рот, не мог заставить замолчать, ничего не мог. Он мне никто! Я ошибалась, кое- что он мог.

– Грузи эти кули в повозку, – приказал он конюху.

– Да, хозяин.

– Яра, дорогая, познакомься, мой брат Рагнар. Про него я тебе рассказывал.

– Доброе утро, – я заметила страх в глазах мамы.

– Брат решил сегодня забрать Тиону. Зачем тянуть? Всё так складно получается. Не переживай, девочке там будет очень хорошо. У неё будет своя комната, одежда, еда. Разве это плохо? Мой брат заботливый, поверь мне.

Наверное, я что-то не понимаю, но речь идёт обо мне. Кто меня забирает? Куда? Он словно змея затягивал вокруг шеи мамы свои кольца и гипнотическим голосом внушал ей, как хорошо будет меня отдать, как это будет правильно и разумно.

– Мама?!

Она не отвечала. Сидела, опустив голову, перебирая сухими пальцами юбку.

– Мама, – громко позвала я.

– Да, ты уезжаешь. Ты будешь работать на моего брата. Я на правах твоего отца….

– Вы мне никто, – перебила. – И с какой стати вы всё решаете?

– Не сопротивляйся, девочка, – Ингвар подошёл ко мне. – Мне не нужен балласт, – тихо сказал на ухо.

– Пошёл ты к чёрту, – крикнула ему от обиды.

Ингвар резко схватил меня за ворот платья и отшвырнул от себя, как грязного котёнка, к которому противно подойти. Я больно ударилась, когда упала.

– Что, смеяться расхотелось? – зло спросил он.

Подошла мама, помогла мне встать, в глаза не смотрела. Подняла мою руку и поцеловала в запястье. Туда где у меня была метка, наверное, обожглась в детстве. Не понимаю её спокойствия. Почему она позволяет наводить свои порядки чужому для нас человеку? Почему она безропотно выполняет всё, что он ей говорит? Что вообще происходит?

– Прости меня, Ти. Я не должна …, но так будет лучше, милая. Знаешь, только там очень холодно, всегда лежит снег. Ты же у меня смелая и сильная девочка. Правда?

Мама говорила, как будто не со мной, она говорила в пустоту.

– Мамочка, не отдавай меня, – я пыталась сдержать слёзы.

– Я надеюсь, он найдёт тебя. Найдёт! Ты другая …. Не пугайся, моя птичка.

– Мама, я ничего не понимаю. О ком ты говоришь? Тебе опять плохо?

– Ты всё поймёшь, только помни обо мне, Тиона, – она сняла свой медальон и повесила на мою шею. – Он найдёт тебя. Иди и ничего не бойся.

– Мамочка, я не смогу без вас. Не позволяй ему нас разлучать.

– Не держи на меня зла, доченька, – всё так же в пустоту сказала мама.

Она так и не посмотрела на меня, и мне даже показалось, что и не слышала. Когда мама нервничала, она впадала, в какую-то прострацию. Кто её сейчас оттуда вытянет? Кто её заставит покушать? Она же погибнет, сама не выберется. Моя мама стала похожа на тень, которая бессмысленно передвигалась по дому, из одного угла в другой. Ей давно нужна была помощь доктора, но о чём можно говорить, если денег не было даже на еду. После смерти папы всё только усугубилось. Как мы будем жить дальше?

Я всё еще не понимала, что происходит. Может это шутка такая? Может Ингвар решил наказать меня за непослушание? Сейчас он увидит мои слёзы и смягчится. Я буду стараться не раздражать его, … ради мамы, ради мальчиков. Глупая, на что я рассчитываю? Это всё наивные надежды. Братики сидели смирно, сонными глазками смотрели то на меня, то на маму. Они ещё очень маленькие чтобы, что-то понять. Неужели я больше их не увижу? До моего сознания медленно доходило понятие происходящего – нашу семью дробили, отрубая ненужные части. Довольный Ингвар зачёсывал пальцами сальные волосы, его тонкие губы растянулись в улыбке. Рагнар поглаживал вывалившийся из-под ремня живот, для них всё шло по плану, а я явно чувствую запах страха, боли ….

– Где её вещи? – спросил Рагнар, обращаясь к брату.

– Да всё что на ней, – усмехнулся тот.

– Тиона, вот твой плащик, – сказал мой самый маленький братик, дёргая меня за подол платья.

И меня прорвало. Я рыдала, выла … сидя на полу, ломая ногти, впиваясь в доски. Да я даже грызть их была готова, если бы всё можно было вернуть назад. Меня накрыла, какая-то безысходность, нет больше нашей семьи, и ничего хорошего уже не будет. Всё будет так, как решили эти толстые братья. Боль … она ломала рёбра, крошила их, мне казалось, что на мне нет такого места, которое не болит. Я, словно птичка, у которой отрывали по одному пёрышку, а когда они закончились, … выбросили. Малыши расплакались, глядя на меня, обнимали маленькими ручками. Никого нет роднее их, моих горошин!

– Что же ты наделала, мама? – с горечью в голосе прокричала я.

– Хватит. Мне надоел этот балаган. Тиона, тебе пора, – скомандовал Ингвар.

Рагнар грубо взял меня за руку выше локтя, и потянул к выходу. Обернулась. Спрятала свою боль, через силу улыбнулась мальчикам. Я хотела, чтобы они меня запомнили весёлой, любящей сестрой, чтобы они не помнили этот кошмар. Моя душа разделилась на две части. Одна осталась с моей семьей, а вторая, … вторая – умирала. Больше ничего не чувствую, … никого ни в чём не виню. Пустота. Я уходила навсегда.

Проводить меня никто не вышел. Я и не ждала, мне так легче уйти. Неожиданно раздался толи плачь, толи песня … глухо, как сквозь вату, надрывно, больно. Это мама пела колыбельную. Пела так, что всё горело внутри, плавилось и осыпалось пеплом. Она прощалась со мной, оплакивала, провожала. Ингвар запретил им выходить. Теперь он там хозяин – злой, безжалостный тиран. Если бы я знала, что наш ад ещё только начинается.

Возле крыльца стояли лошади готовые к дороге. Папа немного научил меня держаться в седле, поэтому я не испугалась. Ещё раз обернулась, посмотрела в пустые окна, вытерла слёзы, … я поплачу потом. Дала себе обещание, что восстану, соберу себя по кусочкам, вернусь. Пусть это и будет не так скоро. Мы тронулись в путь.

Дорога была долгая, тяжелая, с бесконечными придорожными домами для отдыха и для ночёвки. Когда ложилась спать, то не переодевалась, спала, в чём была. Рагнар часто напивался. Ночь я могла провести сидя, боясь его. Дожидалась, пока он уснёт, а потом уже и сама закрывала глаза. Сон был дёрганным, расслабиться себе не позволяла. Спать боялась, вдруг я усну, и произойдёт что-то страшное. Один раз он побил меня, за то, что проигрался в карты. Когда бил, кричал:

– Ты, моя собственность: как лошади, коровы. Да, ты как скот в моём хлеву. Я могу убить тебя, и мне ничего не будет. Я купил тебя, и ты будешь делать так, как я скажу. Поняла, дура?

От страха я только кивала головой, соглашаясь. Меня никто и никогда не бил, я росла в любви, папа не позволял себе даже повысить голос. Это было раньше, а сейчас мне надо подстраиваться под настроение моего хозяина. Да, как бы грустно это ни звучало, но моя жизнь изменилась и не в лучшую сторону.

На шестую ночь от сильной усталости я уснула. Провалилась. Проснулась от того, что меня бьют по лицу. Не понимая, что происходит, заплакала от боли.

– Что ты делаешь? – сквозь слёзы спросила у Рагнара.

– Быстрее, пошли, … да шевелись же, – он тянул меня к выходу.

– Куда мы идём? Мы уезжаем?

– Я уезжаю, а ты может, и остаёшься, – с улыбкой обезумевшего человека сказал он.

Очень быстро мы спустились по лестнице. Он тянул меня за руку, а я бежала, старалась не упасть. Зашли в помещение, которое находилось на первом этаже здания. В нос ударил резкий запах спиртного. Накурено так, что не сразу поняла, кто здесь находится. Присмотрелась, очень много мужчин, они сидели за столами, разговаривали, играли в карты. Когда мы вошли почти все обернулись, начали смотреть на меня, рассматривать. Мне хотелось провалиться под пол, на котором стояла. Чувствовала себя воровкой, которую поймали на краже. Рагнар толкнул меня в центр. Задыхаюсь от волнения, от дыма, мне страшно. Сильнее затянула платок, укрывающий плечи. Сердце бешено забилось, дрожь по всему телу, руки похолодели.

– Рагнар, почему я здесь? – тихо спросила.

– Ну? Как? Я же говорил! Я в игре? – срывающимся голосом спросил он.

Мысли Рагнара захватил азарт, меня он не слышал. Остановиться, видимо, уже не мог, он был пьян, агрессивен, раздражён. Его заглушало стремление, во что бы то ни стало играть, это как наркотик или алкоголь, они затуманивают человеческий разум. Он был зависим, а для меня стал опасен.

– Ну, ты и псих, – крикнул кто-то. – Точно, псих!

– Я отыграюсь! Ещё один разок!

– Давай, попробуй.

Рагнар проиграл, … он сидел, обхватив голову руками. Не знаю, сожалел ли он, или просто обдумывал, что ещё поставить на игру. А может, его огорчил очередной проигрыш, и это никак не связано со мной. Меня выиграл здоровый мужик, от вида которого у меня затряслись коленки, он был похож на огромного медведя.

– Что ж, красавица, пойдём в мою комнату? – Давно мне так не везло, – сказал мужик, не веря в своё счастье.

– Везунчик, – послышался голос. – Может, поделишься?

– Всё, на сегодня моя игра закончена, а может, … ещё только начинается, – мужик игриво посмотрел на меня, подошёл и положил руку на талию.

– Не надо, пожалуйста, отпустите меня, – жалобно попросила я и убрала его руку.

– Не бойся меня, красавица. Я добрый, пока. Советую меня не злить.

Я попыталась вырваться и убежать, но возле двери мне поставили подножку, упала. Раздался пьяный смех, веселье, азарт. Что дальше, я не знала. Словно раненая птичка забилась в угол. Мне даже не кому помочь, защитить. Моё сердце от страха, казалось, вот-вот разорвётся. Мужик подошёл ко мне, и поднял за ворот платья. Я начала отчаянно сопротивляться, царапаться, пыталась бить его, но это только его веселило. Видимо, всё выглядело комично, смех только усиливался. Кто-то предложил делать ставки.

– Отпустите меня, – кричала я.

– Сама пойдёшь? Или мне тебя отнести, недотрога?

Не дождавшись ответа, мужик ввалил меня себе на плечо и открыл дверь, чтобы выйти.

– Постой, – остановил его чей – то голос.

Из серой пелены вышел молодой мужчина и потряс кошелём с деньгами.

– Этого хватит, чтобы ты её отпустил?

Мужик не шевелился. Слушал. Свою добычу отдавать не собирался.

– Забери деньги и уходи. Оставь девушку.

– Похоже, кто-то ищет свою смерть, – прорычал мужик.

– Возможно, – с усмешкой ответил молодой мужчина.

– Для твоего здоровья, будет лучше уйти с моего пути, – мужик терял терпение, даже деньги его не останавливали.

– Подумай хорошо, – спокойно говорил молодой.

Мужик скинул меня, как тюфяк, и с видом хозяина подошел к моему защитнику. Он чувствовал себя неуязвимым, непобедимым. Рассчитывая на свою мощь, он и подумать не мог, что кто-то может быть сильнее его, поворотливее. Видя, что молодой мужчина не испугался, даже не шевельнулся, с кривой усмешкой занёс руку для удара. Ударить он не успел. Какая-то частичка времени, короткий миг … опомнился, когда лежал на полу. Что бы его кто-то повалил? Да, он вообще такого не помнил. Неуклюже перевернулся на спину, попытался встать.

– Не советую …, – сказал молодой мужчина.

– Да за такое убивают …, – и мужик лежал уже придавленный сапогом.

– Что ж это происходит, мужики? – послышался голос. – Бей его.

– Давай, мужики. Приезжие вообще распоясались.

– Сейчас мы устроим тебе. Не хотел уйти, по-хорошему? – разгорячённые спиртными напитками мужики подорвались со своих стульев, и всей толпой, отталкивая друг друга, рвались в центр.

– Спрячься под стол, – скомандовал мне молодой мужчина. – Быстро.

Я послушно юркнула под стол возле стены, так можно быстрее доползти до двери. Из-за меня сейчас может пострадать человек. Он один не побоялся встать на мою защиту, против толпы пьяных, разъярённых людей. Что это было? Я не успела понять, как это произошло, … когда всех отбросило в сторону, как будто кто-то сдул хлебные крошки со стола. Дым рассеялся. Стало светло, словно зажгли сотню свечей. Из-под капюшона молодого мужчины, блеснули янтарно – жёлтые глаза. Это было и страшно, и завораживающе. У него даже не сбилось дыхание. От увиденного я невольно приоткрыла рот. Подниматься никто не спешил. Понятно, что силы не равны. У многих даже хмель отошёл от ужаса.

– Спасибо, вам, – тихо сказала я, когда подошла к своему спасителю.

– Не тому доверила свою жизнь, птичка, – сказал он.

– Меня так мама называла, – сказала я и улыбнулась.

– Почему ты не уходишь от него?

– Он купил меня, выбора нет.

– Значит, сегодня тебе повезло, что я остановился на ночь именно здесь, – улыбнулся.

– Я буду молиться за вас.

– Уходите. Я присмотрю за ними, – молодой мужчина бросил взгляд в сторону лежащих на полу людей.

– Спасибо, … спасибо, – кланялся Рагнар.

– Убирайся. И советую не попадать мне на глаза. В следующий раз, убью.

Рагнар быстро открыл дверь. Мне сказал выходить к лошадям, а сам побежал за вещами. Я ещё не успела дойти, а он уже догонял меня, запыхавшись.

– Спасибо, боги заступники, спасибо, – бормотал хозяин.

– Не боги спасли нас, это же понятно, – огрызнулась я.

Какой он … сильный, смелый, а глаза, … огненные, красивые. Странное чувство появилось к этому мужчине, … тёплое, наверное, это благодарность, подумала я.

– Если кому расскажешь, – пригрозил Рагнар.

Мы сели на лошадей и тронулись в путь.

От долгой езды тело ломило, болело. Чем дальше мы отдалялись от дома, тем становилось холодней. Мы ехали в сторону севера, на землю лёг снег. Мой плащ уже меня не согревал. Платок свой потеряла, там, где упала в придорожном доме. Туфельки … они точно не для зимы. Пальцы ног и рук я почти не чувствовала, очень мёрзла, но молчала. Одного боялась, только бы не заболеть.

Через девять дней мы добрались до места. У Рагнара был богатый, огромный дом. Видимо, он был создан когда-то умелым мастером. Заметив хозяина, вся прислуга выбежала во двор, встречать его. Я немного прошлась, пока Рагнар раздавал указания, потому что стоять было холодно. Прямо за домом располагались постройки для прислуги. За ними просторная конюшня и огромный вольер для собак. Зимний сад, яблони в белых мехах из снега, красиво. Люблю снег, люблю зиму, как же красиво!

– Где ты там пропала? – крикнул мне Рагнар.

Зашли в дом. Комнаты уставлены многочисленной массивной деревянной мебелью. Шелками малинового цвета устланы столы, занавески на окнах того же цвета, с позолоченными кисточками снизу. Шкафы заняты дорогими наборами посуды, а в центре главной комнаты на полу лежала шкура волка. Всё это говорило о финансовом состоянии и деловитости хозяина. Тепло каменного камина немного согрело мои замёрзшие руки.

– Чего стала, как вкопанная? – громко спросил Рагнар.

В это время вышла его жена.

– А что мне делать? Куда идти? – растерялась я.

– Меня зовут Кая, … госпожа Кая. Поняла?

– Да, … госпожа.

– Иди за мной, покажу твою комнату.

Моя комната находилась на чердаке. Сюда, наверное, никто не заходил лет пятьдесят. Паутина вросла в стены, от пыли и грязи ничего не разобрать. Из мебели узкая и короткая кровать, как для ребёнка и стул. Да там ничего уже не поставишь, но я и этому рада.

– Немного надо прибрать, и вполне пригодно для жизни, – сказала Кая. – Сегодня разрешу тебе отдохнуть, а завтра с рассветом на кухню, там тебе расскажут о твоих обязанностях.

С этими словами она развернулась и ушла, брезгливо отрясая свою одежду. Поспать мне не удалось, не успела. Рассвет. Пора бежать на кухню. Жутко хочется кушать, вчера мне ничего не предложили.

– Новенькая? – спросила главная по кухне.

Это была хорошо сложенная, приятной внешности, ухоженная женщина средних лет. Она не казалась такой же злой, как хозяйка дома. Наоборот, она похожа на фею Цветов, я любила сказки о феях. Моя мамочка знала их очень много, а ей когда-то давно их рассказывала няня перед сном.

– Я спрашиваю, ты новенькая? – повторила вопрос женщина.

– Да.

– Как зовут то?

– Тиона.

– Меня зови Даяна. Вот что, Тиона, бери вон тот чан и почисти его. Поняла?

– Да.

И тут у меня так заурчало в животе, стало стыдно. Даяна улыбнулась.

– Там молоко, там хлеб, и поживее, – указала она пальцем в сторону еды.

Не знаю почему, но страха к этой женщине у меня не было. Хоть она и строга, но, как мне показалось – добрая.

– Спасибо.

Я подбежала к столу, еду почти заглатывала.

– Вкусно, – мурчала, как котёнок.

Мне казалось, что вкуснее этой еды я в жизни не ела. В последнее время, наверное, так и было. Свою еду отдавала братьям, потому что я взрослая и могу немного потерпеть. Ничего со мной не станет, если лягу спать голодная.

За работой день прошёл быстро, я очень старалась. Даяна одобрительно качала головой. Натёртые полы блестели, кухонная утварь начищена. Огорчало лишь то, что некоторые из прислуги смотрели на меня с явным недовольством.

– Держись от них подальше, они завидуют, – сказала Даяна.

– Завидуют? Чему завидовать? У меня нет ни образования, ни дома … ничего нет.

– У тебя есть чуткое сердце, доброта, которая отражается в глазах, и проявляется в поступках. Почему же у тебя ничего нет?

– Спасибо вам за эти слова.

– Иди, отдыхай, Тиона, завтра тяжелый день.

– Доброй ночи, Даяна.

Спать совершенно не хотелось. Мысли о маме, о малышах не давали покоя. Как они? Сердце сжималось от тоски. Днём я забывалась, работала, а вот ночью страдала от невыносимого отчаянья. Рассматривала медальон, какая же мамочка красивая. Её фотография была на одной стороне, а на второй видна только часть мужского лица, не разобрать, кто там был изображён. Да это и не важно. Как заснула, не заметила. На рассвете по моей двери несколько раз постучали, это значит надо идти на работу.

– Доброе утро, – вошла я на кухню.

Все разговоры прекратились. Неприятно, но я должна это принять.

– Тиона быстро завтракай, у нас много дел, хозяин собирается на охоту, – сказала главная по кухне.

Почувствовала какую-то нервозность в её голосе. Чуть позже я поняла, почему она так нервничала. Началась неразбериха: все бегают, кричат, толкаются. Собаки снуют под ногами, испачкали пол, … я его только натёрла. Они для хозяина, почти священные животные, им можно всё. Он с лёгкостью обменивает людей из прислуги на породистых щенков, без сожаления, если посчитает, это хорошим вариантом. Даже его жена не вправе возразить. О любви Рагнара к собакам и о способах их воспитания ходили легенды. Он сам подбирал их по окрасу и путём селекции пытался вывести особый тип собак, самых лучших, самых выносливых. Некоторые его друзья, такое отношение к животным считали безрассудством и за спиной насмехались над ним. Он сам давал собакам клички, и всегда точные, они полностью соответствовали характеру их носителя. Даже лошади его так не интересовали, хотя он имел большую конюшню. Однажды случилось так, что заболела любимая собака хозяина. Это самое страшное, что вообще могло произойти. Псаря, слугу, который ухаживает на псарне за собаками и участвует в охоте, высекли так, что он бедный пролежал две недели. Собаку выходили, а вот псаря заменили, так как он уже не соответствовал физическим требованиям. Проще говоря, от сильных побоев он стал хромать. Никакого сожаления, сочувствия по отношению к этому человеку, хозяин не проявил. Это же просто, какой-то человечишка, ничего из себя не представляющий, другое дело собака.

Оказывается, охотники услышали вой волков. Для уточнения места логова они на вечерней заре подошли к месту предполагаемого логова на расстоянии хорошей слышимости голоса и провыли голосом взрослого волка. Когда взрослые волки отозвались воем, а молодые визгливым полаиванием, охотники точно запомнили это место. Волк опасный, умный, хитрый и проницательный хищник. Он обладает прекрасно развитыми органами чувств: обонянием, зрением, слухом. Умеет выжидать и просчитывать действия своего противника. Взрослые волки, обычно бывают у логова на утренней и вечерней заре, к логову они подходят очень осторожно, поэтому подкарауливать их сложно. На снегу проще обнаружить следы волка и выследить его. Напасть на логово было решено на утренней заре.

Рагнар вышел быстрым шагом во двор, к нему начали сходиться участники охоты. Псовую охоту всегда считали забавой богатых. Но помимо состоятельных и знатных владельцев псов, в охоте участвовали и простые мужики: ловчие, конюхи, псари. Своеобразная красота травли одинаково волновала, как богатых, так и бедных. Собак было немерено. Я никогда не видела в одном месте такое их количество. Оседлали лошадей и уехали. Насколько я понимаю, времени у них было мало.

– Хакан, я уже в предвкушении от этой охоты, – сказал Рагнар своему помощнику. Он, если так можно выразиться, «правая рука» хозяина, много лет. В его преданности нет никаких сомнений. Это был жёсткий, холодный, совершенно бездушный человек, точь-в-точь, как хозяин.

Собаки занервничали, обнюхивали, скребли землю. Спустили пока лишь часть собак.

– Убить всех, и волчат, никого не оставлять, – приказал Рагнар. – Хочу крови.

Рагнар отличался своей безжалостностью по отношению ко всем, кроме собак, поэтому никто не удивился его приказу. И тут собаки взяли след, начали преследование. Все охотники насторожились. В любой момент может выбежать волк, надо успеть среагировать, успеть выстрелить первым. Мужское самолюбие ещё никто не отменял, особенно на охоте.

– Хозяин, вы слышите, волки встревожились?

– Меня это возбуждает, – Рагнар находился в какой-то эйфории, в такие моменты казалось, что разум его покидает.

– Спустить всех собак, – крикнул Хакан.

Собаки завизжали…. Послышался рык волков …

– Не понял, …– Хакан сидел верхом на лошади с ошарашенным лицом.

Хищников оказалось намного больше, чем ожидали охотники, что-то пошло не так. Огромные, чёрные матёрые волки давили собак, рвали их. Напуганные лошади пытались сбросить всадников, брыкались. Ржание, визг, звуки перемешались.

– Что происходит? – растерянно спросил Рагнар. – Стреляйте же.

– Вот и кровь, – почти одними губами, неслышно проговорил Хакан.

Недавнее белое поле стало жгуче красного цвета, просветов не было. Собаки, которые не успели разбежаться лежали с разорванным горлом. Зрелище было ужасное, как будто прошел невероятной силы смерч. На охоту это не похоже. Хотя …с какой стороны посмотреть.

– Хозяин, нам надо убираться отсюда, немедленно, – почти прося, Хакан обратился к хозяину.

Он уже понимал, что всё может закончиться очень плохо для них.

– Нет …

– Хозяин, да очнитесь же, наконец. Вы, не видите, что мы можем погибнуть?

И тут глаза Рагнара встретились с янтарно – жёлтыми глазами вожака, его нельзя было ни с кем спутать. Этот взгляд замораживал кровь, она прекращала течь по венам. Жизнь останавливалась. Время замирало. Волк медленно, шаг … ещё шаг, … приближался, глаза не отрывал. Ещё мгновение … ещё частичка времени и он наброситься на «вожака» людей, на Рагнара. Что-то невидимое, очень тонкое, почти прозрачное сдерживало его от нападения. Пелена азарта сошла с глаз Рагнара. Страх и отвага, сила и слабость, месть и расплата – эти запахи смешались в гремучий коктейль. Никто не пожелал бы его испить. Рагнар не выдержал этого взгляда.