Czytaj książkę: «Крутой Пегги»

Czcionka:

Новобранец

На остановку двое неизвестных вынесли на руках маленькую мохнатую собачку. Это был полуспящий щенок пуделя абрикосового цвета четырёх месяцев от роду. Он был весь обросший, только из-под кудрявой шерсти проглядывали хитрые глазёнки. Щенка вручили его новой хозяйке, и он тихо пригрелся в её сумке под мышкой.

Пуделёк был лохматый, как баранчик. Из-под клочков кудрявой шерсти выглядывал длинный нос и маленькие зубки, которыми щенок нетерпеливо тянул хозяйку за рукав и небольно покусывал за руку. Пегги – так решила хозяйка назвать пуделя. Это значит «малыш».

Как только они приехали домой, щенок выпрыгнул из сумки и забегал по всей квартире то ли от радости, то ли от паники. Обнюхал углы комнаты, потом подбежал к зеркалу высокого шкафа и пристально посмотрел на себя. Видно, он не сразу понял, кто там перед ним в зеркале, но зато уловил отражение своей хозяйки и чего-то стал выжидать. Хозяйка взяла ножницы и принялась стричь пуделя. Сразу выделились его длинная шея и округлые «штаны». После несложной процедуры Пегги выдохнул, протянув как-то обречённо: «Уф-ф».

На этом дела с щенком, казалось бы, могли в этот день закончиться. Только Пегги не стал ни спать, ни сидеть спокойно. Он соскочил, откуда-то принёс забытые хозяйкой тапки, завертел ушами, захватив обувь словно в ловушку. Лапы у Пегги были хищные, цепкие и ловкие. Словно цеплялками, он опрокидывал вещи, лазил по тумбочке, раздирал журналы и газеты.

– Как бы чего не скинул, какой пузырёк или вазу, – забеспокоилась хозяйка.

Но Пегги носился, как незаметный ветерок, и его узкие точёные ножки напоминали подпорки, какие можно увидеть разве только на картинах Сальвадора Дали. Понять место каждой вещи – разве это занятие для Пегги?

Хозяйка время от времени пыталась остановить его и кричала: «Пегги!» Но щенок был неугомонный. Вволю набегавшись, он садился возле отдыхающей хозяйки и дремал у её ног. Но если хозяйка уходила по своим делам, пудель тут же соскакивал и бежал следом за нею, как тень, хватал её за руки и ноги, облизывал их и барабанил лапами по стулу. Это было так же неожиданно и внезапно, как и притащенный им откуда-то сапог, и одним прыжком сваленная табуретка. Пегги так увлекался, что подпрыгивал за хозяйкой до самой её груди, а когда женщина наклонялась, то подтягивал её зубами за волосы на голове, словно хотел сам причесать свою воспитательницу.

Хозяйка не забывала вовремя кормить щенка, тем более он сам просил об этом. Он ел с жадностью, причмокивая, точно его только-только оторвали от соски. Но больше всего Пегги нравилось грызть какой-нибудь сухарь или коржик. Он мял их задними зубами и смаковал.

Однажды Пегги услышал за окном чей-то лай. Щенок насторожился, подвигал ушами, рыкнул несколько раз и тоже пролаял. Потом он подпрыгнул к окну, пытаясь подсесть и посмотреть, что же делается там, на улице. Хозяйка убрала на подоконнике и подложила для Пегги коврики. Щенок любопытно рассматривал улицу сверху.

Жизнь пуделя текла размеренно. Каждое утро он вставал за хозяйкой, бегал возле её цветов, залезал на подоконник и даже на её бумаги на столе и лаял во двор. Иногда ей доставалось за Пегги, когда тот разбрасывал её вещи, драл забытый ею мешок или тапок или опрокидывал бутылки с водой для цветов, и вода проливалась. Щенок не всегда понимал, где и как ему ходить по своим делам, и допускал оплошности.

Но однажды Пегги и его хозяйка поехали из города на дачу.

На даче

Пегги смотрел в окно машины. Посторонние звуки настораживали его, он вытягивал шею, стучал лапами в дверь, вылизывался подобно кошке. Вскоре мелькание в окне ему надоело, и пёсик стал позёвывать, спрыгнул в ноги к хозяйке и проспал всю оставшуюся дорогу внизу.

Приехав на дачу, щенок сильно обрадовался. Только он уже не удивлялся ни тени шмеля, ни толстобрюхой лягушке, как в первый раз на улице. Увидев большой соседский луг, он стремглав кинулся на него и от восторга давал круги один за другим. Казалось, Пегги разобьётся вдребезги или сломает лапу, если ему подвернётся какая-нибудь кочка. Но щенок проскочил весь луг, словно пролетел на крыльях. Сердечко его отчаянно билось. Хозяйка открыла дверь в дом, и пудель забежал на веранду. Всё было незнакомо щенку. Не понимая, что, где и как, он заскочил на диван, потом на кресло, как бешеный конь, хотел было вспрыгнуть на стол и сбить всё, что там стояло. Но хозяйка вовремя остановила его. Пегги бросался ей на руки, требуя поддержки и выхватывая всё, за что только она ни бралась. А она достала его еду и поставила у крылечка его миску.

Только Пегги выбежал в сад, как лёгкая весенняя травка увлекла его. Он обнюхивал каждый листочек, давил лапами жуков. Длинный собачий нос, как миноискатель, гулял по разным углам сада, исследуя все камушки и то, что было спрятано под ними: высохшие мыши, лягушки и медведки мигом были добыты прозорливым щенком. Он цепко удерживал прошлогоднюю тварь в своих когтях, пытаясь проглотить добычу. Хозяйке удалось отнять у него одну или две мыши, остальных Пегги мигом проглотил, чтобы привередливая женщина даже не заметила его находки.

Набегавшись по саду, Пегги незаметно улизнул в дом и потом оставшуюся часть дня спал на диване. Только на даче он почувствовал настоящую свободу. Пёсик бегал в саду и в огороде, обнюхал все ходы и выходы под забором. Тёплыми вечерами на яблонях стрекотали майские жуки, и это было похоже на треск догорающих угольков. Почки на деревьях ещё не распустились. Волшебная серенада майских жуков завораживала. Но стоило только хлопнуть дверью, как жуки замолкали и вечерний сад совсем погружался в тайну.

За две недели отдыха обнаружилось, что Пегги совсем оброс, а его мордочка требует стрижки. Нос и уши щенка были тщательно обработаны, оставлены «очки» вокруг глаз. Щенку понравилась стрижка, он был благодарен хозяйке за заботу и радостно прыгал по дому, виляя тонким, как виньетка, хвостом. Покрутившись волчком, Пегги затих, умыл лапой нос, повыл на ветер и собак, что лаяли издали, и вскоре уснул, умаявшись от беготни и дневной суеты.

На даче предстояли большие дела: посадка семян, окрашивание клумб и забора. Пегги постепенно привыкал к деревенской жизни: бегал по огороду, заглядывал в погреб, разведал все ходы и выходы во дворе, чтобы в любой момент можно было избежать встречи с хозяйкой и улизнуть в какой-нибудь из них.

Однажды он прорыл лаз под забором и проскользнул в соседний двор. За это хулиганство хозяйка хотела наказать щенка и тщательно перекрыла все лазы под забором. Пегги сразу узнал об этом и лукаво посмотрел на неё. Потом щенок куда-то рванулся и наскочил носом на окрашенную клумбу, перепачкавшись в краске. Гневливая хозяйка заперла его в доме, отмыв мордочку и запретив бегать слишком много. Пегги на это сильно обиделся, пришёл в ярость и вспрыгнул на подоконник, пытаясь выбраться в сад через окно дома. Он скулил и лаял, помял часть рассады. После этого хозяйка сильно накричала на него, и пуделёк спрятался под кресло.

Такое море впечатлений за день утомило Пегги. Умаявшись, он залез на диван, упал на подушку и крепко-крепко заснул. Уши и нос были горячими, щенок как будто бредил: он вздыхал, постанывал во сне, посвистывал, словно маленький органчик.

Только утром он проснулся как ни в чём не бывало свеженький, потянулся, как гимнаст, вперёд и назад. Тельце его вытягивалось, как у гусака.

После завтрака хозяйка пошла во двор разбирать кирпичи и доски, чтобы сложить дорожку. Пегги радостно прыгал через тюльпаны, хотел подбежать и лизнуть хозяйке руку, когда та взялась за кирпич, но с размаху налетел на него, стукнулся мордочкой и громко завыл от боли.

– Куда же ты, глупый! Это же больно, – охала хозяйка.

Щенок поплакал некоторое время на крылечке и снова убежал в сад. И вдруг ворона, которая всегда зловеще каркала на сливе возле компостной кучи, завидев Пэгги, прокаркала почему-то уставшим, севшим голосом, будто соглашаясь теперь со всем, что стало в саду. И солнце открыло добрый глаз.