Czytaj książkę: «Дневник злодейки»

Глава 1

Все дети рождаются на свет милыми симпатягами, но никто таким не остаётся, потому что характер и жизненную позицию формирует окружение. Добрые живут не слишком хорошо ― это я поняла ещё в совсем юном возрасте, когда в первый раз схлопотала пластиковой лопаткой по макушке в детсадовской песочнице. Мы с ровесником Русланом тогда дружно лепили куличики, но ему не понравилось, что мои получаются лучше. Говорят, что настолько раннее детство не запоминается, но я на всю жизнь запомнила самодовольную улыбку своего первого врага и то, как скучающе он смотрел на воспитателей, когда они начали объяснять ему, что обижать девочек некрасиво, а драться вообще нельзя. Сколько нам тогда было? Года по четыре, наверное.

Дома меня воспитывали в безграничной любви и нежности. Старший братик Мишка вёл себя достойно и даже тайком от родителей делился со мной шоколадными конфетами, на которые у меня аллергия до сих пор. Ему влетало, мне вызывали доктора, но от этих приключений наша братско-сестринская дружба только крепла. В тот день, когда мама вернула меня, ревущую, домой из садика посреди бела дня, именно Мишка сказал, что я должна была дать этому гадкому Руслану сдачи. А потом, когда мама успокоила меня и занялась своими домашними делами, семилетний Мишаня доверительно шепнул мне на ухо: «Всегда бей первой, Майка, иначе не выживешь».

Этот совет я тоже запомнила очень хорошо. И не просто запомнила, а сразу же взяла за правило. На следующий день в детском саду ревел уже Руслан. Через неделю ― вся группа. Через три года ― мои одноклассники, первая учительница и директор школы. Меня называли хулиганкой. Моих родителей постоянно учили жизни те, кто считал, что такое поведение для девочки неприемлемо, а мама с папой, в свою очередь, пытались воспитывать меня. Но если бы самые близкие мне люди спросили моё мнение, а не слушали посторонних, то давно поняли бы, что я никого не обидела незаслуженно. Просто не видела необходимости тратить время на слова, когда встречала несправедливость. Не поучала, а била. Даже не всегда первой, хотя иногда очень хотелось. Зато меня уважал старший брат. Вся детская площадка во дворе принадлежала нам двоим, и если кто-то из детей думал иначе, то избавление недотёп от заблуждений было быстрым и болезненным, но эффективным.

Во втором классе папа пристроил меня в местную секцию дзюдо. В третьем ― понял, что делать этого не стоило. А в четвёртом у меня внезапно проснулся особый дар, позволявший нести в наш жестокий мир справедливость, не пачкая рук. Мама называла это «дурным глазом». Таскала меня по бабкам и экстрасенсам в надежде избавить и без того проблемное дитятко от невесть откуда появившейся проблемы, но то, что даровано свыше, ничем не искоренишь. Суть в том, что все, о ком я хотя бы подумала плохо, невероятным образом получали по заслугам без моего в том участия. Одноклассники меня не трогали ― за четыре года все хорошо усвоили, что злодейку Майку лучше обходить стороной. А несведущие регулярно нарывались на неприятности. Например, однажды шестиклассник Лёшка Панфилов решил подставить мне подножку, когда я опаздывала на урок и бежала по коридору. Я упала ― ободрала ладонь, коленки и порвала колготки. Не помню, что именно тогда подумала в адрес этого дурака, но на следующий день он в школу не пришёл ― ногу сломал. Или вот ещё один пример. Сонька Фёдорова из параллельного класса начала распускать про меня неприятные сплетни. Я мысленно пожелала, чтоб у неё на языке типун выскочил, а в результате у бедолаги обнесло болячками всё лицо. Да и в целом… На кого ни посмотрю косо ― спотыкаются, вещи роняют. Мама как-то раз в наказание за какой-то мелкий проступок запретила мне вечером выйти во двор на прогулку. Она как раз бельё гладила. Мало того, что руку обожгла, так ещё и на ногу утюг уронила. Прямо на пальцы.

Не скажу, что такое происходило каждый день, но частенько. А что взять с ребёнка? У меня и ума-то тогда особенно не имелось, зато детских обид было хоть отбавляй. Потом начался подростковый период ― стало ещё хуже. Летние каникулы между шестым и седьмым классом я провела в деревне под присмотром любимой бабули, которая целеустремлённо водила меня каждое утро в местную церковь на беседы с батюшкой. Как к психологу. Спасибо, что экзорциста искать никто не додумался. Зато в довесок к аллергии на шоколад я приобрела ещё и стойкую неприязнь ко всему религиозному. Плохо о деревенской церкви старалась не думать ― сгорит ещё. Мне только репутации дьяволицы не хватало для полного счастья.

Когда я заявила, что хочу закончить не девять классов, а одиннадцать, учителя дружно закатили глаза под свои умные лбы, а директор даже сходила в медпункт за порцией корвалола. А куда им деваться? Терпели меня ещё два года, а аттестат вручали с такими счастливыми лицами, будто этот день стал самым главным праздником в их жизни. Утрирую, конечно. К тому времени все уже просто смирились с неизбежным. Потом был институт в Питере, первая любовь, первое разочарование и первые сожаления о несдержанности. Парню, который меня бросил, крупно не повезло. Не хотелось бы думать, что причиной той ужасной аварии стали мои дурные мысли, но факт остаётся фактом ― я лишь поплакала в подушку и пожалела себя, несчастную, а кто-то остался калекой на всю жизнь. Тогда я впервые осознала, насколько опасен мой дар. Возможно, что это было просто стечением обстоятельств, но с тех пор я зареклась впускать кого-либо в своё сердце и сближаться с людьми хотя бы на расстояние дружбы. Одиночество хоть и неприятно, но всё лучше чувства вины.

После окончания института я вернулась к родителям. Мишка уже давно съехал от них куда-то за Урал и возвращаться намерения не имел. В нашем городе с профессией эколога найти работу не так-то просто, поэтому пришлось на первое время довольствоваться самой распространённой и всегда нужной должностью продавца. Ну хотя бы не в супермаркете, а в цветочном магазине ― всё ближе к теме. В свободное от работы время изучала матчасть, а на работе спорила с хозяйкой магазина о том, что вредно для её товара, а что полезно. Так втянулась, что незаметно для самой себя приобрела обязанности, выходящие далеко за рамки должностных. Месяц назад даже нарвалась на командировку в один из питомников, где нужно было выбрать не обречённые на скорую гибель саженцы казацкого можжевельника. Там и повстречала проницательную даму, которая долго косилась на меня со стороны, а потом осмелилась подступиться со словами:

– У тебя глаз дурной.

– Да, я такая, ― ответила я беззаботно. ― Но не бойтесь, растениям это не вредит. Только людям.

– А исправить это хочешь?

Я думала, что она из тех людей, которые считают себя всезнайками и пытаются спекулировать своими знаниями и способностями, но собеседница оказалась милой, доброй и ненавязчивой. Она сказала, что мой дар ― это не дар вовсе, а следствие изначально неправильного выбора. Как наказание. Если найду первопричину и устраню её, то смогу избавиться от этой напасти и жить полной жизнью. «Попробуй вспомнить, когда злодеяние впервые принесло тебе радость», ― так звучал её совет. А мне и напрягаться не нужно было, чтобы вспомнить. Детский сад, песочница, лопатка, Руслан. Следующий шаг к искуплению ― просто найти этого человека, извиниться, помириться…

– А влюбиться не надо? ― насмешливо спросила я. ― Так-то он первый начал. Я лишь ответила обидой на обиду.

– Но жизнь-то испорчена твоя, ― ответила мне сотрудница питомника декоративных растений. ― Это не моё дело, я просто указала направление. Тебе на роду написано быть счастливой и дарить счастье другим, но ты случайно свернула не туда. Причину теперь знаешь, а дальше поступай по велению сердца. И не покупай тот куст, что в руках держишь. У него корень подгнивший.

Так и началась эта история. Меня зовут Майя Лапина. Человека, которого я ищу ― Руслан Туманов. Его семья уехала из нашего города около двадцати лет назад. Куда? Понятия не имею. Но избавиться от злого дара и обрести своё собственное счастье хочется так сильно, что руки сами тянутся к кнопке поиска на страницах социальных сетей. Я знаю лишь примерный возраст и то, что у объекта моих поисков карие глаза. А если у него нет аккаунтов в соцсетях?

Да какая разница? Кто ищет, тот всегда найдёт. Сдаваться, так и не начав ― это не моё. Я никогда не сдаюсь.

Глава 2

Мой брат Мишка ― человек с оригинальным мировоззрением. Он выучился на следователя, но сразу после института ушёл из органов и устроился работать инструктором в тир. Я даже не уверена, что так вообще можно. Почему-то всегда думала, что если ты связал свою судьбу с полицией, то это уже стиль жизни, а не работа. Когда спросила его, зачем вообще нужно было тратить эти несколько лет на учёбу, в ответ услышала: «Да просто хотел точно знать, на какой срок в совокупности мы с тобой намотали своими детскими шалостями». И ещё он припомнил, как мы брали с малолеток мзду конфетами за право покататься с горки или на качелях. Сложный у меня братик. Занимается только тем, что ему нравится, никогда и никому не делает одолжений и считает, что жизнь нужно прожить так, чтобы в ней не было места для сожалений. Я предполагала, что не дождусь от него помощи, но всё равно позвонила ― нужно же было с чего-то начинать поиски. А он мне:

– Май, ты когда феном волосы сушишь, одно ухо пальчиком затыкай, чтобы содержимое черепной коробки не выдувало. Представляешь, сколько по стране может бегать Русланов Тумановых примерно девяносто восьмого года рождения? На кой пёс он тебе сдался? Не добила в детстве? Выключи уже дуру и включи того хомо, который сапиенс.

Прямо не послал куда подальше, но почти. Я, конечно, на этом не успокоилась.

– Мишань, ну ты же дипломированный мент. Хотя бы подскажи, куда обратиться. Я же даже отчества его не знаю. Только имя и фамилию.

– Вам интернет отключили за неуплату?

– Нет.

– Тогда чего ты мне мозг паришь?

– Я боюсь.

– Чего?

– Там много Русланов Тумановых. А вдруг ошибусь? Нарвусь на какого-нибудь извращенца. Он мне встречу назначит, я поеду… Ну Миша-а-ань. Ты же мой брат.

– И что?

– Как это «что»? У тебя за меня ответственность.

– С какого перепугу? Тебе двадцать семь лет.

– Ну Ми-и-иш…

Моё нытьё на него всегда действовало безотказно. Либо подзатыльник, либо желаемое ― чего-нибудь, но обязательно добьюсь. Сработало и в этот раз.

– Ладно, не ной. Ты мелкая была, родителей его вряд ли помнишь, а я мамашку хорошо знал. Она в детской стоматологии в регистратуре работала. Имени не знаю, но фейс помню. Пороюсь в соцсетях. Если найду чего, ссылку кину.

Ну вот как его не любить? Чудо же! Самый лучший старший брат в мире!

Я, конечно, тоже в соцсетях покопалась, но больше для общего развития. Полюбовалась на разномастных Русланов, а одному даже хотела написать, потому что он в нашем регионе живёт, но как-то рука не поднялась. Точнее, над клавиатурой она поднялась, но на кнопочки так и не опустилась. Не знаю, почему так. Неуверенностью в себе я, вроде бы, только до той первой детсадовской драки страдала. А тут как отрезало ― не могу, и всё.

Пока ждала хоть какого-нибудь результата от Мишани, подкатила осторожно к маме с вопросом, помнит ли она тот случай, когда я мальчика в садике немножко стульчиком по голове приложила на следующий день после того, как он меня лопаткой стукнул. Выяснилось, что у мамы в памяти осталось довольно много случаев, которые заставляли её краснеть и просить прощения за моё дурное поведение. Ну да, было дело. Не спорю. Зашла с другой стороны, выдав имя мальчика и полученную от Мишки информацию о том, что мама Руслана работала в стоматологии.

– А, Тумановы, ― прозвучало наконец-то с пониманием. ― Они развелись давно. Как раз в том году, когда ты в школу пошла. На последнем собрании в садике их уже не было. Мать с сыном уехали куда-то, а папаша второй раз женился. Да ты его знаешь. У них пиццерия на Пушкина.

– Это та, где мы мой день рождения отмечали? ― уточнила я.

– Ну да, ― подтвердила мама и вдруг опомнилась: ― А тебе это зачем?

Если у меня желание избавиться от «дурного глаза» появилось буквально вот только что, то мама мечтает об этом уже много лет. Дай ей надежду ― носом землю рыть будет, но доставит мне Русланчика живым или мёртвым. Заманчиво, конечно, но с маминым энтузиазмом рассчитывать можно только на полный провал. Она же распугает всех, с кем мне нужно подружиться.

– Да просто вспомнилось, ― соврала я беззастенчиво. ― Фотки школьные перебирала и подумала, что на них нет почти никого, кто со мной в одну группу в садике ходил.

– Тебе причину напомнить? ― предложила мама.

В нашем городе несколько школ. Точнее, их много. Логично предположить, что родители определяют своих деток в те учебные заведения, которые поближе к дому, но в данном случае как-то так получилось, что в мою параллель из нашего детского сада попала только Ксюша Колесникова. И то не в один класс со мной. Это как раз у неё всё лицо язвами покрылось после того, как она про меня гадостей наговорила. Не знаю, почему другие дети по разным школам разбрелись, но мама всегда была твёрдо уверена в том, что это моя заслуга. Глупо, конечно. Нет такого детского сада, где малыши не дрались бы. Боевой пузан везде отыщется, потому что у стаи должен быть вожак. Ну или изгой вроде меня. Не так уж много я там и начудила, если подумать. Обидно даже. Зато после этого разговора появилась ценная зацепка ― отец ведь должен платить на ребёнка алименты, да? Значит, знает хотя бы город, где его отпрыск жил до восемнадцати лет. Правда, Руслана там может уже и не быть, но при большой удаче можно получить от папаши и больше информации.

В пиццерию на улице Пушкина я наведалась уже на следующий день после работы ― просто присмотреться. Теоретически старшему Туманову должно было уже перевалить за полтинник, но среди поваров и официантов, которые мельтешили на виду, я мужиков такого возраста не увидела. Мама сказала, что я этого дядьку знаю ― значит, лицо должно быть знакомым. Весь вечер там просидела, пиццы наелась от пуза, но ушла ни с чем. Сплошное разочарование. Запоздало сообразила, что можно поискать рекламу этой пиццерии в Интернете. Там могут быть фотки с каких-нибудь праздников ну или ещё что-то в этом роде. В итоге до двух часов ночи изучала разные ресурсы в сети с тем же нулевым результатом. От вида пиццы на картинках аж тошнить начало, но свою физиономию владелец нигде не засветил. Он даже не админ соответствующих групп в соцсетях ― там какая-то девочка всем рулит, и фамилия у неё не Туманова. Нашла только подходящий под возраст и город профиль Туманова Евгения в соцсетях ― пустой, с картинками автомобилей. И того, кто мне нужен, точно не Евгением зовут. На чеке из пиццерии написано: «ИП Туманов Г.В.». Геннадий, Георгий, Григорий, Глеб, Герасим… Вот вроде бы и видимых причин для огорчения нет, но аж злость взяла ― я же знаю, где искать. Почему не хватило наглости спросить об этом «Г.В.» у работников пиццерии напрямую? За спрос не бьют в нос. Но нет же! Сидела весь вечер тихонько в углу за столиком, будто с какими-то дурными намерениями туда припёрлась и боялась себя выдать. С чего вдруг такая робкая стала? Самой себе противна даже.

Я ходила туда целый месяц, как на работу. С утра ехала в цветочный магазин, а в восемь вечера передавала кассу сменщице, садилась в автобус и выходила из него на улице Пушкина. На пицце за это время наела лишние два килограмма веса, а набраться смелости и задать кому-нибудь знающему один важный вопрос так и не смогла ― вот как отводит что. Не могу, и хоть ты тресни. И от Мишки тоже никаких вестей не было. Я звонила ему пару раз, но он то занят, то где-то в лесах туристов пейнтболом развлекает. Сказал, что раз пообещал, то сделает, но тогда, когда у него будет на это время. Злыдня.

Сегодня у меня был выходной. Можно было валяться в постели до обеда, но я встала с утра пораньше с намерением победить саму себя. Пробежка, душ, мюсли на завтрак… Родители срулили на работу, а я приоделась, причесалась, намакияжилась и к десяти часам утра попёрлась на опостылевшую уже улицу Пушкина ― подумала, что если по вечерам владельца пиццерии на месте нет, то с утра он должен быть в своих владениях точно. И как в дурацком сериале ― сначала в десяти метрах от входа в заветное заведения меня окатила водой из лужи одна проехавшая мимо машина, потом добавила сырости и пятен вторая, а вишенкой на торте разочарований стал каблук, застрявший в решётке ливнёвки.

– Да чтоб вас всех! ― от души послала я проклятие вдогонку своим обидчикам.

Где-то впереди раздался громкий сигнал клаксона, визг тормозов и оглушительный удар ― один и почти сразу же второй. Меня аж затрясло от отчаяния. Не сдержалась. Знала же, что нельзя злиться, а теперь из-за меня кто-то снова пострадал. Сняла туфли и босиком пошлёпала по тротуару к месту ДТП ― хотела убедиться, что обошлось хотя бы без жертв. На перекрёстке в конце квартала очень быстро собралась толпа зевак. Дорогу перегородили три частично помятые машины. Было похоже, что чёрный «фольксваген» выехал на перекрёсток справа, а в него влетела серая «гранта» ― первая из тех, кто меня обрызгал. А сзади в эту «гранту» впечатался ещё и синий «лифан» ― смачно так, качественно. И светофор жёлтым глазом подмигивает ― видимо, изначально не работал. Водители уже покинули свои автомобили и громко матерились друг на друга, выясняя, кто из них не прав.

– Никто не покалечился? ― осторожно спросила я у стоящей рядом бабулечки.

– Насмерть вроде никто, но у того парня, что в белой рубашке, рука вроде сломана. Глянь, как он её держит, ― поделилась своими наблюдениями любопытная старушка.

Никуда я глядеть не собиралась. Все живы ― это главное. Машину новую купить можно, а жизнь не купишь. И так на душе кошки скребли. В пиццерию я всё-таки зашла, но уже без прежнего энтузиазма и с намерением просто выпить кофе. Сделала заказ и наведалась в уборную, где кое-как просушила бумажными полотенцами мокрую одежду. А когда шла к своему столику, в дверь влетела взъерошенная девушка с выпученными глазами и сообщила официанту за стойкой:

– Пашка, там Туманов в аварию попал на перекрёстке!

– Геннадий Васильевич? ― уточнил парень, тоже округлив глаза.

– Нет, Руслан! На отцовской машине!

Ирония судьбы, да. Обидно до слёз. Подружилась, называется. Тот парень в белой рубашке, водитель «фольксвагена», и есть Руслан Туманов. Он здесь, в родном городе. А я случайно едва не отправила его на тот свет. Теперь у него сломана рука и, судя по истеричному докладу взъерошенной девицы, есть ещё и другие травмы. Его увезли в больницу сразу же, как только приехала скорая. Видимо, пострадал основательно. Но цель ведь достигнута, да? Я всё-таки его нашла.

Глава 3

Мишке я не стала звонить принципиально ― раз ему некогда было младшей сестрёнке помочь, пусть теперь отдувается по полной программе. Ещё и нытья добавлю, чтоб не расслаблялся.

Вчера весь день и вечер размышляла о том, что мой проклятый дар вредит не только тем, кто вызывает у меня негативные эмоции. Я же злилась не на Туманова, а на водителей «гранты» и «лифана», которые меня грязью из-под колёс окатили, а он почему-то пострадал сильнее других. Оценивала произошедшее и с одной стороны, и с другой, пока не пришла к выводу, что Руслан Туманов подсознательно бесит меня ещё с детсадовского возраста. Та первая обида на него засела где-то в подкорке и работает теперь сама по себе, без моего на то согласия. Выбор оказался невелик ― либо признать, что имело место случайное стечение обстоятельств, а я ни в чём не виновата, либо задуматься ещё и о том, сколько бед при таком раскладе моя подсознательная ненависть причинила этому человеку за прошедшие годы. Одно дело ― извиняться за удар стульчиком по голове двадцатитрёхлетней давности, и совсем другое ― вымаливать прощение за всю искорёженную жизнь. Даже представить страшно.

Он, кстати, ничего так. Симпатичный. Высокий, подтянутый. Выглядит интеллигентно, но матерится так, что уши в трубочки сворачиваются. Хотя, я в подобной ситуации, наверное, ещё крепче крыла бы. Сама не водитель, но папа объяснял мне, что такое «помеха справа». Тот придурок на «гранте» должен был уступить Туманову дорогу. Наверное. Если честно, то я не помню, какие там дорожные знаки на перекрёстке стоят. Но Пушкина двухполосная, а на пересекающей её Садовой четыре полосы ― по две в каждом направлении. Спросила об этом у папы. Получила подтверждение, что серая «гранта», въехавшая в «фольксваген» Туманова в данном случае была не права. А толку-то? По правилам ехал Руслан или нет ― его всё равно помяли.

И ещё мне очень хотелось бы знать, женат он или нет. Не то чтобы меня как-то заботила его личная жизнь, но наличие жены немного усложняет мою задачу. К холостяку подобраться проще. Имея теперь приблизительное представление о его внешности, всё-таки полезла опять в соцсети заново разглядывать фотки всех Русланов Тумановых, какие там есть. Неожиданно для самой себя нарвалась на вопрос жгучей брюнетки Алёны Т. о том, с какой целью я уже второй раз за последний месяц ночью захожу на страничку её мужа. До этого момента как-то думалось, что подобная слежка за мужьями уже не в моде. Пришлось извиниться и ответить, что ищу однокурсника. В ответ получила очень длинный и некультурный совет искать однокурсников где-нибудь в другом месте. Плохо я про эту брюнетку думать не стала ― на моей совести и без неё калек хватает.

Ночью спала плохо ― долго ворочалась и не могла заснуть, потому что в голове постоянно крутились какие-то мысли. С утра поехала на работу. Покупателей сегодня было немного, поэтому я ближе к обеду от нечего делать позвонила в скорую и спросила, как бы мне узнать, в какую из больниц вчера доставили Руслана Геннадьевича Туманова с места ДТП на перекрёстке Садовой и Пушкина. Раздражённая дама на другом конце связи даже не поинтересовалась, кем я ему прихожусь, хотя вроде бы должна была, а вот вежливая тётенька в приёмном покое самой больницы всё-таки задала этот вопрос. Я всего лишь хотела узнать, в каком состоянии Туманов. Пришлось соврать, что я его сестра. После этого выслушала ответ, поблагодарила собеседницу, завершила звонок и долго пыталась сообразить, зачем ей нужна была информация о том, в какой степени родства я состою с пациентом, если от госпитализации он отказался.

Ну вот и что делать? Даже если бы Руслан остался в больнице, я всё равно не смогла бы придумать какой-нибудь благовидный предлог его навестить. У меня нет там знакомых ни среди персонала, ни в числе пациентов. Сломала бы себе что-нибудь, чтобы загреметь в то же травматологическое отделение? Ну бред же. Точка соприкосновения у нас только одна ― пиццерия. Там можно развернуться, да. Но это заведение принадлежит отцу Руслана, а не ему самому. Насколько велика вероятность снова встретиться? Вот если бы не сорвалась вчера на двух баранов, которые лужи объезжать не умеют, сейчас проблема была бы уже решена. Нас, можно сказать, судьба вела навстречу друг другу. Как вела, так и развела.

После работы я всё-таки попёрлась в пиццерию на Пушкина ― как ритуал уже. Меня там все официанты в лицо знают. Даже скидку делают, как постоянному клиенту. А я их график дежурств наизусть выучила. Пиццерия не круглосуточная, смена всего одна ― двенадцатичасовая. В десять утра заступил, а в десять вечера пошёл домой. Повара начинают работать раньше, потому что с десяти уже начинается доставка заказов по адресам. Вчерашнего парня за стойкой зовут Павел, а ту всклокоченную девицу ― Кристина. Она тоже работает в этой пиццерии, но вчера была не её смена. Сегодня как раз в зале работает именно она и ещё одна вежливая девочка Настя. На кассе за стойкой ― неприятный Леонид. Не люблю таких людей. Ничего плохого он мне не сделал, но у него есть склонность к самовозвышению за счёт унижения других. Не раз видела, как он ругает официантов при посетителях. На Кристину только никогда не орёт, а смотрит на неё так, словно пытается раздеть взглядом. Да и она тоже… Ладно, проехали. Меня эти их служебные шашни вообще никак не касаются.

Зашла я не особенно удачно ― кто-то что-то праздновал и занял под это дело добрую половину зала. Беспричинных посетителей тоже было много. Шум, гам, официанты в мыле… Свободных столиков нет, а у стойки очередь. Посмотрела на этот балаган, развернулась и вышла на улицу. А вот вышла как раз удачно ― прямо носом в гипс. Туманов инстинктивно поднял больную руку, чтобы не столкнуться со мной, потому что во второй держал букет. А я в этот момент смотрела под ноги, а не вперёд, поэтому и не успела сориентироваться. Там на входе ступенька короткая ― если неудачно поставишь ногу, можно навернуться.

Туманов зашипел от боли и сделал шаг назад. Я тоже отшатнулась и врезалась затылком в дверь, которую в этот момент приоткрыл за моей спиной другой посетитель. Перед глазами сразу же заплясали весёлые мушки, в окружении которых сердитое лицо объекта моих интересов выглядело ещё симпатичнее. «Если с букетом, значит, к кому-то, а я буду лишней», ― подумала, потирая ушибленную голову, а вслух промямлила:

– Извините.

И трусливо сбежала.

Не люблю неожиданности, потому что они они сказываются на самоконтроле не лучшим образом. Мне нужно, чтобы всё было по плану, хорошо продумано и без сюрпризов ― в этом случае шанс негативных последствий минимален даже при отрицательном результате. Для начала нужно выяснить всё о Руслане Туманове из сторонних источников, тщательно подготовиться к встрече, предусмотреть все детали, а уж потом только начинать действовать. Он в городе ― уже хорошо. Не нужно тащиться на другой край географии, чтобы встретиться. Даже если живёт не здесь, а просто приехал проведать отца, мне это никак не мешает. Наскоком такие проблемы всё равно не решаются.

– Девушка! ― громко прозвучало позади.

Я припустила ещё быстрее ― настолько, насколько это было возможно, чтобы не стало похожим на настоящее бегство. Голос, кстати, у Туманова тоже приятный ― низкий такой, рокочущий. А потом, когда на автобусной остановке полезла в сумочку за кошельком, поняла, зачем этот приятный голос меня звал. Я посеяла телефон. Выходя из пиццерии, точно держала его в руке. Наверное, выронила, когда затылком об дверь приложилась. Первой мыслью было вернуться, но… Во-первых, на этот вечер Туманов точно занят, раз уж припёрся в кафе с букетом. Телефон у меня на блокировке, так что с точки зрения защищённости личной информации всё под контролем. Завтра после работы забегу в пиццерию снова и спрошу там работников, не находил ли кто из них мой телефончик. Детально опишу столкновение на входе и того, с кем столкнулась. Не выбросил же он находку в урну, правильно? А потом в качестве благодарности и извинений приглашу Туманова на чашечку кофе ― просто так, чтобы обеспечить более надёжный контакт с этим человеком. Даже если он оставил мой телефон администратору, точек соприкосновения уже получается больше, чем раньше.

Вот только есть одно «но». Почему-то с планами в отношении Руслана Туманова у меня проблем нет, а как доходит до дела, то я либо трусливо поджимаю хвост и двух слов в одну фразу связать не могу, либо причиняю ущерб тому, перед кем нужно извиниться за старые грехи. Мы как два магнита, которые пытаешься соединить одинаковыми полюсами ― чем ближе друг к другу, тем сильнее отталкиваемся. То, что поначалу казалось делом плёвым, уже начало осложняться. Страшно даже представить, что дальше будет. Лишь бы не сорваться. Туманов нужен мне живым.