Поплыл туман,
Он был как волос бел.
Ты, наконец, остался не у дел.
Ты плыл в тумане,
Был его рукой,
Да сам не зная, кто же ты такой.
В такое утро
Там внизу – война.
Ты видел все, плывя в его волнах.
Горят дома,
Горят в тумане,
И ты горишь внизу вместе с домами.
Еще ты спал,
И боли не было.
Теперь плыви в страну тумана белого.
13.10.09
Вернуться бы на два часа назад
И рассадить бы чинно непоседливый рой мыслей.
Тогда б ресницы грустно не повисли,
Вернуться бы, нажать на тормоза.
Взмыть в небо над чернющей пустотой,
Поймать сетями упорхнувшие слова.
Чтобы не пухла от их силы голова,
Собрать на нитку их блестящею иглой.
13.10.09
Когда-нибудь я напишу роман,
Связав его из сотни тонких нитей,
Из снов, из проводов, из одеял,
Вплету войну, накинувшую китель.
Вплету любовь под лаянье собак,
На белой простыне, в скрипучем мраке.
Потом, возможно, белый «кадиллак»,
Недосчитаются кого-то в пьяной драке.
Добавлю молодость, капризы и вино,
Немного горя, старости, разлуки,
Тюрьмы, сумы – они, как прежде, за одно,
Протягивают к нам сухие руки.
Когда-нибудь я напишу роман,
Когда-нибудь я чудо сотворю,
Ну а пока я лишь ищу слова
И чувствую себя героем из Камю.
11.11.09
Темная ночь шуршит по углам,
Ищет в пыли на полу свой крест,
Ей его надо нести по делам.
Тьмой щели забиты, и нет больше мест.
Тоска пред рассветом – щекастый пес,
Вязнет в слюне его каждый дом.
Он в складках кожи тумана принес,
Туман обернулся белесым китом.
Хмурое утро, похмелье и грязь,
Битые стекла впиваются в грудь.
Хочется спрятаться в серую бязь,
Хочется лечь и обратно уснуть.
11.11.09
Веселые девчонки-хохотушки,
Мы потеряли вас в слоях мужских журналов.
Над вами по весне смеялись лужи.
В зрачках широких – неба очень мало.
Запрись с их образом один в своей квартире,
Оставь свой липкий вздох на развороте.
Запомни же их вечно молодыми,
Как ту, что в полотенце, за окном напротив.
Сними на телефон мою небрежность,
Сними с меня, хоть в мыслях, всю одежду.
В замочной скважине поселишь свою нежность
И там же похоронишь всю надежду.
4.01.10
Грустным ежиком в тумане
Заблудилась я.
Кругом холод, чертыханье,
Ужас января.
По улице метелица
Метелкою метет,
И свет льняного месяца
Не отражает лед.
Идет по узкой улице
Господь из кабака,
А Магдалена щурится
В окно и ждет звонка.
24.01.10
Плачет Дягелева Янка
Сквозь динамики, сквозь годы,
Плачет по себе, по нам,
По несбывшимся мечтам.
Не запекшаяся ранка
Стала для нее огромной.
Яна, речка глубока.
Яна говорит: «Пока».
24.01.10
Остановившись на полдороге,
Ищу в темноте что-то, грустно.
Похоже, кто-то выжег глаза
Моему шестому чувству.
Помню, падали слезы, снег растопив,
Но зачем это было – не помню.
А вода уже собиралась в залив,
Целясь в открытое море.
Ведь знала, за что боролась,
А теперь не пойму, зачем?
Горит, горит моя повесть,
Перечеркнута пламенем схем.
У людей все давно продумано,
Под редакцией четкость поступков,
А я люблю огородное пугало,
Торчащее на палке-обрубке.
Оно никого не пугает,
На плече копошится заря,
А вороны слетаются в стаи
И каркают с неба: «Зря!»
5.02.10
Пустые пакеты кривлялись,
Попав под колеса машин.
Субботнее утро встречает
Прокуренный Ершалаим.
Проснувшись в углу грязной тряпкой,
По стокам сливаюсь домой.
И ежится, кутаясь зябко,
Голгофа с больной головой.
5.02.10