Czytaj książkę: «Стальные скелеты Книга 1. О героях не плачут», strona 5

– Можно ведь было просто завести собачку, – пискнула Дара, за что удостоилась полного ненависти взгляда.

– Ладно, пойдем! – сестра за руку потянула ее прочь из этой ужасной комнаты.

В коридоре девочки некоторое время молча смотрели друг на друга, испуганные, потрясенные. Их ошеломила такая беспричинная враждебность и все то, что они только что узнали. Но даже обсуждать такое было невозможно, слишком страшно. Постояв немного, они бросились бежать в обратном направлении, промчались по коридору и нырнули в свой карцер. Захлопнув дверь, Каста схватила сестру за руку и горячо воскликнула:

– Давай поклянемся, Дара, что никогда не позволим, чтобы с нами случилось подобное! Лучше уж убежим из дворца, чем превратимся во врагов! И пусть лучше ни одна из нас не станет королевой, чем мы причиним вред друг дружке! Ты согласна? Ты клянешься?

– Да, клянусь, – с легкой запинкой прошептала Дара. – Хотя я так надеялась и мечтала… но я клянусь, клянусь!

Утром сестер, спящих в обнимку на одной кровати, разбудил бледный от осознания своей оплошности королевский секретарь. Они показались ему похудевшими и повзрослевшими за одну только ночь. И старик, прослуживший во дворце всю свою жизнь и чудом сохранивший в дальних тайниках своей души доброту и человечность, горестно размышлял о том, что не стоило подвергать девочек такому суровому наказанию.

Глава 6. Убивать или быть убитым

Минуту или две Дымов лежал лицом на вонючей влажной швабре, обхватив голову руками, и мечтал умереть прямо сейчас, чтобы без мучений и страшного ожидания. Потом вдруг стало светло – это Роберт в потемках нашарил выключатель. Тусклый желтый свет полоснул по нервам, Димка поднялся, сел на ящик с чистящими средствами и заслонил лицо рукавом.

Он не хотел видеть Роба, не хотел слышать его голос. Прокручивал в голове фрагменты дня и поверить не мог, что несколько часов назад пробегал мимо этой каморки, чтобы успеть до урока затовариться ватрушкой с яблочным повидлом – и все тогда было хорошо. Да просто отлично! Впереди была целая жизнь, а теперь ее нет. Если вдруг завтра он будет живым, то наверняка искалеченным, возможно, парализованным уродом. Это сделают свои, а спишут на америкосов. А Роберта не будет точно, и в этом, наверное, стоит ему позавидовать.

Накрутив себя такими мыслями, Дым все же зыркнул на того, кто был во всем виноват. Сарк сидел на перевернутом ведре с рюкзаком на коленках, сложился пополам и что-то быстро писал на тетрадном в клетку листе. Хлюпал носом, но в целом держался. Закончил, перечитал, шевеля губами, написанное, а потом сложил листок во много раз, уминая сгибы ногтем. Встал и на неловких ногах пошел к Дыму, протянул листок ему.

– Можешь спрятать?

Дымов равнодушно протянул руку, пихнул письмо в карман.

– Нет. Не-ет! – заволновался Роберт. – Сунь его в ботинок под стельку, хорошо? Вдруг тебя обыщут. Я напишу еще, сколько успею, и спрячу на себе. Но я не уверен, что хоть что-то сохранится. От одежды… как и от меня.

– От меня тоже, – содрогаясь, уточнил Димка.

– С тобой все обойдется! Когда снова придут, нужно их уверить, что ты честно исполнял свой долг. Только, пожалуйста, определись, стаскивал ты меня с лестницы или загонял наверх. А я буду громко проклинать тебя за то, что ты не дал мне уйти.

– Не поверят, – слабым движением руки отмахнулся от него Дым. – Они уже все решили.

– Ладно, тогда мы убежим, когда нас выведут на школьный двор.

– Как? – Дым даже засмеялся над мечтами этого идиота – и словно со стороны с удивлением услышал свой смех. – Мы – главные фигуры в этом представлении. Кто нам даст сбежать?

– Мы всех обдурим, Дима. Нас поведет инстинкт выживания. Отец говорил, что сильнее этого инстинкта ничего нет. Нужно лишь отключить все другие мысли и полностью довериться ему.

Дымов вяло удивился: ведь Роберт с отцом и не разговаривал никогда, даже не смотрел в его сторону. А вот надо же, в тяжелый момент сослался на него.

– Ладно, сбежим подальше от школы. А куда пойдем? Нас везде найдут.

– Ну, придумаем что-нибудь. Может, доберемся до другого города, разыграем потерю памяти, попадем в приют. Только нужно далеко уйти, чтоб даже справок не наводили. А лучше знаешь, что сделаем? В метрополию рванем!

Димка даже рассмеялся от такой глупости, покрутил пальцем у виска:

– Совсем дурной? Туда не попасть. Границу метрополии охраняют такие штуки, что тебе и не снились. Про Зону отчуждения слыхал? Иначе все бы туда давно сбежали. Да даже если б и попали в метрополию – что толку? Там говорят так: помог человеку из провинции? Молодец, добрая душа. А теперь уступи ему свой дом, а сам со своими близкими убирайся на его место. На такое никто не пойдет.

Ребята помолчали немного, дыша безнадежностью.

– Это ты из фильмов там много про метрополию знаешь? – спросил Роб. – Даже я о таком не слышал.

– Ага, из фильмов, откуда еще! В смысле даже ты не слышал?

– Просто я жил там, – легко ответил Роберт – и Димка свалился с ящика.

– Что? Врешь! Но почему?.. А, изгнали…

– Никто нас не изгонял, – помолчав, произнес Роб с таким трудом, будто алый платок решил оказать хозяину услугу и задушить его до начала бойни. – Хотя чисто теоретически могли, после смерти мамы. Все семьи, в которых не остается женщин, попадают в группу риска. Малейшее нарушение – и с вещами на выход. Но нам это не грозило, конечно. Отец слишком много делал для метрополии, для королевского двора. Он ведь генетик и инженер, гениальный ученый. Даже для принцесс создавал разные интересные штуки.

– Ты видел принцесс?! – задохнулся Дым. – Живьем?

– Ну не мертвыми же. Играл с ними в детстве.

– Врешь! – завопил Димка, вскочил на ноги и выставил перед грудью сжатые кулаки. – Ты – америкос, кто бы пустил тебя во дворец?!

– Я англичанин, – с грустной улыбкой, словно напоминая давнюю шутку, отозвался Роберт.

– Да какая разница?! Таких, как ты, и здесь с трудом терпят, какие тебе принцессы!

Роберт долго молчал и смотрел на Дымова… как на неразумного малыша смотрел. Тому хотелось броситься, повалить и хорошенько избить соседа, вот только силы куда-то подевались.

– Ты не понимаешь, Дима, – с тихим вздохом проговорил Сарк. – Здесь, в провинциях, вас специально стравливают, чтобы держать в подчинении. Ведь здесь тысячи молодых мужчин и парней, у которых нет шанса создать семью. В метрополии все иначе. Там попробуй ты против соседа слово сказать, что он неправильной национальности – живо полетишь в провинцию или в тюрьму. У нас… в смысле, там главный лозунг: все люди братья, ясно тебе? В школах учат все основные языки, английский, французский. К принцессам приходили учителя – носители языков, я тоже вместе с ними занимался.

Дым слушал, верил и не верил, мотал головой. Мелькала мысль, что перед лицом смерти сосед сошел с ума. Потом сообразил спросить о главном:

– Так вы почему оттуда свалили? Если не гнал никто?

– Отец сам ушел, – коротко ответил Роб, скрипнул зубами.

– Он что, совсем у тебя псих? Как можно уйти из метрополии?!

Молчание. Роб дышал тяжело и с присвистом, похоже, боролся со слезами. Дым ждал и прислушивался – вот-вот должен был прозвучать звонок с урока. И тогда уже все станет неважно…

– Я не знаю, – прозвучал наконец неуверенный ответ. – Отец сказал, он не хочет, чтобы мне промывали мозги. Что он жил там только ради мамы, потому что ее долго лечили. И еще он мог, но не хотел кое-что сделать для метрополии, а королева требовала. Вот он и сбежал.

– А твоего мнения, значит, не спросил?

– Значит, не спросил, – ответил Роберт почти равнодушно. – Я не разговаривал с ним после того, как мы сбежали, только отвечал на вопросы. Теперь жалею. Нужно было поговорить, может, я бы его понял.

Дым как-то выключился на время, утратил интерес к разговору. Потому что подумал о собственной матери, что будет с ней, когда она узнает. И если уедет отец Роберта – а он наверняка уедет после смерти сына – то мама станет легкой добычей, никто ее не защитит. Ей нельзя будет даже выйти на улицу, ведь женщин похищают, даже совсем пожилых. Дыму захотелось вернуться любой ценой, пусть даже придется убить Роба своими руками. Может, если сразу предложить это Ваньке, едва он появится, Сомов сочтет такую идею интересной… Димка как раз обдумывал такой вариант, когда грянул звонок на перемену.

Этот звонок был подобен зову смерти, потому что был с последнего урока, а значит, совсем скоро начнется бойня. Дым в несколько этапов встал на ноги, слабые и дрожащие, чтобы не делать это на глазах тех, кто сейчас придет. Глянул на Роберта: он стоял рядом, белый и дрожащий, и тянул вперед руку. А в пальцах был зажат… нож?

Димка без промедления ухватил Роба за кисть, слегка выкрутил и завладел оружием. Нож оказался охотничий, с лезвием, похожим на медвежий коготь, острый настолько, что даже смотреть на него было больно.

– Откуда взял? – спросил резко. – И чего ко мне подбирался?

– Это мой, – сообщил Роб.

– Откуда твой? Как бы ты смог пронести это через рамку?

– Я не проносил. Купил его прямо в школе – есть такие ребята, что проносят и торгуют – потом прятал в одном укромном месте. Когда ты предупредил, я пошел и взял его, просто на самый экстренный случай.

– Многих бы ты им убил, слабак, – пробормотал Дым, косясь на дверь и прислушиваясь.

– Наверно, нет, – провалами губ шепнул Роберт. – Слушай, а как они убивают? Ну, ваши наших, может, слышал?

– Нет, – буркнул Димка.

– Ладно. Слушай, Дима… убей лучше ты.

– Кого?

– Меня.

– Чего-о?!

– Мне очень страшно, – шепотом поделился Роб. – Я боюсь боли и позора. Ты хоть сделаешь это быстро, а они долго промучают, я знаю. Увидят меня мертвым – и у них не останется претензий к тебе.

– Да пошел ты, – сказал Дым, покрываясь липким потом уже от того, что на секунду вообразил, как делает это. – Сам решай свои вопросы, если невмоготу.

– Сам не могу. Я, наверное, трус.

– Ты точно трус. Нож – это уже что-то. Надо думать не как себя угробить, а как отбиться. Теперь есть шанс, им ведь в голову не придет, что мы вооружены. Выждем момент и…

За дверью раздался топот и гогот. На этот раз прошли мимо, но Димке и этого хватило, чтобы узнать, как сильно он хочет жить. Нож стремительным движением сунул за ремень штанов. Соображал от страха плохо, зато тело словно решило действовать в одиночку, в нем зрела сила и предвкушение.

Шаги вернулись, скрежетнул мерзко дверной замок. Вошли четверо, трое из выпускных классов, уже другие, Сомов впереди всех, держался как главный.

– Берите его! – он указал подбородком на обмякшего Роберта. – Выводите на двор, а мы за вами.

Самый мощный из парней выкрутил Робу руку, тот тихонько охнул, пошел, спотыкаясь, двое отправились следом. А Дымом и Иван остались стоять друг против друга. Димку охватила слабость, мерзко затряслись ноги. Захотелось расплакаться.

– Вань, я в самом деле…

Сомов дернул подбородком и вскинул ладонь, призывая к молчанию.

– Слушай, неважно, что там на тебя нашло, – заговорил с напором. – Я понимаю, всякое бывает. Но пойми и ты: это первое серьезное задание нашей школе от САПа. Не справимся – превратимся в изгоев, америкосы о нас будут ноги вытирать. Как в тридцать шестой школе, ты же в курсе. Там из-за одного только гада-предателя сколько хороших ребят страдает, – с болью в голосе закончил он.

Про тридцать шестую школу Дымов был в курсе. В начале прошлого учебного года там тоже получили от САПа задание с крестом, но какой-то русский парень предупредил америкосов. Его, конечно, наказали свои же, превратили в глубокого инвалида. Но было поздно: САП внес школу в черный список, в назидание другим. Теперь туда отправляют самых отпетых приживал, и они там держат власть, подвергая русских таким унижениям, что сказать страшно. Димка содрогнулся от мысли, что такое может случиться с его школой. Теперь он боялся себя недавнего и искренне верил, что кто-то другой вселился в его тело, когда он предупредил этого гада Роберта…

– Вань, что делать, ты только скажи?..

– Ясно, что делать, – отчеканил Иван. – Пока все идет по плану. Бойня состоится, мы сделаем, что должно. Но Сарка должен убрать именно ты, это ясно?

Дым едва смог кивнуть.

– Вот, возьми, – Сомов шагнул вперед и вложил Димке в руку что-то теплое, гладкое. Тот поднес к самым глазам, посмотрел: настоящая финка со скользящим лезвием. Сглотнул и сунул ее за ремень, туда, где уже был нож.

– Справишься?

– Угу.

– Ты не подведи меня, – попросил Иван, по-доброму попросил. – Я пока никому не сказал, кто под крестом. Чтобы именно ты до него первым добрался. Он должен умереть до того, как накатит полиция. Иначе школе нашей каюк, помнишь?

– Да.

– Ну, тогда двинули.

Путь от кладовки до выхода из школы показался Димке странно-бесконечным, как во сне. Он пробегал здесь бесчисленное количество раз – когда спешил на урок или наоборот сматывался с занятий. А иногда шел нога за ногу и думал, как объяснить родителям очередную красную неприятность в дневнике. Но никогда не думал, что пойдет по этому коридору убивать или быть убитым. С двумя орудиями смерти в карманах, с опустошенной душой и взбесившимся сердцем. Иван сбоку поглядывал на него с суровым предупреждением во взоре.

Школьный двор был просторный, квадратный. Заперт с трех сторон в каменном мешке школьных корпусов, с торца его отгораживал давно заброшенный молокозавод с еще прочными кирпичными стенами. Между заводом и школьным зданием оставался неширокий проход, прикрытый сплошным металлическим забором с калиткой, которую обычно запирали на ночь, ключ был строго у сторожа. Димка глянул и убедился, что парни уже решили проблему, намертво зафиксировав калитку железным штырем.

Америкосы сбились поближе к школе, нервно озирались, заключали наспех какие-то военные союзы. Дым вскинул голову и нашел глазами два распахнутых окна учительской на третьем этаже – их облепили учителя. Толстый старый директор держал в руках трубку телефона и с самым зверским выражением на лице демонстрировал ее собравшимся внизу. Он, конечно, уже вызвал полицию и народную дружину. Но поскольку бойня организована САПом, Дым мог поспорить на что угодно, что те приедут своевременно – то есть, когда все уже будет кончено.

Он почти отправился от страха благодаря дружеской Ванькиной поддержке. Поискал глазами Роберта, но вместо него заметил группу прилипал, в которой никто не выглядел испуганным и обреченным. Очень худой и мускулистый с оливковой кожей тип по имени Лукас появился в их школе пару недель назад и оказался совершенным отморозком. Обычно таких скидывают в тридцать шестую, там все равно уже терять нечего. Когда Дым узнал о кресте, первым делом подумал, что убивать будут Лукаса – он был реальной проблемой.

Вокруг него сгрудились те америкосы, которые прежде были смирные, но с его приходом словно с цепи сорвались. Черный парень из одиннадцатого с копной выбеленных косичек таращился с ненавистью на русских ребят и скалил свои острые белые зубы, за его жирной спиной двое пацанов что-то разглядывали, передавали друг дружке. Неужели оружие? Но тогда одним крестом дело сегодня не ограничится.

– Туда смотри! – ткнул Димку под ребра Иван. – Там твоя цель. Сосредоточься.

Дым послушно глянул на Роба, вытащенного на самую середину школьного двора. Окружали его русские парни из старших классов, приглядывали, но агрессии не проявляли. И Дым знал, почему: по неписанным правилам стремно бросаться на слабака, когда есть цели посложнее. А про крест они не знают. Значит, когда начнется заварушка, про хилого Сарка на время и вовсе забудут.

Димка пропустил сигнал, да его и не было, сигнала. Просто что- то такое неуловимое пронеслось по рядам – и заварушка началась. Те, кто только что произвольно стояли по периметру двора, теперь выстроились в цепь и сплошной линией двинулись к школе. А под фронтальной стеной Лукас завертелся волчком, вскинул руку – и грохнул выстрел. Стекла учительской словно взорвались, осколки сверкнули в лучах солнца так нестерпимо ярко, что кто-то даже ахнул:

– Граната!

Но Дым успел заметить: Лукас стрелял по верху окна, учителя успели отпрянуть и не пострадали. Умный ход, теперь нарядам полиции придется поторопиться: «обстрел школы» звучит гораздо выразительнее, чем «драка на пришкольной территории». К сожалению, лично для Дымова этот выпад америкосов ничего не менял.

– Ну, пошел! – заботливый друг толкнул в плечо, и Дым побежал туда, где Роберт остался в полном одиночестве. На бегу выхватил и зажал в каждом кулаке по ножу. Роб стоял и вертел головой с отчаянным видом человека, которому вроде представился шанс бежать – вот только некуда. За его спиной были лишь мертвые окна заброшенных цехов, забитые наглухо железом, слева школа, справа высокий забор. Тут Сарк заметил бегущего к нему Димку, и вроде как успокоился, обмяк и постарался с последним мужеством не отворачивать голову.

Дым бежал быстро, лишь в паре метров от Роберта затормозил. Увидел, что глаза у того плотно зажмурены, и рявкнул:

– Эй!

Роб приоткрыл один глаз, вздрогнул от блеска двух лезвий, начал сумбурно давить из себя слова:

– Они все-таки тебя послали. Не знаю, что сказать. Просто делай. Записка… отцу…

– Придурок, – сказал Дым до жути усталым голосом. – Не строй из себя героя. А давай начинай пятиться, будто страшно напуган.

– Я и так напуган. Пятиться-то зачем?

– Делай, что велено. Курс строго на север.

Глава 7. Вот мы и невесты

Понедельник начался тревожно и странно: юных принцесс без особого пиетета разбудили на рассвете. Толпа народа со встревоженными лицами вторглась в их спальню, чего никогда не случалось прежде. Тут были и персональные горничные, и парикмахер, и парочка придворных портных, и, конечно, секретарь Вадим Иванович, еще более усохший за последние месяцы. Во влажных глазах секретаря плескалась тревога.

– Что случилось? – первой пришла в себя Каста. – Война с другой метрополией? Нас снова пытались похитить?

Но Вадим Иванович уныло помотал головой:

– Принцессы, попрошу вас как можно быстрее собраться и проследовать за мной в Тронный зал. Там вас дожидается королева Аркадия.

– Мама? – пискнула Дара и принялась лихорадочно перебирать в памяти их с сестрой возможные прегрешения за последнее время.

– Но мы не видели нашу мать уже неделю, – тихо проговорила Каста, вглядываясь в лицо Вадима Ивановича, полное печали. – А теперь такая спешка, почему?

В ответ секретарь острым подбородком указал на суетящийся персонал, давая понять, что при них обсуждать ничего не станет.

После молниеносного душа фрейлины во главе с королевской камеристкой помогли девушкам облачиться в очень странные платья: темные и строгие, с юбками ниже колен и длинными узкими рукавами. Платья были явно пошиты в спешке – в процессе одевания суетливо обрезались нитки, что-то подкалывалось и убиралось вживую. Никаких украшений к платьям не полагалось. Парикмахеры, заполучив принцесс в свои руки, уложили их волосы в строгие взрослые прически. И только в самом конце на их шеи были надеты колье из жемчуга в венецианском стиле.

Сестры тревожно переглядывались: платья сильно походили на траурные, которые следовало надевать в случае кончины высокопоставленного чиновника или кого-то из рода Дарумов. Но все же чем-то неуловимо отличались, к тому же платья на столь печальные случаи у них уже имелись, не имело смысла шить новые второпях. Наконец, обслуга была отослана прочь, вот тогда Дара и Каста выжидательно уставились на секретаря.

– Не слишком хорошие новости, принцессы, – начал Вадим Иванович, ежась и похрустывая пальцами – ему тяжело было сообщать печальную весть. – Неделю назад ваша мать во время встречи с мэрами провинций почувствовала себя нехорошо. Ее внезапный уход из кабинета газеты объяснили недовольством работой мэров, и отчасти это верно – но все же причина была совсем другая. Королеву Аркадию осмотрели лучшие врачи метрополии, а также некоторые приглашенные светила из соседних. Сегодня, прямо сейчас, состоится государственный совет, на котором вы обязаны присутствовать.

Девушки ошарашенно переглянулись, потом Дара шмыгнула носом и приготовилась разреветься. Но секретарь взмолился:

– Девочки, милые, не время плакать! Вы должны быть сильными, ведь вы же принцессы! Одна из вас когда-нибудь будет управлять всей метрополией. Тем более, ничего ужасного вы на совете не услышите, даже наоборот, – тут он ободряюще подмигнул каждой по очереди выцветшим от старости круглым глазом, намекая на какой-то приятный сюрприз. – Просто постарайтесь, когда увидите мать, не подать вида, что она, м-м-м… несколько изменилась. Держите себя в руках. Обещаете?

– Обещаем, – ответила за обеих Каста и строго посмотрела на сестру.

Секретарь шумно выдохнул, попятился к двери и поманил их за собой.

В Тронном зале, предназначенном для самых больших и торжественных собраний, уже толпилось множество придворных и городских чиновников, всячески норовящих скрыть свою растерянность. Но первым делом девушки посмотрели на помост зала – и содрогнулись. Каста крепко сжала руку сестры.

Там, почти повиснув на ручках великолепного трона, как-то нелепо, боком сидела их мать. Видно было, что королева прилагает невероятные усилия, чтобы выглядеть, как обычно: она высоко держала тщательно причесанную голову и буквально прожигала взглядом каждого из присутствующих. Но при этом левая сторона ее все еще красивого гордого лица оставалась пугающе мертвой, оцепеневшей, уголок рта безвольно сполз вниз. Когда королева Аркадия чуть поворотилась, чтобы взглянуть на кого-то в дальнем углу зала, ее левая рука соскользнула с подлокотника и сломанной веткой закачалась в воздухе. Стоявший рядом незнакомый человек, возможно, врач, тут же кинулся к ней, поймал вышедшую из повиновения руку, почтительно уложил на прежнее место.

– Ой, – жалобно пискнула Дара. – Что с нашей мамочкой?

– Молчи и делай вид, что ничего не происходит, – Каста сжала ее плечо, задвинула себе за спину. – Как будто мы все эти дни были рядом с мамой.

Среди присутствующих девушки с удивлением обнаружили даже своего старшего брата Рима, который после громкого скандала с матерью проживал вместе с супругой вне дворца, в элитной части Города и почти никогда не навещал родных. Ни с кем из пяти братьев девочки не были близки, знали их не лучше, чем любого наемного служителя и уж точно не испытывали привязанности. В детстве им категорически запрещалось играть вместе, все вокруг вечно повторяли на разные лады:

«Вы, принцессы, главное сокровища метрополии, а игры со старшими мальчишками бывают небезопасны».

Да и принцы явно не питали хоть мало-мальских родственных чувств в отношении сестер. Теперь, став старше, Каста догадывалась, почему.

Рядом с королевой на второй части сдвоенного троне (чуточку пониже и поскромнее) сидел с потерянным видом, понуро опустив голову, король Вольдемар. Яркий свет тронного зала безжалостно подчеркивал его отечное лицо с будто бы стертыми чертами, сизую кожу носа и вислых щек, слезящиеся глаза. Он выглядел так, будто только проснулся и не в силах осознать, что здесь происходит. Король лишь на миг оживился при появлении дочек и даже изобразил шуточное приветствие, принятое в их раннем детстве: показал две ладони с широко разведенными пальцами, потом сжал их в кулаки и стукнул себя в грудь. Жест означал: «Вы два моих солнца в одном моем сердце». Но выпал из реальности раньше, чем сестры вспомнили, как нужно на это приветствие отвечать.

Между тем секретарь Вадим Иванович занял место сбоку от трона королевы, откашлялся и начал говорить неторопливо и обстоятельно. В зале разом повисла настороженная тишина.

– К сожалению, дамы и господа, принцы и принцессы, для нашей метрополии подошла пора, которую принято называть временем испытания. Королева Аркадия, которую мы так горячо любим, уважаем за стойкость и непрестанную заботу о нашем государстве, вынуждена посвятить некоторое время своему бесценному здоровью. Которым, к сожалению, ее величество пренебрегало много лет, забывая себя ради своего народа. Для полного исцеления, по прогнозам самых лучших светил науки, ей потребуется месяц, максимум два…

Каста при этих словах вскинула голову и скептически глянула на секретаря: книги по медицине она тоже читала и очень сомневалась, что дело ограничиться парой месяцев.

– …Конечно, королева продолжит трудиться, следить за соблюдением порядка в метрополии и в провинциях, – продолжал секретарь. – Однако лично я сделаю все возможное, чтобы помешать ее величеству в этом, и призываю всех последовать моему примеру!

Сдержанные, настороженные смешки в зале.

– А также взять на себя хотя бы часть ее трудов. Но наша королева верна себе: в этот нелегкий период ее величество предлагает начать крайне важное мероприятие, которое случается не так уж часто, но всегда доставляет массу хлопот нам, слугам короны, и море удовольствий населению метрополии. А именно: традиционный выбор женихов для наших юных принцесс Адары и Рокасты. Мы начинаем подготовку к Турниру.

– Что? – прошептала в ужасе Каста и тут же прихлопнула рот ладонью.

– Ой! – вскричала Дара и залилась краской недоверчивого счастья.

По Тронному залу волнами пробежали шепотки и переглядывания. Чуткие уши Касты ловили обрывки фраз: «Да, похоже, дело плохо», «На целый год раньше срока, принцессам только шестнадцать», «Как бы не начались беспорядки».

Секретарь с непроницаемым видом переждал момент наибольшего оживления, снова откашлялся и продолжил:

– Да, мы любим и ценим этот обычай, возникший не слишком давно, но уже ставший замечательной традицией. Ведь как иначе в нашем мире молодые люди могли бы испытать себя? Как бы мы узнали, на что способна наша молодежь теперь, когда заботами наших правителей войны остались позади?

– Ага, и как в кратчайшие сроки уничтожить пару сотен лишних парней… – отчетливо произнес голос у сестер за спинами. Каста резко обернулась, но обнаружить смельчака не смогла, люди стояли слишком плотно.

– В этом состязании постепенно, этап за этапом, проявятся и станут для всех очевидны лица двух лучших молодых людей нашего нового мира, отважных и сильных духом юношей, на которых еще долгие годы будет равняться подрастающее поколение. Традиционно к состязанию допускаются молодые люди от шестнадцати до двадцати лет, независимо от национальности, социального статуса и количества денег на счетах родителей. Главное, чтобы они были граждане нашей метрополии и ученики школы гладиаторов «Стальные скелеты».

Сильное оживление в зале.

– Однако у нас есть, чем вас удивить, – с хитрой улыбкой объявил королевский секретарь. – По желанию королевы в этом году определенный процент участников будет набран из юношей, проживающих за пределами метрополии, то есть в провинции. Разумеется, до начала Турнира они еще успеют пройти курс боевых искусств в школе «Стальные скелеты» и получить все необходимые навыки.

Вот тут уж зал всерьез заволновался, но больше всех, конечно же, принцесса Дара.

– Что?! – ахнула, забывшись, почти в полный голос девушка. – За нашу руку будут состязаться дикари? Да они же перебьют всех нормальных ребят! А потом еще соберутся в банду и вырежут весь Город, как в том жутком фильме, ну помнишь, Каста?! Их нельзя сюда допускать!

Голова королевы судорожно дернулась, она метнула на дочь убийственный взгляд – но это и все, на что она была теперь способна. Зато на удивление всем вдруг заговорил король:

– Детка, не глупи, – молвил король Вольдемар таким сиплым голосом, будто не подавал его пару месяцев и позабыл, как это делается. – Они вовсе не дикари. Ваша мать считает, что приток свежей крови не повредит нашей славной метрополии.

– Но они даже читать-писать не умеют! Только мычат и на всех кидаются! Я в фильмах видела! – не унималась Дара.

– Молчи, – прошептала сестре в затылок Каста, но та была безутешна. Ведь речь шла о том, что было для нее важнее всего на свете – о выборе будущего мужа.

– Чушь! – рубанул рукой по воздуху король, и многие глянули на него с изумлением. Как будто только что его заметили или вообще подзабыли, кто это такой. – Они все заканчивают десять классов, к твоему сведению, а потом еще получают специальное образование. В провинциях ребят специально держат в учебных заведениях как можно дольше, чтобы ограничивать уличную преступность. Так что знают они побольше кое-кого, кто вечно заваливает подарками придворных учителей, лишь бы не приставали с уроками.

На последних его словах Дара слегка порозовела и заметно съежилась. А Каста прошипела ей на ухо:

– Молчи, идиотка, ты забыла, откуда родом наш отец?

– Ну, я полагаю, принцессы могут вернуться в свои покои, – глянув на девушек, поспешил сказать секретарь. – Главное для себя они уже узнали и им есть о чем пошептаться. Подготовка к Турниру начнется уже сегодня, я лично прямо сейчас отправлюсь в «Стальные скелеты», чтобы поставить в известность директора школы господина Акилу Людоса. Представляю, какое оживление эта новость вызовет среди тех, кто уже обучается там. А сейчас мы обсудим…

Каста поскорее выволокла сестру из Тронного, потому что у той, похоже, еще не иссякли вопросы и возражения.

– Нет, ну ты представляешь, – продолжила убиваться Дара уже в общей комнате сестер. – Вместо хороших женихов – какие-то дикари, к которым и подойти-то страшно.

– Никто и не просит нас к ним подходить, – резонно возразила сестра. – Ты же прекрасно знаешь, как все это происходит. Первые отборочные туры пройдут вообще без нашего ведома, нам представят уже самых лучших, сливки, так сказать. А к тому времени дикарей, как ты их называешь, может уже и не остаться. И вот это меня в самом деле огорчает: они не в равных условиях с парнями из метрополии, их легко убить…

– Но и они могут убить самых лучших! – перебила Дара и захлюпала носом. – Самых интересных и симпатичных претендентов из знатных семей! А потом в финал пройдет не пойми кто – и изволь среди них выбирать, да? Сама не заметишь, как окажешься замужем за каким-то уродом!

Утомленная разговором Каста закатила глаза:

– Никто не заставит тебя связать жизнь с уродом. Выбор женихов – дело добровольное.

Дара притихла, справилась со слезами и принялась грызть губы – верный признак, что задумалась, а такое в целом случалось с ней крайне редко.

– Ну да, я всегда так думала, – призналась через минуту. – Но теперь что-то сомневаюсь.

– С чего вдруг? – удивилась сестра.

– Ну вот возьмем нашу мать… и отца. Не могу поверить, что она сама его выбрала, добровольно. Вот не могу и все тут!

Тут Каста от души расхохоталась, всплеснула руками.

– Ну ты сказанула! Чтоб нашу мать и кто-то заставил! Дара, да что с тобой такое?! Все еще толком не проснулась?