В моей жизни найдется немало поводов для сожалений, но о своих поступках я не жалела никогда. Да и стоит ли? Все, чего я хотела – защитить любимых людей, сделать их жизнь лучше, и цена меня не волновала. А за жизнь платят жизнью. Я и раньше знала об этом.

Перед моим внутренним взором стоит его лицо. И хочу я именно этого, чтобы последняя моя мысль была о нем.

За жизнь платят жизнью. Через секунду мой долг будет уплачен.

И сожалеть нет смысла.

Глава 1. Эндур

―Удачного дня, дорогая! ―отец поцеловал меня в лоб на прощание.

–И тебе, ―улыбнулась я, передавая ему корзинку с едой.

Кроличья похлебка только-только из печи, вчерашние булочки с яйцом и луком – и как я еще успеваю готовить при таком количестве ежедневных обязанностей? Отцу, конечно, ничуть не легче, целый день он работает в поле – пашет, сеет, собирает урожай от зари до зари. Зимой нанимается разнорабочим в городе. Крестьянская жизнь – тяжкий труд.

Нет, я не жалуюсь. По местным меркам наше семейство даже зажиточным считается. Раньше было намного тяжелее, однако с тех пор, как меня взяли горничной в замок, наши дела пошли в гору. Так и живем, я и отец.

Только мы и есть друг у друга.

Моя мать произвела на свет шестерых мертворожденных сыновей и умерла, родив меня. Папа думал, что я проживу ненамного дольше, но я выжила и теперь каждый день благодарю за это Судьбу.

Что бы он делал без меня? Нет, я даже думать об этом не хочу.

Убрав горшочек с похлебкой в погреб, я подмела полы, покормила кур, вывела двух наших бычков на лужайку. Хорошо было бы завести коров, но кто их будет доить? Ни у меня, ни у отца просто времени на это не хватит. Заводить быков намного практичнее, весной, летом, осенью они пасутся на лугу в загоне, набирают вес, а к зиме мы продаем их мяснику, получая неплохие деньги.

Вернувшись в дом, я надела аккуратное темно-серое платье горничной, расчесала волосы, уложила их в пучок у затылка, украсила его двумя витыми косами, еще одну обвила вокруг головы на манер обруча. Жаль, в нашем доме нет зеркал – оценить конечный результат я смогу только по приходу в замок.

Чтобы все успевать, приходится вставать с петухами. Выйдя во двор, я полюбовалась золотистыми бликами первых лучей восходящего солнца. Легкая дымка тумана над рекой, протекающей чуть ниже, под холмом, была похожа на платок из тончайшего шелка. Заливные луга и возделанные поля, крошечные крестьянские домишки, замок с множеством его башен и башенок, приткнувшийся сбоку к скале – на рассвете этот вполне обычный пейзаж становился нереальным, сказочным.

Я плотнее закуталась в шерстяную шаль, пытаясь защититься от промозглого утреннего воздуха, и двинулась по направлению к замку. В это время года жизнь в нем бьет ключом, как всегда – герцог Анделийский приехал в деревню охотиться. В обычное время всем здесь заправляет его старший сын, Раймунд.

По виду этого не скажешь, но замок Атенрай стоит здесь уже несколько тысяч лет, и наиболее древняя его часть – крепостная стена. Всю ее покрывают надписи на элийском – где-то полустершиеся, а кое-где отлично сохранившиеся – никто из ныне живущих, правда, не смог бы их прочесть. Со времен Союза с Богами прошло уже без малого три тысячи лет.

Новейшие постройки покрывают узоры совсем другого толка – круги, множество кругов, образующих орнамент на каждой стене, окольцовывающих каждую башню. Круг, кольцо – магический знак, символ защиты от все тех же Богов. Единственное средство защиты от бессмертных и вездесущих.

Пройдя сквозь ворота, я миновала парадное крыльцо и прошла в замок через вход для слуг. Сменила уличные башмаки на тонкие мягкие шелковые тапочки. Кухарка с поварятами вовсю готовили завтрак для господ, а еда для прислуги уже исходила паром в людской. Быстро перекусив щедро сдобренной маслом кашей, я прошла в соседнее помещение, где меня ждал нуждающийся в чистке набор серебряной посуды – строго говоря, ее нужно было почистить еще вчера, так что времени на безделье не было.

У меня чуть сердце не остановилось – посреди комнаты стоял Эндур, второй сын герцога Оберона. Нет, я его не боюсь, просто он застал меня врасплох.

–Господин, ―я сделала реверанс, ―не ожидала встретить вас здесь так рано.

–Не спал всю ночь, думая о тебе, вот и пришел сюда ни свет ни заря, ―улыбнулся Эндур.

Ну да, говорить красивые слова он мастер, но вижу по одежде, что он решил поохотиться, вот и встал пораньше.

Я улыбнулась чуть насмешливо и прошла к столу, взяла в руки серебряный кувшинчик.

–Думаю, вы так говорите всем девушкам.

–Только тебе. Оставь посуду в покое, ―он вырвал из моих рук кувшин и с силой поставил его на стол. ―Элия… Когда ты перестанешь меня мучить?

–У меня и в мыслях не было мучить вас, господин, ―коварная улыбка противоречит моим словам, будто мучить его мне очень даже по душе.

Это не совсем так. В том смысле… нет, его внимание мне льстит, правда. К тому же ухаживания со стороны сына герцога неплохо скрашивают серость будней, добавляют жизни интереса. Но мне не жаль его, в его чувствах ко мне нет ни глубины, ни нежности.

–Элия, что мне сделать, чтобы растопить твое сердце? Скажи мне!

Что ему сделать? Я закусила губу, стараясь сдержать рвущийся наружу смех. Чего он только не сделал за последние месяцы – назначил меня первой горничной, поднял мне зарплату почти вдвое, расточал комплименты, стараясь подкупить лестью, пытался дарить подарки (ткани, украшения, изящные безделушки), а я их не принимала. Нет, правда, понятия не имею, что еще он мог бы сделать.

Его взгляд остановился на моих губах, он подошел ко мне вплотную так, что мне пришлось облокотиться на стол.

–Ты играешь со мной… разве так можно? Скажи честно, чего ты добиваешься? Я назначаю встречи, а ты не приходишь. Ты не говоришь, чего тебе нужно и не даешь мне ни шанса.

–У меня нет никаких скрытых мотивов, господин. И мне ничего не нужно, ―не удержавшись, я откинула голову и соблазнительно улыбнулась, снова противореча своим словам, просто так, из озорства.

Эндур сглотнул, его дыхание участилось, глаза не отрывались от моих губ. Он придвинулся еще ближе ко мне, провел рукой вверх по моему бедру. Я почувствовала его дыхание на своей шее.

–Прошу, останься сегодня в замке, ―проговорил он негромко и сжал мое бедро, ―приходи вечером в мою комнату…

–Это приказ, ваша светлость? ―я взглянула на него, чуть прищурив глаза, усмехаясь краешком губ.

–Нет, пока только просьба, ―мужчина засмеялся, но его зрачки были расширены, и ладонь, подбирающаяся к моей пятой точке, дрожала.

Вывернувшись из рук Эндура, я отклонилась от его лица.

–Ну, в таком случае, дайте мне подумать над этим! Кто знает, может, я и удовлетворю… вашу просьбу, ―сказала я, смеясь.

Помрачнев, он схватил мою руку и с силой сжал запястье:

–Не дразни меня.

В этот момент в комнату вошли сестры-близняшки Леда и Лири, вторая и третья горничные соответственно. Эндур оглянулся на них раздраженно, а потом снова перевел взгляд на меня.

–Не играй со мной, Элия, ―тихо проговорил он, приблизившись к моему лицу, и отпустил руку.

А потом развернулся и быстро покинул помещение для слуг.

Я оправила юбку и несколько раз вздохнула. Может, я, и правда, чересчур жестока с ним? Может, со своим кокетством и непокорностью я уже давно перешла границу, за которой кончается невинная шутка и начинается изысканное женское бессердечие?

–Он снова приставал к тебе? ―сочувственно спросила Лири.

Леда удивленно уставилась на нее.

–Тебя послушать, так это плохо.

–Ну, так, приставал, спрашивал, что ему сделать, чтобы растопить мое сердце, ―не удержалась я от легкого хвастовства.

–А ты что? ―поинтересовалась Леда.

–А я ничего.

Мы, наконец, приступили к чистке серебра.

–Я на твоем месте давно согласилась бы.

–Я тоже согласилась бы на твоем месте, ―я хмыкнула.

–Так чего ты ждешь? ―распахнула Леда огромные небесно-голубые глаза. ―Ты же не думаешь, что он женится на тебе, если ты продолжишь ломаться? Сын герцога? На служанке!

–Конечно, нет, ―произнесла я с расстановкой.

Девушка тряхнула белокурой головой. Видно, все это находится за пределами ее понимания.

Конечно, я не жду, что Эндур на мне женится, предполагать такое было бы наивно и глупо. Он не любит меня, это просто желание, страсть. Может, сильная. Может, я и сама подкинула немного дров в этот огонь, шутки ради. Но не любовь, это точно.

Почему я «ломаюсь»? По простейшей, очевиднейшей причине.

Ни его слова, ни прикосновения не рождают в моем сердце дрожи, волнения, не разжигают пламени на моем теле. Я не то что любовь, обычную его страсть не разделяю. Хотела бы я влюбиться в него? Возможно. Думаю, я бы неплохо провела время в статусе его фаворитки, он бы дарил мне подарки, обеспечивал и, очевидно, горничной мне бы работать больше не пришлось. До тех пор, пока его страсть ко мне не остыла бы.

Может, я и соглашусь, в конце концов, на эту роль – объективно, он довольно привлекателен. Высокий и сильный. Черты лица приятные. Возможно, это и в самом деле лучшее, на что мне стоит надеяться в жизни.

–Я бы точно согласилась, ―размышляла вслух Леда, втирая порошок в серебряную вилку, ―как это было бы здорово, не горбатиться целый день, как проклятая! Не бояться нищеты. Наслаждаться любовью такого человека! А если бы у меня родился ребенок, так вообще всю жизнь можно было бы ничего не делать.

–Продолжай мечтать, может, он и в самом деле отец одного из твоих восьми будущих детей, ―хмыкнула я.

Ага, ребенок-бастард, на которого всякий высокородный дворянин будет смотреть свысока, и его мать, которой он будет стыдиться. Мне не стыдно за свое крестьянское происхождение. Но я не пожелала бы своему ребенку такой участи.

–Смешно тебе? Ты разве не слышала историю Арники из нашей деревни?

–И причем здесь она? ―теперь я действительно смеюсь.

–Ее отец пьет и бьет все ее семейство, даже маленьких братьев. Арника хватается за любую работу, но папаша все равно выбивает из нее всю дурь и отбирает деньги, а потом пропивает. Она теперь обслуживает мужчин в таверне. Думаешь, Арника отказалась бы от работы горничной, даже без привилегий фаворитки?

–Да, когда я окажусь на ее месте, мне тоже придется начать собой торговать, да только вот я не на ее месте, ―я прищурила глаза.

–Построй из себя недотрогу еще немного, и Эндур тебя отсюда вышвырнет.

Да, я уже думала о такой возможности, но, полагаю, дело не зайдет так далеко. Пока он пытается мирно соблазнить меня, просит, а не приказывает. И, наверное, когда-нибудь мне придется уступить его притязаниям. Но на самом деле есть еще одна причина, почему я медлю, дразню молодого человека, но не соглашаюсь стать его любовницей…

Потому, что это не лучшее, на что я могу рассчитывать в жизни.

Потому, что я… убийца Богов.

Глава 2. Метка

В нашей стране есть один обычай, очень древний, даже древнее Союза с Богами.

Раз в год, в канун праздника Судьбы (эта дата зависит от лунного, а не солнечного календаря, так что она постоянно меняется), мы водим хороводы вокруг огромного костра, славим Судьбу, просим ее указать нам верный путь. Здесь же возводим палатку-парильню. Перед тем, как залезть в нее, наш шаман долго постится, а потом, в самый последний момент, выпивает чай из особых священных трав и идет париться.

Когда через час палатку вокруг него разбирают, он уже находится в состоянии транса. И вот тут-то и происходит самое важное событие в жизни любого ребенка! Все дети, которым исполнилось семь, выстраиваются в очередь, и шаман рисует метку на груди у каждого.

В этом необычном состоянии он словно бы видит судьбу ребенка, все события, большие и маленькие, которые произойдут в его жизни. И выбирает из них наиболее значимое, то, что сделает этого человека собой, что останется в умах людей после его смерти. То, что определит его.

Потом эту надпись набивают в виде татуировки.

Невозможно преувеличить значение этих меток в нашем обществе. К тебе будут относиться сообразно информации, запечатленной на твоей коже, и от этого никому не уйти. От содержания надписи зависит, будут ли к человеку относиться с уважением, почтением или с пренебрежением и предубеждением.

На груди Леды красуется надпись «Мать восьмерых детей», на груди Эндура – «Погиб за короля», и это неплохие надписи, очень неплохие. Бывает хуже.

К тихой незаметной Лири всю жизнь относились с жалостью, потому, что ее метка – «Умерла молодой». Она ждет смерти с тех пор, как ей исполнилось семь.

А я «Убийца Богов».

Это моя судьба, мое предназначение, то, что всегда делало меня не такой, как все, пробуждало в окружающих суеверный страх, уважение, недоверчивое изумление. И это тоже оказало на меня влияние. Не могло не оказать.

Всю жизнь я тренировалась, училась быстро бегать, метать ножи, стрелять из лука. Каждую свободную минуту я уделяла работе над собой. Что требуется от убийцы Богов? Как вообще можно убить одного из Богов? Я не знала. А потому старалась изо всех сил.

Наверное, такая судьба многих испугала бы или ужаснула, но мне не было страшно. Если когда-нибудь мне придётся убить живое существо – что ж, значит у меня будут на то причины. Да и нужны ли какие-то особые причины для того, чтобы уничтожать, стирать с лица земли существ, веками державших в страхе жителей нашей страны?

Да, этой судьбы я не выбирала. Но и жаловаться на нее не буду. В конце концов, это дело далекого будущего, и как именно это случится никто не знает.

Конечно, вне зависимости от того, что именно заставит меня убить Бога, и как это у меня вообще получится… я не могу не испытывать гордость за такое будущее, не могу не чувствовать себя особенной, хоть у меня и нет желания убивать кого бы то ни было, даже этих нелюдей, о кровожадных деяниях которых сохранилось в веках столько легенд и приданий.

Боги, Небесный народ, элийцы, народ Эл. Ужасные и недостижимые. Кто из живущих хотя бы видел одного из них? И тем не менее земля полнится слухами об учиненных ими зверствах. Они сжигают города, разрушают замки, губят посевы. Они практически всесильны, мало что способно остановить их.

Каждый житель от мала до велика, от короля до простой крестьянки носит оберег-кольцо, хотя бы одно. Кольца покрывают наши пальцы, круглые браслеты – запястья и лодыжки. У меня на шее висит серебряный круг-оберег на тонкой цепочке.

Кругами расписаны наши дома и замки, железные кольца зарыты в наших полях.

Да, когда-то мы молились им, просили о милости, об исполнении заветного желания. Теперь же боимся их, ненавидим. Защищаемся от них, как можем.

Конечно, не всем историям или, скажем прямо, байкам о Богах я верю. Влиянию элийцев приписывают любое мало-мальски негативное событие. Подвернул ногу? Видно, Божье проклятие. Померла корова? Народ Эл постарался.

Ну, не верю я, что Орсана из деревни нехорошей болезнью, передающейся половым путем, наградили Боги. Его жена тоже не верит.

Но нет дыма без огня, в этом я уверена твердо. Легенды, древние сказания да и современные истории не могут быть лживы все до единой.

Они могущественны и неумолимы.

И я буду не против прикончить кого-нибудь из них.

Забавно, но мое полное имя, Элиалар, переводится как «Любимица Богов», «Благоволение Богов». Конечно, это всего лишь имя – одно из немногих, содержащих в себе слово «Эл», так и не вышедших из моды. Другие имена, переводящиеся как «Мудрость Богов», «Слава Богам», «Ближе к Богам» сейчас можно встретить разве что на древних, полурассыпавшихся могилах. В моем имени нет негативного посыла, даже сейчас быть любимицей Богов кажется не таким плохим делом. Любят – значит, не тронут. Вот оно и сохранилось в веках.

Только эти имена да надписи на крепостных стенах, да остатки древних капищ и руины храмов – вот и все напоминания о том, что когда-то мы им, и правда, поклонялись. А теперь… Мы так долго суеверно боялись произносить их имена, что уже забыли их все. Забыли элийский язык. А если и поминаем их народ, то только в виде проклятия или недоброго пожелания.

***

―Элия, почему не следишь за горничными? Остальные обязанности с вас никто не снимал! Сколько времени вы провозились с этим серебром? Еще пять минут, и приступайте к уборке.

Управляющая Агата вышла из людской, гремя ключами, висящими у нее на поясе, а я осталась распределять обязанности на сегодняшний день. Я стараюсь действовать честно, не допуская дедовщины, но так же стараюсь выделять девушкам посильную работу, принимая во внимание опыт и способности.

Леду я послала наверх с подносом для госпожи. Я герцогиню слегка недолюбливаю, а старшая и наиболее бойкая из близняшек и разговорится с ней, и рассмешит ее. Мы с Лири займемся протиранием пыли, это ответственная задача, не приведи Судьба, новенькие разобьют что-нибудь из хрупких драгоценных вещиц, расставленных в замке повсюду!

Ну, а Лу и Тэе, соответственно, достались мытье полов и чистка уборных.

–Я тоже могу отнести поднос госпоже! ―протестует Лу.

–Какая тебе госпожа? Ты работаешь здесь всего месяц! ―да, со стороны мои распоряжения, и правда, легко принять за дедовщину.

–Так не честно, ―девушка топнула ногой.

–Хорошо, ты возьмешь на себя половину уборных Тэи, а она вымоет половину полов, как тебе такая честность?

Лу тотчас закрыла рот.

–И я не шучу, правда, вперед, распределите между собой отхожие места и полы. И чтобы все сияло, схалтуришь – будешь переделывать, и на этот раз в одиночку, понятно?

Девушка злобно зыркнула на меня, покраснев, но, в конце концов, кивнула. Представляю, что она обо мне сейчас думает! Но я не пытаюсь набиться к ней в подруги.

Мне не нравится ее подход к работе. Ей досталось одно из лучших рабочих мест в нашей деревне, и что же? Она не перестает ныть, жаловаться, лениться, кривить нос, будто это занятие ниже ее достоинства! Мне тоже в свое время пришлось перемыть немало туалетов, но позволяла ли я себе такое? Конечно, нет.

Но то, как герцогиня и управляющая подходят к набору горничных, больше похоже на конкурс красоты, чем на собеседование. Нас всех, без преувеличения, можно назвать самыми красивыми девушками деревни. Так мы становимся чем-то вроде украшения замка. И платья на нас вроде неприметные, но откровенные – из простой серой ткани, но максимально приталенные, открывающие грудь и руки.

Лири и Леда похожи на хорошеньких куколок – изящные, белокурые, голубоглазые, кожа будто фарфоровая, тончайшая, белая. Тэя очаровательна со своими золотисто-рыжими кудрями.

Внешность Лу, пожалуй, самая необычная. Ее черты по отдельности могли бы показаться грубоватыми – большие губы, нос немаленький, лицо чуть вытянутое, как у лошадки, но все вместе это каким-то образом начинает выглядеть необычно, ярко, изящно. Тут-то видно и кроется причина ее самомнения, завышенной самооценки. Наверняка с детства думала, что с такой внешностью должна выйти замуж за принца, не иначе.

А тут я со своими туалетами.

Протирая каминную полку, я посмотрелась в небольшое зеркало в золоченой раме, висящее прямо надо мной. Я тоже красива, хоть и несколько по-другому. У меня темно-каштановые волосы и большие зеленые глаза, вздернутый нос, пухлые губы приятной формы. А когда я улыбаюсь, в моих глазах словно танцуют бесенята – я похожа на эльфа, замыслившего какую-нибудь проказу, и этот вид не совсем соответствует моему характеру.

Я хитро улыбнулась своему отражению. Ну, отчасти соответствует.

Закончив с большой гостиной, я хотела перейти в соседствующую с ней малую, но тут услышала шаги из-за приоткрытой двери: двое шли в мою сторону, о чем-то беседуя. Я подхватила ведро, суконную тряпку и перьевую щетку и уже собиралась выйти через противоположную дверь, но тут до меня долетела часть разговора.

–…а представляешь, каково мне? Соблазнить служанку – казалось бы, проще простого!

Я узнала голос Эндура и тут же мысленно похвалила себя за то, что «соблазнить служанку» у него так и не вышло. Не все девушки одинаковы, избалованный говнюк!

–Крепкий орешек тебе достался! ―засмеялся его собеседник.

А это Раймунд, старший сын Оберона, наследник герцогской короны. Худощавый и болезненный, он, тем не менее, носит на груди метку «Победил виверну».

Я, конечно, уважаю шаманов, как и все в нашей деревне, в нашей стране, но я скорее поверю в то, что они берут взятки, чем в то, что хилый Раймунд сможет убить виверну. Возможно, он сумеет победить на турнире рыцаря по кличке Виверна, но в это мне тоже как-то слабо верится.

С другой стороны, я же как-то стану убийцей Богов. Но никаких взяток я не давала, это очевидно.

–Она отказывается от подарков, не приходит на свидания, но продолжает пытаться обольстить тебя? Может, она думает, что ты женишься на ней, если достаточно распалишься?

–Она не дурочка. Она хитрая, коварная бестия, но не дурочка. Нет, ей просто нравится издеваться надо мной, она играет со мной, наслаждается этим. Клянусь, еще пара таких выходок – и я выдам ее замуж за первого встречного, а потом воспользуюсь правом первой ночи. А потом второй и третьей, ―Эндур рассмеялся. ―Или просто зажму в каком-нибудь углу и не позволю вырваться.

–Да ты, и правда, сходишь по ней с ума!

–Она мне уже во сне снится. Всегда нелегко понять, чего хотят женщины, но именно эта женщина… Чистый огонь, такая оторва! И при этом прилежнейшая горничная! Знаешь, что мне сказала старушка Агата, когда я попросил ее дать Элии повышение? «Отличный выбор, господин, это трудолюбивая и ответственная девушка. Она справится с любой работой!» Как будто я в своем выборе на эти качества ориентировался! Что ж, если не получится по-хорошему, придется по-плохому.

Я закусила губу. Да, видно я, и правда, далековато зашла в своих играх. Ничего не скажу насчет «зажать в углу», но выйти замуж за первого встречного… неприятная перспектива.

Строго говоря, Эндур вовсе не обязан миндальничать со мной. Все мы находимся в вассальной зависимости от его отца, и он имеет право делать с любым жителем герцогства что пожелает. Захочет – казнит, захочет – помилует.

–Ты веришь, что она и правда убьет кого-нибудь из Богов?

–Даже не знаю. В этом у нее шансов не больше, чем у тебя с виверной. А ты слышал когда-нибудь, чтобы предсказания Дня Судьбы не сбывались?

–Было такое пару раз на моей памяти. Это редкость, но да, судьбы не высечены в камне, они изменчивы. Я слышал о женщине, которой было предсказано, что она похоронит троих детей. Ужасная судьба, однако, она сумела избежать ее – покончила с собой до того, как у нее появились дети.

–Думаю, у предсказания больше шансов исполниться, если ты сам стремишься к этому.

–Стремишься или избегаешь, в абсолютном большинстве случаев они сбываются.

И они заговорили о каких-то общих знакомых, упоминая имена и титулы, которые ни о чем мне не говорили. Я снова подняла свое ведро и вышла из большой гостиной.