Czytaj książkę: «Zoom. Карантинная история»

Czcionka:

Победительница

Визит к психологу пришлось отменить. Из-за начавшегося карантина. Вот уж из-за психолога Алёна ни капли не расстроилась!

Это просто у мамы пунктик. Она по любому поводу обращается к «специалистам». Проблемы с физикой? Найдём репетитора! Беспорядок в квартире? Позовём клининговую службу! Есть дома нечего? А доставка еды на что? Самый ценный ресурс – время, неразумно тратить его на всякую ерунду.

Вот и с Алёной так же. Мама решила, что у неё зависимость от гаджетов – это называется номофобия. И немедленно записала её к психологу.

Ну какая зависимость?! Алёне сейчас просто необходимо быть на связи! Потому что у неё появился шанс. Даже так – Шанс! Самый настоящий Счастливый Случай!

– Косарь – божеская цена, – сказала Миранда. – Меньше чем за три тысячи в зал не попадёшь.

– Так мы не в зал, – возразила Настя.

– А за кулисы! Это ещё круче.

Миранда протянула руку, и Настя с Алёной положили ей на ладонь по тысячной купюре.

Миранда кивнула и жестом фокусника заправила деньги в рукав. Пальцы вспорхнули в воздухе:

– Чао!

– На матешу не пойдёшь? – крикнула Настя ей в спину.

Миранда не обернулась, на ходу качнула головой – огромная яркая грива колыхнулась туда-сюда.

– Не пойдёт, – заключила Настя. – Зачем ей? Деньги она и так считать умеет!

Всю дорогу до кабинета математики Настя бурчала, что дорого, что смотреть музыкантам в спины удовольствие так себе, да и концерт, может, того не стоит.

Алёна молчала.

Да если говорить о Трикстере, то в его спину она готова смотреть сколько угодно! А потом, он же будет рядом: пробегать мимо, пить воду, менять футболки. Это вам не цветочки подарить и селфануться наспех! Миранда права: закулисье круче.

Группу «Трикстер» Алёна любила давно. Может, год, а может, и больше. Главным образом из-за солиста, конечно. У них пела ещё и Агата, меланхоличная девица с крашеными дредами. Насколько Алёна знала, у них с Трикстером ничего не было, поэтому Агата ей тоже нравилась.

Просто удивительно, как эта Миранда умудряется быть в центре самых интересных событий! И ей, главное, безразлично, «Трикстер» или не «Трикстер», она за любой движ. У «Трикстера» концерт, Миранда приглашает!

Ну, как – приглашает? Не без пользы для себя.

Миранда…

Два года назад их классы объединили и они стали учиться вместе. Вот что понадобилось Миранде в одиннадцатом классе? Учится плохо, на занятия ходит через день. Можно подумать, она пойдёт в вуз! Он ей и даром не нужен, она, кажется, про образование вообще не думает. Ну и шла бы себе спокойно в колледж после девятого! Так нет, притащилась на два года посидеть за партой нога на ногу!

До этого у Алёны конкуренток не было. Самая популярная девочка в классе! И не только в классе – она, между прочим, «мисс Школа»! Миранда, правда, в том конкурсе красоты не участвовала. Но не суть. Когда она появилась, все парни сразу переключились на неё. А Миранде было вроде плевать на популярность, но Алёна ей не верила. Не может быть, чтоб плевать! Просто делает вид. Но никто, кроме неё, не подозревал Миранду в лицемерии, и это Алёну ужасно раздражало!

Она иногда наблюдала за ней и думала о том, что вот таких, как Миранда, наверное, в Средние века сжигали на кострах. Рыжая, стройная, с длинной шеей, светящейся кожей, с глазами-хамелеонами – вроде зелёными, но мимикрирующими в синеву, стоило Миранде пригасить их блеск, опустив ресницы.

Алёна и сейчас бы её сожгла!

– Сейчас подойду!

После этого «сейчас» Алёна с Настей ещё минут десять простояли перед закрытой дверью в тупике театрального коридора. Сюда никто не заглядывал, за дверью тоже никакого движения не происходило. Они уже начали думать, что ошиблись маршрутом, но дверь наконец открылась, и показалась Миранда.

Она молча поманила рукой, придерживая тяжёлую дверь. Девчонки скользнули в щель и оказались в другом тупике.

– Ступеньки узкие, осторожно, – предупредила Миранда.

Ступеньки узкие, лестница крутая, стены ободранные. Театр только назывался «Молодёжным», а здание занимал старое. И, как все театры, блистал фасадом и поражал лабиринтами лестниц, переходов, подвалов, запасных выходов. Конечно, не зная дороги, легко было сбиться с пути. И всерьёз сгинуть, подумала Алёна, случайно заглянув в один из дверных проёмов. За ним виднелись перила балкона, но сам балкон обрушился, и получался такой выход в никуда, обозначенный кое-как аварийной ленточкой.

– Не обращай внимания, тут вечный ремонт, – снова бросила Миранда, мельком оглянувшись.

Наконец добрались.

Место тоже было непонятное, но хотя бы людное.

– Стойте здесь, – скомандовала Миранда.

И снова исчезла.

Если бы Алёна не знала, что они в театре, подумала бы, что завод какой-то: бетонные стены с металлическими лестницами, длинные тросы. По стенам разбросаны фонари. Светят довольно уныло и мешают разглядеть потолок. Понятно только, что он высоко, этажа на три, если не больше.

– Нормально так! – возмутилась Настя. – Опять ушла! И что у нас тут? Театр теней?

По стенам в самом деле гуляли тени разной величины и яркости – эффект всё тех же фонарей.

– Не, ну свинство, скажи, Алён?

Настя хотела продолжить, но вздрогнула от громкого однотонного звука, непонятно откуда исходившего. Алёна и сама поморщилась, захотелось закрыть ладонями уши. Но звук стал убывать, а потом вообще оборвался.

– Мы же даже обратно не выберемся! – не унималась Настя. – Ой!

Она попыталась опереться на чёрную бархатную стену, но стена под её рукой колыхнулась и оказалась тяжёлой портьерой, пришпиленной к полу длинными деревянными полозьями.

Ну да, они находились за кулисами! За портьерной стеной оказалась ещё одна такая же, а когда они осторожно выглянули, подавшись на очередной звук, то увидели сцену. С прожекторами и аппаратурой. По сцене ходили люди и что-то мудрили с тем и другим: освещение менялось, звуки тоже.

– А ты говоришь! – почти прошептала Алёна, почувствовав дыхание Насти за плечом. – Не надо нам обратно!

Настя не ответила. Молча стояла рядом. Не комментировала, как обычно. И когда Алёна окликнула её, тоже промолчала.

Алёна обернулась. Сзади стояла не Настя.

Агата – ну точно такая, как на фото и на экране! – Агата, со своими дредами, огромными глазами и таким же огромным носом, прошла мимо, совсем близко, и стала на сцене что-то выяснять со звукооператором. На Алёну она не взглянула, зато слегка задела её рюкзаком, который свесила на одну сторону.

Алёна огладила плечо, которого коснулся рюкзак, и тут её пронзило! Совсем скоро она увидит Трикстера! На этой самой сцене!

Она бросилась обратно за драпировки.

За этой самой сценой и прямо сейчас! Трикстер сидел на полу, скрестив ноги, и сосредоточенно пил газировку из полуторалитровой пластиковой бутылки.

Алёна примерно так себе всё и представляла. Но всё это было похоже на чудо. От того, что мимо бегали разные люди, которые Трикстера будто не замечали – да как так можно-то! – чудесности не убавилось. Трикстер на людей тоже не смотрел. Он вообще выглядел усталым, не слишком довольным и, в отличие от Агаты, сильно ушёл от себя «в образе».

Но всё же это был Трикстер! Тот самый, что поёт про Колумба и небесное воинство, про Химеру-изгоя, про семнадцать братьев-крестоносцев! Алёна все его песни-истории знала наизусть! И самую новую уже успела выучить! Про молодого капитана, которого любят сразу две девы. Одна обыкновенная, а вторая колдунья. Так вот, с колдуньей он танцует при лунном свете, а простушку, естественно, не замечает. Хорошая такая песня, Алёна только никак не могла решить, кем же она себя представляет: колдуньей или хорошей девушкой.

Надо подойти, конечно. Алёна раздумывала, что бы такое сказать – оригинальное и запоминающееся. Но придумать не успела. Трикстер встал, оглянулся вокруг – и на Алёну тоже посмотрел, и она почувствовала, как застыло сердце, – и скрылся в закулисном хаосе.

Сердце отошло, забилось быстро-быстро, так что в груди стало горячо, а в ушах зашумело. Выскочили откуда-то Миранда и Настя. Да и всё вокруг пришло в движение.

Только когда снова появился Трикстер, уже весёлый, такой, как всегда, с узким лицом, острыми скулами и хитрым прищуром плохого мальчишки, до Алёны дошло, что концерт уже начался. Здесь, за сценой, всё слышалось и виделось как-то по-другому и даже время, кажется, было другим.

Трикстер глотнул из своей полторашки – газировки там убавилось наполовину, – поставил её на табурет и снова поскакал на сцену.

Появилась Агата. Будто и не пела: дышит ровно, двигается не спеша. В сценическом костюме: безрукавка, широкие штаны, тяжёлые ботинки. Под безрукавкой короткий топ, а руки голые. Мышцы рельефные, но в меру, отметила Алёна. У неё, наверное, и ноги красивые, чего она их всё время в штаны упаковывает?

А ведь она самая обыкновенная, эта Агата! Надо же! Вот ведь она, опять рядом, все пуговицы и заклёпки на безрукавке пересчитать можно! Ничего особенного! Ну ничего же! Алёна с её внешностью тоже могла бы на сцене выступать.

Ну, голос, конечно. Алёна погрустнела, вспомнив, как мощно Агата выдаёт «Фейри» или «Дом под землёй». Но ведь любой голос можно обработать, современная техника творит чудеса, разве не так? Да и в песни вникают не все. Некоторым достаточно просто смотреть.

Но больше Алёна ни о чём думать не стала. Пора было получать свою порцию счастья, и она постаралась вытряхнуть все мысли из головы.

Трикстер поёт.

Потом Агата. «Фейри», ага. И «Вересковый мёд», мурашки по коже!

Настя восторженно скачет.

Миранда улыбается, спрятавшись за ширму.

За сценой не очень получается расслабиться, здесь либо работают, либо не мешают тем, кто работает.

Лицо Трикстера. Агата поправляет ему грим, и они, кажется, ругаются. Лицо у Трикстера сердитое, да и Агата не сильно умиротворённая.

Ревёт музыка.

Снова Трикстер, он хочет пить, но не может найти свою бутылку.

Алёна вспоминает, как Агата сунула её под ящик, и спешит помочь.

Опять лицо Трикстера, наконец-то обращённое к ней. Сначала удивлённое, потом торжествующее, даже мстительное – когда полторашка выпита и отброшена. Торжество не для неё – Алёна оборачивается и видит Агату, у неё морщинка на лбу и брови нахмурены.

«Это не газировка, что ли?» – соображает Алёна.

Снова музыка. Пауза. «Меня зовут Кирилл». Земное имя, надо же!

Настя?

Настя послушно нацеливает камеру на Алёну с Кириллом. Ещё кадр?

Но тут появляется Агата, и Настя отвлекается на селфи с ней.

А Кирилл тянет Алёну к гримёрке. Наклоняется и целует её. Чуть ниже ключицы. У Агаты здесь блестят капельки пота – теперь-то она устала, и это заметно, у Алёны ничего такого нет. Кирилл просто шарит жадными губами, это как-то бессмысленно. «Ты очень красивая», – и его руки блуждают там, где совсем не надо, Алёна носит юбки и не скрывает ног, в отличие от Агаты. Ну это точно не газировка, и концерт ещё не закончился, он сошёл с ума, а какие у него руки сильные, в том смысле, что не вырвешься…

Но она вырвалась как-то. И теперь сидела на ступеньках запасного выхода и дрожала как от озноба. Впервые она встретилась с чужой волей и чужой силой, почувствовала, что кто-то может подчинить её и она ничего с этим не сделает, и это оказалось так страшно…

Настя что-то лопотала и невпопад брызгалась водой. Миранда молчала, вытянув губы в струнку и скрестив руки.

– Так, хватит! – сказала она наконец. – Ничего не случилось по итогу!

Она выхватила у Насти бутылку (с водой без газа), с хрустом её скомкала, выбросила в мусорную корзину и скрылась за дверью запасного выхода.

Домой они всё-таки вернулись вовремя. Даже странно – Алёна абсолютно потерялась во времени. Уже почистив зубы и приготовившись ко сну, она стояла перед зеркалом в ванной. Не отрывая взгляда от своего лица в зеркале, медленно коснулась пальцами чуть ниже ключицы – того места, где побывали губы Трикстера.

Позорный эпизод вспоминался уже как-то по-другому.

Чего она, дура, запаниковала? Разве не об этом мечтают тысячи фанаток? Ей, можно сказать, повезло, а она подняла пену со дна, поставила всех на уши, так что никакой Трикстер теперь к ней близко не подойдёт. Молодец, ничего не скажешь!

Ночью Алёну осенило. Она проснулась, разбуженная даже не открытием, а мыслью о том, как же это не пришло ей в голову при свете дня. Она так и не заснула больше. Зато всё обдумала.

И Миранду встречала уже решительная и собранная.

Та заявилась только к третьему уроку. Увидев Алёну с Настей, вопросительно приподняла брови.

– Ты ведь с Кириллом общаешься? – начала Алёна.

– Допустим.

– Передай ему, что я хочу сниматься в его новом клипе.

Брови Миранды изогнулись теперь удивлённо.

– Что?! Васнецова, ты с дуба рухнула? Клип ей! Может, в солистки сразу?

– Это мы ещё обсудим, – серьёзно сказала Алёна. – С тем же Кириллом.

– А если нет, то что? – спросила Миранда.

– Тогда вот!

Алёна кивнула стоявшей рядом Насте, и та послушно подняла экран телефона, на котором светились лица Трикстера и Алёны.

– Ну и?

Алёна улыбнулась. А Настя запустила видео. Несколько секунд, и уже понятно, какой Кирилл невменяемый и чего он хочет от Алёны. Настя нажала паузу, погасила экран.

– Это самое начало, дальше интереснее, – прокомментировала Алёна. – Ты Кириллу скажи – надеюсь, он понимает, как я могу использовать эту запись?

– Мне-то откуда знать? Я передам, а он пусть сам думает.

– Только чтоб быстро! – предупредила Алёна.

– И тыщу мне верни! – встряла Настя.

Миранда расхохоталась.

– Извини, я не ношу при себе такие огромные суммы, – сказала она, отсмеявшись.

Зелёные глаза её искрились, на виске легонько пульсировала растревоженная смехом венка.

Настя что-то недовольно пробурчала, а Алёна смотрела на Миранду и думала, какая же тонкая у неё кожа, – она никогда раньше не видела её так близко: при ярком свете вообще прозрачная, разве можно выжить с такой кожей?

– А ты не такая уж простая, Васнецова!

Алёна вздрогнула, не сразу сообразив, что Миранда это о ней. А когда сообразила, то разозлилась. Да что она о себе думает!

– Объясни: зачем тебе это всё? Ты просто славы хочешь? Или тебе Кирилл нужен?

– Это моё дело!

– Ты ещё не видела всех ступеней его мракобесия!

– Значит, меня ждёт много открытий.

– Это только на сцене прикольно!

– Я догадалась.

– Ты на что-то надеешься? Да у него в каждом городе…

– По одиннадцать беременных подружек?

– Почему одиннадцать? – растерялась Миранда.

– Чтоб страшнее! – огрызнулась Алёна. – Хватит меня пугать! Твоё дело – передать инфу кому следует! А советы мне не нужны!

Миранда отпрянула.

Так-то вот! Знай своё место, ведьма рыжая!

Разговор закончился. Теперь можно и плясать, и прыгать! Алёна с трудом удерживала себя в руках, внутри у неё всё переворачивалось и смешивалось в разноцветные праздничные вихри. Так вот, значит, как чувствуют себя победители!

Она опять вспомнила слова Миранды, но теперь они отзывались в ней торжеством. Как будто она уже сделала клип, стала звездой и вообще зажигает на сцене вместе с Трикстером и Агатой.

Агата ладно, пусть останется, голос у неё всё-таки потрясный.

Алёна сначала не поняла, что это кот. Просто собака со странными повадками. Собака, которая несёт хозяину палку. Которая вдруг припустила гигантскими прыжками от других собак и забралась на дерево.

Хозяин подошёл к дереву. Собаки – настоящие – разбежались. И кот спрыгнул прямо ему на спину. Когда хозяин обернулся, Алёна перестала думать про необычного кота. Потому что перед ней стоял Кирилл.

– Привет, – сказал он, придерживая кота.

– Здравствуйте.

Кирилл улыбнулся и тут же охнул, потому что кот стартовал с его спины опять на дерево. Никакой опасности не было, но он то ли птицами заинтересовался, то ли просто решил развлечься.

– Я думал, мы на «ты», – сказал Кирилл.

– А я думала, ты предупреждаешь, когда собираешься прийти.

Ну конечно, на «ты», Алёна сама не понимала, откуда взялось вдруг это «здравствуйте».

– О чём? – удивился Кирилл.

– Мы разве не клип снимать собираемся?

– А, ну да… Клип. Бемоль, ко мне!

Команда была совершенно собачьей, но кот в этот раз не пошёл против естества – он шебуршал где-то наверху, ветки похрустывали под его лапами, самые мелкие летели вниз.

– Клип, да, – повторил Кирилл. – Знаешь, снимать пока рановато, надо определиться с локациями и всё такое…

– Так давай определяться. Прямо сейчас. Что нам мешает?

Кирилл поднял плечи.

– Да вроде ничего. Пойдём.

– А… – Алёна посмотрела на дерево, по которому всё ещё бродил кот Бемоль.

– Догонит, – Кирилл беспечно махнул рукой.

И правда – кот нагнал их, когда они пересекали велосипедную дорожку, которая отграничивала «малышовую» часть двора, с её песочницами и горками, от взрослой, со скамейками и остатками баскетбольной площадки.

Кирилл наклонился и нацепил на кота ошейник с поводком. Тот не протестовал, только мяукнул еле слышно.

– Как это он так? – удивилась Алёна.

Кот спокойно трусил рядом, не обращая внимания на поводок.

– Хозяин собачку хотел, – серьёзно произнёс Кирилл. – Вон, смотри, подходящий объект.

Алёна удивилась. Что может быть привлекательного в изнанке летней парковой сцены?

– Стиль уличной съёмки, – кивнул Кирилл, заметив её сомнения.

И зашевелился, затормошил её, не позволяя задавать вопросы. Встань сюда. Повернись вот так. Посмотри туда. Выше. Ниже. Правее. Левее.

Бемоль отыскал местечко посуше и спокойно сидел себе, следил за людьми круглыми глазами. Поводок лежал рядом и нисколько ему не мешал.

Они ещё пару мест отметили такой же блиц-сессией.

Уличная съёмка, хм.

Но результат Алёне понравился. Получилось так… атмосферненько. Несколько фоток она мысленно примеривала на аватарку. Только вот…

– Я как-то иначе представляла себе клип к этой песне.

– К какой песне? А, ну да…

Кирилл помахал рукой в воздухе, подбирая слова.

– Ну, во-первых, это ещё не клип. А во-вторых, видеоряд крайне редко дублирует содержание. Это считается не круто.

Алёна понимающе кивнула. Хотя в её голове песня о простушке и колдунье не уживалась с городским видеорядом вообще никак! Но Кириллу виднее. Хочется верить, что он профессионал.

– Вовремя отработали, темнеет уже, – заметил Кирилл, быстро скользя пальцами по экрану.

Он отправлял фотки Алёне, поэтому она тоже смотрела в телефон.

– Слушай, – он поднял голову. – Я бы тебя проводил, да Бемоль проголодался. Сама доберёшься? Тут вроде недалеко.

– Без проблем, – Алёна пожала плечами. – А можно кота погладить?

– Без проблем, – улыбнулся Кирилл.

Однако Бемоль куда-то исчез. Только что лупал глазами, заглядывал хозяину в лицо – и вот уже ни тени, ни следов от поводка.

– Домой потащился. Ничего страшного.

– А дорогу знает? – усомнилась Алёна.

– Знает. Тут рядом.

– Зачётный кот. Я таких не видела никогда!

Кирилл развёл руками, признавая: так и есть, кот супер.

Алёна ещё раз полюбовалась фотками, а потом они разошлись каждый в свою сторону.

– А ты не понимаешь, нет? Что всё серьёзно! Вот так оно всё и начинается! А потом поздно! Я боюсь, как бы уже не поздно!

Когда мама заводится, то начинает говорить голосом пронзительным и высоким. Сейчас она едва ли не срывалась на визг. Папа иногда вставлял что-то своим – никогда не меняющимся – басом. Но маму это не успокаивало.

Алёна хлюпнула носом и с ненавистью посмотрела в зеркало. А ведь каких-то три часа назад она себе там нравилась. Ну да, посомневалась немножко насчёт подведённых глаз – было искушение сделать стрелки до самых висков, как у Агаты. Но потом Алёна решила, что не надо никому подражать, надо ощущать себя личностью. Сильной, уверенной, способной поставить свои условия. Не всё же таким, как Миранда, хозяйничать в этой жизни!

Кирилл позвонил, разговаривал уже совсем другим голосом, не раздражённым, а деловым. Сообщил, что сегодня съёмки не на улице, а в павильоне. Да, вот так вот меняются планы – а потому что график аренды внутри помещений предельно плотный, сейчас не впишешься, будешь ждать полгода, да звёзды мы, звёзды, но не настолько, чтобы под нас подстраивались по первому требованию…

А когда она была почти готова, позвонил ещё раз, сказал, что вот прямо сейчас всё решается, возможно, съёмку придётся отложить, на пару часов. Или на пару дней. Или больше. Но он на связи, и она, Алёна, тоже пусть будет на связи.

Алёна почему-то услышала только про пару часов. Поэтому и сидела, готовая стартовать по первому сигналу. Одетая, накрашенная и с телефоном, естественно. В голову, кроме съёмок, ничего не вмещалось, даже музыка «Трикстера», даже песня про ведьму.

Алёна маялась. Пересматривала фотки, качалась на стуле, без конца обновляла новостную ленту.

Вот в таком состоянии её и увидела мама. А потом ещё раз увидела, примерно через полчаса, когда пришла звать к обеду. Алёна сказала «сейчас», не отрываясь от телефона, и, конечно, тут же забыла. Тут у мамы терпение кончилось. Ноутбук она отобрала, телефон тоже. Сказала, чтобы никаких поздних возвращений домой. Да вообще никаких возвращений – Алёна под домашним арестом!

Недоумение – осознание – отчаяние. Смену этих своих чувств Алёна запомнила отчётливо. Даже странно, до чего отчётливо: как по ступенькам шагала.

Вниз.

А дальше оступилась и полетела кувырком – как нахлынула ярость, она вообще не помнила. Как отступила, впрочем, тоже. Просто потом она сидела с мокрыми волосами, икала и глотала воду из пластиковой детской кружки.

– Что ты молчишь? Что ты уставилась в эту кружку?

Мама не понимала. Даже папа не понимал.

Кружку давно не использовали, она стояла в шкафу, наверное, со времён Алёниного младенчества, и на дне сохранился коричневый налёт. Алёна смотрела на него без отвращения и вообще без эмоций. Там, на дне этой детской кружки, растворялся и таял призрак её Счастливого Случая.

– Будешь книжки читать! Крючком вязать! Йогой заниматься! А через неделю у тебя встреча с психологом! Я договорилась.

Мама круто развернулась и вышла. Папа заглянул следом, развёл руками – что, мол, могу поделать?

Алёна устала плакать. Она с отвращением ткнула кнопочный телефон, выданный взамен родного. Где только такую древность откопали? Даже не позвонить: симка новая, из контактов только мама, папа и этот ещё психолог. А номера Алёна никогда не запоминала. Зря.

– Всё получилось? Ты ничего не пишешь! Даже ни одной фоточки не выложила, вот это выдержка! Или всё так секретно? Как Трикстер? Он не изменился? Вы ещё работать будете? Счастливая ты!

Алёна кивала и улыбалась, потерявшись в потоке вопросов. Она обрадовалась Насте, которая, отчаявшись дозвониться, явилась сама.

Подруга, естественно, ждала подробного отчёта после съёмки. Молчание Алёны её заинтриговало, причины придумывались разные: всё ещё занята, интересничает, слишком устала, – но никак не то, что Алёну лишили интернета.

– Да ты что! – Настя даже присела, выслушав про Алёнину беду, она такого ужаса даже вообразить не могла. – Ничего не получилось, и как же теперь? Слушай, а если карантин объявят, как в Европе?

– Какой карантин?

– Ну, из-за пандемии. Все об этом говорят, ты что, новостей не читала? А, ну да…

Алёна скорбно посмотрела на подругу.

– Вкусное печенье, – заметила Настя, выбирая из вазочки сладости. – Я ещё одно возьму, больше не буду. Я на диете вообще-то. Это ты ешь и не толстеешь, везёт же!

Они пили чай. Алёна налила себе в ту же детскую кружечку. Перед этим тщательно её отмыв, чтобы никакого налёта!

– Зато Миранда звездит, совсем стыд потеряла! – сказала Настя. – Смотри сама!

Она достала телефон, провела рукавом по экрану, стирая невидимые пятна, и протянула Алёне.

– Я с твоего телефона сообщение отправлю? – попросила Алёна.

Про Миранду, конечно, занятно, но сейчас важнее другое.

Подруга дёрнула плечом. Алёна торопливо застучала по экрану, злясь на дурацкий Т9, который назойливо менял слова.

– Настя, уже поздно, твои родители будут волноваться!

Мама вошла без стука.

Алёна вздрогнула, телефон скользнул обратно к хозяйке.

– Да, ухожу!

Настя не удержалась, схватила ещё одно печенье, одним глотком допила чай и встала.

– Держись, подруга, – шепнула она, прощаясь. – И это… веди себя хорошо. Пусть тебя простят и вернут телефон.

Алёна кивнула.

Это были самые тоскливые каникулы в её жизни. Алёна и раньше весну не очень любила. Весна всегда обещала больше, чем дарила. Но такой пропасти между ожиданием и реальностью она себе даже представить не могла!

От нечего делать она и правда взялась за книги. Прочитала всю школьную программу до конца года. Принялась за папину фантастику.

Раньше она любила читать, и папа подсунул интересное, он вообще поддерживал и развлекал её как мог, был бы ещё солидарен с ней в главном, эх! Но прочитанное не захватывало, а укладывалось куда-то сразу в архив памяти, потому что мысли Алёны были заняты другим.

Сообщение ей отправить не удалось. Хорошо хоть, Настя знает теперь её новый номер.

И Настя позвонила.

– Повезло тебе, подруга! – сообщила она. – Знаешь, как мы теперь будем учиться? Дистанционно!

– И что? – Алёна пока никак не могла сообразить, в чём везение.

– Ну ты тормоз! – возмутилась Настя. – Это значит, что тебе без компьютера никак! Поняла?

– Поняла-а! – протянула Алёна.

Новость оказалась верной и ошеломляющей. За дверями уже ругались мама с папой, обсуждая грядущие перспективы. Их ведь тоже отправили на удалённую работу.

Папа слушал. Ругалась-то мама, возмущаясь, что у неё рушатся планы, что это не жизнь – в четырёх стенах, – что такими темпами все быстро деградируют до состояния инфузории-туфельки. Про Алёну тоже говорила, но Алёна не расслышала, что именно.

Этой ночью она засыпала с чувством тревожного ожидания.

Дистанционное обучение началось с того, что рухнули разом все образовательные платформы, не выдержав массового нашествия.

Выручили соцсети. Попрыгав по впавшим в анабиоз сайтам, школа мигрировала на территорию хаоса – в «Инстаграм» или ВК.

Когда мама вошла в комнату и, увидев Алёну в чате, уже набрала в грудь воздуха, Алёна продемонстрировала ей галерею окон, на каждом из которых горело: «Ошибка № …»

Мама ничего не сказала. У неё самой тоже что-то не ладилось на работе, с техникой в том числе.

– Вот! Вот почему я не могу работать дома! – донёсся до Алёны её голос. – Потому что ты через каждые полчаса предлагаешь мне попить чайку! Лопнуть можно!

Это она про папу, догадалась Алёна. О н-то работал в мебельном цехе, а не в офисе, у него никакой удалёнки, а просто бессрочный отпуск. Бессрочный и безденежный.

– Сам пей свой чай! – рявкнула мама.

Хлопнула дверью и скрылась в спальне. Ну, хоть можно не так напрягаться, зная, что в ближайшее время она оттуда не выйдет, будет налаживать процесс.

Алёну, конечно, учёба интересовала в последнюю очередь. Пользуясь случаем, она лихорадочно просматривала переписку того самого дня, со страхом выискивая сообщения от Кирилла.

Ни одного!

Ни одного сообщения! То же самое со звонками.

Нет, этого просто не может быть! Он что, просто бросил её? Пообещал и скрылся во мраке?

Алёна ещё раз проверила: нет, не ошиблась, сообщений ноль.

В комнату вошёл папа. Вид у него был смущённый. В одной руке он держал тарелку с бутербродами, в другой – чашку чая.

– Заяц, ты извини… Я у тебя посижу. Мама решила, раз я всё равно бездельничаю, буду присматривать за тобой. Чтобы ты занималась уроками, а не посторонними вещами. Чай будешь?

– Пап, ну какой чай? – возмутилась Алёна.

Она отвернулась.

Папа, конечно, не мама. Он, даже если и поймает на постороннем, не станет ничего говорить маме – потому что до смерти не любит всякого шума и выяснения отношений.

– Ладно, сиди, – буркнула Алёна.

Как будто это она сама решала!

Но папа ободрился, прошёл наконец в комнату. Упал в кресло со своими бутербродами.

– Я не буду мешать! – пообещал он. – Я же понимаю, у тебя учёба… Но знаешь, я тоже учиться буду! Давно хотел поставить китайский, вот тебе и время появилось!

Он вытащил смартфон и занялся приложениями по обучению иностранным языкам.

А Алёна вернулась к своим проблемам.

Кирилл откликнулся неожиданно быстро. Прислал ей скрин трикстеровской странички.

«Хей, трикстеры с вами! Пока все маются в изоляции, мы готовимся взорвать мир новым роликом! Когда всё закончится, мы будем на низком старте и во всеоружии!»

И приписал:

«Не суетись, всё в силе, просто пока поставили процесс на паузу».
«Учти, я не люблю ждать», – ответила Алёна.
«Обстоятельства сильнее нас. А угрозы – не лучший способ наладить контакт. Мы ведь партнёры?»

Алёна перебрала, наверное, пятьдесят вариантов: писала и тут же удаляла, молясь, чтобы Кирилл не догадался о её терзаниях. Она боялась перегнуть палку, но и выходить из роли «Я-знаю-чего-хочу-и-всегда-добиваюсь-своего» тоже не хотелось. Нравилась ей эта роль. И не собиралась она её никому уступать!

В итоге она ограничилась коротким «да». Не удержалась и отредактировала: «Пока да».

Алёна осторожно посмотрела на папу. Тихонько подвинула ноутбук – так, чтобы экран не просматривался с папиного места. Тот не заметил – углубился в смартфон, осваивая очередное приложение по изучению китайского. Тогда, стараясь не менять выражения лица и не делать резких движений, она соскочила на страницу Миранды, к тем самым фоткам, что пыталась показать Настя.

Алёна смотрела, и зависть тугим узлом обхватывала горло.

Галерея прекрасных моментов. Миранда, Трикстер, Агата. Миранда везде! Непонятно, то ли это фотки с того самого концерта, то ли другие. Кирилл вроде одет точно так же, хотя он всегда так выглядит.

Алёна вдруг разозлилась на него не меньше, чем на Миранду, которая выглядела непозволительно радостной. Почему они празднуют без неё? Это ужасно несправедливо!

Почему у неё ничего такого нет? Неясные силуэты и месиво огней с выступления не в счёт. Трясущимися руками сделано, такими фотками не похвастаешь!

– Заяц, ты что там делаешь? – подал голос папа.

– Ничего, – Алёна поспешно свернула страничку.

– У тебя закончились уроки? Так я пойду?

Первый день изоляции подходил к концу. После уроков все ринулись в чат класса, обсуждать, какой это сумасшедший дом. Алёна в этом участия уже не принимала: мама забрала ноут до следующего утра.

Родители разговаривали на кухне. Алёна прислушалась.

– Нельзя так много есть! И вообще, одними бутербродами питаться – это…

– Заюш, ну что я могу поделать? – извинялся папа. – Всю готовую еду слопали, похоже.

– Да знаю я! – голос у мамы раздражённый, но хоть не кричит. – Сама что-нибудь приготовлю!

Она загремела кастрюлями, застучали дверцы шкафов. Алёна подождала немного, убедилась, что мама всерьёз занялась ужином. Прикрыла дверь и набрала номер Насти на своём кнопочном.

– Дурацкий карантин! – та принялась возмущаться почти сразу. – Мне крёстная шмоток надарила, и куда их теперь? Никому не покажешь, весь сезон в топку!