Czytaj książkę: «Воздух над шелком. Неизвестное о Цветаевой: стихи, рукописи, тайны, факты, гипотезы», strona 4

Czcionka:

(, сжигая) Амур

В этом стихе в «Неизданном» – лакуна, как в тетради поэта. прочитано слово в монологе Венеры и в «Неизданном», и в «Театре»: спицы названы «плясоцами» (Театр, с. 125), тогда как в авторском тексте – «плясовицы»: Неверно ви н

Позже, живя за границей, Марина Цветаева по-настоящему пристрастится к вязанию. Метафорический образ спиц-плясовниц – напоминание о танцующей душе поэта: «Я знаю кто я́: Танцовщица Души» (ЗК, т. 2. с. 36. Об образе танцующей души как о важном звене мифа о поэте см. : ПНМ, с. 247—260. СМЦ, с. 289—292). Символично, что на месте фундамента дома семьи Цветаевых в Тарусе под Москвой была устроена именно . Сопоставив два опубликованных текста пьесы с авторской тетрадью, мы сочли необходимым сделать новое издание, опираясь на рукопись ЧТ-2. танцплощадка

На ложе из звериных шкур,
Пресыщенные брачным пиром,
Возляжем…
В тетради – «пресыщенное» (так и в «Театре»), что относится не к Амуру и Авроре, а к постели. ложе
Венера обещает Амуру («Неизданное») :

Успокойся: что дорогой
С ней пропустишь – той же ночью
Наверстаешь в нашем замке.

Аврора, нынче-ж ночью
Водой………………………
Безделку я прошу на память.
Так – ленточку – кольцо на палец.

Аврора, нынче ж ночью
<пропуск в рукописи>
Безделицу прошу на память.
Так – ленточку – кольцо на палец.

Ну, а целовалась
С красавчиками под большой луной?

Ну а целовалась
С красавчиками больше под луной?

Дай-ка, девица, из мешка,
Чем. Хошь, не охай!

Дай-ка, девица, из мешка,
Чем рассеяться. Ешь, не охай!

Каменный мой ангел!
Так значит ты не камень! Значит ты
Не слеп, не глух, и говорить умеешь,
И ходишь по земле… Постой, одна
Сандалия как будто развязалась.
Дай, завяжу…
(Становится на одно колено.)
О, как ты запылен!
Ты голоден, устал?

В этой чаше – свет и тень,
В ней и Память, и Забвенье.

– А впрочем, ведь мать
Вероятно нас ждет,
Идем, мой барашек!

А впрочем, ведь мать
Вероника нас ждет, —
Идем, мой барашек!

Вот уже год, как скончался мой бедный муж.
Бог упокой рыдальца!

Не могу я руки сидеть сложа —
Я не знатная госпожа!

Не могу я руки – сидеть – сложа, —
Я не знатная госпожа!

Только знатным можно – за милым в гроб.
О часовенный пол студить,
Только знатным можно – за милым в гроб.
Я – швея, и мне надо шить!

Только знатным можно – горячий лоб
О часовенный пол студить,
Только знатным можно – за милым в гроб.
Я – швея, и мне надо шить!

(ЧТ-2)

Я <у> матушки в утробе
Песни пела, билась,
Чтоб на волю отпустили.
Родилась – влюби-илась.

Праздник воскресный,
Андел небесный.

Чтоб горою – брюхо
Стало у монашки,
Чтоб во сне старуха
Вдруг вздохнула тяжко,

Чтоб к обедне ранней
Шли Чума с Холерой, —
Чтобы помнил Ангел
Старую Венеру!

—
Так-то, мой цветик
Райских долин!
(Сильный удар в ставню.)

– Матушка, мне, чтоб не слечь в горячке,
Нужно одно: окрутить гордячку, —
Разом, чтоб солнышко за рекой
Сесть не успело…

Из чьих, да вы, красавицы, болтать
Привыкли язычком – как бы болтаться,
Высунувши язык, не привелось
За это, бедному жиду…

Я – не был бы жидом – не пожелал
Б ы вечного блаженства…

А разве перл уже не перл, раз в куче
Навозной найден? Разве крест – не крест?
И золото – не золото? – И мало
Святой воды / У вас церквей, что ль, чтобы освятить?

Клянусь вам честью, провались на месте
Я в чан крестильный, если я лишь миг <…>

Как огонь свечи
Его пожрал, смотри, старик, чтоб так же
Не <пропуск слова> тебя огонь костра
Святейшей инквизиции.

Спицы, спицы, плясовницы,
Спицы, быстрые девицы!
Я б сама пустилась в пляс,
Каб по швам не разошлась!

РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 2, л. 25. В исправленном виде публикуется впервые.

Марина Цветаева Каменный ангел

– Сонечке Голлидэй —
Женщине – Актрисе – Цветку – Героине.
Оттого и плачу много,
Оттого —
Что взлюбила больше Бога
Милых ангелов его.
– МЦ.

Картина первая

Колодец Св. Ангела

Германия VI века. Прирейнский городок. Круглая площадка. Посередине колодец со статуей святого св. Ангела. – Вечерняя заря. – Колокола. – К колодцу подходит тридцатилетняя вдова, из простых, в черном, опускается на колени.

Вдова

(Бросает ко́льца. Зачерпывает ковшом воды. Шьет. Крестится. Уходит.)

Вдове на смену – шестнадцатилетняя служанка, хорошенькая, румяная, заплаканная, в настоящей Bauerntracht того века.

Служанка

(Бросает колечко. Зачерпывает ковшом воды. Пьет. Плачет. Уходит.)

Ей на смену – разряженная, дородная, похожая на огромную куклу и на колокол – Б о г а т а я н е в е с т а.

Богатая невеста

(Бросает кольцо. Зачерпывает ковшом воды. Пьет. Крестится – юбка вокруг как золотой огромный колокол. – Уходит.)

Ей на смену – молодая – как восковая святая – М о н а ш к а.

(опускаясь на колени) Монашка

(Бросает венок. Зачерпывает ковшом воды. Пьет. Уходит.)

Ей на смену – завернутая в большой черный платок – Веселая девица. Накрашена по брови. Худа. Стройна. Благородна.

() Веселая девица целуя землю

(Швыряет кольца ему в голову – от движения платок падает – открывая прекрасное, глубоко вырезанное платье. Плюет в колодец и уходит. Уходя, поет.)

(Последние слова за сценой.)

Ей на смену – Торговка яблоками, через руку – большая корзина с яблоками, – сама как прошлогоднее залежалое яблоко.

Торговка яблоками

(Вставая с колен, опрокидывает всю корзину – частью в колодец, частью на камень площади. Подбирает уцелевшие яблоки все до одного – плачет – уходит.) Некоторое время площадь пуста. Потом – издалека – звонкий, легкий, счастливый шаг. – Аврора. 17 лет. – Белокурые <волосы>. Лицо затмевает одежду, глаза – лицо. <)>

(восторженно закинув голову) Аврора

(Вскакивает на край колодца – а н г е л – огромный, она – маленькая, – становится на цыпочки, обвивает Ангела за шею руками, целует, куда дост <ют> губ <ы.>)

(Смеется.)

(Откинувшись назад – руки у ангела на плечах – глядит на ангела.)

(Прячется ему под крыло. Потом, снимая с руки кольцо :)

(Надевает ему на руку кольцо, целует руку).

Занавес.

Ангел небесный! Священный страж
Города нашего!
Вот уже год, как скончался мой бедный муж.
– Бог упокой рыдальца!

А детей у меня – шесть душ!
Ангел, ангел святой, сжалься!
Не могу я руки – сидеть – сложа, —
Я не знатная госпожа!

Только знатным можно – горячий лоб
О часовенный пол студить,
Только знатным можно – за милым в гроб.
Я – швея, и мне надо шить!

Чем за платье сесть – на погост иду.
Ох, дурная любовь указчица!
Каково, пресветлый, в таком году
Третью – счетом – терять заказчицу?

Чуть глаза закрою – все он, все он, —
И не помнишь, чем руки заняты!
Ниспошли мне, ангел, душевный сон,
Исцели от любовной памяти!
(Снимает с руки два обручальных кольца.)
Два кольца бросаю в дар:
Мужнее и вдовье.
Исцели любовный дар
Чистою водою.

Чтобы мне восстав из мглы
Сновидений темных,
Кроме нитки да иглы —
Ничего не помнить!

Мой век – горшки да утюги,
Кастрюли да лоханки.
Пресветлый ангел, помоги:
Я – бедная служанка!

Я всем и каждому – раба,
Весь день душа трясется.
Простой служанке – не судьба
Прекрасный сын господский!

Лишь смерть одна равняет лбы.
Любовь – дурная сваха!
Ах, у меня равно – грубы
И руки, и рубаха.

Страшнее всех загробных зол —
Когда сверкнут под дубом
Его лазоревый камзол
И розовые губы.

Он мне колечко дал – сапфир —
Тайком от графских дочек.
– «Ты мне дороже всех графинь,
Мой полевой цветочек!

Пресветлый ангел, остуди
Мне грудь водою райской, —
Чтоб умер у меня в груди
Прекрасный сын хозяйский!

Я – богатая невеста.
Жемчуга, луга.
Мне повсюду честь и место,
Мне весь свет – слуга.

Белый голубь в клетке <бился>,
Цвел у липы лист.
Ах, на горе – полюбился
Мне бедняк-флейтист.

Брызжут слезы, как из лейки,
На худой жакет.
Ничего-то, кроме флейты,
За душою нет.

Каково по всем трущобам
В флейту дуть – три дня, —
Чтобы перстеньком грошовым
Одарить меня?

Сам бурмистр за свахой сваху
Шлет и шлет к отцу.
Знаю, знаю, что не сахар
С голышом к венцу!

Остуди мой разум чистый
Ключевой водой,
Чтобы вытеснил флейтиста —
Бургомистр седой.

Прохожу, опустив глаза.
Мне любить никого нельзя.
А ресницы мои длинны,
– Говорят, что они как стрелы!

Но в том нету моей вины:
Это бог их такими сделал!
Я ресницами не хвалюсь!
Все молюсь, все молюсь, все молюсь.

Ангел праведный! Ум мой прост.
Но сегодня, в исповедальне,
Он сказал мне: – «Мрачна, как пост!
Бог не любит, когда печальны.
Можно душу спасать, шутя…
– Подыми-ка глаза, дитя!

Божий ангел! Возьми венец,
Он нетронут и свеж покамест…
Оттого что колечка – нет
У меня от него на память!

Пресветлый ангел, я твоя раба,
Пресветлый ангел, речь моя груба,
Румянец груб, и голос мой, и смех,
Но ты ведь ангел, – и вода для всех…

Как в воду канул: плакала, звала…
Я только ночку с ним одну спала!
Пресветлый ангел, ты меня прости:
Три дюжины колец в моей горсти.

Христа продам, отца и мать продам, —
Но я его колечка не отдам!
И чорт с твоей водой, – какой в ней толк!
Какой ты ангел, – каменный ты столб!

Я – веселая девица,
Если ж часто плачу —
Как воде не литься,
Ре́кам не струиться!

Я не мастер, не художник, —
Если ж губы крашу, —
Знать краса мой природная
Вся как есть сцелована!

Я <у> матушки в утробе
Песни пела, билась,
Чтоб на волю отпустили.
Родилась – влюби-илась.

Яблоки! Яблоки!
Ру́ – мяные яблоки!

Был у старой яблони
Сын, румяный яблочек.

Праздник воскресный,
Андел небесный.

Я его волосиков
Кольцо – в воду бросила.
Из тваво колодца я
Напилася до́пьяну.

И никак не вспомню,
Старая я дура,
Какой был он: темный —
Али белокурый…

Люди делом заняты,
Мое дело кончено.
Возврати для памяти
Волос его кольчико.

Чтоб предстал хоть в сне туманном
Мне мой ангельчик!
– Кому яблочек румяных,
Кому яблочек!

Здравствуй, ангел!
Это – я.
Как дела?
Много – и́з низу – ковшей?
Вниз – колец?

Я к тебе не за водой,
Не с бедой.
Доброй ночи пожелать
Я пришла.

Доброй ночи пожелать
И сказать,
Что сегодня на вечерней заре,
От дверей моих ни с чем – поплелся́
Восемнадцатый – по счету – жених!

Знатный! – В перьях до земли! – Здесь – звезда.
Гость из Франции – к курфюсту. В слезах
Он колено преклонил. Я ж, смеясь,
Уверяла, что жених мой – знатней.

– Так же скромен, так же слеп,
Так же глух.
Что ж не скажешь мне, жених,
Что не рад?

Целый город уж трубит
– Тру-ту-ту! —
Что невеста я тебе —
В небесах!

Весь колодец осушу —
Не забыть!
А колечко если брошу —
Всплывет!

Оттого что я тебя
Одного
До скончания вселенной —
Люблю!

Вот на́ руку тебе колечко,
Серебряное, как слеза.
Когда колечко почернеет —
Ко мне на выручку спеши.

Лети, пока не сломишь крыльев,
А сломишь – так иди пешком.
А если ж мертвою застанешь,
Знай, я была тебе верна.

Карт <ина> II

(Мрачная лачуга. На черноте стен и лохмотьев красный блеск очага. На полу – в виде смрадной, бородатой старой колдуньи – над чугуном – Венера. Полночь. Ветер. <)>

Венера.

(Мешает в чугуне, бормочет.)

(Сильный удар в ставню.)

Амур (вспрыгивая в окно)

Амуру 18 лет. Золотые кудри. Одет, как охотник. Лук и стрелы. Очарование mauvais rujet и красавчика. Несмотря на белокурость, всем – каждым движением – француз. В настоящую минуту он как женщина, которую не пустили на бал, и как ребенок, которому не дали конфет.

Венера (приваливая к огню ком лохмотьев)

Амур (выворачивая карманы)

Венера

Амур

Венера

Амур

(Дразнится :)

(Заносит ногу на подоконник.)

Венера (удерживая его)

Амур

( Как взрыв :)

Венера

Амур

Венера

Амур

Венера

Амур

(Вскипа <я> :)

Венера

Амур

Венера

(притягивая Амура рядом с собой, на кучу лохмотьев)

(Постепенно приходя в ярость :)

Амур (хладнокровно)

(хныкая) Венера

() Амур над чугуном

Венера

Амур

Венера (отвратительно оживляясь)

Амур

Венера

(Вытаскивает из груды лохмотьев монашескую рясу.)

Амур

Венера

(Раскачивает перед ним четки.)

Амур

Венера

(Показывает крест.)

Амур

Венера

Амур

Венера

(Подает ему сандалии.)

Амур

Венера

(.) Хихикает

Амур

Венера

Амур

() Венера строго

Амур

Венера

Амур

Венера

Амур

(вынимая из чулка золотой) Венера

() Амур вкрадчиво

() Венера вынимая второй

Амур

(давая ему третий) Венера

Амур

(Выпрыгивает в окно.)

Венера

Голос Амура

Венера

(Наклоняется над чугуном, бормочет.)

. Занавес

Нечего сказать! Хороши времена!
Каждая дура – мужу верна!
Я ль не колдую, я ль не варю, —
Каждая девка идет к алтарю.

Городом правят
Плут с дураком:
Ангел наш в паре
С чортом-попом.

Чуть с молодцо́м
Скрутишь деви́цу —
Выпьет водицы, —
Дело с концом.

Та – в монастырь, та – законным браком, —
Ну тебя, чертова жизнь, – к собакам!
Эх, уж давно бы легла под снег,
Каб не Венерин мой вечный век!

Варю-варю зелье
Женкам на веселье,
Юнцам – на занозу,
А мужьям – на слезы.

Чтоб горою – брюхо
Стало у монашки,
Чтоб во сне старуха
Вдруг вздохнула тяжко,

Чтоб к обедне ранней
Шли Чума с Холерой, —
Чтобы помнил Ангел
Старую Венеру!

—

Так-то, мой цветик
Райских долин!

– Кто это – Ветер?

– Нет, Ваш ветреный сын!

Здравствуй, сыночек, садись, будь гостем.
Горд, как петух.
Зол, как индюк.

Проигрался в кости —
В пух.

А с охото <й> как дела?

Тоже ни к черту, – одна стрела.
Все поистратил: не жалят, гнутся…

Будет тебе, голубчик, дуться:
Новые завтра закажем.

Вы,
Матушка, нынче умней совы
В полдень. – «Закажем!» – У черта в пасти! —
Помер на прошлой неделе мастер
Конрад – и тайну с землею съел.

Чудная пара! – Амур без стрел
И – без зубов – с бородой – Венера!

Доброго здравья!

Куда?

В пещеру,
Скрыть от людей свой несносный стыд.

Чертово дело: стрела свистит…
Девки, как мышки, сидят в хоромах.

Ну-ка?

Тринадцатый сряду промах!
Вот и стреляй в нее!

Кто ж она?

– Дура! – В посмешище влюблена,
В мертвую куклу. – Глаза в тумане. —
Только и слышно, что: ангел, ангел!

Каменный ангел!

Ну да. – Кольцо
Нынче одела ему. – Крыльцо
Ломится под женихами, где́ там!
То нездоровится, то раздета,
То за молитвою… – Стыд и смех! —
Ангел ей нужен – и к чорту всех!

К чорту – по шее – меня – Амура!

Не горячись, голубок. Аллюры
Эти в часочек исчезнут.

Как?

Каменный Ангел – мой лютый враг.
Милостью этой дурацкой куклы
Очи с кулак у меня распухли,
И отощали карманы – с блин.

Ты погляди-тка: с холмов, с долин
Денно и нощно, – пешком – в портшэзах,
В смрадных лохмотьях, в алмазах зве́здных —
С четками – харю раскрасив – смесь
Девок / – монахинь – служанок – весь _{<нрзбр.>}
Женский народ неразумный этот:
Матери – вдовы – ханжи в каретах —
Цугом – верхами – ползком – толпой —
К каменной кукле на водопой!
– «Дай позабыть его кудри, очи!»
– «Дай позабыть, как в былые ночи
Мы с ним под липой сидели…“ – „Дай
Мне позабыть этот рай и май!
– «Дай позабыть, как в стальных доспехах
Мимо окна моего проехал!» —
– «Как причащал меня в Пасху!» – «Как
В розовом капоре, на руках,
В храм его божий носила…“ – „Песню
Дай позабыть…» – И в колодец – перстни
Градом! – Мозоли – с кулак – на лбах.
Я же, сыночек мой…

На бобах, —
Ясно.

Поганый мой век старуший!
Что наколдую, то он разрушит!
Варишь /Месишь, мешаешь, – напрасный труд!
Где там! – И даром уж не берут.

Память любовная?

Да поди ты!
Чисто: ни спросу, сынок, ни сбыту.
А вспомяну-ка, в былые дни…

Ладно. Достаточно болтовни.
– Матушка, мне, чтоб не слечь в горячке,
Нужно одно: окрутить гордячку, —
Разом, чтоб солнышко за рекой
Сесть не успело…

Влюблен?

Какой!
Крепкою стройкой гордится плотник,
Полной сумой за плечом – охотник.
Сумка – как блин за плечом – жалка.
– Просто затронута честь стрелка.
Как от стены отлетают стрелы!

Поговорили, сынок, за дело.

– Что это?

Для чорта – саван.

Нет, монашеская ряса.

– Это? —

Их перебирают
Девки, обо мне мечтая.

Четки.

А какой жидюге
Под заклад снесла на Пасху
Эта – как ее – Кристина,
Чтобы было в чем под липой танцевать со мной…

Крестильный
Крест.

Припомнил.

Это?

На ногах носил Меркурий.
– Почему без крыльев?

Крылья,
Милый, сношены. Остались
Лишь дырявые подошвы
С ремешками. В облаченье
Сем торжественном предстанешь
Ей в ночи и скажешь: «Ангел
Я твой каменный – и было
Мне веленье, чтоб немедля
Я любви твоей великой
Ради, в монастырь священный
– Женихом на пир венчальный —
Проводил тебя, невеста».

Монастырь – мой замок. Я же
Настоятельницей черной
Встречу белую овечку.
Понял?

– Матушка! – Богиня! —

Поучтивей с ней дорогой
Будь: про смерть тверди, про звезды,
Про невинные забавы
Праведников в кучах райских.
Да про девственность – корону
Не забудь!

А целоваться?

В лоб – и то лишь раз.

А в губки?

Нет.

А в шейку?

Фу, бесстыдник!
Успокойся: что́ доро́гой
С ней пропустишь – той же ночью
Наверстаем в нашем замке.
А теперь иди. – Покончить
Надо с варевом мне этим,
Где из роз, огня и крови
Пойло варится любовной
Пытки – памяти любовной.
<пропуск одного стиха>
Гостью потчевать при входе
В нашу скромную обитель.
Доброй ночи!

А червонец,
Чтоб за кружкою рейнвейна
Встретить солнце?

На́, проказник.

А другой, чтоб отыграться?

Вот он.

Матушка, а третий,
Пресвятыя Тройцы ради,
Раз теперь я стал монахом?

На́ – и с глаз долой!

На славу!
Угостим теперь малюток:
Кэтхэн, Грэтхен, Амальхен.
– Пресвятыя Тройцы ради! —
До свиданья!

Завтра в полночь —
Помни!

Коль не отъедят мне свиньи
Головы с ногами!

Дурень!
Ветрогон! Болтун! – Красавчик!

Дрожит и кружится
Земля под пятами.
Любовная пытка,
Любовная память.
Кровавые распри
И страстные слезы.
Кровь, пламя и розы,
Кровь, пламя и розы.

Картина третья

Обольщение

Девическая комната в зажиточном доме XVI в <ека> в Германии. Дубовые скамьи. Распятие. Статуя богоматери с цветами. Прялка. Аврора сидит на низенькой скамеечке. Перед ней старый торгаш – еврей.

Еврей

(на жемчуг) Аврора

Еврей

Аврора

Еврей

Аврора

Еврей

Аврора

Еврей

() Аврора не слушая

Еврей

(.) Шепотом

( ) Аврора не слушая

Еврей

( ) Аврора не слушая

Еврей

Аврора

(входя) : Амур

Еврей

Амур

Еврей

(.) Глядя на Аврору

(беря счет) Амур

Еврей

Амур

Еврей

(,) Амур сжигая

Еврей

() Амур Авроре

Аврора

Амур

Аврора

(Становится на одно колено.)

Амур

Аврора

Амур

(:) Фыркает

( Аврора выбегая :)

Амур

(:) Напевает

(Держа на ладони жемчуг.)

Голос Авроры

( ) Амур загребая четки

, Аврора входя

() Амур галантно

(.) Пьет

Аврора наливает еще.

, : Аврора которая села у ног его, на скамеечку

( Целуя его руку с серебряным, гладким, похожим на то, ангельское, колечком :)

Амур

() Аврора вертя на его пальце кольцо

() Амур высокопарно

Аврора

Амур

Аврора

() Амур галантно

Аврора

( Амур как истый француз)

Аврора (закрыв глаза)

Амур

Аврора

() Амур наливая

(Встает. Сначала издеваясь, потом – искренне увлекаясь – декламирует.)

() Жест к окну.

Аврора

() Амур заглядывая ей в глаза

Аврора

() Амур сурово

( .) В сторону

Аврора

Амур

Аврора

Амур

Аврора

Амур

Аврора

Амур

Аврора

Амур (стукая кулаком по столу, кружки звенят)

Аврора

() Амур задыхаясь

Аврора

Амур

Аврора

Амур

Аврора

Амур

Аврора

() Амур наливая вино, напевает

Аврора

Амур

Аврора

Амур

Аврора

Амур

Аврора

Амур

() Аврора жалобно

Амур

Аврора

() Амур нетерпеливо

(Встает и берет со стола узорный ящичек.)

() Аврора равнодушно

Амур

( Аврора внезапным сомнением)

Амур

() Аврора так же

() Амур как гром с кафедры

Аврора

Амур

Аврора

(с долго сдержанным вздохом)

…………………………………..

<пропуск в рукописи>

Амур

Занавес.

Blonde enfant qui deviendra femme,
Pauvre ange qui perdra son ciel.
Lamartine

А что вы скажете на этот жемчуг?
Скажу вам <пропуск слова>: он жиду
Достался из высоких рук, – сказал бы,
Из чьих, да вы, красавицы, болтать
Привыкли язычком – как бы болтаться,
Высунувши язык, не привелось
За это, бедному жиду…

Прекрасен,
Но, говорят, к слезам.

Ой-ой-ой-ой!..
Старушьи россказни, чтобы красоткам
Красотками не быть! – А за один
За этот крест – взгляните на чеканку! —
Я – не был бы жидом – не пожелал
Бы вечного блаженства…

Как-то странно
Мне четки из твоих

Жидовских рук?
А разве перл уже не перл, раз в куче
Навозной найден? Разве крест – не крест?
И золото – не золото? – И мало
Святой воды / У вас церквей, что ль, чтобы освятить?
Не думайте, не думайте, красотка!
От долгих дум еще никто
Не хорошел – и все дурнеют. Жемчуг —
Красотке, счет – папаше. Так?

К слезам.
Ну пусть к слезам!

Вот это, внучка, дело
Сказали. Раз у девушки жених
Имеется – наверное, уж сотню —
– За слезку – поцелуев даст.

Меня
Жених мой не целует.

Это значит,
Что счастлив будет Ваш супруг.

Еврей,
Ты стар, ты можешь мне ответить?..

Можно, —
На все вопросы есть ответы…

Книга
Такая есть у нас – Талмуд…

Плоть – мо́жет камнем стать, а камень – плотью?

Ой, девушка, зачем такая мысль
В хорошенькой головке? – Слишком мудрой
Женщине быть нельзя, – разлюбит муж.
Женщине надо шить, и малых деток
Растить, и мужа услаждать…

Еврей!
Ты стар и мудр, вы все мудры и стары,
Как мир, скажи мне, старый:

Ой, что за речи!

Может, да и <ль> нет, седая борода,
Стать камень каменный – горячей плотью?

– Да! —

Ой-ой-ой-ой-ой! Выше преосвященство!
Не загубите бедного жида!
Клянусь вам честью, провались на месте
Я в чан крестильный, если я лишь миг
Здесь занимался куплей и продажей!

А этот жемчуг?

Так, ничтожный дар,
От нищеты – богатству, пса – владыке…

– Взглянул на розу – червь.

А этот лист?

Ваше преосвященство?

Ладно, с богом,
Ступай!

А счетик?

Как огонь свечи
Его пожрал, смотри, старик, чтоб так же
Не <пропуск слова> тебя огонь костра
Святейшей инквизиции.

Ой, горе!
Ой, горе мне!

Невеста, я пришел.

Ангел!

Аврора!

Каменный мой ангел!
Так значит ты не камень! Значит ты
Не слеп, не глух, и говорить умеешь,
И <ходишь> по земле… Постой, одна
Сандалия как будто развязалась.
Дай, завяжу…

О, как ты запылен!
Ты голоден, устал?

Нет-нет, пустяк.
Вот пить – хочу.

Ах, ангел, на беду
Нет у меня святой воды!

Прискорбно.
Ну что ж, давай вина.

– Святой воды!
– Побольше и покрепче! На дорогу!
Нам нужно силы подкрепить…

Сейчас!
Единым духом!

Чудная девчонка!
Прекрасная девчонка! – И какой
Огонь в глазах! – А волосы! – А зубки!

Залетел в святую спаленку
Ангелок к девчонке маленькой.
– Традеди́-деди́-дера́…

Прековарный ангелочек!
Ангелок тот был – стрелочек…
Традеди́-деди́-дера́…

Целит в бледных и в румяных,
Целит в знатных и в служанок…
Традеди́-деди́-дера́…

Стрелы свищут, стрелы жалят,
Непокорных навзничь валят,
– Традеди́-деди́-дера́…

Да, ни одна со мной не поскучала

– Какой улов? – Недурно для начала!
Его потом перепродам жиду.
– Тому же самому. —

Сейчас иду!

Скорей в карман, пока никто не смотрит!
Я думаю, с того жидюги по три
Рейхсталера заломим за зерно!

Мой милый ангел, вот тебе вино.
Пей на здоровье.

Цвета ваших губок.

Прекрасное вино и знатный кубок!

– Дай поцелую рученьку твою!

Мне кажется, что я уже в раю!

– Мое колечко!

Губки дорогие!

А где же надпись «Иисус-Мария»?

Сцелована ста тысячами уст!

А где же твой колодец, ангел?

Пуст.
Ночь глубока, не бойся, не заметят!

Тебя святой молитвой должно встретить,
А я смеюсь…

Цветок рожден, чтоб цвесть!

За что, за что, скажи, такая честь
Мне, бедной девушке?..

За ваши совершенства.

Ох, все плывет!

Вам дурно?

От блаженства!

Давайте выпьем. Бед путь – тяжел.
(Дурак! Совсем забыл, зачем пришел!)

Послушайте, Аврора, ночь тиха.
Вложите ручку в руку жениха.
Из мира первородного греха
Я уведу вас – ввысь.

Я нынче свыше получил приказ
Похитить лучший у князей алмаз:
Вас увезти в полночный черный час
В святой господень дом.

Дабы избавить вас от лживых дел
Змеи-Венеры и от жадных стрел
Лжеца-Амура – дабы вечно бел
Остался лобик сей.

Амур с Венерой, отступите прочь!
Ко мне, невеста во Христе и дочь!
О, ангельская, свадебная ночь
Вон там, на той звезде!

В смиренной келье доцветет спокойно
Ваш нежный век…

Нет-нет, я недостойна!
Я грешница! Я больше голубей
Своих любила, чем чужих людей!
Над женихами я смеялась, жалость
Гнала цимбалом!..

Ну а целовалась
С красавчиками больше под луной?

Нет, никогда, ты был всегда со мной.
И главный грех мой, нежный ангел милый, —
Что больше бога я тебя любила!
Куда сильней, чем праведников всех!
Скажи мне, ангел, это страшный грех?

Нет, это преступленье!

– На смех курам! —
– О как, скажи мне, с этим белокурым
Охотничком шальным у вас дела?

Он мне не мил, а я ему мила.
Он очень глуп. Он вечно пьян.

Наверное. Без просыпу.

Порочен
Хвастлив.

Да, да.

И очень скучен

Очень .

Не ходит в церковь.

Так.

Плохой стрелок…

Ложь, негодяйка!

Правда, ангелок!
Ты не судья. – Что это ты?

Одышка.

Да что тут долго говорить: мальчишка,
Молокосос, над верхнею губой
Ни волоса еще…

Само собой.
– А все ж красавчик из себя, сознайся?

Розовый с белым, как на Пасху – яйца.
Так,
<пропуск в рукописи>

А мать его?

Ворожея,
Воровка, сводня, – старая змея,
Клянущая свой смрадный век старуший…

Ты мастерски описываешь души
И лица, но не слишком ли строга?

Я просто знаю друга и врага.

Кто в чертову школу,
Кто в черную келью…

Какой ты веселый!

Бог любит веселье!

Я думала – ангелы
Только грустят.

Пустое, пустое!
Обман – для ребят,
Для баб, для монашек…
А впрочем, ведь мать
Вероника нас ждет, —
Идем, мой барашек!
Прощайся с кроваткою детской своей, —
В нее уж не ляжешь…