Czytaj książkę: «Тайна Закрытого города»
Глава 1. Атака на Закрытый город
В городах, за границы которых нельзя выйти, я был не первый раз. Там прошло мое детство. Неспешная жизнь, тишина на улицах, с мальчишками вечерами мы гоняли в футбол, пока родители не возвращались с работы. Мир открытых окон и дверей, и чувства абсолютной безопасности. Все знали друг друга, ученые, атомщики, военные – интеллигентные люди, психическая стабильность которых проверялась задолго до въезда сюда. Покой, никаких попрошаек и криминала на улицах. Мать, врач-генетик, несколько раз устраивалась на работу в ЗАТО (закрытые административно территориальные образования). Первые два раза – до того, как я родился, и в моем раннем детстве, до школы, и последний – за несколько лет до своей гибели. Мы проводили так года два, и снова уезжали «на большую землю». Там же она познакомилась с отцом, инженером-бурильщиком. В этот раз, в его городе все было иначе. Может быть, потому что поселение здесь другой направленности. В отличие от обычной атомной промышленности, интерес тут крутился вокруг строительства сложных подземных объектов. Город встретил меня холодной враждебностью, она сквозила под одеждой и проникала под кожу, шевелилась под ребрами, выглядывала из всех уголков, как будто щетинилась, шипела мне в лицо с каждого перекрестка. Повсюду был упадок: пустые полки магазинов, в других городах ломящиеся от деликатесов по доступной цене, закрытые клубы, бассейн, и даже библиотека, разбитые дороги, которые никто не ремонтировал, и люди со сжатыми челюстями, отводящие при встрече, глаза. Неуютное неприятное чувство поселилось внутри почти сразу, как только машина пересекла пропускной пункт, Темка, задремавший в дороге, сильнее прижался ко мне.
– Да ладно, чего ты злишься, друзья же придут! – Лариска кружилась по комнате, среди разбросанного хлама. Ее рыжие волосы развивались, создавая вихрь из пыли, которую хорошо видно из-за света, просачивающегося сквозь тюль от окна.
– Это не мои друзья. А его родственники, – я протер очередной стакан и запихнул в сервант, на полку.
– Ну и что?! Разве ты мне не рад? Они такие же родственники отца, как и твои. Все равно же собирался отмечать! – позитив Лариски поражал, мне стало казаться, что она под каким-то препаратом. Не может быть настолько хорошего настроения просто так у нормального человека.
– Нет, не собирался. Я не хотел ничего отмечать, в крайнем случае, думал посидеть с братом.
Лариса – моя троюродная сестра по отцу. Мы переехали в этот закрытый городок несколько дней назад. Все было так стремительно, что я даже до сих пор не успел распаковать вещи. И эти гости мне совсем некстати.
Началось все два года назад. Умерла мама. И мы с Темкой остались вдвоем. Мне тогда исполнилось семнадцать, а Темычу – всего два. Была еще прабабка, по матери, но ей стукнуло девяносто четыре. Большей частью времени она лежала, и, несмотря на относительно трезвый рассудок (лишь изредка путала даты и имена), она сама нуждалась в уходе. Шансов взять нас под опеку у нее никаких. И вот тогда мне пришлось вспомнить, что у меня есть отец. Они развелись с матерью, когда мне было 8, и я почти не знал его. Кроме того, что он любил выпить, а потом избивать нас. После развода он приезжал пару раз, когда я был еще маленький. Из этих встреч отпечаталось только: холод на улице, его широкие сдвинутые брови, и яркая красная машинка, которую он протягивал мне, вытащив из кармана. Вот, пожалуй, и все мои воспоминания об отце. Но других вариантов у меня не было. Найти его получилось не просто. Он много переезжал, так еще и оказался жителем закрытого города, где почему-то почти не ловила обычная сотовая связь. Спасибо прабабушке, в молодые годы была научным руководителем в каком-то НИИ, и сохранила много полезных контактов. Через внуков ее учеников нам удалось все-таки пробиться к нему. Меня он готов был взять «без проблем». Проблема была в Теме, который родственником отцу не являлся. А моя деятельность и затевалась ради младшего братишки. С очень большим трудом нам удалось уговорить батю. Услуга оказалась не дешевой – бабушка согласилась написать дарственную на половину своей квартиры в пользу отца, если он усыновит Тему. Было еще одно непременное условие, которое мы должны выполнить. Этим условием был переезд к отцу. Я надеялся обойти этот вопрос, успеть выучиться, найти работу, и попробовать через суд отбить Темыча обратно. Но судьба распорядилась иначе. Этой весной умерла прабабушка, и отговорок, почему мы не переезжаем, больше не осталось.
Мы сошли с поезда, сели в видавший все в своей жизни, уазик, и весело побрякивая багажом и головами о стены и потолок на поворотах, поскакали по извилистой дороге вдоль леса. Ехали долго, более трех с половиной часов. Что меня удивило в самом начале, так это длинный бетонный забор с колючей проволокой в виде ежей наверху. Позже отец сказал мне, что иногда она бывает и под напряжением. Пытаясь понять, что ждет меня впереди, я лазил в Интернете, и ожидал в худшем случае увидеть частокол с колючей проволокой, а не сплошную стену из бетона на несколько десятков километров вокруг. Нехорошее чувство появилось еще тогда. Что же они такое прячут там, раз обычным людям нельзя даже через забор смотреть. Но это было не все. Город ни гуглился на картах и в Интернете. Очень странно, о нем нашлось лишь несколько заметок из разряда: «в 10 домов провели газ» и «открывается фестиваль песни и танца». Когда я сказал об этом отцу, тот лишь довольно хмыкнул и пробурчал в усы: «Что ж ты хочешь? Закрытый город!» Проверка документов на КПП, и мы въехали. «Городом» это можно назвать лишь условно, меньше двух сотен домов и завод. Часть из которых стояли пустыми. В большинстве своем это не новые постройки. А бетонные пятиэтажки и какие-то полуразвалившиеся деревянные домишки из прошлого века. То, что дом не жилой, было легко узнать по отсутствию дыма и заколоченным ставням.
В одном из таких строений поселился и отец. А точнее – мы, все трое. Как человеку с детьми, ему выделили жилье от завода «попросторнее», где он обитал до этого я даже не хотел представлять. Дом был полуразрушенный, давно не жилой, полусгнивший и грязный. Только шагнув через порог, я почувствовал, как в нос ударили запахи сырости и плесени. Оказалось, отец успел перетащить в этот городок всю свою семью – родителей, брата, двоюродных и троюродных родственников. Привлекали сюда большие зарплаты. За ту же работу повара, плотника, нянечку в детском саду здесь платили в несколько десятков раз лучше.
В прихожей послышался топот и шум открывающейся двери. Незваные гости начали прибывать один за другим. Первым ввалился Виктор, двоюродный брат отца, высокий дородный остроносый мужик с кудрями и залысинами в полголовы. Его вес и мохнатая дубленка не позволили ему влезть в нашу, заваленную хламом со стороны квартиры, дверь прямо и теперь он протискивался бочком. Дом заполнился запахом перегара. Через пару минут его нагнали дед с бабкой. Ее везде издалека легко узнать по повязке на голове, с торчащими вверх концами. Сегодня тряпка была зеленой в белый горох. В первую нашу встречу, отцова мать вылила на меня ушат помоев о моей матери вместо приветствия. Поэтому от радости сегодня сразу противно заныла щека, и непроизвольно поехала куда-то в сторону. Следом потянулись еще какие-то родственники, которых я видел впервые.
Я зашел на кухню и налив две рюмки водки, выпил их одну за другой, в промежутке закусив кислым лимоном, чтобы успокоить нервы. Лекарственных средств вернуть себе психический нейтралитет не обнаружилось. Зайдя обратно в комнату, сел на край грязного дряхлого дивана. Сил и желания убирать все это ради «дорогих гостей» не было.
Отец уже старался там вовсю. Протер стол и поставил закуски, метаясь из комнаты в кухню. Гости разбредались кто куда, не раздеваясь, осматривали «хоромы».
– Ну, ты чего? – ткнула меня под локоть Лариска, махнув из бокала темно-красной жидкости, видимо, «презент» от дорогих гостей. Я скривился. И тут в прихожей послышался подозрительный шум, напоминающий по воющему грубому звуку начало брачного периода у лосей. Высунув голову в проход, я успел увидеть необъятных габаритов тетеньку в черном одеянии, обвешанную какими-то звенящими бубенцами, и размахивающую сосудом, из которого шел дым. Когда она уже практически скрылась в нашем туалете, совмещенном с ванной. Санузел – этот прорыв в цивилизацию – недавняя пристройка к дому, и единственное – чему я искренне порадовался.
– Они вызвали ведьму? – мое и без того уже кривое лицо, перекосилось еще сильнее.
– Шаманку! Ну, ты же знаешь, какой сегодня день…, – меланхолично заступилась Лариска за любимых родственников.
– Мой день рождения? Пасха???
– Ну, ты же знаешь, что у твоего отца пунктик, ему чудится что-то в вашем туалете, он даже боится туда заходить. Слышится ему постоянно что-то, из зеркала на него кто-то глядел, – Лариска похрустывала соленым огурцом.
Потная тетечка с благовониями, вытирая платочком лоб, степенно проследовала из дальней части дома и, плюхнувшись рядом со мной на диван, велела налить себе «чего-нибудь посвежее». Я подвинулся, мне совсем не осталось места в этом доме.
То ли от духоты и сильного запаха ладана, то ли от выпитых двух рюмок водки, меня повело, мозг как будто заволокло туманом.
И в следующее мгновение я обнаружил себя сидящим на лавке в помещении со стенами, выкрашенными бежевой и белой красками. Рядом сидела Лариска, дальше дед, еще какие-то гости. Женщина охала в конце коридора, отец и бабка носились туда-сюда, попеременно пытаясь хватать людей в белых халатах, и забегали в палату. Это все было так естественно, по началу, даже не вызвало у меня чувства недоумения, что что-то не то.
Когда я вспоминал эту ситуацию впоследствии, много лет спустя, именно естественность происходящего, не вызывающая в мозге вопросов, тревожила меня больше всего. Как это может быть: человек не обращает внимания на то, что какая-то дикость происходит вокруг него? Как мой мозг умудрился спрятать это и даже не дал мне ничего понять?
– Ларис, что мы тут делаем?
– Витьку стало плохо с сердцем, не помнишь что ли?
Я обвел глазами коридор. Везде сновали люди. Окна распахнуты, дует сыростью ранней весны. Судя по всему, это была местная поселковая больница. Подошел отец, подвел мне брата. Малыш устал и стоя, положил голову и уткнулся носом в колени. Я гладил его по волосам. В голове роились мысли. Больница и сама ситуация не вызывала у меня сомнений, все было естественно. Только…
– Ларис, а ты помнишь, как ты тут оказались?
– В смысле? На машине приехали, конечно.
– Я понимаю, но сама картинка как мы ехали у тебя есть? Ты помнишь, образами, как мы добирались сюда на машине? – Лариска отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.
А вот у меня, как я ни старался, как ни пыжился, картинки как мы оказались здесь, перед глазами не было. Я не мог это вспомнить. Вот несколько минут назад мы сидели на диване, разговаривали с шаманкой, она рассказывала смешные случаи, что только ее изгонять не вызывают. И вот мы здесь, в больнице у палаты, в коридоре. А между этими двумя событиями картинка у меня отсутствовала. Я уже хотел, как и Лара, отмахнуться от этого, списав на истощение последних дней и алкоголь, который не так часто встречался с моим организмом. Как нас всех подняли и повели в другой коридор.
Я по инерции встал и пошел, сначала даже не поняв, что не так. На самом деле все было НЕ ТАК. Навстречу мне шла такая же колонна людей, впереди их вела женщина в белом халате с пучком на голове. Коридор был очень узким, с большим количеством маленьких окон с решетками. И поравнявшись с идущей в другом направлении колонной, я хотел извиниться, что чуть не толкнул женщину, но увидел ее глаза. Широко открытые, пустые, они смотрели в никуда, но дама продолжала двигаться, вытянув руки по швам. Идущие за ней, шаг в шаг, все были такие. Я посмотрел вперед, на своих, и увидел их уже заворачивающих в какой-то кабинет, первыми шли бабка с Темкой на руках. Повсюду стояли люди в белых халатах, в основном женщины, но в конце коридора я увидел мужчин. Они были очень сильные, под кожей перекатывались мускулы, выпирающие жилы как будто были налиты свинцом, и оглядывали, контролировали помещение, каждого. Дама, ведущая нашу группу, у двери кабинета, физически заворачивая родственников туда за руки, и, мне показалось, пересчитывая их. Часть людей, сидевшие на лавках, как совсем недавно мы, непринужденно и оживленно болтали, кто-то ходил. Но только к ним приближался человек в белом халате, они так же, как и мы, вставали, и молча, друг за другом шли за ним.
Опустив голову и глаза, я повернул налево и пристроился в хвост уходящей в противоположном направлении, колонне. Затем – в правый коридор, стараясь не поднимать взгляд, спустился по лестнице на один пролет. Там открылся огромный холл с распахнутыми дверями на выход. Было очень много людей, кто-то выходил, другие заходили. Я посмотрел вниз, когда ледяной ветер с улицы прошел по ногам, и понял, что я без обуви.
Я стоял посреди холла, и моментально привлек внимание женщины в белом халате, находившейся чуть поодаль и явно контролировавшей ситуацию внизу.
– Ты что тут делаешь? – она больно схватила меня за локоть, оттаскивая в сторону.
– Я не знаю, где моя обувь. На улице холодно.
– Тебе надо бежать! – прошипела она, сжимала мою руку все сильнее. Одновременно подтаскивая к огромной куче обуви слева, в холле. У стены стояли полки, очень много полок, но и тех не хватало. И все вокруг было завалено грязными ботинками, сапогами, кроссовками и туфлями. Они валялись и не только вперемешку на полках, но и захламили собой огромный ковер, практически на половину помещения.
– Какие твои? Ты помнишь, где ты их оставил? – наклоняясь ко мне, она шипела сквозь зубы прямо в лицо.
Я растерянно озирался. Я не знал, где нахожусь, мысли раздулись огромным пузырем, который был слишком большим, чтобы ухватить хоть одну из них.
– Нет…Нет, я не знаю.
– Какой у тебя размер?
– Сорок шестой, – растерянно протянул я.
Она, подтащив меня ближе к полкам, выкопала оттуда коричневые сандалии с закрытым носом.
– Эти подойдут?
Сандалии были вытертые от частой носки, со стертой подошвой, и не подходили для этого времени года, но они понравились мне.
– Подойдут…
Она одела мне их на ноги, одну за другой. На удивление, обувь оказалась очень удобной, на твердой, но как будто пружинистой подошве.
– Беги! – и она сильным толчком в спину пихнула меня к выходу.
Опустив голову, я быстрым шагом проследовал через холл к дверям. Людей было слишком много, и они не могли отследить всех. Выскочив за ворота, я повернул налево, и, падая, побежал бегом подальше от этого места.
Куда идти? Куда обратится, где мне помогут? Город закрытый. Связь здесь не ловит практически нигде. Чтобы отправить смс, приходится по полтора часа менять местоположение, подкидывая телефон в воздух. За одним из поворотов я выскочил на широкую улицу. Там было шумно, там явно были люди. Сквозь туман в сумерках ехали танки. Это так поразило меня, что я встал как вкопанный. С визгом и разлетающейся грязью рядом тормознул уазик, из него выскочил мужик в военной форме, что-то проорал кому-то, и так же стремительно запрыгнув обратно, помчался дальше. Вокруг была какая-то немыслимая суета. Люди метались черными тенями, стараясь укрыться или сбежать куда-то. И я не представлял, кто из них «за наших». И что происходит вокруг.
В больнице остался мой брат.
Выбора не было, я решил вернуться домой. Не зная города, я до ночи плутал, пока не вышел на знакомую улицу. В мозгах на свежем воздухе стало немного проясняться, но все равно было чувство, что я будто во сне. Каждая мысль, каждое осознанное решение давалось с огромным трудом. Извилины скрипели, не желая «прокручиваться» в нужном мне, направлении.
Часы на руке обозначили 23.45. Ворота оказались открыты нараспашку. От них по грязи вели широкие следы, казалось, здесь промаршировал целый взвод. В нескольких местах земля выглядела так, как будто кого-то тащили. И не одного. Дом мерещился пустым. Широко открытая дверь, темные окна, и тишина. И все же мне чудилось, что внутри таится угроза. Сердце с шумом билось о грудную клетку. Каждый вздох отдавался в ушах.
Прокравшись по боковой стороне дома, пригибаясь под окнами, я добрался до двери. Помедлив, заглянул внутрь, в кромешную темноту. Там было тихо. Где-то тикали часы. И как будто под полом стрекотал кузнечик. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я так же, пригнувшись, на ощупь стал пробираться вдоль стен внутрь помещения. Включать свет или как-то еще обозначить свое присутствие мне не давал лютый страх, сжимавший все органы. Шаг за шагом, я почти добрался до комнаты, где лежали наши вещи. Нужно как минимум переодеться в теплую одежду, взять документы, еду и одежду для ребенка.
В комнате, где по моим последним воспоминаниям, днем царило застолье, все так же. Рюмки на тех же местах, как будто сидящие за столом люди просто поставили их. Заветрились закуски. Никто не убрал их. Рядом, на полу, валялась мохнатая дубленка Виктора, какие-то вещи и куртки, пришедших чуть позже, гостей. Когда я потянул на себя тюки с одеждой, один из них зацепился за стол. В темноте этого не было видно. И в следующий момент, с жутким грохотом, тот перевернулся и рухнул, усеивая все вокруг разбивающейся посудой, что-то еще упало на меня сверху. Я заорал. С улицы раздался топот бегущих ног. Сердце похолодело, ор застрял в горле. Звук приближался по коридору, а я так и барахтался, пытаясь вылезти из-под того, что свалилось на меня. Когда они ворвались в комнату, я только успел перевернуться на четвереньки, и прижаться задом к батарее.
Круглые лучи фонариков, шарившие по полу и стенам, ослепили меня. Свет был слишком яркий, и на несколько секунд я потерял способность видеть что-либо.
– Антон? – мужской голос показался смутно знакомым, хоть и охрипший, какой-то…
– Отец?
Батя вытащил меня из-под свалившейся груды белья, поставил на ноги. Мгновенно выключил фонарик. За ним маячила еще одна высокая фигура. Через несколько секунд я смог понять, что это Кирилл, брат отца, когда в отсвете с улицы блеснули его очки.
– Ты как здесь? Давно? Выбрался? Как ты смог? Ты один? – воздух вместе с вопросами выходил из отца со свистом, казалось, что у него барахлят легкие.
– Один. Что происходит? Где Тема? Где ты оставил его?
Он схватил мою руку и рывком вытащил на улицу. Мы побежали. Следом, оглядываясь, и стараясь двигаться бесшумно, замыкал процессию дядя Киря. Дверь в дом он не стал закрывать. Пробежав сарай, и теплицу, мы оказались с другой стороны, у ворот огромного гаража, который больше напоминал ангар, и был общий с соседями. А по их словам – выделен на несколько семей. Кто-то хранил там вещи, инвентарь, картошку и капусту. Отец вволок меня туда, следом забежавший Кирилл крепко закрыл железную дверь, и остатком старой ржавой трубы подпер ее.
– Бать, что происходит?
– Значит мама, отец, Темыч не с тобой?
– Нет…
– Где и когда ты последний раз видел их? Как ты выбрался?
Отвечая на вопросы, я огляделся. Недалеко от входа в полу был откинут огромный прямоугольный люк, его крышка – чуть более двух с половиной метров в длину, вниз уходили ступеньки. Отец и Кирилл, в спешке продолжили свои дела, которые видимо были прерваны моим внезапным появлением. Первый кинулся к столу, заваленному инструментами, слева от люка, и быстро пытался собирать там что-то, попутно напихивая различные неизвестные мне детали себе по карманам. А дядя присел на одно колено у странного ящика, напоминающего открытый пластиковый черный огромный чемодан, внутри которого находилось оборудование, больше всего похожее на компьютер. Сверху – экран, а внизу, где обычно, клавиатура – какие-то круглые ручки, кнопки и рычажки.
– Как думаешь, удастся починить? – отец мельком кинул взгляд на брата.
– Не знаю, работаю над этим.
Оба были крайне сосредоточены и торопились. Казалось, им нет до меня никакого дела. Их не интересовали даже ответы на их же вопросы. Или не было на это времени.
– Что происходит? – я сам не ожидал, но голос сорвался на крик.
– Они напали.
– Кто «они»?
– Я не знаю.
– Они неотличимы от людей, – отозвался Кирилл, – Или могут менять внешность, или часть жителей города перешла на их сторону. Мы не знаем. Большинство они убили. Применяют какой-то вид зомбирования или гипноза, люди впадают в ступор и идут за ними, выполняют их приказы. Ни к кому не подходи, и ни с кем не общайся. Мы не можем понять, кто есть кто.
– Как вы выбрались? – на этот раз вопрос уже задал я.
– Женщина помогла, мне и Кириллу, она вколола нам что-то, когда нас уводили, но действие препарата скоро может закончиться. Похоже, их влияние распространяется не на всех. Небольшая часть медиков в больнице не подверглись ему, и еще есть люди, мозг у которых работает адекватно, они помогали выводить оттуда, кого смогли. Нам повезло. Ты как?
– Где Тема? Ты оставил его там?
Он стоял ко мне спиной, и было видно, как вжал голову в плечи, как задергалась вена на шее.
– Я верну его, – бросил он мне через плечо. И стало понятно, что он дико, до одури, боится.
– Есть контакт, я вижу их, – отозвался Кирилл и по экрану на его «чемодане» забегали, как в лабиринте, мелкие зеленые человечки. Грубо говоря, кроме зеленого этот монитор и не показывал больше ничего, – Можно идти.
Отец повернулся и кивнул головой. Затем перевел взгляд на меня.
– Я пойду с тобой! – выпалил я прежде, чем подумать. Тот поднял усталые, больные глаза на Кирилла. Который, помедлив, с сомнением, кивнул.
– Здесь тоже не безопасно, – проронил он, – Я попробую отслеживать их, сколько смогу. Заряда хватить не на долго.
Потоптавшись, и избегая моего взгляда, мужики пожали друг другу руки, батя сделал шаг, в нерешительной попытки обнять брата. Но тот уже отошел в сторону, приседая у своей чудо-техники.
Мы спускались в темноту. Отец включил фонарик, прикрыл его куском какой-то тряпки, чтобы свет стал не слишком ярким. Впереди я увидел серые трубы, идущие по стене, вместе с ними коридор, он упирался в тупик и расходился надвое. Мы пошли по левой стороне. Пройдя несколько десятков шагов мы опять оказались у завала из старых вещей.
– Подержи, – он отдал мне фонарик, и чуть присев, отодвинул в сторону кусок неровного железа, в который мы уперлись. За ним оказался длинный коридор. Очень узкий, в два с половиной худых человека, если их поставить плечом к плечу, – в ширину, и чуть меньше двух с половиной метров в высоту. Он как будто просто вырыт в земле. И находится здесь страшно, комья земли скользкие, они шуршали под ногами и осыпались, если я касался рукой стены. Казалось, все это может обрушиться в любой момент. Было не понятно, как это все вообще держалось.
Мы шли больше двадцати минут, коридоры расходились, и я давно потерял им счет, не представляя, где мы находимся, и как вернуться обратно. Отец, поглядывая на экран телефона, на котором были тот же лабиринт и человечки, все зеленое на черном фоне, что и у Кирилла на «чемодане», уверенно шагал вперед. Несколько раз я делал попытки задавать вопросы, но он зажимал мне рукой лицо, и я замолчал. Мы шли быстро, я очень устал.
Наконец, за одним из поворотов, впереди послышались голоса, оттуда же пробивался тусклый красноватый свет. Предок сбавил шаг, придержав меня, еще раз показав мне «тихо», поднеся палец к губам, и спрятал в карман телефон. Когда поворот, откуда шли звук и свет, оказался почти перед нами, он прижался к стене, и осторожно выглянул. Я, стараясь не шуметь, повторил этот маневр.
Впереди, в таком же коридоре, оказалось много людей. Только не все из них были люди. «Чужих» обнаружилось два вида. Первые больше напоминали гномов. Невысокие, около метра, коренастые и квадратные, очень широкие в плечах и крепкие, казалось, что дико сильные. Их отличала от людей огромная голова с неопрятными, торчащими в разные стороны, волосами, и лицо. Хотя «лицом» это трудно назвать. Кустистые широкие брови, глаза, толстые и длинные носы, губы – все черты крупные, больше, чем бывают у людей. Кожа бордово-красноватого цвета. Они больше напоминали поместь неандертальцев с каким-то видом диких доисторических зверей. Эти постоянно что-то кричали, размахивали руками, движения были очень резкими, явно злились, толкали и пинали всех вокруг, даже друг друга. Второй «вид» больше похож на орков интеллигентного образа. Около двух метров ростом, мускулистые, накаченные, с абсолютно круглыми лысыми головами. Они были спокойны, стояли у стены, и по отношению в «гномам» старались выглядеть даже доброжелательно. По крайней мере, их лица, с чуть более утонченными чертами, чем у их «низких собратьев», выражали подобие вежливой внимательности, а губы застыли в оскалах «полуулыбок». И те и другие даже близко не похожи на людей. Это какое-то новые виды. Мне показалось, что все особи мужского пола, но, кто знает, может быть, среди них были и женщины. Пять или шесть «орков» стояли у стены и слушали то, что им орали, пробегавшие мимо, «гномы». Последние же проталкивали вперед, идущих вереницей с еще одного бокового коридора, людей. Те шли послушно, с застывшими лицами, никак не реагируя ни на что, даже на тычки, пинки и подзатыльники «гномов», орущих и плюющихся на них со всех сторон. В самом конце коридора я успел заметить людей с лопатами и кирками в руках, они что-то как будто копали, или расширяли проход. Было не понятно, их постоянно закрывали другие.
– Кто это?
– Которые поменьше, по описанию, скорее всего гномы, – тихо прошептал мне в самое ухо отец, – Они зовут себя орлики. Знакомый рассказывал, что они водятся в горных районах, наши бурильщики иногда нарывались на них, заканчивалось обычно это плохо. Гора хоронила всех, кто не успел убежать. Мои работяги здесь любили байку, что пару таких чудищ удалось поймать, но не у нас тут, а где-то за Уралом. Мигом прилетел вертолет, и их забрали, всем приказали молчать, но ребята успели до этого с ними «побеседовать». Вроде как эти орлики сдали несколько мест, где были большие залежи золота и драгоценного камня, но еще говорили о какой-то ерунде, некая машина, открывающая проход дальше, до самого центра Земли.
– И? Они что, на русском с ними разговаривали?
– После этих событий неожиданно образовался наш город, куда согнали всех лучших специалистов по подземному строительству, врачей и ученых, кого смогли собрать и оторвать от других проектов. Дальше думай сам. А насчет языка, нет, картинками вроде как-то сподобились договориться.
– Считаешь, что эта аппаратура здесь, и они пытаются добраться до нее раньше наших?
Отец лишь пожал плечами.
– А мощные ребята кто?
– Не знаю. Этих вижу в первый раз, но гномы их слушаются, видимо, начальство какое-то. Если Тема где-то и есть, то он должен быть здесь, – отец явно хотел сменить неприятную тему, в которой не разбирался, добавить к сказанному, похоже, ему было нечего.
– А больница?
– Это перевалочная база, они просто сгоняют туда людей и сразу же перевозят.
Среди шедших впереди вереницей взрослых не было ни одного ребенка.
– Там нет детей.
– Я вижу, все равно искать надо здесь. Они сгоняют всех сюда.
– Зачем?
– Мы пока не можем понять. Как будто ищут что-то. Стариков и больных убивают сразу, – голос его сорвался, и я вспомнил, что не спросил, где бабушка и дед, и когда он видел их в последний раз. Но он тут же собрался, и стал дальше смотреть, то выглядывая в коридор, то – на экран телефона, где зеленые точки скучковывались и перемещались.
– А детей?
– А детей вроде нет. Среди убитых на улицах малышей крайне не много. Может быть, они нужны им для чего-то еще. У нас есть надежда.
– Ты знал? Что такое возможно?
Он поднял на меня глаза.
– Нет. Кирилл знал. И теперь не может простить себе. Ну как «знал», не в прямом смысле конечно. Этих видели не первый раз здесь. Я точно не знаю. Может и городок из-за этого тут организовали, просто не ожидали, что они вернутся. Никто не ожидал, что такое может начаться.
Мы следили за происходящим около часа. Затем отец кивнул мне в сторону, откуда мы пришли, и я понял, что надо уходить. Огоньки на экране двигались в нашем направлении. Мы бегом, стараясь не шуметь, повернули обратно по маршруту, откуда пришли раньше. И скоро я, уже откинув крышку люка, снова оказался в гараже, где сидел в прежней позе Кирилл.
Кирилл был младшим братом моего отца. Высокий, худощавый серьезный блондин, в очках, он так разительно отличался от всей остальной их семейки, что я мысленно шутил, что им его подкинули. Умный, хваткий, он с детства старался зарабатывать, где только мог, интересовался и разбирался в электронике, и был тем самым «сыном маминой подруги», которого ставили в пример остальным.
– Ну что?
– Они гонят оставшихся людей куда-то к центру города под землей, судя по всему, – ответил из-за моей спины, поднимающийся отец.
– Что думаешь делать?
– Будем следить за их миграцией, и проверять один коридор за другим. Пока не выясним, куда они дели детей.
– Я хочу вернуться в больницу, – мой голос прозвучал жалобно и хрипло. Мужики уставились на меня, – Я хочу проверить.
Подумав, батя кивнул. Кирилл замялся, было видно, что идея ему не понравилась, но возразить в сложившейся ситуации он не посчитал возможным.
– Будь осторожен.
Переодевшись в доме в теплое, и взяв кое-какие припасы из еды и воды, я, стараясь не попадаться никому на глаза, двинулся обратно в город. Заплутав, хоть мне и долго показывали и рассказывали, куда и как нужно идти, через несколько часов я вышел к черному ходу больницы. Там проходила дорога, и слева от меня оказался боковой вход в здание, а справа шел какой-то высокий частый забор, заканчивающийся наверху острыми пиками. Дорога просматривалась на большое расстояние с обеих сторон, и я боялся выходить на нее. Старался прошмыгнуть мимо, раз за разом возвращаясь, иногда мог просто ждать, стоя подальше от нее, и надеясь, что что-нибудь произойдет. Несколько раз я пыталась подобраться ближе, но, как назло, из бокового входа или с другой стороны появлялся человек в белом халате, осматривающий окрестности. И мне чудом удавалось завернуть назад, или затаиться в ближайший кустах. Не дыша, и молясь, чтобы он меня не нашел.
К четырем утра мне повезло. Сначала я увидел собак. Открылась дверь бокового входа, и одна за другой оттуда стали появляться пушистые головы. Я не очень разбираюсь в породах, и для меня они выглядели странно. Мордой похожие на охотничьих, с висячими треугольными ушами, в холке они были высокие и худые на длинных ногах, как борзые. Все имели белый окрас с несколькими черными пятнами, разбросанными по ушам. Первая собака вышла, огляделась, затем они направились друг за другом, прижимаясь и что-то вынюхивая у забора. К сожалению, псины двигались в мою сторону. Хорошо, что я заметил это издалека и смог отбежать подальше. Когда собаки достигли конца ограждения, они стали заворачивать куда-то вправо, за постройки, и что там – увидеть я уже не мог. Их было около двадцати. Когда первая собака вошла в поворот, а последняя еще была недалеко от бокового входа, из него начали появляться дети. Сердце мое бешено заколотилось, на висках выступил пот. Все внутри замерло. Малыши примерно шести-восьми лет, и разница в росте была не сильно большой. Но самое страшное не это. Они все были одеты в одинаковую одежду. Серые короткие курточки, застегнутые на три крупные пуговицы, такого же цвета шортики, под ними – колготки. Комплект завершали коричневые ботинки. А на головах – объемные черные шапочки, с полями по краям и большим козырьком. Из-под них не видно волос. То ли детей остригли, то ли все шевелюры умещались под эти головные уборы. Они шли так же, как недавно прошли собаки, след в след, гуськом, низко опустив головы вниз и ни на что не обращая внимания. И как я не щурился в темноте, не пытался найти хоть малейшую зацепку, в движении рук, строении коленей, овале щек, я не мог узнать своего. Я даже не мог понять, все ли они мальчики, или девочки тоже среди них есть. С такого расстояния дети казались абсолютно одинаковыми. Процессию контролировала женщина в белом халате, она стояла у входа и придерживала дверь, чтобы та не захлопнулась. Когда последний ребенок скрылся из вида, она зашла обратно внутрь.
