Я сидела в парке недалеко от дома, дышала свежим осенним воздухом и наслаждалась той иллюзией жизни, что у меня осталась. Утром людей в Истмун-парке практически не было. Никто не пялился и не тыкал в меня пальцем. Не было нужды скрываться, закутываться в шарф по глаза и бояться встретиться взглядом с прохожими, увидеть отвращение на их лицах, страх в их глазах.

Я пугала людей своим видом. Я пугала даже собственных родителей. Мать плакала каждый вечер, а отец давно перестал на меня смотреть. Я стала их самым большим разочарованием в жизни. Или, лучше сказать – самой большой трагедией? Я все понимала и старалась никого не осуждать. В свои двадцать лет я выглядела как столетняя старуха и чувствовала себя соответствующе. Морщины, седые волосы, бородавки, красные от крови глаза, почерневшие и набухшие вены, странные наросты на коже, на веках, на губах. Мое сердце едва билось, легкие с трудом работали. И с каждым днем становилось только хуже. Тяжелее ходить, говорить, дышать. Никто не знал почему. Никто не мог объяснить причину моего состояния. Четыре года я не вылезала из больничных палат. Все напрасно! Лечение не помогало. Последние месяцы жизни, что у меня остались, я решила провести на свободе – без капельниц, врачей и неверных диагнозов.

– Мама, смотри!

Откуда ни возьмись появилась девочка. Ребенок лет пяти. Она увидела меня, завизжала и бросилась бежать к полнотелой женщине с криками:

– Смотри, мама, там чудовище!

Женщина замерла и в недоумении уставилась на меня. Ее глаза округлились до невозможных размеров, будто она и правда увидела монстра.

– Идем отсюда быстрее! – мать схватила ребенка за руку и понеслась прочь из парка. – Ты ее не касалась?!

– Конечно, нет. Она же страшная!

– Ох, слава богу!

Я печально улыбнулась им вслед. За четыре года я привыкла ко всему. К насмешкам, издевкам, просьбам «отойти от детей», «не высовываться из дома» и «утопиться». Я слишком сильно любила жизнь, ускользающую, как песок, сквозь пальцы, чтобы обращать внимание на жестокость и невежество. Я верила в лучшее, хоть и понимала, что мои дни на этом свете сочтены.

Отмахнувшись от грустных мыслей, я поставила перед собой мольберт с незаконченной картиной, разложила краски и взяла кисть. Я надеялась закончить осенний пейзаж до того, как мое сердце навсегда остановится. Врачи не давали никакой надежды. Мои органы отказывали. Я умирала. Единственные утешения, что у меня остались, – это краски, книги и музыка.

Через пару часов в парке стало людно – пришлось запахнуть пальто и закутаться в шарф. Ни к чему привлекать к себе лишнее внимание.

Но не привлекать внимание не получилось…

– Красивая картина, – неожиданно прозвучал за спиной незнакомый голос. – У вас талант, мисс.

Мужской голос, низкий, с едва уловимым мягким акцентом, очень похожим на ирландский. От него почему-то по спине побежали мурашки. В последнее время я не так часто общалась с людьми, тем более с мужчинами. Наверное, в этом все дело.

– Спасибо, – не оборачиваясь, с улыбкой поблагодарила я незнакомца, макнула кисть в зеленую краску и продолжила рисовать. Не хотела поворачиваться и пугать его своим видом. Сразу ведь убежит. Знаю, я это уже проходила.

– Красивая, но немного грустная, на мой взгляд, – задумчиво произнес он, вероятно в этот самый момент рассматривая пейзаж. – Слишком мрачные краски. Не находите?

Я пожала плечами.

– Это моя последняя осень. Последняя картина. И да, пожалуй, она имеет легкий оттенок грусти.

Вместо привычных вопросов – «Вы больны?», «Как это последняя?», «Что случилось?» – мужчина лишь усмехнулся.

– Звучит печально, – резюмировал он услышанное.

Я нахмурилась. Странный…

– Да, – подтвердила я, – так и есть.

– Хотите, добавлю ярких красок? – необычный вопрос.

– В мою картину? – не поняла я.

– Нет. – Тихий смех. – В вашу жизнь, мисс Элизабет Фрайн.

Что? Откуда он знает мое имя? Неужели мы знакомы? Но я совсем не узнаю голос!

Не выдержав, я все же обернулась, придерживая шарф. На меня смотрел невероятный мужчина! В прямом смысле слова – невероятный! Несколько секунд я в изумлении таращилась на него, полагая, что это лишь плод моего разыгравшегося воображения. Слишком красивый! Высокий, статный, подтянутый. Слишком нереальный, с этими его шикарными белоснежными волосами до плеч, белыми аккуратными бровями, длинными ресницами, тоже белыми и пушистыми, как снег, и гладкой кожей. Что он делает в этом богом забытом парке спального района? Весь его костюм с брильянтовыми запонками по ощущениям дороже, чем любая квартира в Черстоне.

– Э-э… Мы ведь с вами не знакомы, верно? – на всякий случай решила уточнить.

Я бы запомнила! Не могла не запомнить! Таких людей не забываешь!

– Еще нет, – мужчина одарил меня диковатым взглядом пронзительных светлых глаз.

И вот было в его глазах что-то… Ну не знаю. Безумное? Настораживающее? Опасное? Что-то, что заставило меня выронить кисть. Они так светились. Его глаза светились! Или я свихнулась? Одно из двух.

– Но это можно легко исправить. – Незнакомец обошел потертую, уже потрескавшуюся от времени лавочку и уселся в своем дорогущем костюме рядом со мной. – Меня зовут Лукас Вернис. – Мужчина протянул мне руку с безупречным маникюром и массивными кольцами на пальцах. – Можете звать меня просто Лукас.

И он обескураживающе улыбнулся, продемонстрировав свои идеально ровные зубы. Немного заостренные… Он что, операцию сделал? Заточил себе зубы? Зачем?

В голове набатом стучала мысль, что такие мужчины не знакомятся в парке с девушками, и уж тем более с такими, как я. Здесь что-то не так. С этим мужчиной что-то не так. И со всей этой ситуацией в целом! Но все же я пожала Лукасу руку. За последние годы он один из немногих, кто не испытывал ко мне отвращения, не морщился и не отворачивался. Это было приятно. Мне не хватало общения. Все друзья и знакомые разбежались от меня, как тараканы от света, а новых завести, ясное дело, не получалось.

– Откуда вы знаете мое имя, Лукас?

Мужчина решил не отвечать, вместо этого он подался вперед и небрежным движением сорвал с меня шарф, будто он его чем-то ужасно раздражал. Я не успела остановить. Шарф оказался в мужских руках слишком быстро. Я отстранилась и непроизвольно зажмурилась, понимая, какая сейчас последует бурная реакция на мое далекое от идеала личико, покрытое морщинами, складками, черными, как грибы, наростами. Я ждала, что он закричит от ужаса, швырнет в меня шарф и уйдет. Я ждала… но ничего не происходило. И тогда я решилась приоткрыть глаза.

Лукас спокойно смотрел на меня. На мое лицо, на мои дефекты. Они его не смущали, но что более странно, даже не удивляли. Зато меня дико удивило его поведение! И окончательно шокировало, когда он протянул руку и провел пальцами по моим седым волосам. Я настолько опешила, что даже возражать не стала.

– Я могу вам помочь, Элизабет Фрайн. – Лукас загадочно улыбнулся. – Исправить то, что с вами случилось.

– То есть, – в растерянности уточнила я, – вылечить меня?

– Да.

Я рассмеялась от абсурдности данного заявления.

– Это невозможно. Вы не понимаете, о чем говорите.

– Боюсь, – мужчина неожиданно склонился ко мне, коснулся губами моего уха, – это вы не понимаете того, что с вами происходит.

В нос ударил терпкий запах его духов. М-м, приятный. Сердце забилось в несколько раз быстрее. Тише! Нельзя так волноваться с больным-то сердцем!

Я рвано выдохнула.

– И что же, по-вашему, со мной происходит?

Лукас игриво подмигнул мне и, снова улыбнувшись, сказал невероятную дикость:

– Приходите завтра вечером к отелю «Илай и Брайз». Возьмите с собой только необходимые вещи. Заранее проститесь с родными и друзьями, вы их больше никогда не увидите. Оставьте телефон и прочие гаджеты дома. Они вам не понадобятся. – Лукас плавно поднялся на ноги. – Я буду ждать вас в девять вечера. Не опаздывайте. Я не люблю, когда опаздывают.

Что? Я в недоумении развела руками. Что за бред он несет?!

– О чем вы вообще говорите? Я вас впервые вижу! Кто вы такой? Откуда знаете, как меня зовут? Хотя стойте! – передумала я. – Неважно! Не отвечайте. Я в любом случае не приду к вам вечером в отель!

Лукас странно на меня посмотрел… с внезапным раздражением и недовольством, сжав пальцы в кулаки, будто хотел кого-то придушить, и есть нехорошее подозрение, что придушить, он хотел именно меня. И взгляд у него стал красноречивый. Уничижительный. Но так продолжалось лишь секунду, затем Лукас снова расслабился и улыбнулся, натянул на лицо притворную маску вежливости. Но меня уже было не обмануть! Он лжет. Его любезность напускная. Он не тот, за кого себя выдает. Хотя откуда мне вообще знать, кто он такой. Может, маньяк? Или садист? Городской сумасшедший?

– Я жду вас завтра ровно в девять вечера, – повторил Лукас, проигнорировав мои слова и вопросы. – На парковке у отеля «Илай и Брайз». Хотите жить? Приходите. Я знаю, как вас исцелить. У меня есть лекарство. – Он засунул руку в карман брюк, вытащил оттуда небольшую прозрачную капсулу с красным порошком внутри и протянул ее мне. – Это одна доза. Первая. Примите ее сегодня перед сном. Никому не рассказывайте. После вам потребуется еще шестнадцать таких же доз для полного выздоровления.

Я взяла капсулу из чистого интереса. В бредни сумасшедшего как-то не верилось. Лучшие врачи мира не смогли мне даже точный диагноз поставить, а тут внезапно какая-то красная грязь в подозрительной капсуле меня чудесным образом исцелит? Ну да, конечно.

– А вдруг там яд. – Я потрясла капсулу. Черт! Да, скорее всего, так и есть. – Может, вы меня отравить хотите?

Лукас не ответил. Я подняла голову, но передо мной уже никого не было. Лукас ушел, а если точнее, то просто испарился. Пуф! Исчез! Я заозиралась по сторонам, но его уже нигде не было видно! Как это возможно? Как он смог уйти так быстро? Да еще и бесшумно? Хм.

Повертев капсулу перед глазами, я убрала ее в пакет и положила в сумку. Позже решу, что с ней делать. Хорошо бы на экспертизу отдать в лабораторию, узнать, чем этот псих травит наивных девушек в парках.

Собрав кисти и краски, я позвонила Маргарет и сказала, что хочу домой. Настроение пропало. Все мои мысли занимала лишь одна фраза: «Я знаю, как вас исцелить». Я застонала. Кто дал этому засранцу право вселять в меня призрачную надежду? Это нечестно! Несправедливо!

Подло.

***

Остаток дня прошел как обычно.

Я вернулась домой на четырех колесах. Ноги отнялись еще год назад. Я не вставала с инвалидного кресла уже бог знает сколько времени, поэтому «прийти» к отелю не смогла бы даже чисто физически. Маргарет во всем мне помогала – приготовить поесть, переодеться, доехать до парка, до больницы, до дома. Родители наняли сиделку, как только у меня начались серьезные проблемы со здоровьем. Работа не позволяла им проводить со мной двадцать четыре часа в сутки, так что эту обязанность взяла на себя тетушка Маргарет. Добрая и заботливая женщина. Она мне нравилась, но от ее жалостливых взглядов у меня живот временами сводило. Я так и не смогла определить, что хуже – жалость со стороны Маргарет, горькое отчаяние со стороны родителей или отвращение со стороны прохожих.

– Я нашла новую клинику! В Бредслере! Лучшие врачи! Лучшее медицинское оборудование! – увлеченно тараторила мама за ужином, пока мы с отцом уныло ковыряли брокколи. – Я уже отправила им все твои анализы и медицинские карты. На этот раз все получится! Специалисты уверены, что у тебя неизученная ранее разновидность прогерии – преждевременного старения. В Бредслере практикуют экспериментальную методику лечения этого заболевания.

– Электрошоком? – пошутила я.

Просто из всех методик лечения меня разве что электрошоком еще не били. Все прочие методики уже испробовали.

– Не шути так, Элизабет! – возмутилась мать. – В Бредслере смогут тебе помочь!

Нет, не смогут.

– Ты говоришь так про каждую новую клинику, мама.

И что в итоге? Никакого прогресса, одно сплошное разочарование.

– В этой я точно уверена. Тебя готовы принять уже на следующей неделе.

О нет!

– Мама, я…

– Даже слушать не хочу твои возражения!

Я вздохнула, отложила вилку в сторону и серьезно посмотрела на родителей. Отец, как всегда, отвернулся. Лицо дочери его ужасало. Мать встретила мой взгляд воинственно, собираясь до последнего отстаивать свою точку зрения.

– Прости, мама, но я никуда не поеду. Мне жить-то осталось два месяца в лучшем случае. Можно я проведу их дома, как нормальный человек, занимаясь любимыми делами, а не на больничной койке, нашпигованная трубками и катетерами, как праздничная утка яблоками?

– Мы едем! – закричала мама, ее губы затряслись. – Точка!

Я закрыла глаза. Ну все, сейчас начнется. Как же я от этого устала! Невыносимо!

«Я могу вам помочь, Элизабет Фрайн. Исправить то, что с вами случилось. Приходите завтра вечером к отелю «Илай и Брайз». В девять. Не опаздывайте».

Поганец! Паршивый поганец! Зачем он это сказал? Для чего?! Чтобы я постоянно думала о нем и о его словах? Браво! У него это получилось. Я только о нем и думаю весь день!

– Милая, – отец погладил маму по спине, – позволь Элизе самой решать, ладно? Это ее право.

– Билл! Не смей так говорить! – она вскочила из-за стола так резко, что стул с глухим стуком упал на пол. – Мы ее родители! Нельзя сдаваться!

– Мы и не сдавались, до последнего боролись. Но шансов больше нет. Нам же сказали, что эта… болезнь… неизлечима, а ее последствия уже необратимы. Боже, да мы ведь даже не знаем, что эта за болезнь!

Мама разревелась и выбежала из столовой. Отец извинился передо мной и пошел ее успокаивать. Я еще какое-то время погоняла по тарелке пучок брокколи, сдерживая рвущиеся наружу слезы, затем поднялась в свою спальню, – не без помощи Маргарет, конечно же, – переползла из кресла на кровать, зарылась лицом в подушку и немного поплакала из жалости к себе. Обычно я держала эмоции под контролем, не позволяя себе раскисать, но сегодня выдался дурацкий день. И Лукас приложил к этому дню руку.

Мерзавец!

До шестнадцати лет я была обычным здоровым ребенком. Художественная школа, колледж, друзья, одногруппники, походы в лес с ночевкой, участие в благотворительных акциях, работа официанткой на выходных, большие планы на будущее. Жизнь била ключом! Я заканчивала колледж и собиралась поступать в Либерский институт искусств, даже заявку подала, и ее одобрили. А затем наступил шестнадцатый день рождения, и вся моя жизнь рухнула вместе с большими планами и надеждами. Я проснулась утром другим человеком. С морщинами, болью в суставах и в сердце. Будто кто-то пришел ночью и отобрал у меня десятки лет жизни. Я состарилась за какие-то жалкие шесть часов сна. Говорят, магии и проклятий не существует! А что, если существуют? Что, если меня прокляли?

Полночи я возилась в кровати. В сумочке лежала капсула Лукаса с красным порошком. «Это первая доза. Примите ее перед сном». Я боялась. Кто знает, что внутри капсулы? Наркотик? Яд? Чудо-лекарство? Последнее менее вероятно, но вдруг? От неизвестной болезни спасет только неизвестное лекарство?

Я маялась, рассматривала потолок, вздыхала, ворочалась, как червь в одеяле, но в итоге не сдержалась, включила свет, перебралась обратно в кресло, подъехала к сумке, нервно вытряхнула все ее содержимое на стол и нашла капсулу.

Что самое страшное может со мной случиться? Я отравлюсь и умру? Вот трагедия-то будет! Месяцем раньше помру, месяцем позже, какая к черту разница?

Надо рискнуть!

Надо.

Почему бы и нет?

Что я теряю?

Ничего.

Я достала из пакета капсулу, глубоко вдохнула, выдохнула и отправила таблетку в рот. Не запивая, проглотила.

Безвкусная.

Около часа я просто сидела в кресле и ждала чуда. Мне не стало лучше и не стало хуже. Ничего не изменилось. Наверное, эта капсула – плацебо, пустышка, может, витаминка. В общем, полная туфта.

Я почувствовала горький укол разочарования.

А на что ты рассчитывала, идиотка?!!

Только под утро я легла спать. Расстроенная и рассерженная на саму себя. Не думала, что мне так легко внушить несусветную глупость. Похоже, приближение неотвратимой смерти делает меня уязвимой.

***

Мне снился Лукас.

Как он умудрился так глубоко пробраться в мою голову и мысли за столь короткий срок?

Во сне мы сидели в парке, о чем-то разговаривали. Я любовалась его необычайно светлыми глазами лунного цвета, а он шутил и улыбался мне. Красив как бог. Лукав как дьявол. Его улыбка даже во сне казалась мне лживой, а его вежливость насквозь пропитанной фальшью. Что с тобой не так, Лукас Вернис? Кто ты такой на самом деле?

Сон внезапно изменился. Светлые глаза вмиг утратили привлекательный блеск, превратились в стылый лед. Улыбка сползла с безразлично поджатых губ. Сверкнула сталь. Ножи? Лезвия? Кровь. Я задыхаюсь. Лукас наблюдает за моей смертью без единой эмоции на равнодушном лице. Я тяну к нему руки, но он отходит. Из моего горла хлещет кровь. Ее слишком много. Помогите! Темнота подкрадывается со всех сторон и…

Я просыпаюсь, подскакивая на кровати.

Кошмарный сон!

Просто сон! Бр-р.

Мне часто снятся кошмары. Ничего необычного.

Я посмотрела на часы. Вот это да! Полдень. Маргарет, наверное, недоумевает, почему я так долго не встаю с постели. Обычно ведь просыпаюсь около семи утра.

Я откинула в сторону одеяло и уже собралась перетаскивать свое тяжеленное тело на коляску, стоящую рядом с кроватью, как вдруг ощутила нечто странное… лодыжка на левой ноге зачесалась. Я инстинктивно потянулась к ней, чтобы почесать, и вдруг поняла, что ничего не болит. Привычного гула в ушах нет. Сердце не бьется, как бешеное, на пределе своих возможностей. Кровь в висках не стучит. Кости не ломит.

– Что за?..

Моя нога шевельнулась. Я смогла подвигать пальцами на левой ноге, затем на правой!

Я их чувствовала! Снова чувствовала.

– Не может быть… – пробормотала в смятении. – Нет, это невозможно.

Из глаз хлынули слезы, как только я спустила ноги на пол и медленно, очень медленно на них встала. Покачнулась, упала обратно на кровать, снова встала, покачнулась еще раз, но устояла.

– Я не понимаю…

Я сделала осторожный шажок вперед.

– Не понимаю…

Мышцы функционировали прекрасно после целого года бездействия. Может, это еще сон? Я ущипнула себя за плечо, но тут же зашипела от боли. Нет, не сон. Тогда что?

Лукас?

Его капсула?

Она сработала?!

Я доковыляла до ванной, распахнула дверь, включила свет и… застыла на пороге, увидев свое отражение. Поймала себя на мысли, что падаю в обморок. Колени подогнулись от переизбытка чувств, и я грохнулась на холодный кафель. Посидела с минуту на полу, приходя в себя, затем подползла к раковине, встала на ослабевшие от шока ноги, которые еще вчера были полностью парализованы, и в немом изумлении уставилась в зеркало. Никаких наростов на коже. Они просто взяли и бесследно исчезли! Даже следов не осталось. Магия? Без нее тут явно не обошлось. Никаких морщин и глубоких складок. Никаких бородавок и седины!

Никакого чудовища.

Я смотрела на свое отражение и не узнавала себя. Это была я, но другая я… Молодая, полная жизни и здоровья девушка с румянцем на щеках и задорным блеском в недоуменных янтарных глазах. Я коснулась мягкой подтянутой кожи. Она была такой шелковистой и приятной на ощупь, что у меня из груди вырвался вздох изумления! Я провела ладонью по пышным каштановым волосам с рыжеватым блеском, пропустила длинные пряди через пальцы. За четыре года они отросли до поясницы, и я почему-то решила их не отрезать. Седыми и ломкими они выглядели ужасно, но теперь…теперь я была готова влюбиться в саму себя.

Но эти изменения невозможны. Ни за такой короткий срок. Да и вообще ни за какой!

Кажется, я знаю, что произошло.

Знаю, да.

Я просто свихнулась!

Спятила!

Совсем крышей поехала от горя!

Я вижу то, чего нет. Галлюцинации. Злые и жестокие галюны! Вот и все объяснение сему чуду – поехавшая кукушка больного человека и не более того!

– МАРГАРЕТ! – закричала я на весь дом. – Маргарет, пожалуйста, поднимитесь наверх!

Сейчас придет Маргарет и скажет, что я ничуть не изменилась со вчерашнего дня. Все встанет на свои места.

Раздался топот ног. Сиделка вбежала в мою комнату. Я вышла к ней навстречу, собираясь осторожно спросить – видит ли она какие-то изменения в моей внешности, но не успела.

– Матерь Божья! – воскликнула Маргарет. – Мисс Фрайн! – Женщина побледнела, выпучила глаза и схватилась за сердце. Кажется, ее колени тоже дали слабину от шока. Она покачнулась. – Как это вы… А что это… Ходите! А где все эти ваши… ЧУДО! – Маргарет завизжала так громко, что я аж подпрыгнула от неожиданности. И не удивлюсь, если все соседи от ее визга тоже подпрыгнули. – Случилось чудо! Надо позвонить мистеру и миссис Фрайн! Где мой телефон… Где мой… Ох! Ой! Сердце!

Маргарет сползла вниз по стене и упала на пол без единого признака жизни. Теперь уже я перепугалась не на шутку.

– Маргарет! – я подскочила к сиделке и затрясла ее за плечи. – Вот черт! Простите, простите меня.

Я нащупала слабый пульс на ее шее. Ну слава богу, жива. Метнувшись за телефоном, я позвонила в службу спасения. Скорая приехала через три минуты. Маргарет забрали в Святую Гриваль. Я чуть не убила бедную женщину! Не специально, конечно, но факт есть факт. Зато в этой ситуации нашлись и положительные стороны… По крайней мере, я не спятила. А Лукас не городской сумасшедший. Ну надо же! Но кто он тогда? И откуда у него лекарство от моей загадочной болезни? Нужно встретиться и все выведать.

В девять. На парковке у отеля «Илай и Брайз».

Подумав и все хорошенько взвесив, я решила пока не звонить родителям. Пусть сами все увидят вечером. Они приходят в одиннадцать. Я успею доехать до «Илай и Брайз», поговорить с Лукасом и вернуться обратно до их прихода. Конечно же, я не собиралась никуда уезжать с незнакомым мужчиной и уж тем более прощаться с близкими людьми, как он мне советовал. Пусть сперва расскажет – кто он, откуда узнал про меня и где достал лекарство. Лекарство работает! И оно мне нужно! Я могу его купить! Точнее, родители могут! У меня нет денег, но скоро будут. Ведь теперь я смогу работать! И вернуться к учебе! К нормальной жизни! Закончить Либерский институт! Встать на ноги! Все изменить!

Еще никогда я не рыдала навзрыд от счастья, сжавшись на полу калачиком. Еще никогда я не чувствовала себя так хорошо, как сейчас, и так свободно.

До девяти вечера мне нужно было чем-то себя занять. Я приняла душ, расчесала пушистые волосы, не переставая ими восхищаться, позавтракала и вышла на улицу. Пока гуляла по проспекту, улыбалась всем встречным. Люди улыбались мне в ответ, заражаясь хорошим настроением. Парни подмигивали и предлагали познакомиться. Для меня это было странно и необычно. В шестнадцать лет я носила брекеты и замазывала тональным кремом огромные прыщи. О парнях и речи не шло. Я даже не целовалась ни разу. А потом случилось то, что случилось, и я забыла о любви и об отношениях навсегда. Кто полюбит умирающее чудовище? Никто.

Но теперь все изменится!

Все уже меняется.

Я зашла в кофейню «Ля флер», выпила безумно вкусный капучино и съела наивкуснейший в своей жизни чизкейк. Раньше вся еда казалась пресной, теперь же она обрела потрясающий вкус. Даже воздух на улицах Черстона стал пахнуть по-новому. Я не могла им надышаться! Стояла на площади, устремив взгляд к небу, и просто дышала, дышала, дышала. Восторг заполнял легкие, и я смеялась! Вывески стали ярче, дома красивее, улицы чище. Я понимала, что изменения произошли лишь в моей голове, но все равно продолжала радоваться каждому порыву ветра, как ребенок. Даже в кучу опавших листьев прыгнула и расшвыряла их в стороны. Всегда хотела это сделать! Почему не делала раньше?

Я вернулась домой, чтобы переодеться перед встречей с Лукасом.

Перебирая в шкафу вещи, я не понимала своего необъяснимого желания произвести на него впечатление. Ладно, он не сумасшедший, может, вообще не признанный гений в области медицины, к тому же обаятельный, но какая разница – в чем я приду на встречу? Даже надень я на себя грязный мешок из-под картошки, то все равно вызову у него эмоции тем, что помолодела лет на сто, если не на двести.

В итоге я выбрала белый свитер, приталенные штаны и вязаный шарф. Перед уходом из дома взглянула на себя в зеркало. Одна из прядей волос снова поседела. Меня это не расстроило, но, безусловно, сильно напрягло. «Вам потребуется еще шестнадцать доз для полного выздоровления». Значит, мне нужно принять еще шестнадцать чудо-капсул. И больше никакой седины! Вот рецепт счастья и процветания.