Czytaj książkę: «Покровитель для Ангела»
Глава 1
– Он здесь, ты точно уверен?
Дую на окоченевшие ладони, пытаясь хоть немного их согреть от февральского мороза.
– Да, вон вход, видишь? Дальше сама.
– А как я его узнаю? Как он выглядит?
– Поверь, Бакирова ты сразу узнаешь. Брат говорил, он бугай большой, здоровый мужик с татухами на кистях.
Сглатываю, стараясь унять пробирающую дрожь в теле.
– Стой, Вадь, а ты разве не проводишь меня внутрь?
– Лин, – поправляя капюшон от падающего хлопьями снега, бубнит Вадик. – Я манал туда соваться, честно. Тебе надо, ты и иди, раз уж совсем с головой не дружишь. Мне брат такое про этого черта рассказывал, ты бы подумала еще.
– Ладно, спасибо. Сама пойду.
Киваю однокласснику и перевожу взгляд на яркую неоновую вывеску “Соблазн”, висящую над большими металлическими дверьми. Похоже на какой-то клуб. Что ж, ничего страшного, правда? Не съедят меня там.
Кутаясь в куртку, которая почти не держит холода, хватаюсь за металлическую ручку и с третьей попытки все же открываю эту жутко тяжелую дверь. Не то чтобы я совсем слабой была, но я самая маленькая в классе, из-за чего каких только прозвищ у меня не было.
Делаю шаг внутрь, тут же чувствуя плотный запах сигаретного дыма, дерущего не привыкшее к таким запахам горло.
Я никогда не была в этом месте и даже в этом районе. Мама бы прибила меня, если бы узнала, что я вообще сюда сунулась, но мамы нет больше, как и бабушки. Последние два месяца сломали мою старую жизнь, точно грифель от карандаша, а какая она новая… я еще не знаю.
– Стоять, куда? – чей-то низкий голос вырывает из пучины мыслей, и, подняв голову, я вижу на входе громилу в костюме. Он смотрит на меня удивленно, а я невольно в куртку свою сильнее забираюсь, поправляю косу.
Внутри пробегает холодок. Куда я пришла, господи, что я делаю? Ладно. Придаю голосу уверенности:
– Я к господину Бакирову.
– К кому?! Че ты там лепечешь?
Шкаф аж наклоняется ко мне, поэтому приходится набрать побольше воздуха в грудь, чтобы выпалить уже громче:
– К Бакирову! Дайте пройти, пожалуйста.
Моя смелость потихоньку заканчивается и достигает предела, когда к нам подходит второй мужчина. Более молодой. Парень даже.
– Что за шум, а драки нет?
– Да вот, Серый, мелочь какая-то к Бакиру рвется.
– Приветик, манюня, – окидывая меня каким-то масленым взглядом, говорит этот парень лет двадцати, именуемый “Серым”, тогда как, кажется, мне пора на выход.
– Я, наверное, в другой раз…
– Стой, стой! Иди сюда, манюнь.
Этот парень меня буквально заталкивает внутрь клуба, цепко схватив за рукав куртки, и тут уже нервишки мои сдают.
– Нет, не трогай меня! – вскрикиваю, отшатываясь от него.
– Что здесь происходит?
Этот голос – очень низкий, командный, бархатный, с явной хрипотцой от частого курения – заставляет мгновенно сжаться в комок.
Охранник-шкаф и Серый в одночасье расступаются, и я замечаю перед собой высокого здоровенного мужика с широкими плечами. У него короткие темные волосы, какой-то страшный взгляд и черная одежда. Остальное не успеваю уловить, так как быстро опускаю глаза в пол.
– Кто это?
– Не знаю, к вам, говорит.
Поднимаю взгляд на секунду и замечаю огромные ладони с тату на кистях у этого мужчины.
Судорожно сглатываю, пытаясь выглядеть спокойной, не выдавать волнения.
Боже, это и есть он! Михаил Бакиров. Тот, кто весь город наш держит в ежовых рукавицах. Бандит… Криминальный авторитет, у которого власти будет больше, чем у самого мэра. Так, по крайне мере, Вадик мне рассказывал, в десятый раз уговаривая не соваться в этот клуб.
– Ко мне? – холодно бросает, а я ловлю мурашки от его тона.
Коротко киваю. Я помню, что Вадик говорил не смотреть прямо на этого головореза, не то он злиться начинает, а злить его я уж точно не хочу.
– Ну, пошли.
В руке бандита что-то блестит, но что именно, я не успеваю рассмотреть. Надеюсь, не нож, очень надеюсь. Судя по тому, что об этом мужчине говорят, ему ничего не стоит лишить человека жизни, а я еще хочу пожить, очень даже.
На негнущихся ногах плетусь за Бакировым, едва поспевая за его быстрым большим шагом. Он в черных брюках и такой же черной водолазке, обтягивающей его широкую спину и массивные крупные плечи. По правде, его спина будет как три моих, и он выше меня почти на две головы даже сейчас, когда я надела мамины туфли на каблуке, чтобы казаться чуть старше.
Мы проходим по большому залу со столиками, после чего по длинному коридору попадаем в кабинет, где сигаретного дыма столько, что от него у меня сразу же выступают слезы на глазах и хочется кашлять.
Только теперь я замечаю, что за нами следовали еще двое мужчин, среди которых был тот самый неприятный Серый, который затолкал меня внутрь, и еще один бугай, которого я не увидела раньше.
– Кто ты, от кого?
Когда оказываемся в кабинете, времени на подумать или осмотреться мне не дают, и я вижу только этого Бакирова. Ох, какой же огромный, точно как медведь! Он садится за большой стол, откидывается на кожаное черное кресло, берет сигарету, подносит к губам и щелкает зажигалкой.
Закуривает.
Глубоко затягивается.
Рядом пепельница стоит, валяются какие-то бумаги, а я глаза невольно поднимаю, забыв о запрете Вадика, и просто засматриваюсь на него.
Бакиров не красивый, нет. Страшный какой-то, свирепый, жуткий. Вовсе не мальчик, взрослый мужик.
Его ладони все в синеватых татуировках, даже на фалангах пальцев есть. Руки огромные, с извилистой сеткой вен, грубые. Если сожмет такие в кулак, будет как пол моей головы точно!
Как далеко эти рисунки простираются, не видно, так как он в черной водолазке, закрывающей его руки до кистей.
На лицо бандита страшновато смотреть, но то, что я уже успеваю увидеть, радости не внушает.
У него мощная шея, квадратный волевой подбородок, прямой нос, строгие губы, страшные глаза и черные брови с изломом. Жесткие волосы назад уложены, выбриты на висках. Черная короткая щетина на лице. Четкие скулы.
– Немая, что ли?
Выдыхая дым через нос, Бакиров на меня прямой взгляд переводит, и, продрав сухое горло, я выдаю на одном дыхании:
– Нет, я не немая! Возьмите меня!
Выпаливаю и тут же жалею. Сглатываю от страха.
От этих слов за спиной слышится какое-то присвистывание, Бакиров почему-то закашливается дымом, и я понимаю, что ляпнула не то, точнее, не так, как тренировалась миллион раз за сегодня.
Мамочки!
– Что сделать? – грубо переспрашивает он, а я жутко нервничаю, как на экзамене, только хуже!
Пальцы дрожат, чувствую себя овечкой в логове со львами, главный из которых сидит за этим столом.
Глава 2
Я все еще не смотрю ему в глаза и слышу только, как отчаянно бьется мое сердце в этот момент. Уже где-то в горле. Я никогда не была в такой ситуации, никогда не бывала в таких местах и уж точно не общалась с бандитами.
Что сказать, что…
Выхода нет, я должна.
– Мне нужны деньги. Очень.
– Тоха, я ни хера не вкуриваю, кто ЭТО? Где ты ее откопал? – спрашивая куда-то мимо меня, басит Бакиров, а я вся сжимаюсь, не зная, куда деть глаза.
Боже, куда я пришла? Вадик же отговаривал меня не идти в это логово, а я не знала уже, куда еще пойти, кроме как к нему.
Меня никто не работу не берет из-за возраста, но мне нужна работа, все равно уже какая.
– Да я не знаю, она сама приперлась. Влад принимал. Ты от кого, девочка?
Ко мне подходит второй мужчина, тоже высокий, но он блондин, не такой страшный, как этот… главарь их.
– Ни от кого. Я сама пришла, – лепечу своим нежным девичьим голоском, и, как ни стараюсь сделать его грубее, все равно он тихий и тонкий.
– Так, все, выведи ее. Я не занимаюсь благотворительностью, – выдыхая дым, хриплым голосом заключает Бакиров, и тогда я понимаю, что, если снова продолжу мямлить, желаемую работу так и не получу.
Дверь открывается, Серый уже в проходе ждет, но я даже не думаю двигаться с места.
– Нет, подождите! Я никуда не уйду! – рявкаю громче, чем надо, от нервов в последнее время вся дерганая.
Блин.
– Интересно, – заключает Бакиров, тушит сигарету и упирается своими огромными, покрытыми татуировками руками в стол, тогда как я храбрюсь.
Или сейчас, или никогда.
– Я же сказал, не занимаюсь благотворительностью. Че те надо?
– Мне не нужна ваша благотворительность! Возьмите меня на работу, пожалуйста.
Воцаряется тишина, и я надеюсь, что выгляжу старше, так как специально надела мамины черные туфли на небольшом каблуке, чтобы казаться выше. Поправляю волосы, выбившиеся из косы, сглатываю.
Невольно глаза поднимаю и замечаю, что как раз сейчас этот бандит Бакиров смотрит прямо на меня.
Внимательно так смотрит. Пристально.
Поджимаю губы.
Становится страшновато.
– Что тебе надо?
– Работа.
– Иди отсюда.
Кривая короткая усмешка озаряет страшное лицо бандита.
– Тоха, проводи.
Кивает блондину, и этот второй мужик, именуемым “Тохой”, подходит ко мне, но я так просто сдаваться не собираюсь.
– Стойте… Пожалуйста, мне очень надо! Я никуда не уйду без работы!
– Так иди на панель, малая, в чем проблема? – слышится сзади насмешливый голос Серого, и я застываю. Не на такую работу я прошусь. Совсем не на такую.
– Ты хочешь на панель? – спрашивает главарь серьезно, заставляя меня оцепенеть от его тона.
– Нет. Не хочу. – Поднимаю на него взгляд, нарушая запреты. У этого бандита темные карие глаза с зеленой радужкой. Страшные, строгие. – Я пришла к вам за помощью. Мне некуда идти больше. Я не хочу в детдом! – выпаливаю и прикусываю губу. Я не привыкла жаловаться, само как-то вырвалось случайно.
– Что ты умеешь? На хрен ты мне?
– Я… я хорошо читаю, знаю Шекспира наизусть, и хорошо биологию, и математику еще!
Слышу насмешливое перешептывание сзади и буквально чувствую на себе этот тяжелый взгляд главаря, но, кажется, мои навыки тут никому даром не сдались.
– Я все могу делать. Любую работу, и даже за ползарплаты!
Все замолкают, и я сглатываю, держа слезы. В таком отчаянии, как сейчас, я еще никогда не была, и у меня только один шанс. Единственный.
– Ты понимаешь, куда пришла?
Бандит смотрит на меня серьезно, строго, но говорит как с равной, вообще не сюсюкается, как с ребенком, что, конечно, радует.
Мне этого хватило на похоронах мамы, а затем и бабушки. Соседки сочувствовали, тогда как мне от этого еще хуже становилось.
– Да. Вполне, – отвечаю, не особо понимая, если честно, куда я пришла, но уж совсем глупой казаться не хочу. Это заведение похоже на какой-то большой клуб, именуемый Вадиком “кублом бандюганов”. Клуб или бар, но судя по обстановке, это место для очень богатых людей.
– Имя.
– Ангелина Котова.
– Завтра в семь чтоб здесь была, Ангелина Котова, – мрачно заключает Бакиров и уже не смотрит на меня, а я от волнения даже “спасибо” сказать забываю.
Серый куда-то выходит, а тот второй мужчина, Тоха, меня до выхода провожает, помогая открыть эту тяжеленную железную дверь, и, только оказавшись на улице, я могу вдохнуть, переваривая сказанное этим страшным человеком Бакировым.
Моя затея сработала, он дал мне работу, вот только проблемка есть…
Я так волновалась перед этим бандитом, что даже забыла спросить, на какую именно работу он меня взял, и, судя по тому, какие полуголые девушки танцевали у шестов в этом клубе, что-то моя затея уже не кажется мне такой невинной.
***
– Так а когда там первая поставка, я так и не понял?
– Через месяц. Первая партия. Смотри, Тоха, чтоб на этот раз без косяков! Архипов и так уже в спину дышит, сука. Нам, а не Туру. Улавливаешь разницу?
– Ага, да я знаю. Его ищейки уже заебали ходить за нами. Ладно, пацанов подтяну, сделаем как надо.
Тоха поднимается, хрустя шеей, тогда как я откидываюсь на кресле, закуривая.
– Что, Тоха, Людмила заездила?
– Иди ты! Я, в отличие от тебя, серьезно настроен. Предложение буду делать.
– Ну-ну. Хоть месяц продержись без телки на стороне, жених, блядь.
– Да ладно тебе. Кстати, да, что с девочкой той делать?
– С какой девочкой?
Затягиваюсь сигаретой, чувствуя, как дым заполняет легкие. День был тяжелым, и голова забита совсем не тем, чем надо.
– Ну с той. Сегодняшней. Мелкой.
Вспоминаю ее, выдыхая дым. Странная упрямая девка, девочка даже. Молодая уж больно, зеленющая просто.
– Алене поручи. Валентина заболела. Поставьте смену раньше этой сопле.
– А раньше-то зачем?
– Ты видел ее? Позже она спать будет.
Тоха выходит, и я откидываюсь на кресле, прокручивая четки в руке. Ангелина Котова. Какой же идиот посоветовал тебе прийти сюда? И не скажешь, что бродяжка, и близко нет, судя по речи – домашняя, не уличная точно.
Эта мелкая была просто одета, волосы собраны в толстую длинную косу. Ни грамма грязи и косметики, что даже удивило. Глаза огромные, то ли голубые, то ли серые, длиннющие кукольные ресницы. Она на меня почти не смотрела, что, конечно, забавляло, и стоило бы ее выгнать отсюда взашей, если бы эта мелочь не начала упрямиться.
Гордая и глупая, это ее и спасло.
Ангелина Котова. Ее голос дрожал, сбивался.
Она приперлась одна, вот только я прекрасно понимал, в каком именно месте она хочет работать, и поставил ей срок – один день. Больше здесь она не продержится.
Глава 3
Подрываюсь сегодня на час раньше. Выпив чая с малиновым вареньем, смотрю на вьюгу за окном. Я все еще живая. Даже странно. В первые дни думала, что умру от горя, а потом все как-то притупилось. В школу надо было ходить каждый день, и вот я хожу, учусь, потому что маме обещала. И самой себе.
Я думала раньше, что живу в какой-то сказке. У меня были мама, бабушка, которые меня любили, но пробыли со мной недолго. Мама болела долго, умирала страшно, а бабушка ушла быстро следом за ней, оставив в моей груди огромных размеров дыру и страх будущего. Теперь же, когда я осталась одна, моя сказка разбилась, и я поняла, что никому не нужна в этом мире. Все люди, точно волки, так и норовят друг друга загрызть. За все, даже за кусок хлеба и, наверное, особенно за него.
Беру кошелек, пересчитываю деньги. Негусто и даже очень, у меня остается немного на еду, на проезд и на булочку в школу на две недели. Хотя, если не брать булочку, то на месяц на проезд будет. Выбор очевиден.
Мне нечего продать. Свои любимые сережки и цепочку золотую я уже заложила, когда хоть как-то пыталась сама похороны организовать. Не знала, правда, толком, что делать, благо соседка баба Шура помогла.
Помню, я тогда так плакала по маме, а потом и по бабушке через неделю, что даже вспоминать об этом не могу. Болит до сих пор. Сильно.
Когда я говорила тому страшному бандиту, что мне нужны деньги, я не врала. Мне они очень нужны, потому что иначе я просто не выживу и меня заберут в детдом, а туда я не хочу, ведь одно только понимание того, что кроме семьи я лишусь и своего дома, загоняет клинок в сердце.
В школе, к счастью, все уже забыли о моей трагедии. Я не люблю об этом вспоминать, поэтому, едва заканчиваются уроки, возвращаюсь домой и собираюсь на свою первую в жизни работу.
Я не знаю, какой она будет, но надеюсь, что смогу продержаться хотя бы немного. Мне нужно на курсы подготовительные насобирать, да и за квартиру платить тоже нужно. Остальное уже как-то перебьюсь.
Добираюсь до этого клуба в потемках, постоянно оглядываясь назад, но ровно в семь вечера я уже на месте. С трудом открываю эти тяжелые железные двери, и на этот раз охранник Влад на входе меня пропускает спокойно, отходя в сторону.
Окидываю взглядом зал. Могу нормально рассмотреть его, так как вчера от волнения мало на что смотрела, кроме своих рук.
Я нахожусь в большом помещении клуба. По центру сцена с шестами, вокруг нее столики расставлены. Никто сейчас не выступает, играет только приглушенная музыка, и совсем нет гостей.
Кажется, уже слишком поздно или скорее даже рано, судя по тому, что это похоже на ночное заведение.
– Ты, что ли, новенькая? – из пучины мыслей вырывает чей-то голос, и, резко обернувшись, я вижу молодую женщину. Брюнетку. Лет тридцать ей, наверное, строгая, с черными глазами.
– Я.
– Как зовут?
– Ангелина, а вас?
– Алена. Так, ладно, времени нет. Иди переодевайся и приступай, пока клиентов еще нет. У тебя два часа.
Она деловито проходит мимо, тогда как я даже не знаю, на какую должность меня взяли.
– Алена, подождите!
– Ну что еще?
– А где мой кабинет или что… что мне делать?
– Кабинет? Ты что, с луны свалилась? Вон ведро и тряпка, швабра у стены. Это твоя работа, девочка, и смотри мне, чтобы все блестело! – усмехаясь и смотря на меня как на дуру, отвечает Алена.
Быстро затыкаюсь. Вот кем меня нанял тот страшный бандит Бакиров. Уборщицей…
***
Быстро поглядываю на часы. Уже семь пятнадцать, и я только-только надеваю форму уборщицы. Она значительно больше, чем мой размер, поэтому мне приходится обвязаться каким-то найденным в раздевалке поясом, чтобы хоть как-то собрать этот ужас в кучу, но все равно выходит жутко.
Эта одежда висит на мне, как пакля, но, стиснув зубы, я хватаю ведро и швабру. Не хочу в первый день напортачить. Полное ведро воды, правда, едва поднимаю. Оно тяжелое для меня, но я стараюсь. Мне нужна работа, и эта вполне сгодится.
Вымыв весь коридор, пробираюсь в большой зал. Только теперь понимаю, что он разделен. Кроме центрального зала здесь есть еще маленькие отдельные комнатки, и, заглянув в одну из них, обнаруживаю там крошечную сцену, бархатный красный диван и столик. Это ВИП-зоны, судя по более дорогой отделке, они специально закрыты от общих глаз.
Вымываю большой зал, сцену, вычищаю ковры. С непривычки ноет поясница, очень мерзнут руки от холодной воды.
– О-о, манюня, приветик! – за спиной раздается скрипучий голос, который я тут же узнаю. Оборачиваюсь и узнаю того самого парня, который тогда затащил меня в клуб. Он не особо высокий, щуплый, с холодными серыми глазами и коротким ежиком.
– Здравствуй… эм? – подбираю слова. Как же его зовут…
– Серый, ну или для тебя просто “Сереженька”.
– Привет.
Беру свое ведро и тащусь от него подальше, но этот парень резко мне дорогу преграждает.
– Ты куда?
– Я работаю. Отойди.
– Давай помогу.
Тянет ко мне руки, но я отхожу от него.
– Нет, спасибо. Дай мне пройти!
Поглядываю на часы. Девять. Руки уже окоченели, потому что вода холодная в ведре. Теплой не было, а подогреть Алена не разрешила. Покрутила только у виска и отправила дальше мыть полы.
– Ты че борзая такая, а, детка? Надо проще быть, тут по-другому не выживешь.
– Не мешай мне. Пожалуйста, – обходя его, бубню себе под нос. Серый какой-то скользкий, словно змееныш, неприятный, отталкивающий меня.
– Ну-ну. Убирай. Полотерка.
– Не надо!
Я аж рот открываю, когда в следующий миг Серый подходит и опрокидывает ведро с водой ногой. Уходит, презрительно усмехнувшись и свысока смотря на меня.
Вся мыльно-грязная вода из ведра тут же выливается, заново пачкая только-только старательно вычищенные мной ковры.
На глаза слезы наворачиваются, но я быстро вытираю их рукой. Еще плакать тут не хватало, и это в первый рабочий день!
Тяжелая входная дверь хлопает, и я вижу, как в зал начинают первые гости заходить, а у меня тут море целое, лягушек только не хватает! Я стою на коленях, пытаясь тряпкой вымокать эту жуткую ледяную воду, которой тут целая лужа.
– Ого! Трубу прорвало или как? – слышу грубые мужские голоса, а после замечаю и вошедших мужиков. Двое. Взрослые высокие бугаи. Тот, что слева, чуть больше в плечах, с заметной цепью на шее.
– Фил, тут, похоже, кое-что похлеще прорвало, – ржут, но шутки эти я не понимаю.
Громила с цепью на шее подходит ко мне, и вскоре я чувствую, как талии касается его тяжелая мужская рука. Резко вскакиваю с пола.
– Не трогайте!
– Привет, цветочек. Ты кто такая у нас?
– Лина.
Пячусь назад от этого головореза, потому что иначе его просто не назвать! Высокий, сильный, взрослый мужик. Он надвигается на меня, как хищник, и вскоре я оказываюсь вплотную прижата к стене.
– Линусь, че пугливая такая, а? Жуткий какой балахон на тебе, а под ним что?
От него пахнет одеколоном и почему-то женскими духами. На белой рубашке замечаю след от красной помады.
Боже, я такого в жизни не испытывала. От страха все боевые приемы забываются, и я начинаю задыхаться, когда этот мужик касается меня за талию, зажав прямо у стены.
– Нет, пустите… нет!
Глава 4
Я не вкуриваю сразу, откуда этот жалостливый скулеж, пока не выхожу из кабинета. Звук явно исходит откуда-то из зала, создавая ощущение, словно какого-то кота прижали, но, зайдя в зал, я понимаю, что нет.
Девчонка. Та самая чудная. Она скулит, пока прямо сейчас Хаммер ее зажимает у стены, и стоны эти вообще не похожи на то, что ей нравится.
– Что здесь происходит? – рычу, Хаммер тут же останавливается, и, подойдя ближе, я вижу ошарашенную соплю и этого черта, довольно ухмыляющегося.
– А че? Мы просто знакомились.
– Ты попутал? Это уборщица моя, а не девка на заказ.
– Бля… Ну так бы сразу сказал! Черт ее знает, чего она на коленях тут ползает. Эй, заюнь, ты че, испугалась? Я ж познакомиться хотел.
Перевожу взгляд на мелкую. Походу, знатно ее Хаммер шуганул. Глазища по пять копеек, трясется как заяц, дрожит. И не голубые у нее глаза, оказывается, а изумрудные, зеленющие просто.
– Леха, отъебись. Ты, – смотрю на нее, – в мой кабинет. Живо.
Малая вытирает слезы и, опустив голову, семенит в коридор, тогда как я машинально тянусь к сигаретам. Взял на свою голову малолетку. Знал же, будет с ней один только геморрой. Знал!
– Какая она… хм, юная и сладенькая. Откуда ты ее откопал, Бакир?
– Не твое дело. Ты пришел отдыхать – отдыхай. Девочки скоро выйдут. Смотреть можно, лапать нельзя! Сто раз уже говорил!
– Да понял я, понял.
Иду в кабинет. Мне нужно избавиться от этой проблемы, и чем скорее, тем лучше.
***
Быстро вдыхаю воздух, перевожу дыхание, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Я должна быть взрослой и спокойной, уверенной.
Семеню за Бакировым, так как он шагает быстро и я едва за ним успеваю.
Щелкают ключи, бандит открывает кабинет.
– Входи.
Проскальзываю внутрь, оказываясь в жутко накуренном помещении. Горло тут же скручивает спазмом, и я не выдерживаю, закашливаюсь. Машу рукой перед лицом и вижу, как Бакиров открывает шкафчик и достает оттуда деньги. Крупные купюры. Кладет на стол, протягивает вперед огромной грубой ладонью, покрытой какими-то непонятными для меня татуировками.
– На. Твое.
Осторожно подхожу ближе. Этого мне на неделю хватит нормально поесть, вот только я не понимаю, почему зарплата так быстро.
– Я только первый день работаю. Я еще не заработала.
Перевожу взгляд на этого бандита и с карими глазами его встречаюсь. Темными, как жареный кофе, страшными, серьезными. Чтобы смотреть на него близко, приходится высоко задирать голову.
– Нет, ты не поняла. Бери бабло и вали. Тебе здесь не место, – чеканит строго, а я почему-то обхватываю себя руками. Слезы выступают на глаза, но я упорно их держу. Не хватало тут еще плакать перед ним. Еще чего.
– Как вас… по-отчеству?
– Александрович.
Бакиров садится в кресло, закуривает, сжимая ладони, и я невольно взгляд на них бросаю. Он может убить такими руками. Как медвежьи лапы они, огромные, грубые, татуированные.
Рубашка его тут же натягивается, и я замечаю черные волосы на его груди, выглядывающие из расстегнутой верхней пуговки у смуглой шеи.
– Михаил Александрович, не прогоняйте! То, что было в зале, – случайность.
– Тебя там чуть не выебали. Это тоже случайность?
– Я бы смогла за себя постоять! Я вовсе не слабая и сама могу справиться с проблемами! Могли бы и не защищать меня от того… Хаммера!
– Предки твои где? – игнорируя мои попытки оправдаться, спрашивает Бакиров серьезно. Без права как-то увильнуть или солгать. Почему-то я не могу врать при нем. Он так смотрит… как сканер, насквозь просто!
– Мама умерла. Папы я не знала.
– Родственники?
– Бабушка была. Умерла, – отвечаю честно, опустив голову. Смотреть прямо на него страшновато, если честно.
– Давно одна?
– Два месяца. Слушайте, я не жалуюсь, мне просто нужна работа!
Не вру, это правда, да и смысл какой лгать.
– Бери бабло и вали.
Кивает коротко на купюры, а я с места сдвинуться не могу. Это же значит, что я больше не смогу прийти, а без работы я не то что на подготовительные курсы не насобираю, мне даже за проезд нечем будет платить.
– Я не уйду никуда.
Заставляю себя поднять голову. Смотрю прямо на него, пытаюсь выглядеть смелой, тогда как внутри дрожит каждая жилка перед этим огромным взрослым мужчиной.
– Ты борзая, ты знаешь это?
– Мне нужна эта работа, очень! Я не возьму деньги, и то, что было в зале, больше не повторится.
Бакиров криво усмехается, будто я несу какую-то ерунду, словно жужжу у него над ухом, раздражаю. И у него вовсе не милая улыбка. Оскал как у зверя – хищный, дикий.
– Будешь валить до прихода посетителей и не создавать мне проблем. Еще один косяк – и вылетишь отсюда. Усекла?
Улыбаюсь. Счастья полные штаны.
– Да, я поняла. Спасибо! – заверяю бандита и на радостях выскакиваю из кабинета, приложив дрожащие ладони к сердцу.
Это мой шанс! Бакиров позволяет остаться! Михаил… Александрович, точнее. Сразу его имя запоминаю, мгновенно просто.
На часах полдесятого, и, когда я вхожу в зал, моя челюсть очень быстро валится на пол, так как я замечаю полуголых женщин, откровенно танцующих на сцене у шестов, и явно выпивших огромных мужиков, голодно смотрящих на них.
Отовсюду валит музыка, чувствуется запах сигарет и крепкого алкоголя, дорогой вкусной еды.
– Лина, сюда! – шикает мне Алена и быстро забирает меня из зала. Кажется, теперь я понимаю, о каких проблемах меня предупреждал Бакиров. Здесь же просто логово разврата и пьяных мужиков!
– Что-то еще нужно?
– Ничего уже, много народу пришло. Хоть ковры ты и вычистила, мне самой твой потоп пришлось убирать!
– Извини, я… случайно ведро перевернула.
Поджимаю губы. Незачем на Серого жаловаться, какой смысл, да и работаю я тут первый день. Ему поверят скорее, а не мне.
– Извинения на хлеб не намажешь. Ладно, давай шуруй домой. Завтра придешь раньше. Отработаешь сегодняшний косяк.
До дома я добираюсь только в одиннадцать ночи. С непривычки болит все тело. Не то чтобы я в квартире не убиралась, но не в таких масштабах. Сегодня я вымыла весь клуб, вынесла мусор и вычистила каким-то вонючим порошком ковры.
Кажется, Алена была довольна, хоть и отчитала меня за пролитую воду, чего не скажешь о Бакирове. Он так смотрел на меня тогда в кабинете… как на мошку, которую хотел прихлопнуть.
У Михаила Александровича такой тяжелый взгляд, точно как у медведя! Такой и правда может прихлопнуть, не задумываясь, но тогда почему он спас меня сегодня? Я так испугалась того высокого Хаммера, хотя, если честно, появление Бакирова испугало меня даже больше.
Поужинав постным супчиком, я ложусь спать, чувствуя, что кожа на обеих руках от непривычки стала дико сухой, потрескалась, а еще жжет. Сильно.
Глава 5
– Ай, мамочки… Как же больно!
Я вскакиваю среди ночи от жуткой боли в руках. Их жжет, и, включив свет, с ужасом обнаруживаю, что кожа сильно покраснела и потрескалась, аж до крови. Блин, надо было все же перчатки надеть, не трогать тот едкий порошок, не втирать его в ковер, а я так спешила, что просто забыла о перчатках, оставив их в раздевалке.
С трудом сжимаю ладони. Как я сегодня буду полы мыть вечером, если с трудом могу согнуть пальцы… Ладно.
Перерываю аптечку дома, но нужной мази не нахожу, поэтому, выпив простой анальгетик, собираюсь в школу. Сегодня реферат сдавать по биологии, и я не могу запустить учебу. Мне нужен высокий проходной балл в универ, и это на первом месте. Я хочу стать врачом, кардиологом, и ради этого можно и полы помыть, лишь бы на курсы денег хватило. Их тоже уже нашла, но они жутко дорогие, поэтому пока что учебники – это мой единственный шанс на подготовку.
Боль немного притупляется, но утром приходится перемотать руки сухим бинтом, потому как даже малейшее движение отзывается жуткой болью, но, к моему ужасу, уже под конец дня бинты промокают от вздувшихся пузырей.
Вернувшись из школы, я со слезами на глазах меняю бинты. Мне нужно лекарство, вот только у меня нет на него денег. Совсем, и я надеюсь, что этот химический ожог пройдет сам по себе. Как-то.
В клуб прихожу раньше, как и обещала. Алена уже со списком заданий, и я только и успеваю запомнить, что нужно убрать сегодня.
– Что с руками?
Она бросает пристальный взгляд, и я резко опускаю ладони, пряча их за большим вязаным свитером.
– Ничего. Нормально все. Так, обожгла немного.
Вру, не хочу, чтобы она подумала, будто я намереваюсь от работы слинять. Почему-то ей врать я могу, в отличие от Бакирова.
– Хорошо, Лин, приступай. Вчера парни знатно повеселились. У Фила день рождения был. Он проставлялся, не совсем удачно. Думала, его прибьют, но обошлось.
– Фила?
– Да. Тот кудрявый, помнишь? Фил, ну или Андрюха. Философ.
– А почему философ? Мудрый?
– Занудный, вечно жизни поучает. Так, ладно, убирать много. Времени не теряй. Стекла, правда, много. Смотри осторожно.
– Поняла.
Быстро переодеваюсь и теперь уже надеваю перчатки, кривясь от жуткой боли. Это была моя ошибка, мне и расхлебывать теперь.
Зайдя в зал, мельком вижу Бакирова, и, как только набираюсь смелости, чтобы поздороваться, он просто проходит мимо! Я улавливаю лишь раздражение в его взгляде. Похоже, он не рад меня видеть. Думал, наверное, что я слабая и не приду, тогда как я не собираюсь так просто сдаваться!
Вымываю полы в большом зале, убираю стекло, выношу едва подъемные пакеты мусора. Да уж, увидела бы мама меня в таком виде, перекрестилась бы, наверное.
Тех мужчин вчерашних, что напугали меня, сегодня нет, как и того мерзкого Серого, поэтому я чувствую себя чуть более свободно в этом логове зверей.
Сегодня уборка идет лучше. У меня даже прилив сил появляется, однако где-то через час мне становится холодно, а после и жутко жарко.
Руки сначала очень сильно болят, однако после мытья полов я их уже просто не чувствую. Пробую пальцами пошевелить и не чувствую, а еще… в какой-то момент мне становится дурно, перед глазами все плывет, и, оперевшись о стену рукой, я медленно опускаюсь на пол.
***
– Договорился, проблем не будет?
– Да нет, не должно. Готовят уже. Брака не должно быть. Обкатаем первую поставку, а потом уже большие партии можно.
Затягиваюсь сигаретой, кивая Тохе, но перед глазами на секунду та мелкая всплывает. Как она занятно кашляла от дыма, глазища ее изумрудные еще сильнее слезами наполнились, губы от волнения раскраснелись, как и щеки. Кукла самая настоящая.
Одно только не понимаю, какого черта она тут забыла. Неужели не могла нормальную работу найти? Где угодно, но не здесь.
Малая стремалась попасть в детдом – и верно делала. Такая доморощенная тепличная кукла там бы просто не выжила. Ее бы сломали. Менее чем за неделю. Я бы сам ее сломал, я знал законы здешних мест отлично, так же как и Тоха, Фил, Хаммер. Последний, правда, домашним был, но только по бумагам. Мы как волчары дикие росли, выгрызая себе кусок мяса, не боясь ничего и никого.
