Czytaj książkę: «Азия roadbook: Автостопом без гроша»

Начало, в котором Степа и Рэббит используют билет в один конец и попадают в машину к турецкому маньяку

После двух полулегальных лет в Европе ощущение, что пора сменить картинку, становилось все более навязчивым до тех пор, пока не было принято решение оставить старушку и двинуться в Канаду. По паспортно-визовым причинам (на 28 страниц красного российского паспорта имелся всего лишь один штамп выезда из РФ) банально сесть на самолет и через несколько часов прилететь в Канаду было невозможно. Поэтому был выбран обходной путь через Евразию – Турция, Сирия, Иордания (с попытками получения иранской, пакистанской и индийской виз в этих странах), Иран, Пакистан, Индия, Бирма, Таиланд, Лаос, Китай, Гонконг и – дестинейшн.

Вылет произошел из небольшого деревенского аэропорта в Голландии, где пограничник, долго листав паспорта, решил, что так оно и должно быть – ни виз, ни отметок о пересечении границ. «Russia is in the European Union»¹ – широко улыбаясь, сказали ему мы, взмокнув от холодного пота. «А, ну ладно тогда», – согласился он, шлепнув штамп выезда. Мы – это Степа и Рэббит. Мы молоды и красивы, у нас в карманах пустые паспорта РФ, 1000 долларов на двоих и билеты в Стамбул, а перед нами – свобода и азиатская бесконечность.

Турция начала настигать еще в самолете бюджетной компании Correndon – возникла турбулентность, а турецкие пилоты стояли в салоне, рассказывая друг другу анекдоты про авиакатастрофы и весело смеясь. «Черт, зайдите уже в кабину, идите управлять самолетом», – злобно шипел я, вцепившись в драные подлокотники качающегося самолета. Пилоты меж тем стали пить чай. Через открытую дверь кабины и ее стекла были видны разряды молний и какой-то самовар на панели управления. Через полтора часа ужаса мы начали падать. Под нами пронеслись какие-то пятиэтажки, возникла вдруг посадочная полоса, тряхнуло пару раз, и после короткого торможения самолет встал в гробовой тишине. Хлопать экипажу никто не стал.

Как только открылся люк самолета, мы вдохнули липкий, пропитанный маслом удушливый воздух Азии. Мы приземлились в аэропорту Сабиха Годжек. Это новый аэропорт, построенный специально для бюджетных компаний и расположенный довольно далеко от Стамбула. Отстояв очередь на паспортный контроль, мы купили визу-марку за 20 долларов, которая позволяла находиться в стране в течение трех месяцев, и пошли к выходу. Снаружи было неуютно. Стояла ночь. Вокруг были какие-то развалины и колючая проволока. Идти было некуда. Стало особенно грустно – мы покинули Европу, как думали, навсегда, простившись с друзьями и с ее прозрачным воздухом. Теперь эта жирная взвесь – наша судьба на ближайшие месяцы, а может, и больше. Здесь все было страшно, в темноте шарахались какие-то тени. Мы пошли по направлению к казавшимся обитаемыми строениям, но из ближайшей лачуги вылез человек, который замахал руками и закричал: «Ноу, ноу, милитари», показывая рукой на строения. Стало еще страшнее. В голове возникла картина, как военные, весело смеясь и попивая чай, расстреливают нас со своих вышек. В итоге мы просто разложили палатку в центре газона (единственное место, где была трава) рядом со входом в аэропорт и уснули.

На следующее утро Турция казалась уже не такой страшной, хотя и все равно довольно неприятной. Вокруг ходили черные люди в грязной одежде, от которых я чувствовал угрозу. Билет на автобус до Стамбула стоил сумасшедшие 20 турецких лир. Поэтому мы решили стопить. Это может казаться удивительным, ведь мы были сказочно богаты по местным меркам. Деньги, однако, были нам нужны в первую очередь для переплыва в Канаду, поэтому с самого начала путешествие должно было быть настолько дешевым и бесплатным, насколько возможно. Да, первый опыт азиатского стопа был особенно волнительным. «Турция – рай для автостопщика» – презумпция, повторявшаяся в каждом автостопном отчете про Ближний Восток, вселяла оптимизм. Первая же остановившаяся машина была такси. «Ноу такси, пара йок»², – кричали мы, отгоняя машину. «Садитесь, парасыз»³, – улыбался таксист. «Вот он, наш первый хороший турецкий таксист», – умилялись мы, залезая в машину и запихивая рюкзаки. «А может, он нам сейчас предложит еду и вписку?»⁴ – мысленно облизывался я. Однако, набрав скорость, водитель повернулся к нам с подлым лицом, сложив пальцы щепотью и спросив: «Доллар, эуро, лира?» Мы забеспокоились. Как так? Мы же предупредили. «Пара йок», – решительно отрезал я.

Тогда водитель изобразил ладонью трубочку, став двигать ею у рта. «Чего-o??» Для устранения всех сомнений он показал себе между ног, а потом повторил жест, показав сначала на Степу, а потом на меня. Решительно отказавшись от предложения сделать ему минет в качестве оплаты, мы попросили остановить машину. Таксист, однако, набирал скорость, а лицо его стало еще подлее. Начал сбываться один из моих кошмарных снов про азиатское путешествие. Мы несемся в какие-то пески с сумасшедшим алчным водителем-гомосексуалистом на скорости в 150 км/ч. Да, в такие моменты действительно чувствуешь себя живым. Я открыл дверь, показывая, что мы сейчас выпрыгнем, без особой надежды, что это как-то остановит нашего психа. Плана Б не было, поэтому, что делать, если он не отреагирует, я не знал…

Часть 1
Кандидат в Евросоюз: минные поля и столица киберпанка

Глава первая, в которой герои убегают от цыганского табора и встречают скромного чиновника

Наверное, к разочарованию тех, кто ждал кровавой развязки, план А сработал: таксист притормозил машину, и мы вывалились на обочину пыльного шоссе.

Вообще надо сказать, что мы выглядели довольно неформально для этих широт – с кучей железа в разных частях лица и тела, что было необычно для мест, где мужчины ходят по улице в черных штанах и кургузых пиджаках, а женщины не ходят вообще. Ну а поскольку, как я писал, мы были молоды и красивы, то все это вместе иногда воспринималось неправильно.

Мы оказались посреди пустой трассы среди песков явно очень далеко не только от Стамбула, но и от аэропорта Сабиха Годжек. Солнце стояло в зените, было жарко и пыльно. Мы потащились по трассе назад в надежде найти пересечение с более оживленной дорогой, которое и было вскоре найдено. Местный «камаз» вез нас куда-то в Стамбул вроде бы «парасыз» и тоже улыбался. Впрочем, вопросов о деньгах или минете так и не возникло, и мы благополучно высадились где-то в стамбульских пригородах.

Вокруг было Южное Бутово, только без деревьев и желтого цвета, ездили дымящие дизелем старые «икарусы» и вообще было довольно живо. Деньги в аэропорту мы не меняли, поэтому были нужны местные новые турецкие лиры, как они официально стали называться, чтобы сесть в автобус и попасть в центр. Зачем – непонятно, но такой уж выработался рефлекс: в новом месте стремиться в центр, где должна наступить ясность. Долго я выбирал подходящего персонажа уличной суеты, чтобы узнать у него про обменник и прочие блага. Уличная толпа состояла в основном из черных старух с печеными лицами и деревенского вида мужиков в шароварах. Наконец появился офисного типа турок в белой рубашке – можно было надеяться, что он в целом адекватен и поймет, что нам нужно, даже если не говорит по-английски.

Обменника в Южном Бутове не было, но турок без малейших колебаний нашел выход из этого положения, вручив нам 10 лир «на автобус», дотащив до остановки и посадив в нужный автобус до центра. Это был европейский поступок в том смысле, что именно так поступили бы большинство европейцев в похожей ситуации за одним исключением – этот несомненно хороший и достойный во всех отношениях человек очень хотел нам понравиться. Мы впервые столкнулись с тем, что разделяет условно первый и условно третий мир – комплекс белого мистера из метрополии и «не совсем человека» с периферии.

Примерно то же самое, но в очень ослабленной форме, происходит при встречах московских жителей с провинциалами – плохо скрываемое торжество со стороны первых и желание угодить (или нахамить, что суть то же) со стороны вторых. Вот и здесь помимо сознательного контроля эго начало раздуваться, подкармливаемое ощущением внезапно приобретенной важности и величия. Хотя надо сказать, что к первому миру мы имели тогда весьма опосредованное отношение, поэтому все путешествие чувствовали себя немножко хлестаковыми – что нас принимают совсем не за тех, кто мы есть. Люди связывали с нами надежды о процветании своего бизнеса, переезде семьи в Европу, устройстве детей в престижные университеты на Западе, приобретении могущественных друзей «там» и так далее. В общем, трудно описать тот бред, который творился. Но все это будет потом, а сейчас я со Степой ехал в таком знакомом еще с детства «икарусе» по Южному Бутову, зажав в потном кулачке турецкую десятку.

Стамбул по пути автобуса выглядел очень странно для нас: я не ожидал, что такие города вообще возможны (турки, впрочем, гордятся, что он самый европейский). В диаметре город близок к 100 километрам, и эти 100 км тянутся трущобы, дома из мусора и всякие странные сооружения с кучей дыр непонятной планировки, иногда из всего этого поднимаются небоскребы. Воздух мутный от выхлопов машин и пахнет едой и дизелем. В центре города тоже трущобы, возникает впечатление, что земля в центре ничего не стоит. Еще здесь все оказалось очень дорого – дороже, чем в ЕС. Автобус, куда мы попали, стоил 1 доллар, в случае пересадки нужно было платить еще 1 доллар следующему автобусу, а по пути мог быть еще и паром (тоже 1 доллар). В общем в итоге мы приехали в центр города почти разоренными – от первоначальной десятки осталось 4 лиры, которых хватило как раз на один звонок.

Мы не знали, где можно жить в Стамбуле. Опрос знакомых еще в Европе не привел к ясности – сквотов⁵ там, видимо, не было, а из знакомых знакомых так никто и не отозвался. То есть жить в Стамбуле было негде. Поэтому мы воспользовались хоспиталити-клабом и каучсерфингом⁶, которые раньше выручали в таких ситуациях. Было несколько телефонов людей, согласившихся поделиться каучем, по одному из которых мы и позвонили. Нас ждали, что не могло не радовать.

До времени, когда мы должны были быть на вписке, было несколько часов, и мы прошли по центру, который состоял из улицы Истиклаль-Джаддеси, превращаясь в частный сектор и далее переходя по мосту через залив Золотой Рог на другой берег, где были причалы паромов через пролив в Азию, Айя-София и Голубая мечеть с туристическим районом Султанахмет. Стало сразу понятно, что в городе очень много полиции и прочих других милитаризованных служб – везде стояли люди с автоматами и автобусы «Полис».

Вообще мы не посещали какие-то известные места, с одной стороны из принципа (уподобляться массе жвачных туристов, глазеющих на достопримечательности, не хотелось), а с другой – из экономии. Нам была интереснее та картинка, которую ежедневно видят жители азиатских мегаполисов, спешащие на работу, поэтому в гламурных туристических районах мы тоже не были. Единственным исключением стала византийская городская стена – возможно, именно на ее ворота прибил щит князь Олег в свое время. Слова «Византия», «Константинополь» очаровывали своей старорежимностью, сразу представлялась та масса времени, через которую прошли эти стены. К тому же аттракцион был бесплатен.

Стены находились не в центре, и добираться нужно было на трамвае, что мы и сделали, просочившись на платформу через выход. По пути трамвай проехал трешовый район с русскими вывесками. Шубы, шубы, меха, снова шубы. Между шубными магазинами ходили важные русские купчихи с клетчатыми баулами. После двух лет в Европе смотреть на такое количество русских было странно и непривычно. Русские были приземисты, плечисты и задасты. И все на одно лицо. В глубине глаз, жадно обшаривавших меха и дубленки, угадывалась славянская тоска.

Стена выглядела совсем не так, как мы предполагали. В Турции вообще все выглядело не так. Это была заросшая кустарником и чапыгой руина, на которую, однако, можно было забраться. Стоило пройти по стене несколько сотен метров, обстановка вокруг разительно изменилась: на нас толпой бежал цыганский табор с какими-то мешками и палатками. Их можно понять – к ним домой сами пришли вкусные белые подарки. Разобравшись в ситуации, мы ринулись на проходящую рядом трассу, рассудив, что среди машин от нападающих будет удобнее уворачиваться. Табор остановился на обочине хайвея, начав закидывать нас бутылками (не очень метко, правда). Убегая от табора, мы в конце концов попали в район частной застройки, где жили, видимо, более ловкие соплеменники, сумевшие поймать пару белых подарков за свой век. Пустые извилистые улицы, покосившиеся деревянные дома со скрипящими ставнями, старухи с иссеченными лицами и ненавидящими взглядами, а также группки подростков, регулярно возникавшие в проемах этого лабиринта, явно не чтобы угостить едой. 1000 долларов начали явственно оттягивать карманы. Мы все время убыстряли шаги, состроив зверские рожи для прогулок по Люберцам и изо всех сил стараясь не походить на белых лохов после колледжа, приехавших заполнить gap year⁷. В общем, сходили на византийскую стену…

Без потерь выбравшись из стремного района, мы вернулись к причалам. Вечерело. Солнце садилось где-то за Голубой мечетью, на берегу жарили свежую рыбу из залива, толпы людей шли на паромы с работы. Столбы дыма от жаровен, крики чаек, ждущих объедков, и гудки кораблей, идущих по Проливам, завершали вечернюю картину. Стамбул впервые начал нравиться. Возникло то ощущение города, которое описывали белые эмигранты, попав сюда из Крыма с остатками Черноморского флота.

Вообще Стамбул уникален своей разделенностью теми Проливами, которые соединяют Черное и Средиземное моря. Пролив настолько широк, что в центре города мосты через него построить невозможно. Поэтому 2 моста имеются лишь на некотором расстоянии от города, входя в объездную дорогу Стамбула. А в центре сообщение разорванных частей города осуществляется паромами, которых много и которые стоят 1 доллар.

Система впуска пассажиров похожа на метро – в прорезь кидается жетон, и дальше просто проходишь через турникет. За процессом наблюдают несколько полицейских. В будущем нам удалось успешно экономить на паромах примерно в половине случаев, быстро перепрыгивая через турникеты и смешиваясь с толпой. Если полицейскому было лень идти нас искать, то мы выигрывали 2 доллара. Приехав на пароме назад в Азию, мы встретились с вписчиком – приятным человеком, работавшим в офисе и когда-то переехавшим в Стамбул с востока страны. Как и большинство стамбульцев, он живет в Азии, а работает в Европе, поэтому каждое утро он сначала едет 1 час на «икарусе» до паромов с азиатской стороны, затем садится на паром, выходит, а потом едет еще 1 час на «икарусе» уже с европейской стороны. 3 часа в одну сторону, 6 часов в день, 6 раз в неделю. Я думаю, что большинство жителей «первого» мира застрелились бы от такого графика на второй день.

Главной целью нашего появления в Стамбуле было, помимо того чтобы просто попривыкнуть к окружающей среде в «самом европейском городе Турции», попробовать получить визы Сирии и Пакистана. Вообще это был период, когда визы Пакистана за пределами страны своего гражданства стало невозможно получить вообще. Описанное Кротовым⁸ в доисторические времена беспроблемное получение визы в иранском Захедане исчезло. Даже в Тегеране визы не давали практически никому, включая «хорошие» паспорта. Куда уж нам было соваться со своими красными. С иранскими визами дело обстояло не лучше – в англоязычных форумах типа Thorntree⁹ ходили страшные слухи про бедолаг из Британии и Ирландии, живущих в Анкаре по полгода в ожидании иранской визы. Служащие посольства по-азиатски сахарно улыбались и обещали, что ответ из «инстанций в Тегеране» придет «уже» на следующей неделе.

То есть Иран и Пакистан были проблемой. Пакистанскую визу нужно было получить обязательно до Ирана. Индийскую желательно тоже. Поэтому мы разработали целый план по получению оных виз: мы запланировали заезд в Сирию и Иорданию, чтобы «пробить» максимальное число иранских и пакистанских консульств в надежде, что где-нибудь повезет. Для этого в числе прочих подготовительных мер был распечатан список почетных консулов Пакистана на Ближнем Востоке. Статус и суть этих консулов были неясны, но возможно, что мы сможем через них заручиться поддержкой в верхах. Задача осложнялась еще и тем, что нам были нужны бесплатные визы, так как визовый сбор Пакистана для граждан РФ составлял аж 120 долларов. Поскольку в Турции получить визу Пакистана или Ирана было практически невозможно, то особую важность приобретала сирийская виза, с помощью которой мы сможем получить доступ к другим, «хорошим» консульствам Ирана и Пакистана. Без сирийской визы шансов на продолжение путешествия у нас не было.

Мы шли на штурм посольств не с пустыми руками, о нет! У нас была целая кипа дорожных грамот на разные случаи жизни от имени некой организации, которая имела сайт в Интернете с нашими физиономиями и маршрутом «Великой Экспедиции». Имелся также паспортный суррогат – знаменитый паспорт гражданина мира¹⁰, который отлично подходил для предъявления всяким полицейским и куда мы намеревались ставить визы, чтобы легитимизировать этот «паспорт».

Вооруженные всем этим набором, мы ввалились в сирийское консульство, требуя подарков и приношений в виде бесплатной сирийской визы. Однако нас ждал жестокий облом – сирийский консул раньше работал в Москве, прекрасно говорил по-русски и такие штуки видел, наверное, много раз до того, особенно в бурлящие 90-е. Он невозмутимо заявил, что хочет получить рекомендательные письма от российского консульства в Стамбуле. Скорее всего, каждый путешествующий знает это проклятое словосочетание «рекомендательное письмо от российского консульства». Длинная рука родины дотянется до вас даже на азиатских просторах. Хотели, значит, свободы, новых стран и солнца круглый год, а вот стойте теперь очередь в российское загранучреждение.

Внешне великолепное консульство на одном из центральных мест центральной улицы Истиклаль-Джаддеси блистало безвкусным «евроремонтом», сдобренным старой, еще советских, видимо, времен мебелью. Казалось, что сейчас раздастся щелканье деревянных счет и стук пальцев по калькулятору «Электроника-10». Безвременную атмосферу советского учреждения – гибрида ЖЭКа, ОВИРа и прочих аббревиатур – нарушали два турецких полицейских, привезших «наташу»¹¹. «Наташа», одетая в норковую шубку (в 40-градусную жару), ругалась матом и орала, что они специально спрятали ее паспорт, чтобы вымогать ее деньги. «Ну здравствуй, родина», – грустно подумал я, глядя в сытое, лоснящееся лицо вице-консула. Отражение солнца в золотых запонках слепило глаза. Вице-консул цинично ухмылялся, перебирая толстыми пальцами «Важные бумаги о «Великой Экспедиции». «Можете ли вы выдать нам рекомендательные письма?» – повторил я в наступившей паузе.