Czytaj książkę: «Последняя девушка»

Czcionka:

Посвящается моей жене, матери, дочери и моей сестре, самой сильной женщине из всех, кого я знаю.

Дикарь в человеке никогда не бывает искорененным полностью.
Генри Дэвид Торо

Joe Hart

THE LAST GIRL

* * *

Настоящее произведение является художественным. Имена, персонажи, организации, места, события и обстоятельства вымышлены либо использованы в воображаемых ситуациях.

Ранее…

«На сегодняшний день мы не располагаем определенными данными или цифрами, чтобы высказываться о происходящем. Мы неустанно работаем как со Всемирной организацией здравоохранения, так и с Генеральной прокуратурой. Можете быть уверены, что вскоре мы опубликуем официальное заявление, а к этому моменту сделаем все возможное, чтобы определить причину происходящего».

Кэмерон Уэст, министр здравоохранения и социальных служб США
Январь, 2017 год

«Я думаю, большинство людей просто не понимают, что это уже не событие местного значения. Это произошло в одночасье и повсеместно. Насколько мне известно, никто – ни ученые, ни чиновники, ни один из новостных каналов – не предоставили какого-либо удовлетворительного объяснения случившемуся».

Рамона Чандлер, независимый журналист для издания «The Underground»
Май, 2017 год

«Национальная ассоциация деторождения, сформированная в начале прошлого года, добилась значительного прогресса в определении причины так называемого «кризиса женского рода». Чистосердечно могу заявить, что мы находимся на пороге понимания причины случившегося и просим американцев, а также граждан всего мира сохранять спокойствие и выдержку перед лицом этой беспрецедентной проблемы. Ответ где-то рядом».

Бенсон Эндрюс, 45-й президент Соединенных Штатов Америки
Февраль, 2018 год

«Ньюс Тайм»: Что, по вашему мнению, вызвало восстание в Гаррисберге?

Фостер Уайт (протягивая руку за сигаретой): Рамки.

«НТ»: Рамки?

ФУ: Да, рамки. У каждого ведь они свои, знаете? Когда участие в исследовании Национальной ассоциации деторождения¹ из добровольного вдруг сделалось обязательным, все и случилось. Именно это и подтолкнуло людей выйти за рамки. Ради бога, ведь это Америка, свободная страна. И вдруг нам заявляют, что каждая женщина, родившая девочку за последние пять лет, должна отчитаться в одном из этих приемных пунктов НАД. Еще чего! Да никогда бы люди не стали мириться с этим. Поймите, я не раз слышал про все эти вооруженные ночные налеты, про то, как целые семьи были похищены прямо из собственных постелей! В Нью-Йорке живет женщина, которая рассказывала о том, как ее восьмимесячную дочь забрали прямо из колыбели, а наутро ей позвонили из правительства и велели не предпринимать никаких действий. А потом еще и эта история с фанатиками из Техаса, в которой был замешан сенатор Джесперсон! Они верили в Божественное вмешательство и уничтожали своих новорожденных сыновей, считая, что убийство мальчиков поможет девочкам снова появляться на свет.

Как же это не похоже на Америку, во всяком случае на ту, которую я знаю!

«НT»: Прошло шесть месяцев со времени последнего отчета о рождаемости девочек, в котором было указано, что на сто тысяч мальчиков появляется всего одна девочка. Могли бы вы подтвердить это?

ФУ (смеется): Шутите? Одна на сто тысяч? Одна на десять миллионов, согласно последней статистике, которую я видел перед отставкой. И по всем показаниям будет только хуже. Не удивлюсь, если новые данные покажут одну на сто миллионов. А когда люди все-таки осознают, что происходит, начнется война.

«НТ»: Считаете, что таких восстаний, как в Пенсильвании, будет больше?

ФУ: Кровопролитие. Называйте вещи своими именами. Кровопролитие американских граждан от рук собственного правительства. И да, это только начало.

– Из интервью «Ньюс Тайм» с Фостером Уайтом, экс-заместителем министра Генеральной прокуратуры, за десять дней до его исчезновения
Июнь, 2018 г.

«Революция – такая же волна, как и та чертовщина, что поглотила весь женский род. Ты не можешь ее остановить».

Неизвестный солдат повстанцев
Ноябрь, 2018 год

«Без женщин

Без детей

Без надежды»

Граффити на Монументе Вашингтона
Декабрь, 2018 год

Спустя время…

Глава 1

Вспышка света, пробившаяся из-под закрытых век Зоуи, вывела ее из сладкой дремы.

Если бы она только могла, то осталась бы там, между сновидениями и реальностью, но вернуться уже не получится. Зоуи встала, вытянув руки над головой и чувствуя, как холод бетонного пола начинает вбирать в себя тепло ее сна. На дне желудка шевельнулся отголосок тупой боли. Зоуи достала тапочки из-под кровати и подошла к окну.

Ночью снова был дождь. Несколько капель, сбившихся в ручейки по всему навесу над непробиваемым стеклом, исполосовали его прозрачными шрамами. Бетонные дорожки за окном вокруг здания были еще темно-серыми и мокрыми, но уже подсохли в некоторых местах. Позади них тянулась вверх изогнутая стена, которую почти не было видно из окна ее третьего этажа. На верхушке стены в своем гнезде разминался снайпер, подыскивая более удобное положение. Когда он поворачивался, его винтовка отбрасывала яркие блики. Один из них и разбудил ее. Иногда Зоуи спрашивала себя, заглядывают ли они в окна женских спален, пытаясь подглядеть, как там переодеваются? Вполне вероятно. Это запрещено, но мысль о том, что такое возможно, застревала в голове, как дурной сон.

Зоуи проглотила слюну и положила ладони на стекло, такое же холодное, как и бетонный пол. От ее дыхания стекло запотело, и она нарисовала круг на его туманной поверхности. Кончиком пальца Зоуи отметила семь точек внутри круга, по одной на каждую из оставшихся девушек. Одну из точек она зачеркнула. Завтра их будет только шесть.

Зоуи отвернулась от окна и осмотрела комнату. Ее мягкая постель выбивалась из общего пейзажа. Больше плавных линий в этой комнате не было. Одни прямоугольники и острые края. Угловатый маленький столик, прикрученный к стене. Тяжелая стальная дверь, ведущая в крошечную ванную комнату, – конечно же, без замка. Окна в форме буквы «Т», сквозь которые пробивался тусклый свет, едва освещающий мрачное помещение. Все здесь было остроконечным и аскетичным.

Душ, однако, был горячим. Только вода здесь и грела, за исключением тепла рук Ли. Зоуи вспомнила, как он касался ее спины, всегда незаметно – в одном из укромных углов, куда не доставала камера. Его лицо и веснушки, осыпавшие, словно звезды ночное небо, весь нос, щеки, возникли у нее перед глазами. Одно лишь воспоминание об улыбке Ли согревало душу и навевало фантазии о его прикосновениях, таких ласковых и возбуждающих. Но мысль о том, что должно было произойти сегодня, вернулась, и пламя внутри Зоуи погасло.

Она натянула резиновый браслет на руке, чтобы намылить и вымыть под ним кожу, которая начинала неприятно пахнуть со временем. Для этого достаточно было лишь просунуть палец. Раньше Зоуи оттягивала его еще дальше, поэтому-то и знала о проводах, которые были спрятаны в резиновом корпусе браслета. Они помогали разблокировать дверь и войти в комнату. Однако выйти из нее Зоуи не могла – внутри сканера не было.

Выйдя из миниатюрной душевой кабинки, Зоуи вытерлась одним из тех полотенец, которые приходилось складывать бессчетное количество раз. Почистила зубы, и кисловатый привкус во рту сменился горьким, который здесь выдавали за мятный. Хотя Зоуи отлично знала, что это была вовсе не мята. Ведь мятная жвачка, которая здесь, кстати, была запрещена, на вкус оказалась совсем другой.

Она протерла запотевшее маленькое зеркало над раковиной и вздохнула. Опять эти волосы. Что же с ними делать? Ее длинные темные кудри, не поддающиеся ни одной расческе, жили словно своей жизнью. Она попыталась зачесать их на одну сторону и закрепить тонкой заколкой, но волосы мгновенно выскочили и упали ей на лицо. Зоуи нахмурилась и, решив сменить тактику, затянула их в конский хвост на затылке, закрепляя резинкой. Взглянув на себя в зеркало в последний раз, Зоуи вышла из ванной.

Она надела штаны из грубого хлопка цвета предрассветной дымки и натянула бесформенную рубашку, свисающую к ее узким бедрам. Но на этот раз Зоуи уже не стала подходить к зеркалу в ванной, не было смысла. Ведь здесь существовало лишь два постоянных костюма, один из которых уже был на ней, а другой – Зоуи знала наверняка – ей придется надеть чуть позже.

По телу ее пробежала дрожь, желудок сжался в комок, отчего тошнить начало даже больше, чем после сна. Она попыталась не смотреть на электронный календарь над столиком, но ее взгляд все равно упал на него. Ведь это был самый заметный предмет ее комнаты, со светящимся циферблатом, который слепил глаза – даже после того, как яркость убавили.

Следить за датами здесь было так же важно, как и соблюдать правила. Это первое, чему тут учили: месяцы и даты, цифры, из которых их складывают, – то, что должен помнить здесь каждый. И хоть со времени ее первого занятия прошло уже много лет, в ушах Зоуи все еще звенел голос мисс Гвен. Она помнила, как стояла тогда перед ней, четырехлетняя и напуганная, помнила платье мисс Гвен в форме колокольчика и ее плоские ступни, обутые в черные туфли. Казалось, что за последние шестнадцать лет эта женщина совсем не изменилась. Словно календарь с бессменными настройками, она постоянно напоминала, упрекала и твердила об их особенности и о том, что они – надежда человечества. Что они не принадлежат себе самим, а их главная цель – это всеобщее благо.

Какова цена жизни?

Это была первая мысль, с которой Зоуи просыпалась, и последняя, с которой она засыпала каждую ночь. Можно ли определить цену жизни? А если да, способен ли кто-нибудь заплатить за нее?

Она протянула руку к календарю в порыве сорвать его со стены, но вовремя осознала, что это ничего не изменит. Они лишь установят еще один, а за подобный поступок ей придется потерять много времени в карцере. Она никогда этого не пробовала, да ей не нужно было. Есть вещи, которые не обязательно испытывать на себе, чтобы понимать, к чему они приведут.

Кто-то тихонько поскребся в окно, и сердце Зоуи замерло. Она обернулась, схватила стул, стоящий у столика, и, перепрыгнув комнату за секунду, поставила его у окна. Внимательно проследив за ближайшим снайпером, Зоуи убедилась, что под этим углом он не сможет ее увидеть. Она просунула пальцы в отверстие с правой стороны самой маленькой панели у верхушки Т-образного окна. Оно было лишь 20 сантиметров в высоту и 60 в длину, спаянное каким-то веществом, затвердевшим еще со времен строительства Объединения углубленных исследований². Однако с годами, как и практически все здесь, оно осыпалось по краям, в результате чего образовалась трещина. Поначалу в нее помещался лишь ноготь, но спустя несколько тревожных недель работы пробоина стала значительно шире.

Зоуи прислушалась: не доносятся ли шаги по коридору за дверью? Но услышала лишь собственное учащенное сердцебиение. Пока еще рано. Саймон будет ждать ее за дверью лишь через полчаса, так что времени достаточно.

Она продавила правую сторону панели. Раздался тихий скрежет, какой бывает при повороте цельного куска стекла. Наконец один из уголков открылся, и Зоуи схватила стекло, чтобы вынуть его из рамы. В комнату ворвался прохладный весенний ветер, омывая лицо влажным воздухом прошлой ночи. Она задрожала, немного от холода, но в основном от счастья. Неужели он наконец вернулся? Зоуи бросила стекло на постель, куда оно беззвучно упало, и наклонилась, чтобы заглянуть в маленькую нишу, установленную с лицевой стороны здания.

Проем этот был совсем небольшим, едва достигал 25 сантиметров в ширину и 15 в глубину, и устроен был таким образом, что оставался сухим от дождя и невидимым для постороннего глаза до тех пор, пока не вытащишь стекло. А так как женские спальни были единственными помещениями кампуса, в которых не имелось камер, никто не знал, что стекло можно вытащить.

Зоуи потянулась вперед, подвигая стул и наклоняясь, чтобы увидеть нишу полностью…

…но обнаружила там лишь одинокий сухой лист, который-то и скребся по бетонной поверхности.

Зоуи была не в силах справиться с разочарованием. Ведь никакого пушистого коричневого сыча, дожидавшегося ее здесь и пропавшего несколько месяцев назад, в нише не было.

* * *

Примерно год назад, когда Зоуи впервые обнаружила забившегося в нишу сыча с поврежденным крылом, она была уверена, что птица умрет либо от голода, либо от рук охранника, поскольку одно из здешних правил гласило: «Никаких домашних животных на территории ОУИ». Она вспоминала высокий гнусавый голос мисс Гвен, сообщающий о том, что вирус можно подхватить не только от людей, но даже от животных. «И если мы найдем хоть одну зверюшку, – сказала она тогда, – будем вынуждены немедленно доложить об этом наставнику или охране».

Спустя всего два месяца после того, как Зоуи нашла сыча, он снова начал летать. И все эти два месяца она украдкой приносила ему хлебные крошки, которые собирала в отвороты рубашки, или мясо, которое прятала за щеками до тех пор, пока не возвращалась в свою комнату. И каждый день она переживала о том, что кто-нибудь может заподозрить неладное и заставить ее открыть рот. Постепенно птица поправлялась и начинала все больше доверять Зоуи, ее нежным прикосновениям и тихому голосу, которым та прощалась с сычом перед тем, как отправиться спать.

А однажды, во время ежедневной разминки, сыч вылетел из укрытия и промчался у самых голов разминающихся девушек. От неожиданности все пригнулись, а позже признались, что «птица была словно молния», чем насмешили Саймона.

Так сычик и получил свое прозвище, ведь чему-то настолько же необыкновенному, каким был секрет Зоуи, не полагается оставаться безымянным.

Но несколько месяцев назад Молния улетел в сгущающиеся сумерки и больше не возвращался. Тоска, охватившая Зоуи, не отпускала ее до сих пор, и порой она смотрела в окно в надежде увидеть желтые светящиеся глаза своего друга. Но за окном никого не было, и надежда Зоуи постепенно таяла. Да и зачем ему было оставаться, когда он мог улететь?

Она протянула руку и вытащила из ниши забившийся туда лист, чтобы убедиться, что под ним в этом маленьком пространстве больше нет ничего нового.

Там же лежали и книги. Одна из множества загадок ОУИ была связана именно с ними. Год назад Зоуи обнаружила у себя книгу. Она была спрятана в самом низу кровати, и Зоуи случайно коснулась ее, когда взбиралась на постель. Это оказался «Граф Монте-Кристо». От одного только названия по коже бежали мурашки, и Зоуи повторяла его снова и снова. Первая книга в ее жизни, изданная не Национальной ассоциацией деторождения.

Три недели спустя под ее покрывалом появилась еще одна книга, «Алая буква». К тому времени Зоуи уже дважды прочитала «Монте-Кристо» от корки до корки. Когда она переворачивала страницы, сердце ее пускалось в пляс, а глаза, следившие за муками и побегом Эдмона, раскрывались все шире и шире.

Книга Готорна оказалась совершенно другой, и все-таки Зоуи понимала, что Эстер тоже была заложницей. Но на сей раз – заложницей любви, чести и веры.

Сейчас она даже и не вспомнила бы, сколько раз собиралась выбросить эти книги. Если бы кто-то нашел их, ее бы наверняка отправили в карцер. Зоуи представляла, как ее запирают в непроглядной темноте, хотя объяснить себе, что же плохого в воображении, она не могла. И дисциплина лишь разжигала ее внутреннее пламя, а не гасила его.

И еще Зоуи не давал покоя ключевой вопрос: кто же принес ей книги?

Как бы между прочим она расспрашивала об этом Ли, но никогда не признавалась в том, что у нее были книги. Вместо этого она внимательно изучала его, пытаясь заглянуть под маску извечного оптимизма, как это случалось, когда она ловила его смущенные косые взгляды. Ей так хотелось рассказать обо всем этом Ли, но груз ответственности, которым она бы обременила его, наверняка заметил бы Саймон. Кажется, так всегда происходит между отцами и сыновьями. Однако кто бы ни подбрасывал ей книги, он разделил с ней нечто важное. Нечто, побуждавшее Зоуи к тому, что могло повлечь мгновенное и ужасное наказание – если бы об этом кто-нибудь узнал.

Зоуи отогнала тяжелые мысли и прикинула – не взять ли жвачку? Однажды жвачка появилась в ее постели таким же загадочным образом, как когда-то, больше месяца назад, и книги. День ото дня ее упаковка становится все меньше. Но сейчас, пожалуй, лучше было воздержаться. Для того чтобы распробовать освежающий вкус сладкой мяты, пока он не растворится на языке, времени казалось недостаточно. Может, она сделает это сегодня вечером.

Осторожно, опасаясь выронить стекло прямо на улицу, она вставила его место. И, как только Зоуи закончила, из коридора раздались приближающиеся шаги. Придерживая стекло, она торопливо спустилась и вернула стул на место. Когда шаги замерли у двери, Зоуи уже стояла рядом с кроватью, натягивая свои изношенные ботинки.

Раздался стук в дверь.

– Входите, – сказала она. Дверь отворилась, из коридора на нее смотрел Саймон. Он был одет в свою обычную форму наставника – застегнутая на все пуговицы черная рубашка с плотно стянутым у горла воротником, штаны цвета хаки и походные ботинки. Лицо его выглядело привлекательным, однако на лбу и с обеих сторон тонкого рта уже залегли глубокие морщины. Его темные волосы, тщательно зачесанные на одну сторону, как обычно, словно еще больше поседели на висках за ночь. Он смотрел на Зоуи иссиня-голубыми глазами, особенно выделявшимися на фоне бетонных плит, с той теплотой, которая всегда ее успокаивала – независимо от того, что происходило в данный момент.

– Доброе утро, Зоуи.

– Доброе утро, Саймон.

– Хорошо отдохнула?

Она кивнула.

– Отлично. Готова позавтракать?

– Конечно.

Он придерживал дверь, пока Зоуи выходила, а затем отпустил ее. Дверь закрылась с тихим щелчком – замок, спрятанный в рамке, заблокировал дверь. Они медленно брели по коридору, и шаги их почти совпадали. Сколько же раз мы делали то же самое? Пожалуй, она могла бы и подсчитать, но с какой целью? Ведь ей было известно, зачем они это делают. По той же причине, по которой во всех комнатах висели календари. Той, по которой их учили различать месяцы и даты лишь после того, как они запомнят все правила. Всего лишь для того, чтобы построить еще одну стену вокруг себя, прекрасно осознавая, как долго они живут здесь и выполняют однообразную работу день ото дня.

Почти в самом конце коридора они свернули за угол. Зоуи посмотрела на свое странное выпуклое отражение в изогнутом зеркале у самого потолка. Скорчила себе рожицу. Впереди них уже виднелась лестница, но Зоуи замедлила шаг, так как заметила другого наставника у одной из последних дверей слева. Он был моложе Саймона, но не намного. Его коротко остриженные светлые волосы обнажали кожу черепа под флуоресцентным освещением. Она знала, что его зовут Эббот, но все называли его Эйб. Зоуи остановилась, и Саймон последовал ее примеру.

– Что случилось? – спросил он.

– Я думала о том… – она моргнула и облизнула губы, – я хотела поговорить с ней перед тем, как она уйдет.

Саймон запрокинул голову, и рот его сжался в одну бескровную линию.

– Зоуи, ты же знаешь, что вам не положено разговаривать в ее комнате. Особенно сегодня.

– Я знаю. Но кому от этого плохо? Днем ее уведут, и я не увижу ее… – Зоуи уже хотела сказать «больше никогда», но вовремя одернула себя, – какое-то время.

Эйб, который случайно услышал их разговор, неподвижно и безучастно смотрел на Саймона. Саймон нахмурился и устремил свой взгляд в глубь коридора на куполообразный выступ на потолке. Камеры были здесь повсюду, их матовые глаза всегда осуждающе следили за происходящим.

– Пожалуйста, – настаивала Зоуи, удивляясь своей смелости. Саймон снова посмотрел на нее, потом на Эйба. Эйб пожал плечами, как бы отвечая: «Я не против».

– Всего на пару минут, – сказал Саймон.

Эйб повернулся к двери и дважды постучал в нее. Изнутри раздался невнятный ответ, и Эйб поднес свой браслет к сканеру рядом с замком. Дверь со щелчком открылась, и Эйб распахнул ее перед Зоуи.

Эта комната была точной копией ее собственной. Здесь был только столик, стул, ненавистный календарь и одинокий обитатель, сидящий на кровати.

И как всегда, Зоуи восхитилась красотой Терры. Ее волосы, длинные и светлые, почти даже белые на концах, всегда были очень послушными. Они подчинялись любой прихоти своей хозяйки. Теперь они были убраны назад, открывая ее лицо, тонкий нос, высокие скулы и темные глаза. Взгляд Терры выражал восторг и неподдельное удивление – эмоции, которые раньше она никогда не показывала.

– Зоуи! Что ты здесь делаешь? Тебе не положено быть в моей комнате, – голос у Терры был звонким и настойчивым. Она поднялась с кровати, став почти на восемь сантиметров выше Зоуи. Хотя Зоуи никогда не назвала бы себя коротышкой… но даже на ее фоне Терра выглядела великаном. Все вокруг Терры словно кричало о ее превосходстве, поэтому-то Зоуи так боялась.

– Мне нужно было поговорить с тобой перед церемонией.

– О чем?

Зоуи заколебалась, словно стояла на краю пропасти и могла еще отступить назад.

– Притворись больной, – наконец выдохнула она приглушенным голосом.

Терра слегка наклонила голову и прищурилась, как будто не расслышала того, что сказала ей Зоуи.

– Что? Зачем это?

– Потому что ты не должна уходить.

Терра вздохнула.

– Зоуи, ведь мы уже разговаривали об этом. Ты же знаешь – это то, о чем мы все здесь мечтаем. Я ждала этого дня много-много лет. С тех самых пор… – ее голос сорвался, и Зоуи заметила особый блеск в глазах Терры. – С тех пор, как я себя помню. Мы не должны бояться Программы, нам следует принять ее. Ведь это же для общего блага…

Зоуи отвернулась от нее и, глядя себе под ноги, подошла к столу.

– Пожалуйста, не говори этого.

– Не говорить чего?

– «Для общего блага». Пожалуйста, не говори так.

Терра подошла к ней сзади и положила на плечи Зоуи свои руки – сильные и уверенные. Ведь уверенность была, казалось, главным ее качеством (ну и еще доброта).

– Но ведь это правда, Зоуи. Я не боюсь того, что должно случиться. И ты не бойся. Ведь сегодня я их увижу. Увижу своих родителей!

Голос Терры снова сорвался, и Зоуи поняла, что подруга плачет за ее спиной. Но заставить себя посмотреть на Терру Зоуи была не в силах.

– Там, за пределами этих стен, – продолжала Терра, – есть место, безопасное для нас. И вот теперь, после стольких лет ожидания, я собираюсь туда вместе с ними.

Зоуи развернулась и посмотрела на заплаканное лицо Терры.

– Я в это не верю, – сказала она. – Я думаю, они нам лгут.

– Как ты можешь так говорить? Ведь они же всегда защищали нас от вируса и тех, кто мог нас обидеть. Зачем им делать это, если они лгут?

Зоуи пропустила ее вопрос мимо ушей.

– Притворись, что споткнулась, упади с лестницы. Если ты хоть немного поранишься, они отправят тебя в лазарет, и мы выиграем несколько дней! – Зоуи уже не могла – да и не пыталась – сдержать мольбы в голосе.

Терра улыбнулась, и Зоуи вдруг передернуло от выражения лица подруги, полного спокойствия и царственной снисходительности.

– Ты же знаешь, что я не стану этого делать. Просто не могу. Не переживай, скоро мы опять будем вместе и в безопасности. Снова увидим Грейс и Хейли и сможем познакомиться с родителями друг друга.

Зоуи сделала шаг назад.

– Это вранье, – зашипела она, не в силах справиться с нарастающей яростью, – я не знаю, что случится после того, как они заберут тебя, но точно не то, о чем они говорят. Все это ложь, я вижу это в глазах мисс Гвен, что бы она ни говорила про безопасную зону. Она врет нам, точно так же, как врет Директор!

Терра выглядела так, словно ее ударили. Рот ее раскрылся от удивления, и она поспешно прикрыла его ладонью.

– Хватит, Зоуи. Ты не знаешь, о чем говоришь. Это просто абсурд.

Зоуи потрясла головой и вдруг заметила, что дрожит всем телом, как после долгой пробежки.

– Пожалуйста, Терра, не уходи.

Терра привела себя в порядок и снова стала той, кем была среди девушек в течение всех прошлых лет: всеобщим и исполнительным лидером. Она вытерла остатки слез, и взгляд ее снова стал решительным.

– Я люблю тебя, Зоуи. Скоро ты сама убедишься, что все в порядке. Все будет так, как должно быть.

Зоуи посмотрела на Терру и почувствовала, как сердце ее сжимается.

– Прощай, Терра, – отозвалась она и направилась к двери, не оборачиваясь.

1.Далее – аббревиатура НАД. – Здесь и далее: примеч. пер.

2.Далее – аббревиатура ОУИ.