Czytaj książkę: «Дело о четырёх стаканах», strona 22
–Понятно, – уныло протянул Феликс, – надеюсь, мне из-за тебя влетит не очень сильно.
–То есть, ты тоже в основном беспокоишься за свою задницу?
Яблоков промолчал и стал разглядывать приближающуюся дверь магазина Юрика. Жигули остановились в двух метрах от входа и сотрудники милиции, неторопливо покинув машину, прошли внутрь.
–Здравствуйте, а где хозяин? – негромко обратился Дмитрий к молоденькой продавщице.
–Ему несколько минут назад кто-то позвонил, и он поспешно убежал.
–А кто позвонил?
–Не знаю, – девушка протянула сдачу покупателю и повернулась к Овсову, – Юрий Васильевич слушал собеседника буквально секунд пять, моментально собрался и пулей отсюда вылетел.
–Что значит «собрался»?
–Забрал дневную выручку, в свою спортивную сумку бросил пару палок колбасы, два батона хлеба, немного огурцов и помидор и выскочил за дверь.
–Он сказал, когда вернётся?
–Он вообще ничего не сказал, – девушка пожала плечами, – мы даже не знаем, принимать нам товар, или нет.
–Какой товар? – удивился Дмитрий.
–Который Юрий Васильевич сегодня по телефону заказал. Должны попозже подвезти.
–Конечно, принимайте, – добродушно улыбнулся Овсов, – и ему обязательно сообщите об этом. А если он не вернётся до закрытия магазина, то всё равно его как хозяина предупредить следует.
–Сомневаюсь, – Феликс раздражённо помахал сотовым телефоном перед глазами капитана милиции, – его номер отключён.
Они вышли на улицу и сели в машину.
–Я же тебе говорил, – лицо Яблокова сморщилось от досады, – сначала Юрика нужно взять, и только потом Новикову докладывать.
–Ты считаешь, это Александр Валерьевич позвонил нашему кладоискателю?
–А кто?! – искренне удивился Феликс, – Мы же только ему сказали о том, что едем на задержание Юрика.
–Но тогда нас сегодня попытаются убить, – оптимистично сообщил Дмитрий своему молодому коллеге.
–Как убить?! – глаза Феликса стали круглыми, – За что?
–За то, что мы с этой секунды знаем: Новиков – лучший друг Дагера.
–А он его лучший друг? – изумился Яблоков.
–Феликс, перестань валять дурака! – рассвирепел Овсов, – Если это Новиков позвонил Юрику, то он отлично понимает, что мы его раскусили и поэтому нас нужно немедленно уничтожить, чтобы мы про «оборотня» – следователя прокуратуры никому и ничего не успели разболтать.
–Так давай позвоним в мою дежурную часть и доложим.
–С ума сошёл?! – Дмитрий удивлённо уставился на Феликса, – А если Юрика кто-то просто попросил об услуге?
–Какой ещё услуге?
–Скажем, нужного и важного для Юрика человека срочно отправили в командировку, а денег у него нет, еды нет, и, вообще, он на поезд опаздывает. Вот наш самогонный магнат собрал сумку в дорогу и кинулся своему знакомому помогать.
–А что, реально, – Феликс нахмурил брови и почесал в затылке, – совпадает.
–И ещё один момент…
–Какой?
–Сколько времени мы с тобой от прокуратуры до магазина добирались?
–Минут тридцать – сорок.
–Зачем же тогда Александр Валерьевич ждал так долго, чтобы Юрика предупредить? Мы за дверь – Новиков за телефон. Дело пары секунд. А продавщица говорит, что Юрику только-только сообщили. Не стал бы Новиков так рисковать, перезвонил бы сразу, – Дмитрий задумался, – и, даже если он не сам звонил, а через вторые, третьи руки передавал, то всё равно на эти достаточно срочные переговоры ушло бы две-три минуты от силы.
–Что будем делать?
–Ничего.
–Как ничего?
–Так, ничего, – улыбнулся Овсов, – никаких доказательств причастности кого бы то ни было к поспешному бегству лучшего спонсора уголовного розыска у нас нет. Значит, сделаем вид, что всё нормально.
–А Новикову что скажем?
–Что не успели: мы приехали за Юриком, а он уже ушёл куда-то по своим делам, – Дмитрий помолчал и добавил, – мне с Александром Валерьевичем лучше вообще пока не встречаться и лишние вопросы не задавать.
–Так, может, задать-то как раз надо?
–И?
–Что «и»?
–Что даст нам ответ на вопрос: А не звонил ли ты, дорогой старший следователь прокуратуры, некоему Юрию Васильевичу с целью предупредить его о готовящемся задержании?
–Как это «что даст»? – растерялся Феликс.
–Если Новиков не виноват, то он скажет правду, которая нам всё равно ничем не поможет. Если Новиков хоть как-то замаран, то, как ты считаешь, он ответит честно?
–Нет, – негромко протянул Феликс и сглотнул слюну.
–Но уже будет знать, что мы его подозреваем и, возможно, предпримет встречные меры.
–Какие меры? – насторожённо уточнил Яблоков.
–Я говорил тебе о них пять минут назад.
–Может, мне получить табельное оружие и походить с ним два-три дня? – помолчав несколько секунд, как бы невзначай поинтересовался Феликс.
–Мысль очень здравая, – усмехнулся Овсов, – учитывая, что от нас уже два человека бегают широкими кругами, а догнать мы их всё никак не можем.
–Тогда отвези меня на железнодорожный вокзал.
–Как скажешь.
Верить в то, что человек, с которым ты давно знаком и который является образцом следователя прокуратуры, мог элементарно брать деньги у наркомафии, не получалось никак. Неужели Дмитрий проморгал бы даже малейшие проколы Новикова, общение с которым являлось тесным и достаточно долгим? Но, с другой стороны, при Овсове интересы наркомафии и государства в присутствии Новикова никогда и не пересекались. Значит, и проколам неоткуда было взяться. И поэтому Александр Валерьевич мог вести себя свободно и расковано.
Дмитрий распрощался с Феликсом, договорившись, что утром они обязательно созвонятся, и отправился домой. Заглянув в заполненный бар, и пару раз вздохнув над дразнящими взор этикетками крепких напитков, Овсов мягко прикрыл самую любимую дверцу в квартире и поплёлся в ванную комнату.
Его разбудил солнечный зайчик, перебегающий с разогретой щеки на выгнутую складкой подушки дугу левой брови и обратно. Шея затекла, и Дмитрий сообразил, что спит в одном положении уже очень давно. Овсов с трудом размял руками шею и лицо, пробормотав о необходимости утреннего кофе. Солнечный зайчик спорить с ним не стал, а то, что находилось под подбородком, очевидно, в предвкушении горячего напитка, решило функционировать нормально и ускорило кровоток.
Спустя полчаса Овсов брызнул капельками одеколона на воротник голубой рубашки и потуже затянул ремень на чёрных брюках. Так и похудеть недолго.
Небесное светило неумолимо двигалось вперёд, заставляя планету и всех её обитателей полноценно заниматься процессом под названием «жизнь». Кто-то это проделывал с удовольствием, кто-то с разочарованием, кто-то с надеждой, одни любили, другие ненавидели, но все эти обитатели, состоящие из клеток, молекул и атомов, боролись за своё существование.
Кстати, вздохнул Дмитрий, открывая дверцу Жигули, один из вариантов этой борьбы – это валяние на диване перед телевизором с бутылочкой доброго напитка в руках. Причём, один из самых приятных видов борьбы.
–Привет недотёпам, – Геннадий Николаевич бодро улыбался, перебирая бумаги на своём столе, – вчера вечером дело по Алялину отправилось в суд.
–Новых улик нет?
–Есть! – победно вскрикнул Пашарь, – Кладовщик с «Протона» подтвердил, что передавал необходимые химические препараты подозреваемому в убийстве четырёх человек.
–Он добровольно согласился стать соучастником убийства? – изумился Овсов.
–Он проходит свидетелем.
–То есть ты поставил его перед выбором: либо он сядет вместе с Алялиным, либо оговорит его?
–Учись работать, лопух, – ехидно, задрав палец высоко к потолку, подтвердил Пашарь.
–А если он на суде откажется от своих показаний?
–Это меня не касается, – отмахнулся начальник уголовного розыска, – главное, моя фамилия уже прошла по всем сводкам и отчётам и я везде числюсь, как раскрывший данное преступление.
–Ну да, – задумчиво кивнул головой Овсов, – это самое главное.
–И поэтому, – Геннадий Николаевич протяжно зевнул, – я беру выходной, а ты об этом никому не говоришь, меня не ищешь, и все вопросы решаешь сам.
–Я попытаюсь, – кротко ответил Дмитрий.
–Хотя куда тебе, – проворчал Пашарь, – если что произойдёт, то съездишь, соберёшь материал, а я завтра придумаю, как его правильно использовать.
–Ну да, – опять кивнул головой Овсов, – это самое главное.
–Да, кстати, – уходящий начальник уголовного розыска развернулся в дверях и строго посмотрел на Дмитрия, – по Юрику ничего не делай.
–Что «не делать»? – рот Овсова сам по себе широко распахнулся.
–Не предпринимай никаких действий, – раздражённо бросил Геннадий Николаевич.
–А какие действия я собирался предпринять? – лицо Овсова окончательно одеревенело и стало напоминать маску глупого изумления.
–Да ты совсем дурак?! – разозлился Пашарь, – С трупом Юрика ничего делать не надо!
–С каким трупом? – глаза Дмитрия затуманились, но тут же прояснились, – Юрика убили?
–А я тебе о чём уже полчаса на пальцах объясняю?! – уши Геннадия Николаевича покраснели и задёргались, – Я тебе и талдычу, что уже всё раскрыл.
–Каким образом?
–Элементарно, – назидательно протянул Пашарь, – мозгами пошевелил и получил результат.
–И какой же?
–Это самоубийство.
–Почему ты так решил?
–Потому, что он умер от одного-единственного удара шилом в сердце. Удар произведён немного наискосок, так как если бы он ударил себя правой рукой, сжимающей шило. Разумеется, таким может быть только самоубийство!
Глава 16. Тринадцатая ящерица
Геннадий Николаевич вышел, небрежно махнув дверью так, что она не закрылась, оставив сантиметровую щель. Находясь в полной прострации, Овсов уставился в эту щёлочку, словно именно оттуда должен был забрезжить свет истины, лучом своим указывающий на руку убийцы, сжимающей шило.
Неожиданно щель действительно раздвинулась, но вместо злодейской рожи в ней появилось улыбающееся лицо Петровича.
–Димка, нашли!
–Что нашли, Петрович?
–«Мерседес», – майор милиции ввалился в кабинет полностью, – как ты и сказал, на нашей штрафстоянке и уже давно. И, как это обычно у нас бывает, никто даже не удосужился его проверить. Так что давай, докладывай начальству, пусть этого жеребца забирают, да поскорей.
Один из самых опытных офицеров УВД повернулся и вышел из кабинета.
–Спасибо, Петрович, через пару дней мы с тобой обязательно организуем секретное дело.
В суживающуюся дверную щель протиснулась пятерня майора с оттопыренным вверх большим пальцем. Затем и она исчезла.
Овсов вздохнул: установив в деле убийства в гостинице и купе поезда все детали произошедшего, все мотивы, собрав бесчисленные факты и улики, он не смог обеспечить поимку настоящего убийцы, неотвратимость наказания и торжество справедливости. Дмитрий встал из-за своего стола и отправился докладывать Гулину о найденном автомобиле.
–Привет, ты чего такой унылый? – Алина повернулась к Овсову правым боком, насыпая в начальственную кружку растворимый кофе, и перед глазами капитана милиции предстали всей полнотой девичьи зовущие контуры, которые он совсем недавно дерзнул охватить своими нескромными руками. В груди Дмитрия заметно потеплело, в голове пронеслась мысль о процессе под названием «жизнь».
–Бодрюсь, – Овсов сглотнул, с его языка сорвалось само по себе, – ещё одно свидание?
Алина неожиданно прыснула, стараясь не разлить кипяток из носика наклонённого чайника.
–Тогда нас точно пристрелят, Овсов, – девушка глубоко вздохнула, успокаиваясь, заполнила керамическую голубую кружку водой до краёв и поставила чайник на столик, – место свидания должно быть заранее проверено: отсутствие взрывчатки, киллеров, маньяков, хулиганов и женщин в коротких юбках. Тебе известны такие места?
«Да!» очень хотелось крикнуть Дмитрию, но он сдержался. Как-то очень нескромно таким образом рекламировать свою собственную спальню.
–Я сейчас вернусь, – Алина аккуратно бросила два кусочка рафинада в кофе и начала медленно помешивать ложечкой, направляясь в кабинет Гулина, – не исчезни.
–Разумеется, но мне тоже нужно туда на секундочку, – с этими словами Овсов застыл в раскрытых дверях кабинета Валентина Петровича, дожидаясь, пока секретарь Гулина поставит кружку на стол перед заместителем начальника УВД и выйдет из кабинета.
–Заходи, – подполковник милиции кивнул головой, указывая Овсову на стул перед ним.
–Да я на два слова буквально, – тем ни менее Дмитрий перешагнул через порог и слегка прикрыл за собой дверь, – машину нашли, стоит на нашей штрафстоянке.
–Какую машину?
–Человека из «Газпрома».
–Ах, эту, – Гулин облегчённо вздохнул, – хорошо, можешь идти.
Овсов вышел, плотно притворил за собой дверь и застыл, словно боясь спугнуть ускользающую мысль. Нет, она не покидала голову старшего оперуполномоченного уголовного розыска, очень прочно застряв между двумя серыми полушариями. Она уже сформировалась, обрела понятную событийную логику и деликатно пугала своей незатейливостью и простотой.
–Ты что, заснул? – улыбнулась Алина, – Про свидание ещё помнишь?
–Я думаю, – невпопад ответил Дмитрий и медленно двинулся вперёд.
В разговорах между Гулиным и Овсовым упоминалась только одна машина – «Мерседес» из «Газпрома». Почему же Валентин Петрович так напрягся при словах «машину нашли»? И так облегчённо вздохнул, когда узнал, что нашли именно «Мерседес».
Значит, между нами есть ещё одна машина. Какая?
Ответ на этот вопрос как раз и застрял в извилинах Овсова и неторопливо скользил по всем углам, сталкиваясь с другими фактами, гипотезами, предположениями и достаточно успешно выдерживая проверку на соответствие со всем тем, что хранилось в мозговых закромах капитана милиции.
Значит, Гулин знает, что в Овсова стреляли из машины. А ведь об этом знают только сам Дмитрий и те, кто организовал непринуждённые вечерние стрельбы.
А ведь взгляд убийцы из машины находился на одном уровне с глазами Овсова. Как и взгляд Гусева, когда они встретились с Дмитрием на автостоянке перед УВД.
Мог Гулин по ошибке подумать, что нашли машину Гусева, из которой стреляли в Овсова и Алину? Конечно, мог. Особенно, если наш драгоценный дизайнер заодно является ещё и киллером, работающим на Валентина Петровича. И именно в качестве убийцы Гусев и посещал Барсуково. Точнее, обратную дорогу из этого города с прекрасной женской волейбольной командой. Зачем-то кардинально изменив свой внешний вид при выходе на перрон города Т.
Тогда становится понятным абсолютно нелепый довод о том, что четверо вечно пьяных физически неразвитых юношей могли избить Алялина, вспыльчивого хирурга с крепкими руками. Ведь Гулин, пока не узнал, что химики остались живы, считал, что в гостинице зарезаны опытные парни, отслужившие в армии. Которые, разумеется, легко могли справиться с одним человеком.
Кстати, поэтому первоначально Гулин обрадовался догадкам Овсова, что в «Волшебном маяке» убиты не те люди, которых он искал. А, значит, кинувшие его на деньги химики не смогут уйти от справедливого возмездия.
И поэтому, кстати, Гулин разозлился, когда узнал, что Овсову удалось установить личности людей, которых Дагер собирался уничтожить.
Дмитрий остановился на верхней ступеньки лестницы, ведущей к дежурной части. Валентин Петрович Гулин – Дагер?
Тогда становится понятным, откуда Дагеру так хорошо известны все милицейские тайны. И при этом сохраняется полная конспиративность про самого Дагера. Никто нигде про него не болтает. Некому болтать. Дагер не пользуется услугами сотрудников милиции, он сам занимает достаточно высокую должность в УВД.
Овсов усмехнулся. Даже слишком высокую, не позволяющую знать мелкие детали про различного рода милицейские операции. Вот и странная обрывистость в информационных знаниях самого Дагера. Он в курсе текущих событий отдела по борьбе с наркотиками, но своего стукача у него там нет.
Усмешка медленно сползла с лица Дмитрия. До него дошло, что равнодушное отношение к нему со стороны Гулина в день покушения на Овсова и Алину как раз и могло быть связано с принятием заместителем начальника УВД решения просто убрать со своей дороги настырного старшего оперуполномоченного уголовного розыска раз и навсегда. Зачем тратить нервы на человека, который должен сегодня вечером превратиться в обыкновенный кровоточащий кусок мяса.
Да, Алялин подвернулся Гулину как нельзя кстати. Вот Валентин Петрович и поддержал бредовые измышления Пашаря. Поди, ещё и кучу радостных дифирамбов выдал в адрес начальника уголовного розыска. Не зря Геннадия Николаевича так распирает от шизоидной гордости и прогрессирующей мании величия. Не зря липовая запись из «Морской черепахи» признана шедевром среди доказательств.
Дмитрий остановился перед стеклом дежурной части. Ну, никак не походил вечно брюзжащий модный дизайнер на записного убийцу, легко меняющего в глухой ночи бесшумный пистолет на жадное к артериальной крови широкое лезвие ножа.
За стеклом приветливо махал учебником английского языка будущий слушатель юридической Академии. Овсов толкнул дверь и вошёл в дежурную часть. Поздоровался за руку с несколькими офицерами, находящимися внутри и присел возле улыбающегося майора.
–Дмитрий, у тебя такой вид, как будто ты готовишься к экзаменам по высшей математике.
–Да, – неопределённо взмахнул рукою Овсов, – голова кругом идёт.
–Так остановись, отдышись.
–Ты прав, – капитан милиции ткнул пальцем в источник англоязычного знания, – скажи-ка мне, как на английском будет звучать, например, «кинжал».
–Поинт и дагер.
–Как? – еле выдавил из себя главный аналитик уголовного розыска и быстро добавил, – А «крест»?
–Кроус и дагер.
–То есть, – Овсов наморщил лоб, – дагер – это кинжал и крест?
–Да, можно и так сказать, – подтвердил майор, – тебе-то зачем, тоже решил изучать?
–Приходится, – задумчиво ответил Дмитрий и вышел из дежурной части, из здания УВД и побрёл к автомобилю молочного цвета.
Гипотеза выстраивалась достаточно определённая и внушала некое доверие. Овсов открыл дверцу Жигули и осторожно присел за руль. Доверие эта гипотеза внушала только одному человеку – самому Дмитрию. Расскажи он кому-нибудь о своих наблюдениях за светлым Гулинским ликом и глубоких выводах на основании лобного шевеления Валентина Петровича, его не просто высмеют, его выгонят из органов милиции. И, между прочим, правильно сделают.
Дмитрий осторожно провёл руками по бархатистой материи, облегающей рулевое колесо, ощутив нежность и сопротивление одновременно. Никаких доказательств виновности Гулина и Гусева не было. Ни прямых, ни косвенных. Овсов достал сотовый телефон и набрал номер.
–Прахов, это Овсов.
–Да, слушаю тебя.
–Скажи мне, пожалуйста, как выглядит новый наркотик?
–В смысле?
–Внешний вид, упаковка.
–Он выглядит, как обыкновенный сахар-песок. И расфасовывали его наши химики в простые целлофановые пакеты, по виду от упаковки сахара из магазина отличить невозможно.
–Спасибо, – Овсов закрыл телефон.
Ну, найдёт Дмитрий кучу наркоты в доме Валентина Петровича, и что дальше? Доказать причастность Гулина не получится, а такие проблемы огребёшь, что они уже отсюда краешком пропасти виднеются. И даже ощущаются. И не краешком.
Дмитрий снова обратился к сотовой связи:
–Феликс, слушай меня внимательно. Сейчас ты поедешь к Новикову и скажешь ему, что Дагер – это или Гулин, или Гусев.
–Что?! Овсов, ты вообще офонарел?!
–Делай, что тебе говорят! – рявкнул Дмитрий, перевёл дыхание и уже спокойно добавил, – Возьми с собой пистолет.
–А-а, – понимающе протянул Яблоков, – это такая проверка для Новикова.
–И проверка тоже, – подтвердил Дмитрий, – внимательно следи за его реакцией…
–Ты думаешь, – встревожился Феликс, – он начнёт в меня стрелять?
–Нет, – усмехнулся капитан милиции, – ему это незачем. Если он заодно с Дагером, то начнёт тянуть время и, возможно, просто отправит тебя с глаз долой, чтобы ты не мешал Гулину сбежать. В противном случае, он приложит максимум усилий, чтобы задержать Гулина и Гусева.
–Постой, ты действительно считаешь, что Валентин Петрович из мафии?
–Я это знаю наверняка, но у меня нет никаких доказательств.
–И что ты собираешься делать?
–Постараюсь раздобыть улики.
–Каким образом?
–Я думаю над этим. И ещё, – Дмитрий посмотрел на уровень зарядки на телефоне, – у меня аккумулятор почти сел, так что, дозвониться до меня ты не сможешь.
–Понятно, по-быстрому получу оружие, и глаз с Новикова не спущу.
–Да, правильно, особенно, если он попытается от тебя избавиться.
–Как мне тебе звонить в случае непредвиденных обстоятельств?
–Я сейчас поеду домой и поставлю телефон на зарядку. Точнее, сначала с уликами разберусь, затем с телефоном.
Овсов немного лукавил, с его аккумулятором всё было в порядке. Просто он не хотел, чтобы его смогли отследить по собственному аппарату связи. Дмитрий достал сим-карту из телефона и положил её в бардачок автомобиля. Затем он включил зажигание и покатился в сторону дачного посёлка.
Овсов не доехал до знакомых ворот с тремя замками около ста метров и поставил машину под развесистое дерево с низко свисающими ветками. Затем вылез из автомобиля и пошёл вдоль забора, даже не приближаясь к пыльно-каменистой обочине слегка виляющей дороги. Солнце светило ярко, каждый прохожий был виден издалека.
Через пару минут Дмитрий уже ощупывал стволы обеих яблонь, очевидно, пытаясь лёгкими прикосновениями напомнить, что он свой и мешать ему не следует.
Овсов взобрался на забор и оглядел довольно большое тёмно-серое строение. Попасть в дом без ключей и отмычек представлялось делом хлопотным и сложным. В первую очередь, следовало проверить все балконные двери и большие окна.
Спрыгнув вниз, Дмитрий обогнул дачу Гулина и обнаружил на втором этаже длинный коричневый балкон с двумя дверями и двумя окнами. Валентину Петровичу пришло в голову украсить стены своей дачной крепости выпуклыми камнями из известняка. Смотрелось красиво и солидно. Но безопасность оказалась никудышной. Никак не рассчитывал заместитель начальника УВД города Т., что его без всякого приглашения захочет посетить старший оперуполномоченный уголовного розыска этого же УВД.
Опираясь на камни, как на ступеньки, очень скоро Овсов установил, что обе трехстворчатые двери закрыты, но одно из окон гостеприимно распахнулось от первого же нажатия рук капитана милиции. Дмитрий аккуратно влез на подоконник и поймал себя на мысли о том, что осторожность в его действиях является лишней. Главная задача – это найти на Гулина любые улики, в крайнем случае, сильный компромат. О перспективе отсутствия положительного результата в его безумной выходке Овсов думать отказывался. В жизни Дмитрия очень мало вещёй играло действительно большую роль. Ему ужасно не хотелось подводить Алину, остальное особого значения не имело.
Дмитрий оказался в комнате с большой двуспальной кроватью. Интерьер дополняли несколько шкафов с движущимися зеркалами и огромный телевизор на стене. Разве Гулин женат? Дмитрий пожал плечами и подошёл к одной из зеркальных створок. Его взору открылось некое подобие витрины мужского магазина по продаже престижных костюмов. Различные оттенки дорогого материала бережно прикрывались широкими прозрачными пластиковыми накидками, висели плотно, но не мяли друг друга.
Следующий шкаф хранил несколько десятков пар туфель, тщательно расставленных на деревянных полочках. И если все костюмы отличались пастельными тонами, от болотного до цвета слоновой кости, то радужный спектр обуви буквально резал глаза. Внимание Дмитрия привлекли туфли из толстой крокодиловой кожи ярко-лимонного оттенка. Овсов попытался представить мероприятие, на которое он бы решился надеть подобную обувь, но ничего, кроме праздничного маскарада, в голову не пришло.
Дмитрий закрыл дверцу шкафа и вышел из комнаты. Куда идти и что искать, он не знал. Перед ним лежал широкий коридор с несколькими дверями. Овсов толкнул первую справа и очутился в гигантской гостиной, с длинным застеклённым буфетом, медным телефонным аппаратом в стиле 19 века на высокой тумбочке, огромным овальным дубовым столом и десятком тяжёлых стульев под старину. К буфету почти подкатился маленький двухъярусный столик на колёсиках, верх которого прятался под несколькими недопитыми бутылками армянского коньяка и квадратными стаканами. Дальний угол гостиной перегораживал телевизор, размерами напоминающий гандбольные ворота, и большие колонки, подключенные за чёрный экран, в котором, как в зеркале, отражалась вся комната. Там же, за телевизором, находилась дверь, и не успел Овсов засунуть туда свой нос, как справа от него тоненько пропела кукушка на часах, высунувшись из небольшого домика, украшенного переплетёнными веточками.
Дмитрий машинально повернулся на необычный птичий голос и обнаружил под часами несколько стеклянных кубов и прямоугольников. Они были заполнены разноцветной водой и образовывали довольно приятную для глаз композицию.
Овсов отступил на пару шагов назад и принялся рассматривать необычное произведение искусства. Он вновь, как и в обувных рядах, обнаружил подобие радуги, но уже не в яркой, а в более спокойной форме. Создавалось впечатление, что в одном месте собрались кусочек полуденного солнца, опушка весеннего леса, большой лист мягкого бархатистого лопуха, холодная гранитная кладка, которую обнимает снизу ласковая морская волна.
Дмитрий подошёл вплотную, в глубине волны таинственно мерцали два красных огонька. Казалось, что это солнце прострелило две дырки в лопухе и упирается своим пламенным взором в самое сокровенное дно.
Овсов оглянулся, он попал в комнату, из которой на балкон вела дверь. Её следовало открыть, чтобы освободить путь к быстрому отходу. Но тут на двухъярусном столике на колёсиках что-то блеснуло, и Овсов заметил, что между бутылок валяется столовый нож. Старший уполномоченный схватился за то орудие, которое ему предоставила судьба, и принялся разбирать произведение искусств неизвестного автора.
Дмитрий улыбнулся, почему же неизвестного? Одного из авторов он знал точно – Гулин Валентин Петрович. За последние недели Овсову лично пришлось убедиться в креативности своего начальства. Подполковник милиции оказался хорошим выдумщиком и фантазёром. Особенно в части раскрытия убийств и прочих уголовных дел.
Овсов осторожно снял заполненные ёмкости на пол и добрался до морской волны. По краю верхнего стекла, под которым мерцали огоньки, виднелся густой слой клея. Дмитрий не знал, что за жидкость находилась внутри и, несмотря на спешку, рисковать не хотел.
Он попытался зацепить столовым ножом клей и ему это удалось. Скрепляющий состав то ли размяк над водой, то ли рассохся на воздухе, но отслаивался хорошо. Очень быстро Овсов освободил верхнее стекло от клея и втиснул лезвие ножа под плоскость, закрывающую ёмкость. Дмитрий осторожно поднял стекло и прислонил к стене. Затем принюхался к содержимому куба. Ничем опасным не воняло. Дмитрий решился и окунул руку на самое дно, к заветным огонькам, схватил их и вытащил наружу.
На его раскрытой ладони крутила изящным хвостом маленькая изумрудная ящерица. Разумеется, её глаза ничем иным, как рубинами, и не могли быть.
–Тринадцатая ящерица, – словно знакомясь, негромко произнёс Дмитрий и, не дожидаясь, пока с японского драгоценного зверя стечёт вода, повернулся налево и широко шагнул в сторону балкона, размышляя о том, что лучше: осторожно сползти по камням до земли или сразу прыгнуть вниз. При этом Овсов оторвал взгляд от изумруда с рубинами и заглянул вглубь стоящего перед ним телевизора. То, что он там увидел, напоминало то ли дурной сон, то ли «боевик» с нехорошим финалом. За его спиной стоял Гулин Валентин Петрович, укоризненно покачивал головой и поднимал правую руку с пистолетом.
–Дима, Дима, ты же прекрасный опер, – Гулин сделал несколько вкрадчивых шагов, приблизившись к Овсову и уперев ствол своего оружия капитану милиции между лопаток, – зачем же так опрометчиво поступаешь? Надо всё просчитать, прежде чем лезть в дом к любимому начальству, где тебе могут очень больно прищемить твой длинный носик.
Гулин тоже заметил своё отражение в экране телевизора, поэтому спрятался за спину Овсова, чтобы последний не мог видеть, что конкретно Гулин делает. Дмитрий понял это, когда подполковник милиции бросил быстрый взгляд в сторону, но тут же вернул его чуть выше ствола пистолета. Он чем-то обеспокоен, сообразил Овсов, но чем? Дмитрий закрыл глаза и представил себе всю комнату с точки зрения того, что находилось за его спиной. После внимательного мысленного обзора, ничего, кроме часов с кукушкой, стоящего внимания не нашлось.
Он смотрит на время. Кто-то должен придти. И что мне это даёт?
–Можно я сяду? – тихим голосом произнёс капитан милиции, – Ноги не держат, дрожат.
–Конечно, можно, – Валентин Петрович подтолкнул Овсова к впередистоящему стулу и усадил на него, – если так страшно, зачем припёрся сюда? Лежал бы себе с Алиной в тёплой постельке и ни о чём не думал. А теперь обрекаешь девушку на тоскливое одиночество. Может, мне ею заняться?
–Как хотите, – по-прежнему негромко ответил Дмитрий. Попаданием на стул он одним выстрелом убивал сразу несколько зайцев: во-первых, он слегка наклонился вперёд, потому что из такого положения легче стартовать, во-вторых, он надеялся, что толстая спинка стула сможет воспрепятствовать прицельной стрельбе подполковника по живой мишени, и, в-третьих, он осторожно засунул ящерицу в карман своих брюк, – Дагер – это Вы?
–Зачем это тебе, Овсов? – рассмеялся Гулин, – В могиле такие знания не нужны.
Всё это время твёрдая рука Валентина Петровича уверенно держала на мушке позвоночник капитана милиции, не позволяя себе ни на миллиметр отклониться от заданной цели. Тем ни менее, Гулин опять взглянул на часы, быстро и резко. Так как они с Овсовым сделали несколько шагов вперёд, то Валентину Петровичу теперь приходилось смотреть не только вбок, но и слегка назад.
Торопится, понял Дмитрий. Он с небольшой досадой взирал на балконную дверь и думал о неоспоримой пользе мимолётных мыслей. Сначала следует приготовить пути бегства, потом заниматься остальными действиями. И тут же Овсов поймал себя на другой, мгновенно пришедшей в голову идее: не будет Гулин стрелять в собственный гигантский телевизор, слишком хлопотное это дело – менять такого монстра в таких условиях. Да и уборка пары тысяч осколков пластика, стекла, не менее пяти ведёр различной вонючей химии, большой радости не доставит.
–Во-первых, верни мне мою вещь, которую ты бесцеремонно вытащил из воды, во-вторых, ответь на простой вопрос: зачем же ты, Овсов, пошёл в милицию работать? С головой у тебя всё в порядке, мог бы стать бизнесменом, зарабатывать деньги, а не возиться с убийцами и ворами.
Легко ужасаться неслучившейся жизни, когда в твою спину пристально смотрит холодная сталь смерти. Мог и то, мог и это, всего не перечислишь. Могу и сбежать, если ты, дорогой подполковник милиции, то ли Дагер, то ли ещё какой мафиози, зазеваешься хотя бы на пару секунд.
