У беды глаза зелёные. Том 2

Глава 1

У каждого мира есть свой создатель. Демиурги, создания высшего порядка, но кто сказал, что их жизни сильно отличаются от жизни творений в созданных ими мирах? По секрету, совсем не отличаются! Они рождаются, учатся в академиях, создают пары и, конечно, несут ответственность за те вселенные, что создали. Правда, вмешаться напрямую в дела своих подопечных не могут, хотя есть методы, как обойти этот запрет мироздания.

Онмот мерил шагами свой рабочий кабинет. Эта привычка появилась ещё в академии. Смешно вспоминать, он когда-то очень волновался перед своей первой в жизни лекцией и, скрывая нервную дрожь тела, вот так же вышагивал, заложив руки за спину перед аудиторией. Со временем этот способ успокоиться перерос в привычку. На самом деле, не самый плохой вариант держать себя в руках и сбрасывать напряжение.

У мужчины имелись причины нервничать, да и сорваться на Ауэлин он не хотел. Он уже давно не молодой прыщавый подросток и даже не тот парень, что пришёл преподавать. Негоже магистру сорваться на ученицу, пусть она и помотала ему нервы. Да что уж там, из-за этой глупой девчонки он очень давно потерял спокойствие, и последние пару десятков лет искал её, как сопливый юнец. Нашёл!

– Неужели тебе нечего мне сказать? – не выдержал он, поворачиваясь к своей сбежавшей невесте, и замечая, как та вздрагивает всем телом.

Но ровная спина и спокойный голос не выдали эмоций девушки. Правда, и поворачиваться к собеседнику она не стала, продолжая стоять у окна.

– А нужно? – тихий нежный голос будоражил воспоминания, но мужчина держал себя в руках. – Неужели тебе не всё равно что я скажу в своё оправдание?

“Всё равно”, – эти слова ударили хлеще пощёчины, и Онмот не выдержал, подскочив к девушке, развернул ту к себе за плечи.

– Всё равно?! Мне-то? – он чуть встряхнул Ауэлин, заглядывая в некогда любимые глаза. – Это ведь не я сбежал! Зачем? Просто объясни, зачем ты приняла моё предложение? Не проще ли было отказать, раз я так тебе неприятен?

– Я не сбегала, – отвела она свои глаза. – Я попала в беду, а по возвращению узнала, что наши миры воюют.

Она попыталась вырваться и отвернуться от любимого мужчины. Уж больно невыносимо было стоять так близко, смотреть на него и понимать, что он ненавидит её до такой степени, что решил разрушить её мир. Но он не позволил.

– Посмотри на меня, – властный голос, выработанный годами преподавания, – не ври мне, – ещё один приказ, которому не могла не подчиниться Ауэлин. – Что случилось на выпускном, куда ты отошла сразу после того, как приняла браслет рода и согласилась стать моей женой?

Девушка стояла перед мужчиной, в которого влюбилась почти с первого взгляда. Все годы обучения восхищалась и тайком вздыхала. И была настолько растеряна и счастлива, когда её кумир прямо на выпускном балу предложил руку и сердце, сказав, что больше не может ждать, ведь теперь они уже не учитель и ученица.

Ауэлин помнила тот день до мелочей. Она никогда бы не забыла тот вечер и то переполняющее её чувство радости, скорее, даже эйфории. Ведь это такое счастье любить и быть любимой!

– Я расскажу, только отпусти меня…

Руки мужчины с неохотой отпустили девушку, и она тут же отвернулась к окну, впрочем, не пытаясь отойти от него. Вздохнув, будто перед прыжком в холодную воду, она начала свой рассказ, вышедший до банальности глупым.

– Мой мир Вирея был дипломной работой, хотя ты и так это знаешь, – горько усмехнулась девушка и продолжила. – Тогда на выпускном я не обманывала тебя, я, и правда, была на седьмом небе от счастья, даже не верила в реальность происходящего. Наверное, поэтому я и сглупила. Хотя кто его знает, как бы всё повернулось.

– Ты сказала, что отойдёшь ненадолго, и пропала на долгих двадцать лет, – тоже тихо проговорил мужчина, невидяще смотря в окно над головой любимой.

– Я отошла успокоиться. Меня ужасно трясло, я боялась, что ты увидишь меня такой и можешь разорвать помолвку, – тихий грустный вздох слетел с губ девушки.

– Какая глупость, – мужчина покачал головой. – Что случилось потом?

– В самый неподходящий момент меня застал крик о помощи, мой хранитель… – Ауэлин чуть помолчала, подбирая слова, – я и так была на нервах, а тут такой настойчивый призыв… В общем, я решила быстро глянуть и вернуться, не думала, что случилось нечто серьёзное, но, – новый тяжёлый вздох, – хранитель оказался уже мёртв, этот крик, наверное, был предсмертным, а я попала в ловушку.

– Что за бред? Как такое возможно? – удивлённый голос выдал недоверие, и девушка поспешила объяснить:

– Сама не знаю, но это была именно ловушка, рассчитанная на хранителя или демиурга. Не знаю, но сразу несколько артефактов с разных сторон тянули мои силы, буквально разрывая ауру в клочья. Я бы сразу ушла, ведь хранитель уже мёртв, но у него была беременная жена, и я поспешила к ней. Шанс, что она родит нового хранителя, я не могла упустить и позволить уничтожить младенца.

Мужчина задумчиво слушал, больше не перебивая. Онмот чувствовал волнение девушки перед ним и понимал, что она не врёт, но всё же рассказ был слишком странным, чтобы поверить в него безоговорочно. А она тем временем продолжала:

– Не знаю, так совпало или стресс повлиял, но именно в этот момент она рожала, а так как срок ещё не подошёл, то и роды были тяжёлыми. Ну и ко всему прочему, эти чёртовы артефакты, они высасывали всю энергию вокруг. Я смогла спасти только ребёнка, – Ауэлин чуть замялась, но продолжила. – Я ужасно тогда испугалась и, со страха схватив младенца, рванула на окраины Мироздания.

– Хорошо, – услышала она вздох мужчины за спиной, – могу понять твою растерянность и действия, хоть глупые, но понятные. А вот куда и зачем ты пропала на столь длительный срок?

– Это… – девушка явно замялась, но собравшись с духом продолжила, – я сглупила: решила, что спрятать ребёнка в одном из закрытых от нас миров будет хорошей идеей, и сунулась в первый попавшийся, – тихий вздох сожаления вновь сорвался с её губ. – Этот мир оказался техническим, а у меня и так сил почти не осталось. Я, когда поняла, что остатки утекают в никуда, запаниковала ещё больше. И, вместо того чтобы бежать из него, в спешке нашла малышке мать. Её мертворождённого ребёнка я подменила своим хранителем, стерев память всем присутствующим, хотя взгляд, каким меня провожала эта женщина, помню до сих пор. Но у меня уже совсем не оставалось сил на проверку, действительно ли она всё забыла. Как же я тогда сглупила, оставив там малышку!

– И правда, наделала глупостей, оставляя хранителя, пусть и только что рождённого, в техническом мире, – подивился услышанному мужчина. – Что было потом?

– Да ничего особенного, – пожала плечами девушка. – Кое-как восстановилась и, поднакопив силы, рискнула вернуться за ребёнком. Но не рассчитала их, этот мир, будто стал техногенной ловушкой. Получив мои силы однажды, он стал высасывать их с неописуемой скоростью. Пришлось идти на крайние меры и прорываться, прожигая себе огнём выход, – чуть помедлив, девушка всё-таки продолжила, хотя и боялась реакции мужчины. – Погибли все люди, которые находились в той странной железной птице. Я не ожидала, что она взорвётся, но этот взрыв спас меня и хранителя. Правда, девушка тоже пострадала, и мне пришлось стереть ей память. Думала новый мир, новая жизнь, стёрла всё под чистую, да и нечего там вспоминать. А чтобы она не сходила с ума от незнания о себе, наложила равнодушие к прошлому. И всё бы получилось, но я потеряла её. Всё-таки закрытые миры, да ещё и технические – это ужасно сложно.

Ауэлин резко развернулась к мужчине лицом и, доверчиво заглянув в его глаза, продолжила.

– Веришь, нет, я думала, что хуже уже быть не может, вернулась к себе и узнала, что мир моего любимого мужчины враждует с моим собственным. А ещё, что я пропала на пару десятков лет. Я… – она сглотнула, – я понимаю, почему ты так меня ненавидишь.

Онмот смотрел на самую желанную женщину перед собой и не знал, плакать ему или смеяться. Приподняв личико своей любимой за подбородок, он заглянул в глаза, что были полны непролитых слёз.

– Кто сказал, что я ненавижу тебя?

Он был зол, расстроен и надумал за эти годы себе разного, но ненависти точно не испытывал. Скорее, разочарование и обиду, не больше.

– Но… – хлопая ресницами, почти прошептала Ауэлин, – тогда…

– Я зол, – ответил Онмот, отпуская девушку и позволяя ей снова отвернуться и не разреветься перед ним, понимая, что эти слёзы могут сыграть не в его пользу. – раздражён и хочу понять, что произошло с тобой, с нами, в конце концов.

Он вздохнул и шумно выдохнул, успокаивая нервы: видеть, как плачет твоя женщина, это нелёгкое испытание. Но сначала он хотел понять, что произошло и решить для себя, верит ли он в рассказ Ауэлин.

– Продолжай! – новый приказ, а девушка перед ним, вздрогнув, поёжилась, но продолжила.

– Обратиться за помощью я побоялась и решила, что смогу найти свою пропажу, создав для неё кровника, – мужчина хмыкнул, решение проблемы было оригинальным и не лишено смысла.

Кровник мог найти своего дари в любом месте и времени. Его просто притянет к нему.

– Я выбрала подходящего парня, и он, создав портал, отправился за ней, – плечи Ауэлин чуть дрогнули, словно от озноба. – Он нашёл её, но она была в ужасном состоянии, и поэтому я решила, что одного якоря мало. На десяток – сил не хватит. Остановилась на четырёх охраняющих, защищающих и держащих её душу в мире. Тем более это число Мироздания, жизни и смерти, половинка бессмертной восьмёрки, – новый вздох и совсем тихое: – Кто же знал, что мир, в котором застрял мой хранитель окажется именно твоим?

– Кто же знал, что эта бедовая девчонка, ещё и пара моему хранителю? – хмыкнул мужчина. – Ты это хотела сказать?

Ауэлин резко развернулась, вскинув голову, слёзы высохли, будто их и не было, а в любимых глазах пылало негодование.

– Хочешь сказать, я специально это подстроила? – сейчас перед мужчиной стояла разгневанная фурия, а не милая и скромная ученица.

Впрочем, он уже видел возлюбленную вот такой. Именно то, как она отстаивала свои убеждения, когда-то так зацепило магистра.

– А это не так? – он криво улыбнулся. – Ты пропадаешь, вот уже закончился бал, а я, как дурак, жду, надеюсь и не понимаю, что пошло не так. Ищу тебя по всем мирам, а в это время на мой собственный мир начались атаки. И как неожиданно! Атакует не кто иной, как мирок моей невесты. Что я должен был думать? – нервы немного сдали, и последние слова мужчина почти прорычал.

– Я понимаю, как это выглядит со стороны, – от резких слов девушка чуть вздрогнула и опустила голову. – Но поверь, это не моя инициатива. Для меня всё… – она покрутила ладонью, подыскивая более подходящие слова, но не найдя, махнула рукой. – Весь этот кавардак с войной оказался неожиданностью, и я решила, что ты мне так мстишь за…

Договорить она не успела, мужчина, что стоял рядом, но был так недосягаем, сделал шаг и, сгребая её в объятья, впился в губы жадным поцелуем. Ауэлин замерла испуганной пташкой, а потом ответила на поцелуй с такой страстью, будто это то единственное, чего ей так долго не хватало.

– Глупая девчонка, – кое-как оторвавшись от губ любимой, прошептал мужчина. – Эхора Нибина тебе не прощу, угробила мне хранителя.

– Это кто кого угробил? – задыхаясь возмутилась девушка.

– Ладно, с этим потом подумаем, как быть: живы, к счастью, – не стал препираться мужчина. – Рассказывай, что ты ещё успела наворотить по глупости и неопытности, а потом, милая моя ученица, будешь наказана…

– Эй, я уже не ученица, – возмутилась девушка, ударив кулачком по груди мужчины.

– Судя по поступкам, диплома тебя стоит лишить и отправить на повторное обучение, – не поддался Онмот. – Но, знаешь, что меня волнует больше всего? Кто нападает на наши миры, раз не ты, ни я к этому непричастны?

В том что Ауэлин ему не врёт, он был уверен. За время обучения он узнал свою ученицу достаточно хорошо, и то, что она рассказала, было вполне в её духе. А стечение обстоятельств говорило только об одном, что за их спинами стоит очень сильный враг.

Мир Вирея, империя Фурано, столица Лофрана, дворец императора, закрытое крыло.

Императрица, как всегда, в этот день направлялась в закрытое крыло дворца. Попадающиеся по пути, слуги низко кланялись, остальные старались заранее скрыться с её пути, чтобы не отвлекать от тяжких воспоминаний.

Открыв тяжёлую дверь, установленную в проходе, женщина погрузилась в полумрак и тишину искусственно созданного “склепа”. На самом деле это были обычные жилые комнаты и залы. Но после покушения на Хранителя, произошедшее двадцать лет назад, их закрыли. Здесь не убиралась прислуга, ей запретили заходить в это крыло.

Мёртвую тишину вечного покоя её любви нарушал тихий шорох тёмного тяжёлого шёлка и лёгкий стук каблучков, да ещё пыль, поднятая подолом длинного платья, вилась в воздухе, показывая, куда направился живой человек в этой юдоли скорби и тоски.

Маршрут женщины из года в год был одним и тем же: вдоль по анфиладе переходов до неприметного прохода. Там по коридору и до конца. Тяжёлая двустворчатая резная дверь недовольно скрипнула, пропуская пришедшую в апартаменты.

Остановившись на входе, императрица глубоко вдохнула мёртвый застоявшийся воздух, подавляя всхлип, рвущийся из груди. Немного придя в себя, Сильвея медленно направилась дальше, вспоминая, восстанавливая, по рассказам немногочисленных очевидцев, тот день.

Дверь заговорщикам открыла приближённая горничная, впуская их в личные апартаменты императорской четы. Охрана не ожидала подлого предательства, и в холле пролилась первая кровь. Женщина смотрела на пол, пытаясь найти место смерти преданного охранника. Робкий луч света, заглянувший в окно, словно подсказывая ей, выхватил потемневшие засохшие пятна крови на ковре и, пробежавшись по полу, сверкнул чем-то под креслом.

Каждый раз императрица замечала что-то новое для себя в том нападении, мысленно восстанавливая последовательность событий. Вот и сейчас приглядевшись, женщина поняла, что это перстень, подаренный ею старому и верному охраннику. Он был мал ему, и воин носил дар на шнурке на шее. Видимо, во время боя нить порвалась, или была срезана, унося с собой жизнь верного человека.

Следующая комната несла новые воспоминания. Нападавшие принесли с собой странные артефакты, вытягивающие силы и магию. Везде, где стояли эти предметы, мебель и пол обветшали и растрескались. Даже цвет стал более тусклым, чем в остальном помещении. Казалось, что те артефакты высасывают энергию из самой сути мира. На самих же заговорщиках были надеты защитные амулеты, похожие на клубок змей, дымящихся тонкими струйками тьмы.

Женщина шла по комнатам, вспоминая тех, кто защищал в тот день её, мужа и их ребёнка. Каждый год она отдавала личную дань памяти им, вновь и вновь благодаря за самоотверженность и преданность. Шаги императрицы замерли перед дверью в спальню. Пальцы чуть дрожали, когда женщина толкнула её, открывая. Каждый раз переступая порог этой комнаты, она чувствовала нестерпимую боль в душе и сердце. Воспоминания нахлынули на неё, унося в бурный поток боли и горечи.

Сильвея полюбила Хранителя с первого взгляда. А он, казалось, не обращал на неё никакого внимания. Но их случайные встречи становились всё более частыми и более продолжительными, пока однажды император ни сделал ей предложение руки и сердца. Тогда её душа пела от любви, счастья и восторга. Казалось, что так будет всегда. Молодая императрица старалась каждую минуту быть рядом со своим возлюбленным, вникая во все государственные дела, помогая ему по мере своих возможностей. А супругу нравилось учить молодую жену и объяснять, что и как должно быть в процветающей империи.

Когда же лекарь сказал, что она беременна, на свете не было никого счастливее её и мужа. Казалось, что невозможно быть более внимательным и любящим, чутким и заботливым, но Гонсаль окружил Сильвею такой теплотой и любовью, что ей чудилось, что она находится в удивительном, волшебном сне, от которого перехватывало дыхание и щемило сердце. Молодая императрица купалась в его нежности и ласке.

“Да, такое счастье не может быть вечным”, – промелькнула непрошенная мысль, больно уколов в самое сердце.

В тот ужасный день она почувствовала лёгкое недомогание, а муж, боясь за здоровье жены и дитя, вызвал лекаря. Роды начались преждевременно из-за сильнейшего испуга. Судя по звукам, которые Сильвея слышала за стеной, там шёл кровопролитный бой, а Гонсаль, раз за разом пытавшийся открыть портал, никак не мог этого сделать. Когда же нападавшие ворвались в спальню, он взмолился демиургу, обнажая клинок и вставая на защиту жены и нерождённого ребёнка.

Самого любимого и дорогого человека убили на её глазах, как и мага, помогающего при родах. Гонсаль, который так мечтал подержать на руках своего наследника, не дожил до его рождения, а беззащитная женщина, крича от боли в душе и теле, молилась и звала демиурга! В тот момент Сильвея не думала о себе: после смерти любимого что-то умерло в её душе вместе с ним. Захлёбываясь слезами, императрица молила спасти ребёнка, наследника, нового Хранителя мира, без которого он погибнет.

Ауэлин пришла в последний момент, но успела, спасая новорождённое дитя. Императрица выдохнула и прикрыла глаза, желая последовать вслед за мужем, но судьба распорядилась иначе.

Помощь подоспела, когда её уже не ждали. Кто-то из внутренней охраны, умирая, всё-таки сумел подать сигнал тревоги. Дворцовая стража ворвалась в покои, и расклад для нападавших поменялся. Изменники явно не ожидали такого поворота событий, но были готовы к любому исходу. Активировав свои амулеты, они ушли личными порталами, забрав с собой артефакты, что тянули силы. После исчезновения оных магия должна была вернуться, но этого не произошло. Магистры некоторое время пытались понять суть произошедших изменений, но так ничего и не выяснив, закрыли крыло дворца, запретив даже убираться там. Время от времени они появлялись, проводили опыты и вновь закрывали крыло.

Но даже если бы что-то поменялось и потоки силы опять вошли в это помещение, императрица не позволила бы открывать его, оставив, как память о любимом, о своей такой счастливой и одновременно несчастной любви и о горе, которое она пережила. Сильвея и сама тогда была на грани смерти, отказываясь жить. Но долг перед империей, перед погибшим мужем заставил её жить.

Воспоминания накатывали на женщину, переводящую взгляд с одного предмета мебели на другой, не задерживаясь ни на чём конкретном. Здесь всё осталось лежать, как в тот день: перевёрнутые кресла, распахнутая дверца гардероба, смятая окровавленная постель. Горечь давней утраты комом стояла в горле императрицы, а глаза жгло от непролитых слёз.

Вначале она каждый день ждала демиурга со своим ребёнком, но время шло, а Ауэлин не появлялась и не отзывалась на призывы молящихся ей. Поняв, что произошло нечто непредвиденное, Сильвея впала в ещё большую депрессию, оплакивая не только мужа, но и дитя. И если бы не бремя ответственности за страну неизвестно чем бы всё закончилось. Скорее всего, наступили бы смутные времена, окончившиеся войной.

Те полгода горя, страха и смятений были сущим адом как для неё, так и для страны. Плохо разбираясь в политике и экономике, женщина совершила много ошибок. С высоты прожитых лет Сильвея понимала, насколько неправильно тогда вела дела.

Сейчас она благодарила судьбу за то, что в один серый день, так похожий на остальные, у неё попросили аудиенцию представители древних родов. Разговор был долгим, странным, но необходимым. Он не отложился в памяти, сохранились только слова старого Советника:

– Императрица, страной должен править мужчина. Мы понимаем и чтим ваше горе, но вам нужно выйти замуж. Мы не хотим волнений в государстве и смены династии. Если ваш ребёнок вернётся, он станет истинным правителем. Но до той поры империи нужна твёрдая мужская рука и законная власть.

Уставшая слабая женщина и сама понимала справедливость их слов, а потому дала добро, даже не поинтересовавшись, кого пророчат ей в мужья. Ей было всё равно. Мужем стал Аратон Эрниль из рода Тёмных Повелителей, который не присутствовал на той памятной аудиенции. Этот благородный мужчина давно отошёл от светской жизни после смерти любимой жены, скорбя по ней и один воспитывая сына.

Прежде чем дать согласие на брак с императрицей, мужчина лично встретился с Сильвеей. Тогда ей это показалось хорошим признаком, и она не ошиблась. Мудрый, спокойный, рассудительный правитель, он стал ей опорой и поддержкой на многие годы жизни. А она постаралась скрасить его дни, глубже пряча свою боль и помогая в правлении, вникая во все тонкости. Теперь женщина могла с уверенностью сказать, что бы не произошло в её судьбе она сможет всё пережить, выстоит сама и не угробит империю.

Свадьба была скромной, скорее даже просто коронация, официальное представление народу Аратона, как императора. Так Сильвея Ал Кор Азабаэль, стала Сильвеей Эрниль. Видимо, из-за того, что её судьба в чём-то походила на судьбу Аратона, два одиноких сердца быстро сошлись. Сын мужа от первого брака – Аркано, стал ей почти родным: ему не хватало материнской любви и ласки, а Сильвее был нужен кто-то, кто заполнил бы в её душе пустоту, образовавшуюся после исчезновения собственного ребёнка. А через год у Аратона и Сильвеи родилась дочь Ольма. К сожалению, девочка не была Хранителем. Да и откуда бы в ней взялась кровь хранителей?

Императрица давно не ждала новостей ни хороших, ни плохих, но совсем недавно в мире появилась так долго пропадавшая Ауэлин. Её возвращение ощутили сразу все: трава стала зеленее, небо ярче, солнце теплее, словно мама вернулась домой и согрела своего озябшего ребёнка. Присутствие демиурга принесло с собой надежду узнать судьбу её давно потерянного дитя.

Императрица молилась и звала Ауэлин, но та ей не отвечала, и когда женщина была уже готова впасть в уныние, пришёл Аратон с хорошей новостью. Есть возможность найти ребёнка. Для этого демиург связала кровью наследника старинного рода Эрэссэа, сделав его дайоном её потерянного сына. Почему-то она всегда думала о своём ребёнке, как о мальчике. А как иначе, ведь у хранителей всегда рождались сыновья? У неё тоже должен был родиться наследник! И женщина воспрянула, с каждым днём ожидая хороших новостей.

И они были, Аратон рассказывал о сеансах связи с дайоном. Каждый разговор он пересказывал ей подробно. Но ей и этого было мало, она выспрашивала даже об эмоциях, которые сумел увидеть её муж. Как ей хотелось самой присутствовать на них, но она прекрасно осознавала, что этого не следует делать. Первым потрясением для женщины стало известие, что её потерянное дитя – девочка. Она долго не могла свыкнуться с этой мыслью. Но потом решила: какая разница какого пола ребёнок, главное, что он плод любви её и хранителя. И всё же где-то глубоко в душе сидел червячок сомнения: а вдруг они ошибаются, и ребёнок – мальчик.

Сильвия всё ещё стояла в центре комнаты, а воспоминания проносились перед её глазами. Императрица оглядывалась по сторонам, не замечая, как по щекам текут слёзы.

– Ваше Императорское величество, госпожа!..

Крик служанки вырвал Сильвею из воспоминаний. Она удивлённо сморгнула, никого не ожидая. Быстро промокнув лицо от слёз, императрица обернулась на приближающийся перестук каблучков, сломя голову бегущей к ней служанке, ожидая объяснения.

Ворвавшись в двери закрытых покоев, запыхавшаяся девушка затараторила:

– Госпожа, госпожа, там портал открылся и вернулся Колин Эрэссэа, посланный на поиски… – она замолчала, переводя дыхание.

По дворцу ходило много слухов, кого должен был привести дайон и, боясь сболтнуть лишнего, девушка решила не заострять на этом внимания, продолжая рассказывать то, что видела сама:

– С ним пришли двое парней, и один из них без чувств, весь такой белый, аж до синевы…

Услышанное удивило императрицу.

– Двоих? – переспросила она, думая, что не так поняла, но служанка, подтвердила:

– Двоих! Один шёл сам и нёс на руках другого, а Эрэссэа держал портал!

Сильвея сорвалась с места, совсем не величественно переходя на бег. Она торопилась туда, где был её сын. Всё-таки сын!