В тени человека

Однажды утром Ван, по обыкновению еще лежавшая в постели после моего ухода, услышала какой-то шум. Она открыла глаза и увидела силуэт огромного самца павиана. На мгновение оба замерли от неожиданности, а потом павиан, раскрыв пасть, устрашающе зарычал. В сумраке палатки слабо поблескивали его острые клыки, и Ван решила, что настал ее последний час. Громко вскрикнув от испуга, она села в кровати и замахала руками на непрошеного гостя. Тот нехотя удалился.

Как-то утром, поднявшись на Вершину, я чуть не наткнулась на буйвола, который мирно спал в высокой траве буквально в четырех метрах от меня. К счастью, ветер дул в мою сторону, и буйвол не заподозрил присутствия человека. А ведь все могло быть иначе… Я быстро и бесшумно ретировалась, чтобы не разбудить зверя.

Конечно, одиночество все же сказывалось – спустя год я стала замечать за собой некоторые странности: например, начала разговаривать с неодушевленными предметами. Мне ничего не стоило сказать моей Вершине «С добрым утром!» или на бегу бросить «Привет!» ручейку, где я обычно брала воду. Меня вдруг заинтересовали деревья: приложив руку к шероховатому искривленному стволу старого дерева или к гладкой прохладной коре совсем еще юного жителя леса, я, казалось, физически ощущала пульсацию жизненных соков дерева. Мне хотелось раскачиваться на ветках, как обезьяны, и спать в кроне деревьев под баюкающий шорох листьев. Но больше всего я любила сидеть в лесу во время дождя, слушать мерный стук капель по листьям, вдыхать запах влаги и чувствовать себя частью этого призрачного зелено-коричневого мира.

И тогда Доминик взял на себя обязанности врача и сиделки. Он не отходил от нас ни на шаг и был настолько заботлив, что даже ночью по нескольку раз наведывался в палатку, проверяя, все ли в порядке с его мемсахиб. Как-то раз Ван в беспамятстве встала с постели и вышла из палатки. Доминик нашел ее под деревом часа в три ночи и помог добраться до кровати.

Почти сразу же Голиаф издал протяжный высокий крик «враааа». Остальные шимпанзе подхватили этот зловещий вопль – один из самых свирепых криков африканского леса, уступающий разве что трубному кличу приведенного в ярость слона. Возбуждение обезьян нарастало, они начали яростно раскачивать ветки, так что на меня посыпался каскад брызг и листьев. Мои нервы напряглись до предела, я силой заставляла себя оставаться на месте, хотя каждая клетка моего тела приказывала мне пуститься наутек. Притворившись, будто собираю какие-то корешки, я пригнулась к самой земле. Вдруг кто-то больно стукнул меня веткой по голове, потом черная фигура с топотом выскочила из кустов и бросилась прямо на меня, но в последнюю минуту, изменив направление, скрылась в лесу.