Czytaj książkę: «Тайна её жизни»

Czcionka:

Эта книга, посвящается человеку, без которого, у меня бы ничего не получилось.
Человеку, рядом с которым всё имеет значение, и без которого не имеет смысла ничего.
С любовью, и бесконечной благодарностью- моей маме.

ISBN 978-5-0051-0014-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Портленд, Мэн

Наши дни

Кофеварка заурчала струйкой свежего кофе, аромат которого уже разнёсся по всей кухне. Световой индикатор на тостере загорелся, известив о том, что можно приступить к готовке. Солнце ещё только поднималось, и его первые лучи проникали сквозь тонкие занавески, оставляя на полу светлые полосы.

Мне хотелось сделать жене приятно, и успеть приготовить завтрак к её пробуждению. Но, кажется я немного опоздал, так как уже расслышал неторопливые шаги и тихий голос Анны.

– До чего же это приятно, просыпаться по утрам не от звука будильника, а от запаха свежесваренного кофе.

Она стояла в дверях, накинув лёгкий, горчичного цвета халат поверх белья, и улыбаясь наблюдала за мной. Её рыжие волосы, казались почти огненными в солнечных лучах, и спадали с плеч игривыми локонами, слегка взлохмаченными после сна.

– Доброе утро, – произнёс я, улыбнувшись ей в ответ. – Вот, решил приготовить завтрак. Но, сюрприза кажется не вышло.

– Но мне не менее приятно от того, что ты старался.

Подойдя ближе, она положила свои руки мне на плечи и нежно коснулась моих губ. Это был короткий, невинный поцелуй, но и его было достаточно для того, чтобы вскружить мне голову. Я всегда говорил, что в этой девушке есть загадка, какая-то неизведанная тайна, что-то, что манило, притягивало к ней будто магнитом. Не раз, в шутку я называл её колдуньей, а она лишь смеялась, но факт оставался фактом: не смотря на все трудности и испытания, что нам довелось пережить, я по прежнему был околдован ею.

– Из-за тебя я могу опоздать на работу, – произнёс я, ближе притянув её к себе за талию.

По правде сказать, о работе я сейчас мог думать в последнюю очередь, поэтому позволил своим чувствам выплеснуться наружу, затмив разум. Мы окунулись в омут страсти.

Я работаю на кафедре психологии в университете USM (Университет Южного Мэна), который является вторым по счёту из крупнейших университетов нашего штата. Он находится в двадцати минутах от дома, что не менее важно, учитывая мою привычку опаздывать. Я люблю свою работу в большей мере за то, что каждый день мне выпадает возможность делиться чем то новым с молодыми умами и вместе с тем открывать что-то новое для себя. Психология сама по себе не простая вещь, и многое в ней каждый понимает по своему. Некоторые берутся спорить о том, что это и вовсе не наука, но я другого мнения. Хоть и специфическая, но она не так уж и далека от естественных наук, так что я даже рискну сказать о том, что на сегодняшний день, это одна из самых сложных дисциплин, ведь предмет психики всё ещё остаётся непростым для изучения. Именно поэтому, я искренне любил своих студентов, за то, что они сознательно (я на это надеюсь), выбрали столь непростой путь в жизни- понимание человеческой сущности.

Я очень многое узнаю от них. Некоторые готовы общаться и задавать вопросы во внеаудиторное время, и для меня это своеобразный знак, что я всё делаю правильно. Сколько себя помню, я хотел преподавать. Моя бабушка всю жизнь проработала учителем, и в детстве меня всегда занимали её рассказы о том, как всё устроено в школе, как это вообще —вести урок. Тогда мне это казалось чем-то заоблачным и недоступным, и я даже подумать не мог, что однажды сам стану заниматься подобным.

Сегодня я не только не опоздал, но даже приехал на работу раньше. До конца предыдущих лекций ещё оставалось около пятнадцати минут, поэтому в коридорах было тихо и никто не сбивал меня с ног. Я решил воспользоваться этим недолгим моментом затишья и не торопясь подготовиться к своему уроку. Держа в одной руке блокнот а второй выводя мелом ровные строчки на доске, я думал об Анне и о том, что мой сюрприз для неё всё же удался, пускай я и испортил внешний вид нашего омлета, позволив ему растечься ещё на стадии приготовления.

Прозвенел звонок. Студенты постепенно начали заполнять аудиторию.

– Рассаживайтесь по своим местам, у нас на сегодня много работы, – произнёс я, взглянув на собравшихся, чтобы понять, не имеет ли кто-то возражений по этому поводу. Не знаю, почему я подумал, что они могут быть, ведь мы следовали строго по программе, но подростки порой бывают непредсказуемы, и мне было бы легче потушить пожар негодования на стадии его возгорания.

Дождавшись момента, когда гул утих, я прохаживаясь между рядами, начал свою речь.

– Сегодня я бы хотел поговорить с вами, о таких понятиях как психика и сознание. Научить вас находить методы решения нейрофизиологической проблемы, и понимать природу их происхождения. Я не возьмусь вникать в глубины этих понятий, так как в первую очередь я психолог а не философ (хотя и очень уважаю эту науку), но я бы хотел провести параллель между мозгом и сознанием, потому что эти два понятия являются неразрывно связанными друг с другом. Как сказала профессор Сьюзен Гринфилд, посвятившая жизнь исследованию физиологии человеческого мозга: «Если вы хотите изучать мозг, но вас не интересует сознание, это равносильно тому, если бы вы изучали желудок, но при этом не интересовались пищеварением». Взять хотя бы к примеру «бадейную» теорию познания Карла Поппера: он представлял человека, а именно его голову, как бадью, в которой присутствую уши, глаза, нос и рот, в которые вливается информация, и которая в последствии смешивается и обрабатывается. Но это умозаключение является ошибочным. Почему? Да потому что, мы не получаем информацию в виде закодированных полос, температур, цветов и запахов. Наш мозг получает информацию напрямую, в виде селектированных гипотез, материалов и понятий.

– Профессор Фарелл! Я хотела задать вам вопрос.

– Да, конечно, – тут же обернулся я на голос, в котором узнал одну из самых внимательных моих учениц Мию Джонсон.

– Скажите, -произнесла она, чуть повысив голос, чтобы я лучше мог её услышать. – Вы только что говорили о неразрывности таких понятий как мозг человека и его сознание.

– Так и есть.

– В таком случае меня интересует нечто другое. Нечто… – На мгновение она замолчала, будто бы пыталась найти нужные слова. – Я хотела знать, могут ли мысли, рождённые нашим сознанием, как то влиять на то, что происходит или будет происходить в нашей реальной жизни?

Меня как обычно удивил её вопрос.

– Ты хочешь знать, материальна ли мысль на самом деле? – спросил я, потирая подбородок, и с интересом глядя на Мию. Какая же она всё таки интересная девушка. Её нестандартное мышление всегда вдохновляло меня. Наверное, стоит признать то, что как бы я не любил всех своих студентов, именно она была моей лучшей ученицей. Но, так считал по всей видимости только я, потому как в своём классе Мию мягко говоря недолюбливали, и подтверждение моих слов не заставило себя долго ждать.

– Мия, ты как обычно, несёшь всякую чушь! – засмеялся Дерек Уайт.

В нашем университете был так называемый «чёрный» список, состоящий из троих самых проблемных студентов, и Дерек к сожалению, входил в него. Поэтому, подобные колкости и нападки на тех, кто слабее были для него в порядке вещей.

– Отчего же чушь, Дерек? У человека, с момента рождения имеется весь набор нервных клеток, и по мере того, как мы растём, учимся, развиваемся, между этими клетками образуются всё более многочисленные связи. Каждая сеть является по сути воспоминанием, на которое в будущем наше тело реагирует в похожих ситуациях. Так же благодаря нейропластичности, мы можем «перестраивать» эти нейронные связи. Раз за разом, повторяя те же действия, и убеждая себя в их истинности, мы можем не только менять наши реакции, поведение, но и делать то, что считается проявлением чуда- излечивать патологии, открывать в себе новые способности и таланты, выходить за рамки общепринятых норм. Поэтому да, с этой точки зрения – мысли действительно материальны. Я достаточно убедительно ответил на твой вопрос Мия?

Девушка, всё это время внимательно слушавшая меня, кивнула в знак согласия.

– Более чем, профессор Фарелл. Спасибо.

– А что касается тебя, Дерек – ты уже не в первый раз проявляешь довольно агрессивное поведение по отношению к своим коллегам. Думаю, тебе бы тоже стоило задать мне несколько вопросов, к примеру о методике Басса-Дарки.

В ответ на мой комментарий студенты заёрзали на стульях, улыбаясь и перешёптываясь. Что ж, на сегодня Дерек получил по заслугам. Остаток лекции прошёл более менее спокойно.

Прозвенел звонок. В аудитории прокатилась волна гула и все принялись собирать свои сумки.

– Одну минуту, – произнёс я. – Хочу только поставить финальную точку в нашей беседе, и мы с вами попрощаемся.

*****

Я вышел во двор университета, куда спустя несколько минут высыпали и толпы студентов, разбившись на небольшие группки. Кто-то шёл в ближайшее кафе, чтобы перекусить, кто-то просто хотел посидеть под открытым небом на улице, а кто-то торопился успеть перекурить за кампусом и поделиться новыми сплетнями, обсудить сокурсников или учителей. Одну такую компанию я застал за углом левого крыла здания. Двое симпатичных девушек- подростков, хихикали и переговаривались, после очередной затяжки, считая, что всё ещё остаются незамеченными.

– Профессор Фарелл такой красавчик! Я только ради него и пошла на этот факультет.

– И ты всерьёз думаешь, что у тебя есть хоть какие-то шансы с ним? – с пренебрежительной ухмылкой ответила ей, стоящая рядом брюнетка.

Я откашлялся, чтобы привлечь их внимание.

– Здравствуйте. Юные леди, разве вам не говорили о вреде курения?

Они явно были сбиты с толку, так как мялись, переглядывались и не знали, что сказать.

– Говорили, – Девушка, потушила недокуренную сигарету просто о стену. – Но ведь бросить курить не так то и легко.

– Именно поэтому, не стоит и начинать, – произнёс я, протягивая руку вперёд. – Давайте сюда всё, что у вас есть.

Пока они рылись по карманам и сумкам, я решил задать логичный вопрос.

– Как вас зовут?

– Меня Джуди, – ответила девушка с моего факультета (как уже выяснилось). Она была высокой и довольно эффектной блондинкой, но лицо её я всё же вспомнить не мог. Наверное, она и вправду ходила на мои лекции только чтобы создать видимость, иначе я запомнил бы её. По крайней мере, тех учеников, с которыми мы постоянно вступаем в многочасовые дискуссии, я знаю отчётливо и помню по именам. Эта же девушка была мне не знакома.

– А я Ханна, – произнесла её подруга, стоявшая рядом. – Мистер Фарелл, простите нас и не говорите об этом директору, пожалуйста.

С минуту я молча смотрел на них, обдумывая действительно ли они усвоили свой урок, или ними движет обыкновенный страх перед возможным наказанием.

– Хорошо, это останется между нами. Но сигареты вы мне всё же отдадите. Обе. И живо.

Первой пачку сигарет и зажигалку мне протянула Ханна, а следом за ней, с меньшей охотой и Джуди.

Я сложил их в свою сумку, чтобы потом выбросить по пути, и обратился к девушкам.

– Впредь, думайте о том, что вы делаете и где. Вы просите меня молчать о вашем проступке, но даже не учли того, что окна из кабинета директора выходят на эту сторону. А тебе Джуди я всё же советую пересмотреть свой выбор факультета, ведь это то, с чем ты в дальнейшем свяжешь свою жизнь. И если какие-то шансы тебя и должны занимать в этих стенах, так это шанс получить достойное образование.

С этими словами я развернулся и не оборачиваясь пошёл в сторону парковки, к своей машине. Краем глаза я заметил, что за нашим разговором наблюдала небольшая компания подростков, которые теперь провожали меня взглядом и перешёптывались. Издалека я мог расслышать лишь некоторые фразы.

– Что там случилось?

– Наверное Джуди снова застали за курением…

«Отлично, – подумал я. – Пускай остальным это послужит уроком».

Уже сидя в машине, я поймал себя на мысли о том, насколько короткая и непростая на самом деле подростковая пора. Ещё недавно я сам был одним из таких вот студентов: молодой, нескладный юноша, закоренелый ботаник в лице своих сокурсников и явный неудачник в любовных делах. И вот уже сегодня оказался по другую сторону от всего этого: успешный профессор психологии, счастливый семьянин, и как выяснилось недавно —кумир молоденьких студенток. Последнее особенно забавляло меня, учитывая тот факт, как складывались мои отношения с девушками до тех пор, пока в моей жизни не появилась Анна. Анна. Вот о ком я сейчас думал. Я ужасно по ней соскучился. Поэтому, выехав с парковки, я вывернул руль и нажал педаль газа. Мне хотелось поскорее добраться домой.

*****

После того, как прозвенит будильник особенно сильно хочется полежать в постели ещё хотя бы пару минут. Но сегодня я мог себе это позволить, так как у меня был выходной и занятий по моему предмету в университете не было. Потянувшись и перевернувшись на бок, я заметил, что Анны рядом нет. Наверное, она решила, что сегодня её очередь удивить меня чем-то калорийным и вкусным. Ну что же, значит пробежка только пойдёт мне на пользу. Быстро поднявшись, я направился в душ, на ходу глянув в окно. Погода обещала быть замечательной: лёгкий ветерок слегка касался верхушек крон, бледное сентябрьское солнце уже виднелось за ними.

Стоя под прохладным душем, который ободрял меня лучше любого кофе, я старался ни о чём не думать, сконцентрировавшись лишь на шуме воды и каплях, стекающих по моему телу.

Не знаю, сколько времени я простоял в таком оцепенении, пока окончательно не замёрз. Выключив воду, я вылез из душа и принялся растирать себя полотенцем, пока кожа не порозовела. Натянув домашнюю одежду, я почувствовал себя значительно лучше. Это всегда работает.

Из кухни доносился аппетитный запах и я поспешил спуститься вниз. Анна стояла у плиты, что-то помешивая, и тихонько напевала себе под нос. Я подошёл к ней сзади и приобнял за талию, отчего она вздрогнула.

– Доброе утро! Я разбудила тебя?

Она взяла сковороду и переложила содержимое в глубокую тарелку, после чего облизав палец, повернулась ко мне.

– Нет, у меня будильник сработал, как обычно.

Я уселся за стол, словив на себе взгляд Анны.

– Мог бы и поспать ещё. У тебя ведь выходной.

– Хочу перед завтраком на пробежку успеть. А то с моей работой в последнее время не до этого стало.

Она кивнула, вытирая мокрые руки о фартук.

– Хорошо. Думаю, к твоему возвращению я как раз управлюсь.

Я вышел из дома и свернул вправо на дорогу, ведущую к лесу, постепенно углубляясь в него. Под ногами хрустели ветки, пахло мхом и прелыми листьями. А ещё, влажной грибницей, после недавнего дождя. Я полностью погрузился в атмосферу различных звуков и запахов. По спине пробегали редкие «мурашки»: от пота футболка стала мокрой и холодила кожу. Я бежал, не чувствуя отдышки, и хотя двигался довольно медленно, иногда останавливаясь, чтобы отдышаться- всё равно устал. Вот что значит сидячая работа. Мышцы совершенно отвыкли от нагрузок. Я подумал о том, что неплохо было бы завести собаку- по крайней мере, у меня будет повод в любую погоду оторвать себя от уютного дивана, хотя бы на час. «Отличная мысль, сегодня же скажу об этом Анне».

Внезапно налетевший из ниоткуда ветер сбивал с ног, обдавая холодом мои лодыжки. Становилось прохладно, и нужно было подумать о возвращении. Судя по времени, я здесь уже больше часа. Добежав до опушки леса, я остановился, чтобы отдышаться и тут же пожалел о том, что не взял с собой бутылку воды. «Чёрт! Почему именно в такие моменты, пить хочется больше всего на свете?» Очередной порыв ветра принёс с собой непонятный звук, который я не сразу сумел понять. Будто бы где-то, совсем недалеко, поскуливал щенок. Когда шелест листьев немного поутих, я снова прислушался. Спустя мгновение звук повторился. Я медленно пошёл в ту сторону, откуда по моему мнению он доносился. Пройдя ещё пару десятков метров, я остановился чтобы понять, куда двигаться. И тут я услышал его. Детский крик, пронзительный и требовательный, словно молил о помощи. Теперь я ни капли не сомневался в том, кто это был. Я слышал этот крик, и поэтому бежал со всех ног. На перекрёстке дорог я остановился. Не потому что устал и ноги едва держали меня, а от того, что увидел.

В маленькой плетёной корзинке лежал ребёнок, на вид которому (по моим предположениям) было около года. На нём была кружевная розовая шапочка. «Это девочка». Она была завёрнута в тёплый флисовый плед, который свисал по краям корзины. Лицо малышки раскраснелось от долгого плача и холодного ветра. Сколько она лежит здесь? Где её мать? Она плакала не переставая, и я был в замешательстве. Вокруг нас не было ни души, в этом я уверен, так как проделав весь путь сюда, я не встретил ни одного человека. И этой крохе несказанно повезло, что раньше меня её не обнаружили обитатели этого леса. От одной мысли о подобном, по моей спине побежал мороз. Холод и усталость вмиг были забыты. Что же делать? Звать кого-то на помощь было бессмысленно – так я только испугаю ребёнка, а толку от этого всё равно не будет. Забрать её с собой? А что, если кто-то всё же вернётся за ней? Оставался один вариант – позвонить в полицию и сообщить им о случившемся, а дальше пускай разбираются, где носило её нерадивую мать, и как мог годовалый (я так думал) ребёнок, оказаться один в лесу. Я достал телефон, но как и стоило догадаться – сети не было. Я попробовал ещё несколько раз, и после очередной неудачи принял решение отнести малышку домой, и уже там дожидаться приезда полиции. Я прекрасно осознавал, что этим поступком нарушаю многие правила, и создаю условия препятствующие дальнейшему осмотру места преступления, но оставить её одну в лесу я не мог- это точно. Поэтому, осторожно подняв с земли корзинку с плачущим ребёнком, и плотнее укутав его пледом, я немедленно отправился домой.

*****

Завтрак был забыт. Когда с тобой случаются такие вещи, о еде ты можешь думать в последнюю очередь.

Я сидел в кресле в гостиной, положив голову на скрещенные руки, и следил за женой. Она обложила малышку грелками, чтобы отогреть, отчего она постепенно успокоилась, и теперь внимательно смотрела на Анну своими большими серыми глазами, после чего вдруг, улыбнулась ей.

– Я понимаю, что им нужны будут улики и всё такое, но она ведь ещё совсем маленькая. К тому же замерзла и, наверняка, хочет есть.

Я не знал, что ответить. Когда я принёс её в наш дом, я уже нарушил многие правила. А нарушая закон- будь готов понести наказание. Думаю, я был готов. Я поступил так, как велела совесть, и мне уж точно не о чём было жалеть. Если меня спросят, я им так и скажу.

В комнате громко тикали часы и это добавляло ещё больше беспокойства и тревоги.

– Когда же они приедут?

Мне хотелось, как можно скорее разобраться в этой истории. Мы просто обязаны были найти её мать. В какой-то момент я задумался об этом. Я не мог себе представить женщину, способную сотворить подобное. Это было вне моего понимания, и даже возможный её образ не шёл мне в голову.

Я настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как ко мне подошла Анна, и вздрогнул от неожиданного оклика.

– Питер! С тобой всё в порядке?

Я тряхнул головой.

– Да, всё хорошо. Просто задумался.

– В таком случае, я бы хотела поделиться с тобой кое-какими мыслями. – Она протянула мне руку. – Пойдём.

Жена подвела меня к креслу, на котором соорудила для ребёнка временное подобие колыбели.

– Посмотри сюда, – тихо произнесла Анна, осторожно вытаскивая небольшой локон волос девочки. – Они рыжие. Я заметила это, когда укладывала её сюда. Этот завиток выглядывал из-под шапочки. Но не только это привлекло моё внимание. У неё на щеке родинка, такая же, как у меня, и вдобавок ко всему она так на меня похожа!

Я внимательно всматривался в черты лица этой таинственной малышки. «Кто же ты?» В её губах, милом вздёрнутом носике и густых ресницах, я действительно находил схожесть с Анной. И эта родинка… В том же самом месте что и у моей жены.

Проследив за моим взглядом, она добавила:

– Я сразу же её заметила. Скажи, ведь это так странно. Не знаю, как это объяснить…

Анна подошла к шкафу, и взяла оттуда одну из своих детских фотографий в рамке.

– Вот.

Она была права. Это более чем странно, но тем не менее, отрицать тот факт, что ребёнок являлся абсолютной копией моей жены в детстве, я не мог. Как не мог объяснить и того, каким образом такое вообще было возможно. После стольких неудачных попыток стать, наконец родителями, мы уже примирились с тем, что у нас не может быть собственных детей, и готовились к усыновлению. Для начала нужно было решить кое-какие финансовые вопросы, но тем не менее, осознание этого уже укоренилось в нашем сознании. И тут, вдруг, появляется эта девочка.

Я вернул Анне фотографию.

– Это безумие, но ты права – вы одно лицо с ней.

Мы оба молча сели на диван, не зная, что сказать друг другу. Несколько минут я просто пытался осмыслить происходящее. Не знаю сколько мы так просидели, пока я не услышал тихий голос жены, и последующее прикосновение к моей руке.

– Помнишь, в ту ночь, когда мы с тобой смотрели на звездопад- ты первый заметил падающую звезду, которая скрылась где-то за лесом? Помнишь, Питер? И мы тогда успели загадать желание до того, как она исчезла из вида. Так может быть, именно эта звезда и была знаком? После всех наших неудач, мы, наконец познаем родительские чувства? Ведь я знаю- ты загадал то же самое, верно?

Я прекрасно знал, о чём она говорила, но не хотел огорчать её другим ответом, так как моё желание касалось в первую очередь нас с ней. Ведь потеряй я Анну, ни о какой дальнейшей семье не могло идти речи. Жена всегда была превыше всего, наверное, именно поэтому, принятие факта нашей бездетности было довольно безболезненным для меня. Все эти годы нашей с ней супружеской жизни, если я и мечтал о чём-то, либо что-то планировал, это непременно было связанно с Анной. Но о ней этого нельзя было сказать. И мне часто начинало казаться, что наш брак может рассыпаться, как карточный домик, только потому, что в какой-то момент ей станет мало одного меня. Поэтому, моей главной надеждой оставалось усыновление, которое могло решить эту проблему.

Анна выжидающе смотрела на меня, и я понял, что слишком углубился в свои размышления.

– Конечно. Разве может быть иначе? Мы ведь так давно этого хотим.

Я обнял её и в этот момент почувствовал, какая она на самом деле хрупкая и ранимая, когда вот так прижимается ко мне, словно ищет во мне убежище от своих страхов.

– Она послана нам зачем-то. Ведь не просто так, именно ты нашёл её в этом лесу. Так же, как и увидел падающую звезду. Возможно, она нуждается в нас не меньше, чем мы в ней. Подумай об этом, Питер.

Всё это проснулось в ней уже давно, но теперь, нерастраченная любовь требовала выхода, и Анна хотела излить её на эту кроху, как умела.

Я всегда считал, что только понимание себя и своего внутреннего мира, может помочь человеку стать по настоящему хорошим родителем. Ведь ребёнок познаёт себя через отношение к нему матери, она становится его миром, тем, с чего всё начинается. И всё это я видел в Анне. Оно было там всегда, ещё до первой неудачной попытки сделать нашу семью больше.

*****

Когда приехала полиция, я рассказал им всё с самого начала, и до того момента, как ребёнок оказался в нашем доме. Они внимательно слушали меня, иногда прерывая мой рассказ, чтобы задавать вопросы и что-то отмечали в своих блокнотах. Их было двое- один молодой, скорее всего только недавно приступивший к службе офицер, по имени Брайан Диксон; второй- Джеймс Вилсон, мужчина в годах, с уставшим взглядом и трёхдневной щетиной на лице. Судя по тому, как к нему обращался его коллега, я сделал вывод что он был сержантом.

– Значит, вы утверждаете, что обнаружили ребёнка в лесу, около 6:30 утра, верно?

– Да, всё правильно. Обычно я просыпаюсь в это время, когда мне нужно на работу.

Сержант внимательно смотрел на меня, будто выжидая какой-то нужной ему реакции, которая могла бы помочь в дальнейшем ходе дела.

– Но сегодня вы остались дома, – утвердительно произнёс он.

– Да, у меня выходной. Я уже говорил об этом.

Что-то черкнув в блокноте, он ответил:

– Он согласован с руководством? Или вы сами его себе устроили?

– Простите, что сделал? – не понял я, поднимая на него взгляд.

– Выходной, – ровным тоном произнёс он.

«Неужели они подозревают меня?»

– Конечно! Вы всегда можете проверить это при желании, – воскликнул я, будучи не в силах больше сдерживаться. – Послушайте, это абсурд! Я сам вызвал полицию, потому что хочу, чтобы вы нашли тех, кто по-настоящему виновен в случившемся. Где-то, именно сейчас разгуливает на свободе женщина, бросившая своего ребёнка в лесу умирать, а вы вместо того, чтобы искать её, допрашиваете здесь меня и пугаете мою жену!

Я был в негодовании, и готов был носиться по этой комнате взад и вперёд, словно дикое животное.

– Мы обязательно найдём и допросим и её тоже, не беспокойтесь об этом, – всё тем же безучастным голосом произнёс Джеймс. – Все эти вопросы к вам, мистер Фарелл – обычная формальность, которую мы должны соблюдать. Ничего личного, поймите нас правильно.

– А что будет с малышкой? -Услышал я голос жены, который буквально дрожал, и обернулся к ней.

Она поднялась, и подошла к креслу на котором, причмокивая и посапывая курносым носиком, мирным сном спала девочка. Её пальчики были сжаты в крохотные кулачки, словно даже во сне, она была готова защищаться.

– Мы заберём ребёнка и передадим его на осмотр медикам, после чего им займутся органы опеки, до того момента, пока не найдётся её мать, – сказал Джеймс.

– Неужели есть вероятность, что её могут вернуть обратно этой женщине? – произнесла Анна, дрожащим от волнения голосом.

Сержант лишь пожал плечами.

– Для начала мы должны выяснить обстоятельства.

– Это ненормально. Какой ужас! Вы хотите отдать её убийце!

Я подошёл и обнял её, гладя по волосам, как бывало делала она, утешая меня.

– Милая, успокойся, всё будет хорошо. Я уверен, что она больше не вернётся к этим людям.

Анна не отвечала на мои объятия, просто стояла, уткнувшись головой мне в грудь, но я знал, что моё присутствие добавляет ей немного душевного спокойствия. На мгновение зависла пауза, после чего сержант Вилсон, откашлявшись, обратился к нам.

– На сегодня мы закончили. Если у нас появятся ещё какие-то вопросы -мы с вами свяжемся. Брайан забирайте ребёнка, нам уже пора.

Оставив нам визитку со своим личным номером, Джеймс поспешил удалиться, во избежание лишних вопросов и обвинений.

После того, как они увезли девочку, мы с Анной вдвоём сидели на диване, не говоря друг другу ни слова. Все мои мысли сейчас были наполнены только этой рыжеволосой малышкой, и я не понимал, в какой момент между нами появилась связь, которую никак нельзя было объяснить. Я посмотрел на жену, утаивая слова, готовые сорваться с языка, хотя и так знал, что она думает о том же. Анна сидела поджав ноги и упёршись подбородком в колени и смотрела в окно. В её жизни опять появилась надежда, кто-то призрачно далёкий, в ком она нуждалась больше чем во мне. Снова.